ВСПОМИНАЯ КРИЗИС СЕМИДЕСЯТЫХ

05-09-2014

Image 16 50 22 - 05 09 2014Всемирное и в особенности российское хозяйство уже второй год остаются в кризисном состоянии. Сумасшедшие падения и взлёты мировых цен на нефть в условиях глобальной рецессии, столь постыдно важные для отечественного благосостояния, любому не сильно пожилому экономисту-наблюдателю представляются совершенно беспрецедентными. Однако ещё в семидесятые годы ХХ века стабильные в течение десятилетий нефтяные цены вдруг увеличились многократно. Мировая экономика сразу к пропасти придвинулась, причём гораздо ближе, чем в настоящее время. И хотя природа и причины всемирного кризиса тогда и сейчас очевидно различны, полезно ещё раз вспомнить предысторию современного сюжета, уже полузабытую за давностью лет.

Всемирное хозяйство пережило на протяжении ХХ века несколько поистине революционных потрясений, оказавших решающее влияние на сам характер его дальнейшего развития вплоть до наших дней. К сюжетам такого рода относят обычно две мировые войны, Великую депрессию тридцатых, опыт социалистического строительства в СССР и крах мирового коммунизма, и, конечно же, информационную революцию последних десятилетий. Не последнее место в этом ряду принадлежит неожиданным и разнообразным событиям, потрясшим как международную политику, так и мировое хозяйство в течение семидесятых годов. Эти несколько лет стали своего рода «осевым временем», периодом, определившим во многом направления дальнейшего развития глобальной экономики подобно середине первого тысячелетия до нашей эры, когда философы Эллады, пророки Иудеи, индийские и китайские мудрецы практически одновременно промыслили магистральные духовные перспективы человечества и указали пути развития.

В самом деле, именно в 1971-74 гг. совпали первое расширение Европейского экономического сообщества (ныне Евросоюз) с рецессией в экономике западных стран, американской, прежде всего, а начало промышленной эксплуатации гигантских нефтегазовых месторождений советской Сибири – с окончательным крушением Бреттон-Вудской системы твёрдых валютных курсов на базе «золотого» доллара и соответствующей утратой золотом его денежной функции.

Перечень масштабных потрясений начала семидесятых можно продолжить, но совершенно исключительное место в этом списке занял так называемый «энергетический кризис», порождение беспрецедентного ценового шока, поразившего мировой рынок нефти в 1973-74 гг. Стабильность этого рынка, практически неколебимая на протяжении десятилетий, заметно дрогнула ещё в феврале 1971 г., когда государства Персидского залива впервые добились в рамках соглашения ОПЕК с добывающими компаниями существенного, в среднем на 20%, повышения фьючерсных цен на сырую нефть. Их уровень почти не отклонялся от среднего показателя в 2 долл./барр. аж с конца двадцатых годов. (Щадящая ценовая политика «семи сестёр», международного картеля добывающих ТНК, долгое время контролировавшего нефтяной рынок, имела стратегической целью максимизацию спроса на жидкое топливо в эпоху бурной автомобилизации). Однако подлинный взрыв случился 16 октября 1973 г. В этот день шесть арабских стран-экспортёров объявили о совместном решении впредь определять уровень цен самостоятельно, то есть, конечно же, с учётом позиции прочих участников ОПЕК, но без консультаций с добывающими компаниями.

Решение было эмоциональным и вполне политическим: в разгар так называемой «войны Йом-кипур» стало ясно, что несмотря на поражения первых дней, еврейское государство в очередной раз уцелеет благодаря быстрой и масштабной военной помощи США. Шейхи Персидского залива тут же запретили продажу нефти не только на рынок США, но и в Западную Европу. В результате немедленный, почти двукратный рост цен к зиме ускорился, так что их уровень достиг отметки в 12 долл./барр. уже в декабре. Через несколько лет, сразу после победы исламской революции в Иране, нефть подорожала ещё более, чем в два раза. Для всемирного капиталистического хозяйства это выглядело реальной угрозой дальнейшему его развитию.

Особенно впечатляла эта угроза в условиях краха Бреттон-Вудской международной валютной системы. Последние этапы крушения «золотого стандарта» с удивительной календарной аккуратностью совпали с начальными этапами развития мирового энергетического кризиса. В самом деле: 1971 г. – первый серьёзный взлёт нефтяных цен и почти одновременный запрет продажи золота банками Федерального резерва резидентам США, 1973 г. – всеобщее и окончательное прекращение этих операций, и тут же - настоящий ценовой взрыв на нефтяном рынке. Такие совпадения поневоле освежают неожиданную справедливость затёртого определения нефти как «чёрного золота».

Остаётся только напомнить, что не только бочка нефти целых сорок лет стоила примерно два доллара, несмотря на Великую депрессию и Мировую войну, но и унция золота практически в те же десятилетия (1934-1971) сохраняла неизменной официальную цену в тридцать пять долларов. Очевидно поэтому, что импульсивное на первый взгляд решение о повышении экспортных цен имело-таки объективные и серьёзные экономические предпосылки. Тем не менее, подорожание топлива незамедлительно спровоцировало всемирный хозяйственный кризис. Во многих странах он проявился в форме так называемой «стагфляции», не предусмотренной классическим кейнсианством, но так хорошо знакомой жителям современной России, когда производство падает, а безработица растёт в условиях высокой инфляции. Тот полузабытый кризис потряс экономику практически всех капиталистических стран, как развитых, так и развивающихся. Однако последствия его получились для них очень разными. Страны-лидеры быстрее прочих оправились от болезненного удара.

Важнее здесь другое: именно в зрелом рыночном хозяйстве этих государств нефтяной шок инициировал становление и развитие новых и неожиданных макроэкономических тенденций, которые привели, в свою очередь, к серьёзным и прогрессивным переменам во всей мировой экономике. Прямым результатом этих перемен стало так называемое «постиндустриальное развитие». Взрывная экспансия информационных отраслей и технологий оказалась бы немыслимой без вынужденной глобальной передислокации стратегических ресурсов именно в пользу наименее энергоёмких направлений и объектов инвестирования. Поэтому современная информационная и сервисная экономика оказываются во многом порождением топливного кризиса семидесятых, ударившего прежде всего по традиционной и энергоёмкой промышленности и сделавшего более эффективными вложения в развитие новых, менее затратных отраслей. Что же касается тех самых «старых» отраслей, то и здесь он стимулировал разработку и внедрение энергосберегающих технологий в невиданных ранее масштабах.
Достаточно сравнить, например, традиционный американский автомобиль 60-70-х гг. с автомобилем нынешним, чтобы оценить воочию эти масштабы: машины заметно укоротились и, хоть и подорожали, зато стали на порядок экономичнее. Не могу здесь не вспомнить одну весёлую картинку из чёрно-белого советского телевидения эпохи того, «не нашего» кризиса. На экране скорбная, но хорошо упитанная физиономия знаменитого Валентина Зорина, печально вещающего из-за руля широченного «Плимута» об очередях и перебоях на бензоколонках, о совершенно невыносимой поэтому жизни в США и всерьёз призывающего к сочувствию бедных наших телезрителей. Экий же, в самом деле, чудак (на букву «м», конечно).

Однако не только экономными сделались автомобили вследствие кризиса. Невысокий расход топлива заметно ослабил заодно и нагрузку на окружающую среду. Вообще, вынужденный переход на Западе к энергосберегающим устройствам и технологиям много поспособствовал тогда решению экологических проблем хозяйственного развития, обретавшего таким образом всё более гармоничный и устойчивый характер (пресловутый sustainable growth). Ещё одним следствием нефтяного кризиса стал постепенный отказ некоторых западных стран от стратегического импорта жидкого топлива в пользу развития собственной импортзамещающей нефтедобычи. Например, известно, что углеводородные ресурсы Северного моря были вполне разведаны ещё до кризиса, однако промышленная их эксплуатация стала целесообразной лишь в новых экономических условиях, когда в разы выросли средние мировые цены, с лихвой перекрывшие высокие издержки морской добычи. Этим обстоятельством не замедлили воспользоваться нефтяники как Британии, так и Норвегии, обеспечившие своим странам энергетическую независимость. И хотя запасы британской части шельфа сейчас уже близки к исчерпанности, а добыча с каждым годом сокращается, зато Норвегия довольно быстро стала и остаётся поныне одним из крупнейших экспортёров нефти.

Неожиданным и неприятным следствием интенсивной разработки подводных месторождений оказалось стремительное оскудение североморских рыбных промыслов, тресковых, по преимуществу: ушла рыба из-за ухудшения экологической обстановки на прибрежных нефтеносных отмелях . В результате треска резко подорожала не только на европейском, но и на мировом рынке (кто-нибудь из читателей постарше сможет вспомнить филе трески на московских прилавках «застойных» лет по 56 копеек за кило). С тех пор главной рыбой на столах и в кухнях Старого Света стала норвежская сёмга, выращиваемая или добываемая в чистых водах фьордов.
В других развитых странах Европы топливный кризис вызвал радикальную реструктуризацию их энергетических балансов. Так, в Дании, в Голландии опережающими темпами увеличивалось потребление природного газа, добываемого на прибрежном шельфе этих стран, и росла одновременно доля ветроэнергетических мощностей в производстве электричества. Французы же наращивали усилия по дальнейшему развитию ядерной энергетики, доведя почти до 80% её долю в энергобалансе своей страны и отказавшись практически от использования мазута в производстве электричества.

Для менее развитых стран, не располагающих своей нефтью, последствия кризиса оказались куда как более тяжёлыми. Растущие дефициты их платёжных балансов, вызванные необходимостью закупать топливо по новым ценам, вынуждали этих импортёров прибегать к внешним источникам финансирования. Из них наиболее доступными оказались тогда кредиты транснациональных банков (ТНБ). Достаточно сказать, что реальная ставка (с учётом инфляции) по кредитам ТНБ была в те годы практически отрицательной, что, естественно, стимулировало спрос на них со стороны развивающихся стран. Столь благоприятные условия заимствования имели причиной тогдашний переизбыток финансовых ресурсов на международном рынке ссудных капиталов. Дело в том, что новые десятки миллиардов нефтедолларов никак не могли тогда быть размещены в кредитных учреждениях стран-экспортёров по причине отсутствия таковых: Коран препятствует взиманию ссудного процента (сейчас этот запрет благополучно преодолён). Финансовые потоки поэтому хлынули в ТНБ, американские по преимуществу: просто некуда больше им было течь.

Потоки оказались весьма обильными: лишь Саудовская Аравия с Кувейтом ежегодно извлекали после 1973 г. свыше 40 млрд долл. дополнительного дохода, а общий средний прирост ежегодных доходов стран ОПЕК в течение семидесятых оценивается сейчас в 80 млрд тогдашних долларов. «Дешёвых» денег в мире стало много, и росла поэтому внешняя задолженность покупателей подорожавшего топлива из развивающихся стран. К 1979 г. она превысила полтриллиона долларов, увеличившись почти в четыре (!) раза по сравнению с 1973 г. В начале 80-х гг. задолженность возросла ещё в полтора раза, росла она и в дальнейшем. Но природа роста уже была иной: если в семидесятые годы главной причиной растущего долга была необходимость оплаты дорожавшего импорта нефти, то позже новые заимствования всё в большей степени шли уже на обслуживание старых долгов, потому что международные условия кредитования неожиданно и резко ужесточились.

Дело в том, что с приходом к власти в США на рубеже десятилетий новой республиканской администрации кредитная политика Федеральной резервной системы была серьёзно пересмотрена. Ещё бы: ведь инфляция доллара, лишённого «золотого» содержания, приближалась тогда к привычным нам в России двузначным показателям. При Рейгане же реальная учётная ставка ФРС довольно скоро превысила 10%, и курс валюты резко пошёл вверх. В результате в США устремились капиталы со всего мира, предложение кредитных ресурсов на международном рынке существенно сократилось, а стоимость обслуживания обязательств увеличилась многократно. Десятки развивающихся стран оказались не в состоянии своевременно выплачивать проценты и вынуждены были прибегать к новым внешним заимствованиям. Объём их совокупной задолженности нарастал таким образом лавинообразно, и долг этот превратился в хроническую болезнь развития всемирного хозяйства последующих десятилетий, порождённую именно кризисом семидесятых.

Для Советского же Союза его последствия оказались в конце концов особенно серьёзными, причём не только для советской экономики, но и для исторических судеб СССР. Ещё в конце 60-х гг. страна не играла сколь-нибудь заметной роли на мировом рынке жидкого топлива: импортёрами советской нефти выступали почти одни лишь страны СЭВ, и условия торговли не были рыночными. Но в следующем десятилетии начинается масштабная эксплуатация вновь открытых крупнейших месторождений Западной Сибири, экспортные возможности СССР сразу возросли, а в Европу потянулись новые трубопроводы. Нефть постепенно превращается в главную статью советского экспорта и становится важнейшим источником валютных поступлений. А поступления эти нарастали с каждым скачком топливных цен в течение семидесятых. Их общий объём до развала СССР оценивается сейчас почти в четверть триллиона долларов.

К сожалению, это богатство не стало тогда благом для страны и её народа. Если на Западе и в Японии ценовой шок стимулировал энергосбережение, облегчал заодно решение экологических проблем и переход к постиндустриальному развитию, если во многих добывающих странах возросшая экспортная выручка не только помогла повысить многократно местный уровень жизни, но и легла в основу будущего, отнюдь уже не только «нефтяного» процветания в некоторых из них (Катар, например, к 2007 г. вообще стал мировым лидером по производству товаров и услуг на душу населения!), то в СССР обильный приток нефтедолларов лишь утопил пугающие свидетельства надвигавшейся социально-экономической катастрофы. Неожиданный рост валютных доходов позволил отсрочить её наступление и лишил страну поэтому шанса избегнуть грядущих революционных потрясений в пользу радикальных, но управляемых и осмысленных системных преобразований. А в разгар пресловутого «застоя» именно нефтяные миллиарды фактически укрепляли тогда бессмысленный колхозный строй, став ресурсом для финансирования ежегодных закупок десятков миллионов тонн зерна за рубежом.

Можно здесь упомянуть и техническую отсталость СССР, которая лишь усугубилась: нефтяная рента позволяла нашим правителям, в отличие от западных, сохранять минимальными топливные тарифы внутри страны и даже во время всемирного кризиса пренебрегать энергосбережением, продолжая, в частности, «отапливать улицу» посредством безнадёжно устаревшего централизованного теплоснабжения (в современных рыночных условиях те же архаичные технологии приводят к дикому подорожанию коммунальных услуг). Наконец, вся в целом нежизнеспособная и затратная хозяйственная система, и само советское государство вряд ли смогли просуществовать в неизменном качестве свои последние 10-15 лет, бесконечно наращивая оборонный потенциал и ведя изнурительную и недешёвую войну в Афганистане, если бы не благоприятная конъюнктура мирового рынка нефти, сложившаяся после 1973 г. А неожиданное ухудшение этой конъюнктуры стало, как известно, одной из причин крушения СССР. Но и тогда цена жидкого топлива так и не вернулась к былому, докризисному минимуму, по-прежнему превышая его на порядок.

Позволительно считать поэтому, что нефтяной шок семидесятых не только в своё время оказал многомерное революционное воздействие на всё мировое, в частности, на советское хозяйство, но и сейчас его последствия продолжают серьёзно влиять на положение дел как в глобальной, так и в отечественной, теперь уже рыночной экономике. Свидетельством последнего можно считать постоянное увеличение российского ВВП в течение ряда недавних лет, когда мировые цены на нефть демонстрировали повышательную тенденцию. Дальнейшие же невесёлые события 2008-09 гг. лишь подтверждают неизменную справедливость свидетельств такого рода для развития нашего хозяйства, по-прежнему однобокого и зависимого.

Комментарии
  • два - 17.03.2015 в 05:30:
    Всего комментариев: 1
    dva
    Рейтинг комментария: Thumb up 2 Thumb down 2
  • pollyaris - 09.06.2016 в 11:23:
    Всего комментариев: 1
    еврейское государство в очередной раз уцелеет благодаря быстрой и масштабной военной помощи США. Опять евреи виноваты и в этом кризисе.
    Рейтинг комментария: Thumb up 2 Thumb down 0

Добавить изображение