МАМА КАРЛСОНА

Она умела стоять на голове, легко ходила колесом, любила смеяться и смешить других, обожала мороженое и сладости, очень любила петь, а еще придумывала разные замечательные истории и рассказывала их своим сыну и дочке. Потом она села и стала записывать все то, что придумала.
Так появились книжки, которые разошлись по всему миру и полюбились детям и их родителям.
Звали эту необыкновенную женщину Астрид Анна Эмилия Эрикссон. Была она родом из маленького городка Виммербю, что находится в южной части Швеции.

А всему миру стала известна, как Астрид Линдгрен. Неповторимая Астрид, придумавшая смешного человечка Карлсона, который жил на крыше и дружил с Малышом.

А кто ни знает "Пиппи Длинный чулок", "Расмус-бродяга", "Бюллербю", "Улица Бузотеров", "Эмиль из Леннеберги" , "Мио, мой Мио!" ! Да и много всего другого, что вышло из -под ее пера.

Она прожила долгую удивительную жизнь вместе со своими героями. Вместе с ними она путешествовала, играла, бузотерила, училась отличать добрые поступки от гадких, грустила, смеялась, веселилась и плакала. И полагала, что детство никогда не кончится! Что всегда будет весело! Так в работе и заботах незаметно шла жизнь…
И вот ей исполнилось девяносто. И вдруг ей исполнилось девяносто! Она удивилась! Как так, уже? Так много и так скоро! А потом махнула рукой!

Ах, ну и что! Ерунда! А вот вся мировая общественность кинулась отмечать эту дату. Еще бы, ведь, не все знаменитости достигают такого возраста!
Не остался в стороне и российский журнал для детей, и посвятил этому знаменательному событию целый номер.

И пришла в голову шальная мысль вручить этот номер писательнице. Стала я тарабанить в Стокгольм по телефону ее поверенной в делах и помощнице госпоже Кирстен Квин. Просить о встрече.

Но суровая шведская дама была непреклонна. Этакий крепкий орешек! Нет и нет. Вы знаете, сколько ей лет?! ДЕВЯНОСТО! Нет! Не можем Вас принять!

И не просите. Напрасно я хныкала в трубку и канючила. Ответ был один - НЕТ!
Вопреки здравому смыслу, мы, " три дамы из Амстердама" - главный редактор, ответственный секретарь и я, решились и полетели в Стокгольм.

Декабрь. Почти канун Рождества. Стокгольм разукрашен к празднику. А день рождения был у Астрид Линдгрен 14 ноября. Она отпраздновала его очень скромно в кругу своих родных, и была теперь закрыта для прессы. Не любила пышных торжеств, официальных речей, да появляться на людях не жаждала.

А может быть, чувствовала себя не особенно хорошо. Все-таки возраст немалый.

Еще в Москве я наугад забронировала отель Оден на улице Карлбергс.

Небольшая уютная гостиница с улыбчивым и предупредительным персоналом нам сразу понравилась. Пока нас оформляли и расселяли по номерам, я спросила у портье, далеко ли находиться улица Далагатан, на которой проживала Астрид Линдгрен.

Портье, высокий респектабельный старик, одетый в безупречно отутюженный черный костюм, сияющую белизной рубашку с черной бабочкой почти у самого горла, слегка наклонил голову. Глаза его из- под толстых стекол очков заискрились.

-Улица Далагатан, - улыбаясь, проговорил он, с нежностью - находится в ста метрах отсюда, за углом. А что вы бы хотели там увидеть?
Я сказала, что мы хотим увидеть дом Астрид Линдгрен.

- Третий дом от угла, второй этаж, окна прямо над цветочным магазином, - там живет наша Астрид, - с расстановкой произнес он и гордо выгнул спину, как солдат в почетном карауле.

Мы остолбенели. Как, мы так близко от нее?! Вот это да! Неожиданно! Видимо, провидение вело нас. Потом вмешалось в наше путешествие и стало нам помогать.

Распихав чемоданы по номерам, мы, наскоро поужинали в гостиничном кафе и выскочили на улицу.

Там было морозно, но на удивление бесснежно. Так, легкая поземка катилась по асфальту, гонимая ленивым ветром. Мы добежали до угла. Я подняла голову и увидела табличку - Далагатан. Вот и номер 46, и цветочный магазин внизу.

Все правильно. Тут и живет Астрид. Напротив дома был сквер, и там гуляла какая-то девочка, держа на одном поводке сразу шесть собак. Мы перешли на противоположную сторону и задрали головы, чтобы лучше разглядеть окна на втором этаже. Сквозь плотные однотонные жалюзи робко просачивался желтый свет.

- Надо же, Канун Рождества, все окна светятся, а у нее темно, - посетовала моя начальница, - неужели она встречает праздник в одиночестве?
Мы постояли, поглазели на окна и побрели назад в гостиницу, с твердым намерением, во что бы то ни стало пробиваться к Линдгрен.

Рано утром я
проснулась и стала звонить госпоже Кирстен в офис. Телефон подозрительно молчал, набрала еще раз. И еще, и еще… Нет ответа. Мы ушли завтракать. Вернулись, и я снова набрала телефонный номер. Тишина. Я стала нервничать. И вдруг с ужасом поняла - сегодня воскресенье и в офисе никого нет. Что делать? Ведь, кроме адреса писательницы и офисного телефона ее помощницы Кирстен, у нас не было ничего.

Я спустилась вниз на первый этаж и попросила у портье на рецепшн телефонную книгу Стокгольма. Притащила этот толстенный кирпич к себе в номер, и мы стали искать домашний телефон Кирстен Квин. О, ужас! Людей, носящих имя Кирстен Квин, было страниц десять! НЕ ОБЗВАНИВАТЬ ЖЕ ИХ ВСЕХ! Кошмар!

Мы пригорюнились…
- Звони! - твердым голосом сказала моя начальница и ткнула пальцем в первый по счету номер. Я подняла трубку… Не она. Следующий… Опять осечка. И вдруг, вы не поверите, на третий раз ответила та самая Кирстен Квин! Нам действительно кто-то помогал!
Страшно волнуясь, теряя по дороге знакомые английские слова, я коряво и нескладно стала объяснять Кирстен, что мы те самые люди из детского российского журнала, которые звонили из Москвы и просили о встрече с Астрид Линдгрен. Что мы в Стокгольме, что мы рядом, за углом, в гостинице Оден, и так далее, и так далее, и так далее… Кирстен молчала, слушала…
Я говорила, говорила, потом тоже замолчала… И вдруг, жесткий, чеканный голос: - Вы знаете, что мы отказали российскому телевидению, - потом чуть мягче, -
О* кей, я даю вам пятнадцать минут, Дом знаете? Ждем вас сегодня в 12 30. Не опаздывайте, - и бип-бип-бип…
Ура! Получилось! Я глянула на часы - время было 12.00. Надо было торопиться.

И вот мы вновь у ее дома. Возле цветочного магазина стоит фура - выгружают свежие розы. Заходим в магазин. Милая пожилая дама в темном платье с белым кружевным воротничком стоит за прилавком.
Я объясняю ей, что мы идем в гости к Астрид Линдгрен и хотели бы купить красивый букет. Пожилая дама улыбается: - Астрид любит розы чайного цвета, но, впрочем, сейчас это уже все равно, - он огорченно машет рукой, - Ведь она почти ничего не видит. Глаза слабые…
Мы покупаем цветы редкого палевого оттенка - чайные розы и выходим из магазина.
Звоним в подъезд - нам открывают, и мы поднимаемся по лестнице на второй этаж. Дверь в квартиру уже нараспашку.

Через секунду мы стоим в небольшой светлой прихожей. Из нее видна маленькая комната со стоящим посередине круглым обеденным столом, накрытым оранжевой скатертью. Старинный абажур с крохотными кисточками, бросает на стол теплый неяркий свет. Из-за стола, на котором разложены какие-то бумаги, встает крепко сбитая небольшого роста женщина, с круглым румяным лицом, и идет нам навстречу. Это и есть сурова шведка Кирстен Квин, которая, вняв нашим мольбам, любезно позволила появиться в этой квартире.
Мы знакомимся и проходим в комнату чуть побольше. Там буквой "П" стоят три стареньких серых дивана, много полок с книгами, камин и еще одна дверь, видимо, ведущая в спальню, куда незаметно нам проскользнула Кирстен. Ждем…
Вот они, те два окна с плотными жалюзи, которые мы видели с улицы вчера вечером. Они и сейчас слегка приспущены. Внезапно, дверь, ведущая в другую комнату, скрипнула и широко распахнулась. Держась руками с двух сторон за дверные косяки, в проеме возникла высокая величественная фигура с абсолютно прямой спиной.

Сзади, широко расставив руки, ее страховала Кирстен. Короткая стрижка, высокие скулы, глубоко сидящие светлые глаза с белесыми ресницами и дерзко вздернутый нос. Астрид - точно такая, какой мы привыкли видеть ее на многочисленных фотографиях в прессе. Одета она, правда, была странновато для приема гостей.

Но она же была необычной женщиной. Она была АСТРИД ЛИНДГРЕН - женщиной с высоким классом!
Темно-синий бархатный халат в пол, прямые мужские плечи и сухая фигура делали ее похожей на огородное пугало. Если бы еще и соломенную шляпу то будет точь в точь! Из-под халата выглядывала розовая ночная сорочка, тоже в пол. На босых ногах - мягкие домашние тапочки. Похоже, что она только что встала с постели, и как была, ни сколько не смущаясь своим видом, вышла к визитерам.

Она подошла к одному из диванов, что стоял напротив окна, и брякнулась на него с такой силой, что запели пружины. Мы устроились рядом с ней.

Отдали наш роскошный букет, куда знаменитая писательница тут же сунула свое лицо, а потом передала цветы Кирстен.

- Говорите громче. Она плохо слышит, - сказала Кирстен и вышла в соседнюю комнату, унося наш розы. Я трусила - не знала, как начать. А мои дамы не говорили по-английски.
- Вот, - начала я робко, - позвольте представить, это главный редактор российского журнала для детей, а это такая-то, а я главный художник…
Старалась я говорить громко, а Астрид улыбалась и кивала головой, мол, понимаю.
Потом я сказала, что мы привезли ей много писем от ее маленьких читателей. Она продолжала улыбаться и внимательно, склонив голову, слушала, выставив большое, как вареник, ухо.
Я сказала, что дети очень любят ее героя смешного Карлсона. И тут она вцепилась мне в руку своими узловатыми подагрическими пальцами. Мне стало больно.
- Карлсона! - сердито вскричала она, -подумайте, они любят Карлсона! А я его ненавижу!
Я, признаться, оторопела…
- Почему? - спросила я и, для убедительности, зачем-то вытаращила глаза.
- А потому, - гневно воскликнула Астрид, - что он плохой, врун, зазнайка, эгоист и страшный обжора. У нас в местечке, откуда я родом, в школе был мальчишка такой. С него я и списала своего Карлсона. Ну его к черту!
- Но его любят дети во всем мире! - пискнула я.
- Ха! Еще бы! Ведь детям нравятся такие. Дети тоже любят приврать. А уж как они обожают сладкое! Уж я-то знаю! - и она рассмеялась неожиданно звонко и молодо. - А если серьезно, - задумчиво сказала она, - то я не люблю его потому, что он незаслуженно затмил по популярности всех моих остальных героев. И особенно Эмиля. Вот Эмиль чудесный мальчик из моего детства. Вы читали про него?
К счастью я читала чудесную книгу об Эмиле из Леннеберге своему сыну, когда он был маленьким.
Потом мы стали говорить про Пиппи длинный чулок и про другие книжки Астрид, про премию Андерсена, которую она получила, и которую в писательской среде называют детской Нобелевской премией, так она почетна.
Пятнадцать минут отведенные нам Кирстен давно прошли, а мы все говорили и говорили. Напрасно Кирстен делала мне знаки из другой комнаты - я все переводила и переводила с русского на английский и обратно…
А напоследок она сказала: - Идите в мой музей, в Юнибаккен. Там все мои герои, и ваш любимый Карлсон, конечно. Куда же без него. Там, кстати, и плюшки, и ватрушки, и статуя моя находится… Там интересней… Что вам со старухой сидеть. Она замолчала. Пришла пора выметаться.
- А подарки! - ахнула моя шефиня.
Мы подарили Астрид белый с зелено-коричневыми цветами настоящий павло-пасадский платок, который она тут же накинула себе на плечи, и мы все вместе сфотографировались на память. А гжельскую конфетницу Астрид взяла в руки и заскользила по ней пальцами быстро-быстро, что-то припоминая…
Потом улыбнулась: - У меня есть что-то похожее, - сказала она, - я покажу, - и встала, опираясь на мою руку. С другой стороны ее подхватила моя начальница. И таким манером мы медленно прошествовали в комнату, где стоял круглый стол и где бесстрастно на нас взирала невозмутимая Кирстен.
На комоде, в котором обычно хранят столовую посуду, стояла гжельская ладья.
- Мне подарил ее Господин Ельцин на мой день рождения. Он был у меня в гостях вместе с женой.
Мы подивились интересу господина Ельцина к детской писательнице. Как он пришел? Как читатель ее книг? Или по совету референтов, как к всемирной знаменитости? Отметиться? Мол, здесь был Вася…
Я взяла ладью в руки и перевернула ее. Сзади было написано : " Гжель, 2-ой сорт".
- Ничего себе! Не слабо! Что первого сорта не нашлось в российском государстве! - изумилась шефиня, заглядывая мне через плечо, - Красота! Хорошо, что ни Астрид, ни Кирстен не понимают по-русски.
Кирстен за спиной Астрид опять стала делать нам знаки, означающие, что пора и честь знать.
На прощание мы расцеловались. Позволили себе такую вольность, отчетливо понимая, что больше нам с Астрид повидаться не доведется.
Визит был окончен. И вдруг, совершенно нежданно, Астрид запела. Гордо, задрав подбородок и выпрямив и без того прямую спину, громким мощным голосом она исполнила для нас гимн своей страны. В конце гимна она подняла руку кверху, выставив указательный палец, будто бы говоря, - поняли, какие мы, шведы!
Такой и осталась она в моей памяти, - Астрид поющая…
Мы вышли на улицу и побрели к гостинице. Шли молча, пытаясь осмыслить встречу с уникальным явлением детской литературы, шведской писательницей Астрид Линдгрен.
Как смогла она, начав жизнь с горького разочарования в человеческих отношениях, сохранить оптимизм души, писать веселые, умные книжки для детей, стать стойким оловянным солдатиком и полюбить этот мир, который не раз показывал ей здоровенные фиги.
Она покинула дом в ранней юности, обесчесченная своим одноклассником, которому безгранично доверяла. Родила от него сына и назвала Ларсом.
Отдала Ларса на воспитание в приемную семью Датского королевства город Копенгаген, потому что не имела средств его воспитывать.
Потом, в Королевском автоклубе, где работала секретарем, она познакомилась со Стуре Линдгреном и стала его женой. Так из госпожи Эрикссон она стала госпожой Линдгрен. И именно под этим именем о ней узнал весь читающий мир.
Она долго скрывала от своего мужа, что в Дании у приемных родителей растет ее сын Ларс. И часто плакала. Но однажды Стуре увидел, как Астрид горько плачет, и она ему во всем призналась.
Стуре оказался мудрым и добрым человеком. К тому же он очень любил свою жену. И уже через несколько часов Астрид ехала в Копенгаген за сыном..
Теперь Ларс был с ней, но чувство вины перед ним мучило ее всю жизнь.
Она стала домохозяйкой, научилась хорошо готовить. Родилась дочь Карин…
Девочка много болела и Астрид, сидя у ее постели, стала сочинять для нее разные занятные истории… Так она стала писательницей…

Мы сели в такси и быстро домчались до музея сказок, стоящего на острове Юргорден и носящего имя Юнибаккен, что в переводе означает июньская горка. Название взято из книжки Астрид Линдгрен "Мадикен и Пимс из Юнибаккена".
В музеи живут герои историй и сказок знаменитых шведских писательниц: Астрид Линдгрен, Туве Янсон и Эльзы Бесков…
Но основная экспозиция создана по книжкам Астрид.
Вы садитесь в сказочный поезд… на разных языках ( по заказу) звучит сопроводительный текст… и начинается ваше путешествие по сценам из книг Линдгрен. Декорации и персонажи, выполненные по иллюстрациям Марит Тернквист, которая рисовала почти все книжки писательницы, движутся, машут руками, шмыгают в двери и прячутся по углам. По реке плывут лодочки, прачки стирают белье, гигантская крыса неожиданно выскакивает прямо на вас и в последний момент скрывается в чулане. Вы визжите, смеетесь, пугаетесь, стучите от восторга ногами по полу вагончика и веселитесь совсем как в детстве.
Накатавшись всласть на чудо-поезде, вы шагаете прямо в кафе в гости к Карлсону, где угощаетесь плюшками и прочей вкусной снедью, запивая все это теплым молоком.
Когда я доедала очередную булочку с черничным вареньем, ко мне подошла сотрудница музея. Услышав русскую речь, она решилась попросить меня исправить
текст, сопровождавший поезд для русских ребят. Ожидался большой наплыв детворы из России в новогодние каникулы. А с текстом на русском языке что- то было не так. Вот она и попросила меня помочь. Для этого я с моими дамами должны были проделать на поезде еще одно путешествие. Мы, конечно, же согласились.
Текст я поправила, он был кем-то сделан неумело и нескладно, за что получила в подарок бесплатный билет на посещения музея в любое время. Мы трижды проехали на вагонетке по музею. Наконец текст стал, что надо! А вслед за мной в Швецию со своей английской школой поехал на экскурсию мой сын Антон.
По этому, честно заработанному мною билету, он бесплатно посмотрел Юнибаккен. Когда все покупали билеты в музей, он вытащил его из кармана и помахал перед носами одноклассников. Мол, вот моя мама тут в музее была, и кое-что сделала, за это ей подарили билет.
А в кафе у Карлсона, узнав, что Антон мой сын, весь его класс бесплатно накормили плюшками и ватрушками. Они уписывали плюшки, которые так любил Карлсон, запивая их теплым молоком, и веселились.

Астрид Линдгрен прожила еще четыре года. Умерла она 28января 2002, а похоронили ее только в марте.
По завещанию она должна была быть привезена в местечко, где она родилась и там предана земле. Она, лауреат многочисленных престижных международных премий, подданная шведского королевства, не получив никаких бонусов за свои заслуги перед отечеством по случаю смерти, ждала очереди на отпевание в единственной церкви маленького городка Виммербю, как простая обыкновенная крестьянка. Перед Богом ведь все равны.

Книги Линдгрен переведены на 80 языков. Она заложила основы совершенно новой литературы для детей. Без нравоучений, без соплей и сентиментальности. Герои ее книг пришли из жизни и навсегда остались в сердцах своих читателей и маленьких, и постарше. Астрид не думала, что станет знаменитой. А, став уже при жизни легендой, говорила: " Я пишу, чтобы развлечь саму себя, то есть, того ребенка, который все еще живет во мне".

Теперь возле дома, где жила Астрид, висит табличка, что здесь на крыше живет Карлсон. А прежде ее не было.
Я закрываю глаза и вижу два окна на улице Далагатен… робкий свет, пробивается сквозь плотные жалюзи… идет тихий- тихий снег… девочка… шесть собак на одном поводке…
И мне все кажется, что там, за темными окнами, совершенно одна сидит Астрид, вглядываясь незрячими глазами в свое детство…