Какие услуги наука оказывает обществу?

20-12-2015

image001Я начну с примера, который недавно наблюдал. Мой младший сын Дима, который живет в Нью-Йорке и работает там постдоком, тяжело болен: у него так называемый псориазный артрит, и в течение нескольких лет ему было очень трудно ходить. Лишь недавно был найден врач и адекватное лекарство; теперь он получает две инъекции в месяц, и организм мгновенно реагирует к лучшему. Фантастическое улучшение: опухоль в колене исчезла. Одна инъекция стоит $800, это искусственные антитела, которые получены методом генной инженерии. Принимать лекарство нужно всю жизнь. Я поинтересовался, каков объем продаж этого лекарства, и оказалось, что более $2 млрд в год, что позволяет помочь 120–150 тыс. больных. Отсюда можно сделать вывод, каковы масштабы такой наукоемкой продукции, и это ведь только один маленький пример.

На самом деле объемы продаж продукции, которая создается наукой, составляют сотни миллионов, а может, и миллиардов долларов. Это, конечно, медицина, сельское хозяйство, компьютеры и искусственный интеллект, новые поколения автомобилей, которые смогут обходиться без водителей. И это больше или сравнимо с продажами нефти и газа. И, что важно, человечество никогда уже не откажется от этой зависимости от науки, потому что существуют проблемы, которые нарастают, например изменение климата, появление парниковых газов, возникновение трудностей с добычей ископаемых, которая переходит уже в арктические области Земли

Нет сомнений, что человечество, чем дальше, тем больше будет зависеть от науки. И при этом не следует думать, что человечество при этом науке благодарно. К сожалению, люди воспринимают достижения науки как само собой разумеющимся, пользуются этим, а к ученым особого уважения не имеют. Люди не любят испытывать комплекс неполноценности, а наука порождает такое острое чувство неравенства, какое только может существовать. Это болезненное чувство неравенства свойственно всем жителям Земли. Неравенство незнающего человека со знающим. Впрочем, каждый может судить по себе, я испытываю лишь один комплекс неполноценности. Я не завидую ни богатым, ни сильным, но завидую тем, кто знает много иностранных языков, в особенности японский язык. Я знаю, что никогда не смогу преодолеть этот языковой барьер.   Мы должны помнить, что мы представляем собой изолированный класс, некий кластер, новый тип людей, которые получают удовольствие от интеллектуального труда. Мы вынуждены мириться с тем, что есть чиновники, не принадлежащие к нашему «ордену», к научному сословию, но волей обстоятельств призванные руководить нами и давать нам указания, что мы должны сделать. В связи с этим я прочитаю стихотворение, не мое.

Эта басня называется «Жуки и пчелы»:

Прибаску

Сложу

И сказку

Скажу.

Невежи Жуки

Вползли в науки

И стали патоку

Пчел делать обучать.

Пчелам не век молчать,

Что их дурачат;

Великий шум во улье начат.

Спустился к ним с

Парнаса Аполлон

И Жуков он

Всех выгнал вон,

Сказал:

«Друзья мои, в навоз отсель подите;

Они работают, а вы их труд ядите,

Да вы же скаредством и патоку вредите!»

Особенно замечательны последние строчки. Стихотворение было написано в 1752 году Александром Сумароковым. Таким образом, проблема взаимоотношений чиновников и ученых существовала очень давно, и фактически она возникла, как только появилась Академия наук. Сразу возник Шумахер, начались интриги, и они не прекращались никогда.

На самом деле эта проблема существует не только в России, она есть всюду. Я прекрасно знаком с работой Лос-Аламосской лаборатории (США), мне в свое время предлагали быть директором ее центра. Там нередки конфликты между учеными и администраторами. Это явление есть повсюду. Оно даже зафиксировано в английском языке. Там есть такое выражение — town and gown. Во всех университетских городках типа Кембриджа было два начальства: town — «городское», gown —это мантия, одежда ученого. То есть «мантия» и «город». Те, кто не занимаются наукой, часто не понимают, что наука есть единый организм и что нельзя разделить науку на приоритетные и менее важные направления.

Позволю себе высказать, может быть, еретическое высказывание: если сейчас полностью прекратить исследования ранней Вселенной, то рано или поздно прекратятся и исследования по генной инженерии. Почему – непонятно, но они прекратятся! Потому что есть какая-то связь между этими исследованиями. Потому что наука может развиваться только целиком, иначе начнет отмирать среда, в которой всё растет, понимаете? А среда, она общая для всех. Неученым это трудно понять, и наша задача – это непрерывно объяснять.   Но я хочу сказать о российской специфике. Чтобы понять ее, давайте перечитаем Салтыкова-Щедрина и вспомним, какие указания даны были Топтыгину, когда он поехал на воеводство. Он должен был совершать кровопролития, чижика он съел по ошибке, но в конце концов он решил, как исправить свою ошибку, и разгромил типографию.

Он был послан для борьбы с наукой и просвещением. Второй Топтыгин, приехавший на его место, с сожалением выяснил, что бороться уже не с чем. И если мы посмотрим, чем заканчивается история города Глупова, то увидим, что последний градоначальник Перехват-Залихватский въехал в город на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки. В дореволюционное время борьба правительства с научным сообществом происходила непрерывно. У Грибоедова Скалозуб говорит: «Он в три шеренги вас построит, а пикните, так мигом успокоит». Потом была известная история, когда в Московском университете был конфликт Кассо и преподавателей, многие в знак протеста тогда ушли из университета. То есть конфликты верховной власти и научного сословия продолжались. Итак, вот то, что характерно, пожалуй, только для России, чего больше нет в мире: конфликт верховной власти и научной среды. И этого нет нигде, кроме как у нас. Потому что тот же самый Обама все время говорит о необходимости поддерживать науку.

Почему этот конфликт происходит? Это связано с проблемой авторитета. Если власть имеет достаточный авторитет, если власть пришла в результате законных выборов и регулярно происходит смена одного состава чиновников другим, также законно выбранным, то никаких причин для того, чтобы завидовать тем, кто имеет авторитет, у бюрократии нет. А теперь смотрите, что происходит у нас. У нас есть Дмитрий Зимин. Человек богатый, успешный и полностью вписывающийся в систему. И Зимин совершил нереальный поступок – он стал поддерживать науку. Немедленно у него возник неформальный авторитет, которого нет у других людей. И это привело к сегодняшнему конфликту, когда само существование фонда «Династия» стало невозможным. Ныне этот Фонд был вынужден прекратить свою деятельность.

Именно поэтому была разгромлена Академия наук. Хотя, разумеется, прежнее руководство АН вызывало многие нарекания. Я сам лично в 2005 году требовал ухода Ю.С. Осипова. И я видел, насколько разложено было руководство Академией, и дальше оно разлагалось всё больше и больше. И все-таки, несмотря на то, что в Академии есть отдельные плевелы, в целом РАН представляла собой некоторую цитадель авторитетов. Надо сказать, что отношение большевистского правительства к науке тоже было очень сложным. Вначале науку просто не признавали. Но в какой-то момент она оказалась необходимой, и туда решили интегрировать своих «искусственных академиков», Бухарина к примеру. При этом одновременно шли юридические процессы против настоящих академиков, например Платонова и других.   Всем известна история с генетикой. Когда Сталин сделал президентом Академии Сергея Ивановича Вавилова, в то время как сидел в тюрьме его брат. Это было чистой воды издевательство и иезуитство. Читали ли вы когда-нибудь дневники Сергея Ивановича Вавилова? Советую вам почитать, это трагическое чтение.

Затем Хрущёв собирался закрывать Академию. Но при той системе, при советской власти, Академия не играла такой важной роли, потому что в то время 30% ВВП шло на оборонку, из них Академии доставалось процентов пять, остальное шло во всякого рода прикладные организации. Так что Академия была источником авторитетов, но не источником финансов. Такова ситуация.   Мой анализ приводит к очень грустному размышлению, состоящему в том, что наши надежды на то, что мы можем уговорить верховную власть слушать нас и делать так, как нужно в интересах страны, в достаточной мере иллюзорны. Однако наши усилия необходимы, и надо попытаться наиболее широко взаимодействовать с научными массами, как можно более широко привлекать людей, в том числе, в Общество научных работников. ОНР должно быть более активной организацией и уделять больше внимания работе с регионами. Оно должно пытаться расширяться, так сказать идти в народ, потому что у нас есть еще десятки тысяч людей, профессионально занимающихся наукой, которые сейчас находятся под угрозой того, что их всех сократят, переведут в какие-то нечеловеческие условия, где они будут всё время писать бюрократические бумаги, и прочее. На мой взгляд, очень правильная идея, что надо создать движение в защиту науки, фронт в защиту науки. И нужно думать, как это сделать.   Оно не должно заменить Общество научных работников.

Так создавались большие партии на Западе – из слияний меньших организаций. Как говорили члены партии социалистов-революционеров, «в борьбе обретешь ты право свое». Мы должны быть готовы к борьбе! Мы делаем то, на что мы имеем право. Мы подтверждаем это своей ежедневной работой. Все это чувствуют, и это заставляет относиться к нам серьезно.

Комментарии
  • Boris Kollender - 20.12.2015 в 23:21:
    Всего комментариев: 343
    C моей точки зрения, основной услугой науки обществу является создание правильного мировоззрения. Именно правильное научное мировоззрение, внедрённое в общество Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 3 Thumb down 3

Добавить изображение