СКАЗАТЬ ВСЕ (часть 5)

Сейчас мы будем говорить о том, к чему бессознательно стремится всю свою вымученную дорогу человеческая душа - о счастье. И о страдании. О страдании не как об антониме счастья и воплощении его протвоположности, а как о дополнении, как о необходимой компоненте искомого счастья.

Будда учил, что всякая усиленная пpивязанность ко всему земному - стpадание. Можем мы, однако, отделить счастье от привязанности хотя бы к чему-нибудь земному? Разве не в земном же, в конце концов, находит свою усладу и успокоение мятущаяся наша душа - в вине, в женщинах, в иных наслаждениях, духовных, в том числе? Так, почти математически выводится неразрывная связь между счастьем и страданием.

Кто-то сказал: "Страдание - это счастье переживать". Абсолютно точные слова! На самом деле истинное счастье может базироваться только на страдании. На его преодолении. Чем дальше уходит человек от животного, тем тоньше у него чувства, тем выше он ценит сладость страдания, критическое испытание стойкости своей души. Чешский писатель Милан Кундера вообще считает, что "Страдание - это великая школа эгоцентризма". Далеко не каждый это поймет, но зерно истины здесь, конечно, наличествует. А поэт Анатолий Рахматов дал философское определение в духе Бердяева: "Где "я", там и страдание"- он правильно отцедил личность от "эго" (это уже по Апояну). Вуди Аллен, знаменитый американский актер и режиссер довел формулировку до своего предельного вида, когда она уже граничит с абсурдом: "Единственный способ быть счастливым - это любить страдания". Ему обоснованно оппонирует другой неглупый человек: "Воспевая страдание, мы воспеваем грех, так как он есть первейший источник страдания". Посему будем умеренными, не будем отрываться от земли. Лично я никогда не воспевал страдание, я только отдавал ему должное, но это совсем немало, что и говорить!

Английский писатель Дэвид Лоуренс заметил, что "истинное мышление - всегда переживание". Мы не очень ошибемся, если поставим знак равенства между переживанием и страданием. Страдание составляет, по крайней мере, существенную часть всякого переживания. Можно сказать более того: в сущности, только страдание - чисто человеческое переживание. Радость, веселье, в примитивных, конечно, проявлениях, но все же доступно также иным живым существам, но страдание - как память о потерях - может быть только у человека. Как существа разумного, человека более всего характеризует глубина памяти. Зебра, например, забывает о всех своих неприятностях сразу же, как вырывается из когтей преследующего ее льва - иначе она тут же помрет от инфаркта. Примитивный человек очень похож на ту зебру - он живет сейчас и данной минутой. Чем глубже у человека память, тем богаче его внутренний мир - он вбирает в себя очень многие нюансы давно пережитых дней, не говоря уже об опыте предшествующих поколений, почерпнутым из книг, наставлений родителей и учителей (уличных, в том числе). "Память мой злой властелин", поется в известном романсе. Память - пыточная камера нашей души, из которой нет никакого выхода, никакого спасения. Человек может в зрелом возрасте получить апокалиптический удар от одних воспоминаний о детских обидах.

По мне, единственный вид страдания - страдание от собственной неправоты, но кто скажет, что это не касается его постоянно? Только дурак. На самом деле, страдание приходит к нам, как реванш за уступку наслаждению, как самопознание личности, как отмщение собственной природе. Кто не страдал, не может быть мудрым. Мудрость - это умом постигнутая боль. "Боль - это прозрение", как сказала одна умненькая девочка.
Вот, вы никого не любите, кроме себя, и в этом ваше счастье, ибо не ведаете вы, что такое страдание, вам известны только неизбежные мучения тела. Мучения тела забываются через короткое время после излечения, страдания души - неизлечимы. Да, вам не приходится страдать, но что такое жизнь человека без страдания? Растительность. Наслаждение не может быть заменой счастья. И более того, оно стоит на пути к счастью, препятствует ему.

Реализованная мечта сразу же теряет свое качество, превращаясь в банальное удовольствие. Ибо из нее ушло страдание. И пресыщенность не есть сытость- наоборот, быть может, это самый мучительный голод, который никак не удается преодолеть. Восторг подъема в полной мере может испытать только тот, кто до того испытал отчаяние падения. Именно страдание делает нашу жизнь содержательной, осмысленной. Поворачивает нас лицом к самим себе. Можно сказать, что счастье - это внутренняя гармония, которая достигается посредством прео
доления страдания. Выраженная инструментально эта гармония называется искусством. Искусство - порождение страдания. Даже если это клоунада. Быть может особенно клоунада. Страдание трансформируется в счастье посредством Искусства. Жизнь человека всегда половинчата, недоиграна, очень часто провальна. Особенно с годами все острее чувствуешь всякую искусственность, фальшь, и это здорово мешает жить и наслаждаться красотой, ибо чаще всего реальная жизнь имеет невыносимые изъяны. Искусство призвано компенсировать это, поддерживать иллюзию совершенства в разбитых наших сердцах. Те, кого не спасает искусство, уходят в иные миры - алкаголизм, наркоманию, преступность. Преступный мир - он по своей сути тоже своеобразный протест против лицемерия. Его предельный цинизм - горький суррогат несуществующего лекарства от угнетающей своей несправедливостью действительности. А справедливой для тебя она не может быть в принципе, ибо твои оценки никогда не совпадают с оценками других. Никогда. Ты всегда обижен, даже если ты - царь.

Где-то я писал, что счастье есть ощущение непринуждаемой принадлежности. Ты чувствуешь себя счастливым с женщиной, пока ощущуешь свободное едниство с ней, и она же станет твоим несчастьем, когда жить с ней придется под принуждением. То же самое дети, внуки, работа, быт, даже развлечения. Пока ты занят своей работой не только потому, что это дает тебе кусок хлеба, но и по той простой причине, что тебе интересно этим заниматься - ты счастлив своей работой, но когда ты плетешься на постылую службу только чтобы заработать на жизнь - ты несчастен, даже если эта работа приносит тебе большой доход. Когда ты добровольно идешь воевать за свою родину, у тебя нет страха погибнуть в этой войне - ты почитаешь это за честь, и совсем иные у тебя чувства, когда на ту же войну ты идешь со страха быть расстрелянным "своими". Счастливый человек тот, кому великое удовольствие услужить другому человеку. Именно тогда он в максимальной степени ощущает безусловную принадлежность самому себе. Это тонкие чувства, а тонкость - качество человека, готового к самопожертвованию. Чем утонченнее человек, тем больше красок он замечает в этом мире, тем более развито в нем чувство красоты, тем большим он готов пожертвовать во имя ее. Есть две категории людей: одни, счастливые, видят красоту и наслаждаются ею (а это и есть жизнь), и другие - те, которые не замечают ее, ибо сконцентрированы только на себе, на своих примитивных наслаждениях и неизбежно остаются навек в тисках своей зависти и желчи. Можешь ли ты искренне сказать: Я люблю твою жизнь во мне. Ведь это будет означать, что в тебе не одна, а две, множество жизней, что ты переживаешь во много раз больше радостей и печалей, что дышишь полной грудью... Но часто ли так бывает? "Со всем своим знанием других людей не выходишь из самого себя, а все больше входишь в себя" - таков безотрадный вывод Ницше. А задолго до него Диоген Синопский ходил днем с фонарем и тщетно искал человека. Это поразительный феномен нашего сознания - более всего мы жаждем общения с другими людьми и менее всего склонны примиряться с ними, с их несовершенством, даже вполне осознавая, что и сами имеем немало изъянов. Загадка природы: как это только я один уродился такой хороший и не могу днем с огнем найти себе достойного товарища? "Почему, почему я лучше всех?" - едва ли не плачет Даниил Хармс в своем рассказе "Как я растрепал одну компанию". Это всевременное страдание истинной зрелости, которая, получается, и не зрелость вовсе.

И что же получается, хорошо знать друг друга - это обязательно ненавидеть и презирать друг друга? Близкие враги, или опасные друзья - что мучительнее?
На это можно ответить, что истинный гуманизм состоит не в том, чтобы прятаться от действительности, выдумать для себя какой-то несуществующий идеал и любоваться им, а именно в том, чтобы реально видеть человека со всеми его недостатками и пороками и любить его именно таковым, всячески стараться помогать ему (и себе, соответственно) стать лучше.

Ты должен заиметь все, чтобы наконец понять, что единственное, что тебе на самом деле нужно - это другой человек. Самое ценное, что у нас может быть в жизни - это человеческие взаимоотношения. К сожалению, очень часто мы начинаем понимать это, когда пустыня уже округ.

Человек человеком человек, постулирует армянская поговорка. В этой максиме и тоска, и надежда, и любовь. И вера в то, что примирение не только возможно, но и неизбежно. Но следует ли из всего этого, что лицемерие средь людей оправданно? Ведь в суматошной нашей жизни оно и является самой характерной чертой человека, и только оно в реальности позволяет сохранять видимость мира средь людей. Вопреки всем благостным разговорам, приходится констатировать, что даже в самых близких человеческих отношениях эффективно и долговременно работает только то, за что заплачено - деньгами или еще чем-нибудь. Жизнь, в конце концов, принуждает нас признать, что действительно деньги решают все. И мы с горечью признаем правоту тех, кто был убежден в этом изначально. Маркс, которого Бисмарк презрительно назвал бухгалтером, точно заметил: "Идея" неизменно посрамляла себя, как только она отделялась от "интереса". Но если бы только "идея"! К несчастью, бухгалтерия диктует свои правила не только в мире финансов. Точнее, только финансы (то есть - расчет) и работают в мире миров, то есть человеков. "Ты - мне, я - тебе", в этой грубой повседневной и повсеместной сделке нет никакой красоты, потому так тянется человек к искусству, в котором задекларированы совсем иные принципы. Искусство - это отдушина человека, его грезы о любви.

Очень интересный вопрос: во имя чего мы лицемерим, притворяемся друг перед другом? Во имя какой своей выгоды? В чем она, эта выгода - в деньгах, должностях, все большей власти? Стоит ли все это искренней любви, глубокой привязанности - вот о чем стоит задуматься. Недоверие - первопричина нашего все большего отчуждения друг от друга.

Есть такое мнение, что любовь и дружба - это отсроченное на неопределенное время предательство. И с детских лет жизнь непрерывно научает нас одному - притворству. Счастлив тот, кто дожил до зрелых лет и может позволить себе не лицемерить. Но разве так бывает?
Вот, как я могу беседовать, общаться с тобой, если я не уверен в твоей искренности? Ведь тогда и я должен лицемерить, а я - не могу, не хочу, не умею. Оттого мое молчание. Молчание переполненного чувствами человека. Много лет тому назад мой младший сын, тогда еще совсем мальчик, как-то сказал матери: "Наш папа как будто все время разговаривает сам с собой", хотя я никогда не заговаривался и вовсе не был отрешенным от жизни человеком, просто, вопреки возрасту, его на редкость наблюдательный глаз удивительным образом подметил, пожалуй, самую характерную мою особенность - доверять свои мысли, свои переживания и восклицания только себе. Я от природы человек довольно замкнутый, а жизнь сделала меня практически отшельником. Отшельником духа.

Я уже писал, что все мои бескорыстные поступки вызывали лишь подозрение в каком-то изощренном плане по извлечению собственной выгоды, и эта неизменно повторяющаяся несправедливость не могла не привести в конце концов к моей полной самоизоляции. Что тут поделаешь - люди мерят на свой аршин, и аршины наши никак не совпадают! Но странным образом окружающие при этом находили во мне какое-то обаяние, вопреки тому что я всегда старался держаться в стороне от них. Я довольно долго не мог просто в это поверить и очень удивлялся, когда кто-либо в очередной раз отмечал данное мое качество. Сейчас, кажется я начинаю понимать, хотя, опять же, не очень уверен: обаяние (не только мое) в том, что человек не относится к себе слишком серьезно, не ходит с выпяченными губами и не смотрит подозрительно, как бы кто ненароком не задел его драгоценное самолюбие. Я именно такой легкий человек. Важно также, что я никогда не был настроен на то, чтобы как-то скомбинировать, отдать чуть меньше, а получить чуть больше того, что должно, чего на самом деле заслуживаю, обойти, обмануть окружающих меня людей. Я не хочу сказать, что я ангел во плоти (душ непорочных нет, сказал поэт) и никогда не попадал в коллизии, в которых, возможно, представился не лучшим образом, но я могу совершенно честно сказать, что мои поступки, которые, не исключено, оценивались окружающими, как неблаговидные, были следствием сложившихся неблагоприятных обстоятельств, а не злого умысла с моей стороны. Один случай, правда, в моей жизни был (я ведь обещал сказать все), когда я организовал анонимный звонок, и хотя переданная информация при этом была абсолютно правдивой и по-другому до адресата доведена быть не могла, тем не менее, я считаю совершенный поступок подлостью, и никогда не смогу простить себе этого.

Пусть кто-то получает колоссальное удовлетворение, когда ему удается как-нибудь получить, нет - урвать больше положенного у своего окружения (такой не погнушается даже самой малостью, даже чем-то совсем ненужным, ибо вся его жизненная философия сводится к примитивно-пошлому принципу - от паршивой овцы хоть шерсти клок), я же получаю такое же удовлетворение (нет, конечно же, совсем другое!), когда, наоборот, мне самому удается чем-либо быть полезным человеку. Мы оба при своих радостях, но в отличие от меня, улыбчивого, он почему-то всегда ходит сумрачный и обиженный на весь мир, хотя, как правило, добивается своих целей и имеет, конечно, гораздо больше, чем я. Вопрос, видимо, в том, что он имеет?
Есть люди, достойные люди, для которых самое важное в жизни - собственная самооценка и самоуважение. Для них гораздо большее значение имеет не то, что о них скажут другие, а то, что они сами могут сказать самим себе о себе. Постоянно находясь под собственным, самым жестким контролем, который можно придумать, они, естественно, стараются не совершать поступков, которые могут уронить их в собственных глазах, и, как следствие, они пользуются большим уважением также среди окружающих - люди не слепы. И есть другие - они постоянно пытаются узнать, угадать мнение других о себе, и делают они это по единственной причине - низкой самооценки. А низкая самооценка идет от низких поступков, так что какими бы ты, "добытчик", ни обладал "богатствами", душа твоя всегда будет неспокойна и неудовлетворенна. И будешь ходить ты сумрачный и обиженный на весь мир, пока не найдешь красоту в себе самом, в своих поступках.

Засим, я хочу сказать: друзья мои, несчастье ваше не в бедности, несчастье ваше в безликости. Попытайтесь найти себя! Знаменитый французский архитектор Ле Корбюзье сказал: "Дайте мне разместить в стандартной комнате десять открыток, и я выражу свою индивидуальность". Имейте индивидуальность, и вам не нужны будут дворцы. Неповторимые нежные краски хижин - отмщение аляповатым дворцам! "Тебе не удалось сделать красиво, так как ты хотел сделать богато", усмехнулся знаменитый философ, приглашенный осмотреть дворец какого-то спесивого богача в Древней Греции. Мало что с тех пор изменилось.

Несомненное преимущество бедняка как перед нищим, так и перед богачем состоит в том, что ему не приходится клянчить милостыню. И пусть это не покажется парадоксом: ради своих паршивых денег богач всегда готов идти на такие унижения, на какие, может, не пошел бы и нищий. Глядя на иного богача, я порой думаю: Боже, как мне его жалко! Как он, при всех своих миллионах, страдает от собственных комплексов, как, должно быть, завидует мне, бедняку, как не может простить моей самобытности, самодостаточности, о которых он может только интуитивно догадываться, поскольку и слов-то таких у него в лексиконе нет, да и не общались мы с ним так плотно, чтобы мог он понять всю глубину моей души. Но ему хорошо известна вся низость своей, и этого, по-видимому, вполне достаточно, чтобы возненавидеть весь мир и более всего - все лучшее в нем. Жалкий, мелкий, злобный зверек. (Среди богачей немало вполне достойных людей - речь не о них.)

Разница между нами в том, что на самом деле не имея за душой ни гроша, я никогда ни о ком не скажу: "По сравнению с ним я - нищий". Просто потому, что нет таких людей. Нет людей, имеющих более моего богатства, тех сокровищ души, которыми обладаю я. А он говорит. Потому что не знает иных ценностей, кроме денег, а в этой сфере, конечно, всегда найдутся те, по сравнению с кем он - нищий. Жадный беден всегда, как сказал Вольтер. Но самая ужасная для него нищета - мизер его души, пусть он и не осознает этого. Нищета - это не состояние кармана, нищета - это состояние души.

Непреходящая жгучая зависть принуждает людей рассматривать под лупой жизнь и подноготную богачей, что делает видимыми миру все их подлости, и соответственно, дает повод оставшимся за бортом благосостояния по-всякому поносить их. На самом деле, конечно, большинство богачей - откровенные мерзавцы, но вот мы, не-богачи можем похвастаться, что среди нас процент порядочных людей хоть чуточку выше? Маркс был прав, когда говорил, что "нет такого преступления, на которое не пойдёт капиталист ради 300% прибыли", но, полагаю, мы почти не ошибемся, если заменим слово "капиталист" на просто "человек". Нам ведь, в отличие от Маркса, нет необходимости развенчать именно "капиталиста". Сам человек по своей природе есть существо порочное, вот в чем проблема. Сохраняя трезвость и не идя по пути политических спекуляций, мы получим больше шансов что-то изменить и улучшить.
Есть богатые, которые совсем не стесняются своего богатства, и есть нищие, которые тоже совсем не стесняются своей нищеты. И те, и другие, конечно, не относятся к лучшей части общества. Насколько противен кичащийся золотыми "собачьими" цепями на бычьей своей шее богач, настолько же жалок и несимпатичен дико завидующий ему бедняк, от бессильной злобы разглагольствующий о какой-то своей насыщенной духовной жизни, подразумевая под этим деланное презрение к недоступному ему комфорту, о котором он только и мечтает. Ему представляется, что он нашел эффективный протвовес богачам: "У него есть только его паршивые деньги, а у меня - богатый внутренний мир!"

Богач с легкостью отметает дешевые наскоки: "А разве мои деньги - это не я? Моя власть, мое богатство - чем они хуже или менее индивидуальны, чем чья-то физическая красота или так называемый ум, или паршивое краснобайство, которое чаще всего и выдают и проводят за ум среди недоумков. Разве все, чем я реально владею - это не более убедительное подтверждение моих достоинств, чем чья-то пустая демагогия? Или это хуже, чем какая-то там красота, которая вообще не поддается определению, или абстрактный ум, неспособный по существу сотворить ничего дельного, по-настоящему полезного?"
Трудно возразить. Но стоит разобраться.

Что такое деньги вообще? Чем они являются для людей, и чем они являются на самом деле? Для подавляющего большинства людей деньги - это самый эффективный способ подмять под себя других, переложить на их плечи свою работу, включая покорение женщин. "Надо дать деньги!" - это единственная доступная им мудрость. И очень часто она срабатывает. Ибо большинство принадлежит к их меркантильному стану. В сущности, деньги с самого своего появления были и остаются средством порабощения человека, и пока трудно представить, когда свободный человек сбросит с себя это последнее липкое ярмо.

Однако деньги не могут принести не то что счастье, но и простое удовлетворение тому, кто не имеет представления об их истинном предназначении, кому они нужны не для продвижения вперед жизни, а только для удовлетворения своих ненасытных желаний, для пошлого доминирования над людьми. Страсть повелевать людьми - единственный, в сущности, темный инстинкт, пришедший к нам из далекого животного мира. Между тем, самое дорогое, что у нас вообще может быть - это истинно человеческие отношения, и их не купить ни за какие деньги. Можно купить подобострастие, но не уважение, можно купить роскошное тело, но никак не любовь. Тот же секс, который есть высшее проявление любви, превращается в порно именно в тот момент, когда в нем проявляется этот темный инстинкт.

Как может быть счастливым человек, который поработил другого человека!

Как может быть свободным человек, который жаждет поработить, или уже поработил другого человека! Ведь ему приходится непрерывно изворачиваться, скрывать свои истинные намерения, лгать; себе - прежде всего! Он должен убедить себя, что он - хороший человек, а как это сделать?
Альбер Камю изрек звонкую цитату: "Свободен лишь тот, кто может не лгать". Но если принять и ту истину, что умолчание есть одна из форм лжи, то получается, что свободен лишь тот, кто не молчит, кто активно воюет за свободу. А война - это совсем не обязательно противостояние с другими; самая трудная война происходит у нас внутри. Конечно, у тех, кто действительно хочет стать человеком. Будда: "Строители каналов пускают воду, лучники подчиняют себе стрелу, плотники подчиняют себе дерево, мудрецы смиряют самих себя". И тем самым обретают вожделенную свободу.
Почему властитель мира в глубине души должен завидовать философу? Потому что только философу ведома истинная свобода (в человеческих, опять же, пределах). И свобода эта - не убивать и насильничать безнаказанно, а именно находить баланс между своими желаниями и возможностями, сохранять нравственность и уважение к себе. Совсем не случайно великий царь при случае бросил: "Если бы я не был Александром, я бы хотел быть Диогеном". Диогеном, который жил в бочке.

Итак, у человека, как такового, есть одна проблема - это проблема человека. Никто не решит ее за тебя. Все усилия твои должны быть направлены вовнутрь, иначе они пропадают втуне. Остаться на уровне примитивного животного, или подняться до вершин высокого духа - это твой выбор.
Когда говорят, что человек - эгоист, он любит только себя, имеют в виду, ведь, только тело, что он любит только свое тело, не так ли? Я скажу больше: такой человек попросту является рабом своего тела, первобытным сиюминутным потребителем. Никакие более тонкие ощущения, даже связанные с тем же телом, такому человеку просто недоступны. И когда-нибудь, по мере насыщения и пресыщения своей плоти, он неизбежно становится извращенцем - в том, или ином смысле. Поскольку нуждается все в новых ощущениях. Какие у него могут быть человеческие радости, если он не знает, что такое дарить радость самому! Он может знать, что такое секс, чревоугодие, даже полное удовлетворение, комфорт, но он никогда не узнает, что такое человеческая радость - любовь, трапеза, гармония души. Ибо все это достижимо только во взаимодействии, взаимообмене.
Вот, у одного кусок не лезет в горло, когда где-то на другом конце света голодают невинные детишки, а другой только тогда и получает наслаждение от еды, когда соседу нечего есть. В своем развитии последний ушел не вперед от животного, а далеко назад - как его жаль!

Известно, что в медицине существуют такие понятия, как сердечная недостаточность, почечная недостаточность, легочная... Я полагаю, самой страшной является личностная недостаточность. Очень многие страдают ею, не подозревая о своем тяжелом недуге. И именно в этом весь его ужас. Данный недуг имеет множество симптомов, и один из них - отсутствие самостоятельности. Это, пожалуй, самый распространенный порок на земле. Между тем, еще Кант призывал: "Имей мужество жить собственным умом". Не старайся походить на других, заставь их походить на тебя. Примером своим заставь!
Но как часто мы видим людей, способных только копировать чужое поведение! Самостоятельность, пожалуй, самое редкое и самое ценное качество человека. Люди все больше любят ходить табунами, даже принуждены ходить табунами - мы об этом еще поговорим. Но если ты действительно хочешь стать личностью, ты должен, по крайней мере, стремиться вырваться из постылого плена. Самое пошлое, что ты можешь сказать - "И я так могу!" Ты должен делать то, или стремиться делать то, что более никто не сможет, или, по крайней мере, не делал до тебя, а не компилировать чужие отработанные действия.
Зависть - другой характерный симптом личностной недостаточности.

Самое противное, что есть в этом мире - мелкие завистники, и, боже, как их много! Не имея масштаба личности, не ставя перед собой высоких целей и даже не зная, что это такое, они, конечно, всегда нацелены на конкуренцию во всяких мелочах, начиная от шнурков для обуви. Как они глупы! Ведь единственное, что действительно есть у каждого из нас - это короткое время, что отпущено нам для познания мира и самого себя, и надо быть большим дураком, чтобы тратить его, ревниво наблюдая за чужими успехами, и грызя в отчаянии собственные ногти. Эти люди совершенно не в состоянии воспринимать красоту, которую творят их таланливые современники, они замечают только привелегии, которые те получают за свои заслуги.
Есть люди слепые, есть глухие от рождения, которые так и не научаются говорить, есть еще более страшная ущербность - слепоглухонемые, но ничто не идет в сравнение со слепотой души; это вот они! Совершенно не видеть и не слышать мир вокруг себя - какое несчастье! Не видеть вокруг ничего и никого, кроме самого себя - разве это не самое страшное в человеке?

Люди, которые не видят красоту вокруг себя, не в состоянии увлечься чем-нибудь по-серьезному, искренне полюбить - даже своих собственных детей! Они знают и холят только себя, любимого - свое тело, свое самолюбие, свои капризы. Естественно, у человека, который слишком любит себя, не может остаться никаких чувств, чтобы полюбить что-либо еще, отдаться иной страсти. Между тем, истинная любовь, независимо от самого предмета любви, всегда жертвенна. Если мы действительно любим (женщину, родину, ребенка, работу и т.д.), мы полны желания, страсти что-то сделать для предмета своей любви, что-то сверх того, что могут сделать другие, часто даже чем-то пожертвовать, причем без пафоса и дешевого стремления доказательства чего-то особого; это просто внутреннее абсолютно чистое побуждение. Если же истинной любви нет, то все происходит наоборот - человек воспринимает любовь, как комфорт для своего тела, который кто-то должен ему обеспечить. Несостоявшийся человек - это и есть человек без любви.
Вот, и ты, и он идете к женщине, но ты рассчитываешь отдать ей свою нежность и получить такие же чувства от нее, а он хочет только избыть свои дикие страсти, подтвердить свое непререкаемое доминирование и неуемную силу. Когда-нибудь потом вы оба говорите: "Я любил ее". Но ты добавляешь - "очень сильно", а он - "много раз". Могут ли у него сохраниться какие-то человеческие воспоминания от этой, в таком варианте, случки? Страсть без культуры - похоть, с культурой - любовь.

Есть такие "хорошие" ребята - их еще называют "мачо" - которые очень любят, кроме всего прочего, бахвалиться еще и тем, что в один день переспали с тремя-четырьмя-пятью девицами. Меня всегда подмывает спросить: что же они ничего не чувствовали при этом - никакой нежности, никаких человеческих чувств? Одна работа гормонов - и все? Как у псов? Ведь невозможно представить, чтобы человек мог так быстро переключаться эмоционально с одной женщины на другую. Секс между ног находится у животных; у человека он обитает в голове. Прекрасен и поистине мужественен мужчина, избирательный в любви. И только он знает истинно, что такое любовь. Ибо в любви получаешь только то, что отдаешь. Иметь, истекая слюной и прочими жидкостями, означает и получить в ответ пару унций пахучих жидкостей. Я полагаю, именно способность к отказу делает ценным твое желание.
И еще я хочу сказать, любовь - это терпение. Кто-то изрек: "Гений - это терпение!" Но что такое гений, как не великая любовь, преданность избранному предмету, человеку - идее, целиком захватившей человека! Триединство: любовь - терпение - гениальность! Притом это может быть любовь к собственным башмакам, или к апельсинам, допустим. Утрирую, конечно. Но гениальность может проявиться, на самом деле, в любви к самым обыденным, естественным вещам, например, к детям. Мало разве у нас примеров истинной самоотверженности и поразительного изобретательства, когда речь идет о настоящей любви! Безо всякой рисовки и без ожидания соответствующих дивидентов.

Желание во что бы то ни стало выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле, свидетельствует о личностной недостаточности. Подспудное желание, наоборот, видеть себя хуже, говорит о твоем протесте против тупой действительности. Как бы ни был тяжел второй путь, только он дает возможность изредка испытывать мгновенья счастья, когда тебе удается гармонизировать личные потребности с очень быстро меняющимися требованиями сложного нашего мира. А для этого надо уметь с благодарностью провожать каждый свой прожитый день, даже если в этот день тебя сильно побили. Понять, почему это произошло, и назавтра снова идти в бой. И помнить, что счастье - это лишь редкие даруемые нам судьбой экстремальные мгновения жизни, а счастливый человек - тот, кто понимает это и не предъявляет жизни чрезмерные требования. Уместно вспомнить слова югославского писателя Иво Андрича: "Что не болит - не жизнь, что не проходит - не счастье".
А трагедия нашего времени заключается в том, что невозможность достижения счастья (в том, перманентном варианте) осознается уже в ранней молодости. Отсутстаие иллюзий превращает молодую жизнь в унылую повинность, в беспрерывную гонку за наслаждениями без поисков смысла. А счастье и смысл неразделимы - на это обратил внимание еще Блаженный Августин. Ответственная задача последующих поколений - поиски смысла в новых условиях, когда человеку, возможно, будет даровано бессмертие.

Я пишу собственную историю, и потому, завершая разговор о счастье, должен сказать и о себе: да, конечно, я счастливый человек. Ведь я, действительно, любить умею! Жить, смеяться, любить. И самому себе улыбаться беспричинно. Последнее, наверно, и есть истинно незамутненное счастье - пусть кто и называет меня блаженным!

Давным-давно мудрый Сенека заметил: "Никогда не будет счастлив тот, кого мучает вид большего счастья". Благодарение богу, я никогда никому не завидовал, разве что только тем, кто владеет иностранными языками, но это, по сути, чистое чувство никак не могло отравить мне жизнь.
На первый взгляд, несчастливая жизнь должна иметь то кажущееся преимущество, что с ней намного легче расставаться, но на самом деле это совсем не так. Счастливая жизнь именно тем счастлива и умиротворена, что человек не придает слишком большого значения своей персоне, своим деяниям и своим переживаниям - он живет легко и умирает легко, не делая из этого большого события. Не то человек несчастливый, вечно предъявляющий жизни непомерные требования, никогда не примиряющийся не то что со своей "незаслуженно низкой" оценкой со стороны общества, но даже с новыми ботинками соседа - для такого человека уход в небытие действительно вселенская трагедия, ведь в его измерении он и есть самая большая ценность на этой земле! И главное - смерть обрывает его последние надежды доказать все-таки миру, КТО он такой есть!

Но каким бы ты ни был храбрецом, будет большим лицемерием утверждать, что смерть ни в коей степени не занимает твои мысли, не пугает тебя. Если даже не сама смерть, то сопутствующие ей обстоятельства - тяжелые, унизительные. С юных лет сознательный человек почти непрерывно думает о курносой и порой, не вынося тяжелого груза именно этого страха, кончает с собой в расцвете сил. Однако с годами размышления о смерти приобретают иное качество, наполняются иным, более глубоким содержанием. Обрастая по ходу жизни всеми сопровождающими ее атрибутами - любимыми, семьей, детьми, собственностью, мы начинаем все больше ценить свое пребывание на этой земле, жаждать его продолжения, цепляться за него всеми возможными способами. Яркий тому пример приведен в повести А.С.Пушкина "Выстрел". Очень многие лишь к концу жизни начинают в полной мере осознавать всю сладость бытия, вопреки всем своим жестоким разочарованиям и чередующимся болячкам. Кокетство о нетерпеливом ожидании скорой смерти - одно из проявлений их острого желания жить. На самом деле, невыполнимая задача - научиться в молодости радоваться жизни так, как это умеют только старики.

Я знал смертельно больного очень старого человека, которому именно на последней стадии болезни вдруг открылась вся красота этого мира; выйдя как-то на крыльцо своего дома после мучительной процедуры искусственного мочеиспускания, он впервые обратил внимание на необыкновенную голубизну неба над головой, впервые так тонко ощутил свежесть и ароматы воздуха, а легкий шелест листьев на одиноком дереве во дворе, потревоженных порывом осеннего ветра, привел его в умиление. Стоит ли доходить до критического состояния, чтобы истинно познать этот мир, глубокую суть и смысл нашей жизни? Такова ли неизбежная плата за уже бесполезную мудрость? (Мудрость всегда приходит слишком поздно.) Эти вопросы никому не решить за тебя - ты можешь спокойно плыть по течению и пройти все этапы растительного существования, или же попытаться подчинить события своей воле. По крайней мере, одно событие.

Я не ставил себе конкретно такой цели, но объективно получается, что весь трактат этот - несерьезный разговор о серьезных вещах, и такой подход полностью соответствует моей жизненой философии. Что может быть серьезного в самой нашей жизни - насмешке божества над человеком? Какой-то отчаявшийся молодой философ-самоучка безапелляционно изрек: "Жизнь - это проклятая богом предательская штука, а из каждой тысячи человек 999 - ублюдки". Я так не думаю, я нахожу в жизни много интересного, стоящего, но переоценивать ее, придавать какое-то сакральное значение никак не склонен. Я живу, пока живется, и умру, когда умрется (пардон за насилие над великим и могучим - это тоже укладывается в мое отношение к жизни и устоявшимся в ней ценностям). И пишу, рассказываю, и дальше буду говорить только о себе; о чем еще может говорить человек, какой иной предмет ему доступен и интересен! Разве вся эта литература, все искусство - не бесконечные стенания мятущейся личности, пытающейся скрыть свою боль под чужими именами, чужими образами? Я не делаю этого. Я откровенно (насколько возможно) рассказываю о себе все - о своей боли, о своих сомнениях и о нежности, все еще беспризорно ютящейся в моей тоскующей душе вопреки всему.

Трагедия моя состоит в том, что масштаб моей личности соответствует масштабу моего таланта (чрезвычайно скромный в быту, я отвергаю ложную скромность в творчестве). Я не могу принимать милостыню от людей, даже самых близких. А ничего другого у них для меня нет. У них нет равноценного товара. Соответственно, они не приемлют и мой товар, бартер у нас исключен, и получается, что подавать мне они могут только милостыню. А я принимать ее не могу, потому иду на угол продавать колбаски - универсальный товар, понятный и приемлемый для всех. Я вовсе не жалуюсь, я даже горд, об этом уже было писано. Говорят, я очень умный. Но какой же я умный, если не умею конвертировать этот ум в материальное благосостояние! Не зря же американцы говорят: если ты такой умный, почему ты такой бедный? Это про меня.

Мое занятие (я не говорю - профессия) - Слово. Я довольно уверенно держу его в своих руках; главное - я не боюсь его. По-настоящему умный человек никогда не думает, а тем более не скажет, что он не может ляпнуть глупость. Потому он живет легко и беззаботно. И пишет так же. В отличие от тех насупленных дураков, которые, смутно догадываясь о своих действительных возможностях, более всего боятся сморзить глупость, и потому непрерывно "морозят" их.

Норма - в частности, когда это касается языка - выполняет три основные функции: первая - наиболее точная передача смысла; вторая фунция сугубо эстетическая - выразить мысль красиво и экономно; наконец, третья функция, приобретающая порой наиболее важное значение, - корпоративная, а именно, распознавание с первых же слов принадлежность говорящего к той, или иной категории. И все те, кому больше нечего предложить, кроме правильного выговора, будут стоять насмерть за правила грамматики. Очень хорошо образованные бездари, способностей которых хватило только на то, чтобы основательно изучить правописание, конечно никогда не простят истинному гению его случайной ошибки при написании слова "корова". За чистотой теорий строго следят те, кому более нечего предложить, ничего нового, своего. Между тем, чем жестче правила, тем скучнее язык; исключения обогащают его, делают интересным и неповторимым. Я уже писал, что творчество есть преодоление профессионализма, устоявшихся взглядов, "незыблимых" теорий, иногда даже законов логики. Широко известно высказывание Нильса Бора: "Ваша идея, конечно, безумна. Весь вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться верной?"

Сама жизнь становится интересной, захватывающей, когда мы встречаемся с исключительными людьми, сталкиваемся с исключительными явлениями. Но исключения в жизни - вещь очень скользкая, опасная! Они порождают великий соблазн для всякого рода бездарей, проходимцев. Особенно, когда эти исключения пытаются закрепить законодательно в качестве каких-то привилегий, открывая тем самым путь ко всевозможным злоупотреблениям и коррупции. (К сожалению, Россия никак не может избавиться от этого порока. На Западе есть одна единственная форма поощрения - звонкая монета; в России - это всевозможные звания и привелегии, и, боже, какие толпы "избранных" пытаются пролезть и пролезают в эту узкую, по определению, щель!)

Я полагаю, главная ценность моего творчества, при всех прочих возможных достоинствах - в непредсказуемости. Вряд ли вам где-нибудь в другом месте попадалось многое из того, что вы имели удовольствие вкушать в этом, скажем так, труде. Безответственность - самая сильная и одновременно самая слабая моя сторона. Она мне позволяет оставаться свободным, и значит - интересным. Но и поверхностным, конечно. Наверное, я выдаю и немало глупостей, но, надеюсь, это простится мне, как неизбежные отходы производства. Известно: чем драгоценнее выплавляемый металл, тем больше отходов при его производстве. Сам я отношусь довольно легкомысленно к своим произведениям (писулькам, я бы даже сказал), да и к самой своей персоне, и вовсе не потому что считаю себя хоть в чем-то ниже наивеличайших гениев на свете - сама человеческая жизнь не стоит в моих глазах слишком многого. Но это и не значит, что я не ценю свою жизнь, каждую секунду моего земного бытия, все мои радости и горести в совокупности. И мое творчество - более всего.
Будучи еще совсем молодым человеком, можно сказать, ребенком, я поражался: "Как можно жить, не ставя себе высоких целей?" Мудрость годов не вытеснила такой душевный настрой, но в значительной степени остудила пыл по реализации этих самых "великих дел". На самом деле, какие могут быть великие свершения у человека, который так низко ценит саму жизнь, по большому счету, не ставит ее ни во что?

Честно говоря, меня весьма забавляет, когда кто-нибудь вдруг попрекает меня: "Но, вот, в другом своем опусе ты говорил совершенно противоположные вещи!" Оказывается, меня читают, анализируют, запоминают! Но и это нисколько не добавляет мне уверенности в себе - в своем творчестве я такой же робкий человек, как и в отношениях с женщинами. Не в самом процессе творчества, а когда надо предъявить плоды его публике; не в процессе завоевания крепости, а в рещающий момент, когда приходит время воткнуть, куда надо, свой победный штандарт!

Большей частью я публикуюсь в сетевом альманахе "Лебедь", и за немалое количество лет мои работы очень редко удостаивались внимания словоохотливой, остро реагирующей и весьма язвительной аудитории этого издания, не упускающей возможности побольнее ужалить оплошавшего автора. И вот я думаю, неужели мои тексты столь безупречны, что эти акулы пера не могут найти в них хоть что-то, к чему действительно можно прицепиться? Ведь "замолчать" автора они могут только в двух случаях - либо его полной несостоятельности, либо неоспоримой гениальности, ибо только в этих двух случаях автор им совершенно неинтересен, поскольку они не могут и не захотят соотнести его со своей личностью. Тупым я быть не могу, хотя бы потому, что меня печатает довольно взыскательный редактор, следовательно...

Порой я думаю: "А в чем сила моих слов?" - я ведь чувствую их силу. Полагаю, она все-таки состоит в их абсолютной искренности. Я никогда не говорю то, во что сам не верю. Мои слова могут быть спорными, могут быть абсолютно неверными, наивными, или вульгарными, но неискренними - никогда! Когда-то отец наставлял меня: "Две вещи являются самыми ценными в жизни - искренность и скромность". Я очень пострадал, следуя этим двум завещанным мне принципам, но я ни секунду не сомневаюсь, что только так и можно жить. Мне во всяком случае.

Ныне у меня такое внутреннее ощущение мощи и свободы, что нет никакого желания что-то доказывать всякой мошкаре, которая только и умеет, что выпендриваться друг перед другом. А достойные люди съедаются ею весьма оперативно. И ведь знают, мерзавцы, кого гнобят! Бьют без промаха. Достается и мне. Тем не менее, удары, которые сыплются на меня от близких, не очень близких и совсем далеких людей, не делают меня мизантропом, что нередко происходит почти со всеми пожившими на белом свете людьми, но и для меня они не проходят бесследно. Незаслуженные, несправедливые удары постепенно как бы выталкивают меня из реальной жизни.

Чужим-то людям легко можно простить многое именно потому, что они - чужие. Но своим близким, родным, от которых и ждешь понимания, поддержки и чистоты - как простить? Чем ближе тебе человек, тем труднее переносить его прегрешения. Не то, что ты не можешь ему простить, но просто уровень твоих взаимоотношений при этом сразу же понижается на несколько ступеней. И это тяжелее всего. Дело не в адекватном ответе и не в желании дать такой ответ.

Самое примитивное, что есть в этом мире - месть. Бездумная, слепая, без мысли и милосердия. Я полностью отвергаю ее. Моя месть скромна: я просто лишаю их самого себя. Потом, может быть, они понимают, что потеряли. А может быть - и нет. Но для меня не это важно, мне горько то, что мой список сокращается. Он и так очень короток, и я дорожу им чрезвычайно, но, тем не менее, я без колебаний вычеркну из него последнего "друга", если он окажется не на высоте. Таков уж я.

Отсекая последовательно от себя всех тех и все то, что не соответствует высоким представлениям о нравственности, очень скоро обнаруживаешь, что находишься в абсолютном вакууме. Я исключаю то одного, то другого из круга своего общения и потихонечку начинаю ощущать пустыню вокруг себя и чувствовать, что сам теряю способность по-настоящему полюбить, поверить в бескорыстную дружбу, в искренние чувства, неподдельное уважение, беспристрастную оценку - в жизнь! Так, наверное, и уходят в небытие. Вот, умер один твой близкий друг, другой; третий предал тебя, а четвертый и вовсе оказался дурак... так и обрываются последние нити, связывающие тебя с жизнью, и невольно начинают посещать иные мысли, тяжелые мысли... Но мне еще рано об этом думать - у меня есть я! Вот, когда я почувствую, что теряю личность...

В любом обывательском измерении я, действительно, не имею ничего, но у меня есть я. И мне хватает. У меня есть я, а у тебя есть ты. Разве этого мало?
Я слишком переполнен собой, чтобы обращать внимание на всякие глупости, и менее всего склонен смотреть по сторонам. Я все могу. Могу подметать улицы. Могу чистить туалеты. Могу и книжки писать, если надо. Скажете, каждый может? Не соглашусь. Ну, то есть книжки, наверное, действительно каждый повадится писать, но вот чистить... Тут особый талант нужен, настрой души, я бы сказал. Безо всякой издевки. Ты должен быть действительно полон истинного чувства собственного достоинства, чтобы спокойно, без истерики, или отчаяния пойти чистить туалеты, и при этом не озлобиться на весь мир. Много вы видели таких? Немного. Может, вообще никогда не видели. Смотрите, наслаждайтесь. Учитесь. Впрочем, этому невозможно научиться. Это особый талант. Или есть, или нет. Сродни поэтическому дару.

В качестве зримой иллюстрации к изложенному, расскажу об одном моем хорошем знакомом (я не рискую назвать его другом) - человеке, наделенном такой исключительной способностью воспринимать и ценить красоту, что он совершенно добровольно, без малейшего принуждения или даже намека вычистил раковину в общественном туалете высоко в горах штата Юта по той только простой причине, что ее замызганный вид оскорблял его эстетическое чувство; при этом испытал он, я полагаю, ни с чем не сравнимое ощущение удовлетворения и радости за полученный результат в виде блестящей сантехники - в этом не оставлял никаких сомнений необыкновенный свет в его глазах, когда он вышел из уборной. Он точно таким же способом - голыми руками - хотел вычистить и унитаз, но тут уж вмешались мы, его друзья, посчитавшие, по правде говоря, его этот порыв едва ли не безумием. Впрочем, многие его поступки - такие же бескорыстные и прекрасные - вызывали в окружающих подобные подозрения. Как далеко он ушел от нас! Андраник Мкртчян - я полагаю, здесь стоит назвать имя этого человека - несомненно самый красивый мужчина, которого я встречал в своей жизни. Красив человек, чувствующий красоту, но воистину прекрасен тот, кто жертвует собой во имя красоты. На самом деле, жертва может быть и небольшой, как в случае с Андраником (хотя, как посмотреть), - важен принцип, настрой. Жертвенность, возможно, самая человеческая наша черта; она выводит нас из животного мира, из дикости.

Часто мы должны жертвовать собой, своими интересами, чтобы оставаться на уровне человека. Должны - но всегда ли нам хватает для этого величия души?
Я вот человек, который довольствуется малым, который вполне может обойтись одним хлебом и водой, потому меня не легко схватить за жабры, я об этом уже писал. Ни за какие коврижки я не стану продавать свое перо и потому оно никогда не потеряет свою цену. Твое слово стоит чего-то, когда ты неизменно говоришь правду, только то, что на самом деле думаешь. При этом тебя могут и ненавидеть, и скорее всего станут ненавидеть, но прислушиваться - будут.
Проблема, однако в том, что твоя постоянная правота во всем делает в конце концов тебя противным, абсолютно невыносимым даже для самого себя. Греши и кайся - так ты гораздо больше будешь похож на живого человека, а не на идола. И проси прощения. Кто никогда не просил прощения, тот не может быть человечным, добрым. Даже если он на самом деле всегда прав. Что тоже очень сомнительно.

Кто-то сказал, что абсолютно нормальный человек - это монстр. Я чувствую порой, как близко, как опасно близко стою у этой черты. Неистребимое, порочное по сути желание заглянуть в самую глубь явлений всегда лишало меня возможности выразить хоть какую-нибудь точку зрения, и одновременно делало меня для окружающих ненавистным занудой. Нередко я слышал утешительное: не расстраивайся, ты просто слишком хорош для них, и, возможно, в этих словах есть изрядная доля правды, но в итоге получается, что я слишком хорош для любого общества, что я везде не свой, лишний. Что я фактически слишком хорош для самой жизни, и, таким образом, мне прямая дорога в другой, честный мир, в рай - на тот свет. Прямо здесь и сейчас. Цельная натура - большое несчастье.

Ясное дело, что такой человек, как я, ни при каких обстоятельствах не мог уживаться с властью. Любой, на любом уровне. Со всех работ я уходил если не с громким скандадом, то, во всяком случае, с глубоким и глухим непониманием; у меня были острые конфликты практически во всех присутственных местах, куда я попадал - меня выводила из себя чванливая тупость советских чиновников, которая в худших своих модификациях перешла к новым поколениям властей. Именно потому мне отвратительна сама идея власти, даже здесь, в Соединенных Штатах, где, конечно, совсем другой, очень уважительный подход к человеку на всех уровнях. Не хочу я быть никаким хозяином, но и хозяина над собой не потерплю! "Кто не умеет подчиняться, тот не умеет командовать" - древняя мудрость. Так всегда и было со мной - и внизу, и наверху. Может, сам я многого боялся в этой жизни, но совершенно точно у меня никогда не было атавистического желания внушать кому бы то ни было страх. Я почувствую себя почти униженным, если узнаю, что кто-то на самом деле боится меня; обязательно постараюсь выяснить, какое такое звериное качество во мне может внушить кому-то страх, и постараюсь сразу же избавиться от него. И я всегда найду в себе силы побороть собственный страх, если надо защитить справедливость.

Андрей Вознесенский в одном из своих стихотворений меланхолически писал: "Иные задиры ушли в дезертиры, иных убили, иных купили". Я остался. Этот тяжелый трактат тому подтверждение.

Но максималистские мои требования прежде всего направлены к самому себе, к собственной персоне. Я испытываю жуткое чувство вины по отношению почти ко всем людям, с которыми мне пришлось когда-либо общаться, даже к тем, кто сделал мне откровенное зло в ответ на искреннее и бескорыстное добро. И очень завидую тем, кто, наоборот, выступают в этой жизни лишь с бесконечным списком претензий, никогда ни в чем не каясь. Правда, чтобы было понятно, о каком именно отношении в данном случае идет речь, необходимо уточнить, что примерно такое же чувство зависти я испытываю к братьям нашим меньшим - животным, они ведь тоже не чувствуют за собой никаких обязательств и никаких грехов. Да пребудут эти "счастливцы" в мире со своей совестью и со своей судьбой до конца дней своих!

Но человеком может называться только тот, кто в состоянии в критический момент самому себе сказать - "НЕТ!".

И другим.