ГОРОД ИЗГНАННИКОВ

20-12-2015

Подборка из трех глав  романа, который выйдет в 2016 г.

Из аннотации:

Жанр романа «Город изгнанников» можно определить как «романтический детектив для любознательных». Действие происходит в стенах Женевского отделения ООН, что позволяет автору не только увлечь читателя захватывающей интригой, но и перенести в закрытый для простых смертных мир международных чиновников, так уютно разместившихся в самом сердце благополучной Швейцарии. Арина Родионова — героиня романа — вовлечена в расследование серии не поддающихся логике загадочных насильственных смертей. Она не только расследует убийства, но параллельно готовит тур для своей подруги — владелицы небольшого турагентства. И здесь читателя ждет интереснейший познавательный экскурс в швейцарскую историю, в частности, историю находящихся на территории ООН вилл, в разное время принадлежавших многим известным людям, нашедшим приют в этих краях.

В первых главах романа речь идет о том, что к Арине Родионовой обращается за помощью руководитель Комиссии по оказанию помощи затапливаемым территориям. Эта комиссия, созданная в рамках ООН, предоставляет помощь населению стран, чья территория уходит под воду. Как узнает Арина, в ходе работы этой комиссии возникает множество очень деликатных проблем. Часто затрагиваются интересы не только отдельных частных лиц, но и компаний. Более того, возникают ситуации, при которых неизбежны конфликты интересов различных государств. Все это понятно, ведь речь идет о серьезной глобальной проблеме. Сейчас уходят под воду территории в Бангладеш, а завтра подобная участь грозит многим другим странам.  От работы комиссии зависит судьба миллионов людей и вокруг нее бушуют страсти, разгораются интриги. Ситуация осложняется тем, что руководство комиссии вынуждено резко сокращать штат сотрудников. Кризис не обошел стороной никого. Комиссия существует на средства, выделяемые государствами-участницами. У многих из них серьезные финансовые проблемы. Это заставляет их сокращать дотации.

 Глава комиссии просит Родионову, имеющую помимо журналистского диплома МГУ незаконченное психологическое образование, оказать сотрудникам комиссии, которым грозит увольнение, психологическую помощь. Это – ее официальная функция в организации. Но главное – она должна разобраться в том, что стоит за анонимками, поступающий руководству, в которых сообщается, что происходит утечка важной информации о работе комиссии. В анонимках говорится, что вина лежит на беженце, работающем на «вилле беженцев». Пытаясь понять, о ком идет речь, Родионова занимается изучением истории четырех вилл, находящихся на территории ООН, которые отданы в распоряжение комиссии.

Арина объяснила, что сегодня она не останется в ООН после работы. Ее муж занят с делегацией и не сможет забрать Типи. А вот завтра он подъедет пораньше и заберет собаку. То гда она и займется личными делами. Сегодня же Арина решила провести рекогносцировку на местности. Из головы не выходила анонимка и слова «кентавр поможет». Ей пришла в голову мысль о тайнике около памятника. Типу все равно нужно было выгулять, и Арина пошла по направлению к «Кентавру». Обошла его со всех сторон. Памятник стоял на лужайке, и газон вокруг был не тронут. Спрятать здесь чтото было невозможно. К тому же скульптура была хорошо видна не только из бара «Серпан», но и из многих кабинетов нового здания, так что это было не лучшим местом для тайника.

IMG_0991-001

Кентавр был безногим, да и рука у него была лишь одна, вторая — обрублена. Вот этой целой рукой кентавр указывал по-ленински куда-то вдаль. Уж точно, не на дорогу к коммунизму выводил. А куда? Не туда ли, где и есть тайник? Конечно! Эта вытянутая рука! Вот объяснение глагола «поможет». Укажет, где искать. От неожиданной догадки у Арины лихорадочно забилось сердце. Она пошла в том направлении, куда указывала рука, и примерно метрах в двухстах уперлась в низкую ограду из самшита. Обошла ее и оказалась внутри маленького пространства, огороженного изгородью из подстриженных кустов. Это была могила того Ревийо. Арина подошла поближе. На небольшом возвышении стоял простой белый саркофаг. Единственным его украшением были резные ножки в виде львиных лап и надписи по-латыни с четырех сторон.

На торце саркофага, обращенном к зданию, написано: «HIC Jacet» — «Здесь покоится». Если вы решали обойти саркофаг по кругу, чтобы узнать, кто же покоится здесь, то читали: «Ultimum otium» — «Последний покой». Далее вам становилось ясно, когда жил покоившийся здесь: 1817–1890. И, наконец, завершив обход, вы узнавали, что покоиться здесь для него «Summa Felicitas» — «Истинное счастье».

Sarcofague

Имя, если вы не слышали раньше историю этого парка, оставалось неизвестным. Сегодня люди одержимы стремлением запечатлеть свое имя для потомства на любом кусочке металла, дерева, стекла, бетона, который имеет шанс вас пережить. На мраморных колоннах Акрополя, на покрытых вековым пеплом развалинах Помпеи, на вековых секвойях в национальных парках Америки — везде вы видите одно и то же.

На разных языках нацарапаны, нарисованы, выдолблены надписи: «здесь был, была, были…» А эти скамейки в парках Нью-Йорка, на которых прикреплены таблички с именем человека, на чьи деньги ее купили и поставили здесь! Недавно такие же скамейки с табличками Арина увидела в Швейцарии — на горном курорте в Гштадте. Совсем другое время. Покой никому не нужен. Никто не понимает, что такое счастье, но точно знает, что хочет его сейчас, а не после смерти. Время тщеславия и суеты. Об этом размышляла Арина, обходя памятник и читая надписи и осматривая этот небольшой участок земли. Сделать здесь тайник было замечательной идеей. Это был по-настоящему укромный уголок — и в то же время очень близко от здания и еще одной стоянки машин. Со стороны парка его не было видно совсем. Вы могли, идя к машине, зайти на несколько минут внутрь ограды и спрятать что-то в тайник. Земля здесь была рыхлой, трава в густой тени росла плохо, в некоторых местах ее совсем не было, так что вырыть углубление было несложно. В одном углу, как ей показалось, землю недавно утрамбовали.

Арина пожалела, что у нее нет ни маленькой лопаты, ни совка. Ясно, что завтра ей нужно будет сюда вернуться попозже, когда все разъедутся по домам. Дернув Типи, пристроившуюся было справить нужду прямо около саркофага, Арина пошла к своей машине. Больше она все равно сегодня ничего сделать не сможет.

***************************

Взяв в подвале маленькую лопатку и прихватив фонарь...

Взяв в подвале маленькую лопатку и прихватив фонарь, Арина с Типи в сумке отправилась на работу. Подъезжая к проходной, в очередной раз отметила, что кажется, будто ты собираешься проникнуть на территорию военной базы. Мощные бетонированные сооружения, раздвигающиеся металлические ворота, столбы, вылезающие из земли при малейшем сигнале тревоги, не один, а несколько крепких мужчин в голубой форме, контролирующие машины, въезжающие на территорию.

Пожалуй, улицу Мира надо бы переименовать. А то на фоне укреплений, возведенных вокруг ООН, это звучит почти как издевка», — подумала Арина. Но она знала, что все эти меры безопасности не были излишними: в адрес отделения ООН в Женеве уже несколько раз поступали угрозы от различных террористических группировок. Они благополучно миновали ворота, но тут два сотрудника службы безопасности, стоявшие уже внутри территории, сделали ей жест остановиться. У Арины неприятно заныло внизу живота. «Все, попалась», — пронеслось в голове. Она знала, что сейчас ее машину будут досматривать более основательно. Время от времени охрана ООН организовывала такие вот выборочные проверки. Арина остановила машину и вышла. Она знала, что ее попросят открыть багажник. Так и произошло.

Потом один из стражей порядка начал осматривать днище машины зеркалами, закрепленными на длинных стержнях. — Разве я похожа на исламистского террориста. — Арина решила отвлечь внимание второго сотрудника, чтобы ему не пришло в голову заглянуть внутрь салона. — Во-первых, не все террористы выглядят как убийцы, — назидательно произнес охранник. — А во-вторых, у вас на стекле — пропуск в ООН. Вот и подумайте. Допустим, вы оставляете машину где-то без присмотра, а к ее днищу прикрепляют взрывчатку. Машина заезжает на территорию ООН, и происходит взрыв. К вашему сведению, такой сценарий уже неоднократно срабатывал. К счастью, пока не в Женеве. В это время второй сотрудник службы безопасности, закончив осмотр днища, подошел к ним и кивнул Арине: можете ехать. Обрадованная тем, что пронесло, Арина, сев в машину, так резко рванула вперед, что чуть не врезалась в бок машине, въезжавшей в это время на территорию. Она резко нажала на тормоз.

От толчка сумка с Типи, лежавшая на полу, опрокинулась, Типи вывалилась из сумки и резво вскочила на переднее сиденье. Арина столкнула ее рукой обратно на пол и нервно глянула в стекло заднего обзора: увидели охранники собаку или нет? Но те уже с суровым видом делали знак следующей машине, проезжавшей ворота, съехать на обочину для проверки. После этого Арина даже перестала прятать щенка в сумку. Весь путь до работы Типи гордо восседала на переднем сиденье рядом с ней и лишь перед самыми воротами она спихивала ее на пол. Ни разу никто из охраны на воротах не заметил щенка, сидевшего в машине. Это одновременно и радовало, и огорчало Арину. Она вспомнила рассказ Саши о том, как она расцеловала охранника, который в итоге заметил несоответствие ее номера машины и номера на пропуске. Проезжая ворота с собакой в кабине, она каждый раз испытывала облегчение и в то же время с беспокойством думала: «Вот тебе и охрана. Сюда можно бомбу запросто провезти!» Первая половина этого дня прошла без дальнейших приключений. Арине казалось, что время тянется бесконечно долго — ей не терпелось приступить к поискам тайника.

Приехав на следующий день вечером в ООН, Арина поднялась на третий этаж и прошла, миновав злополучную, на сей раз выключенную, раму к площадке, откуда открывался вид на парк. Так и есть! Отсюда ракурс был немного иной. В зависимости от того, сдвигались вы левее или правее, рука кентавра указывала либо на памятник покорителям космоса, либо, если продолжить линию вглубь парка, на швейцарское шале. Арина решила начать с памятника космонавтам (композиция советского скульптура Ю.Нерода – подарок СССР Швейцарии - ред ).. Было тихо, из города сюда не доносилось почти никаких звуков. Темнота наступала. Все вокруг казалось таким таинственным и незнакомым. Едва подойдя к монументу, Арина поняла, что никакой тайник зарыть здесь невозможно. Стела стояла на большой каменной площадке — по женевским меркам почти площади — из серо-розового гранита. Спрятать здесь что-либо  могло прийти в голову лишь инопланетянам, способным беззвучно дробить камень, а потом, не оставляя следа, заделывать швы. Арина хотела идти дальше, но остановилась, любуясь неожиданным зрелищем. Здание ООН, ослепительно белое на солнце, сейчас потемнело и почти сливалось с серо-голубым небом.

image001

Последние лучи солнца освещали монумент покорителям космоса. Его скучная серая металлическая поверхность отражала лучи заходящего солнца, и грани устремленной ввысь стелы играли всеми оттенками сиреневого цвета. Через несколько минут сиреневый цвет стал  захватывающим. Казалось, кто-то забавлялся, направляя на памятник разноцветные лучи прожектора. « Может быть, скульптор, задумавший памятник космонавтам, был настолько гениален, что предвидел, как солнце будет играть на его гранях? Тогда это гениальный памятник. Жаль только, что этого никто не видит», — подумала Арина. Солнце зашло, памятник опять стал просто темно-серой глыбой металла. Арина отправилась к швейцарскому шале. Подойдя к двери домика, подергала дверь. Заперта.

Она подергала ее посильнее, и дверь поддалась. Никому в голову, естественно, не приходило поставить здесь основательный засов. Экскурсантов подводили лишь к самому дому, а внутри никакой экспозиции не было. Кому понадобится заходить внутрь этого пустого дома? Вот, оказывается, понадобилось. Арине, а может, и еще кому-то. Полы здесь были земляные — идеальное место для тайника. Она принялась копать сначала в одной комнате, потом во второй, затем в третьей. Как и почти везде в швейцарской земле, часто попадались камни. Хорошо хоть снаружи никто ее не мог увидеть. Она рыла и рыла. Час, два, три. Через три часа Арина еле стояла на ногах. Голова кружилась, пот заливал глаза, сумерки уже давно плавно перешли в ночь, даже с фонарем она едва различала что-то. После четырех часов усилий Арина была вынуждена констатировать полный провал операции. Внутри дома тайника не было — не рыть же землю вокруг него!

*****************

Было уже половина второго...

Было уже половина второго, и она решила пойти перекусить в кафетерий, расположенный в основном здании ООН. После обеда она внимательно прочитала материалы о комиссии, которые получила сегодня от Батлера. Если бы она просмотрела их до встречи с Батлером, то не задала бы ему вопроса о том, имеет ли какую-то ценность информация, которой располагала комиссия. Стало совершенно ясно, что имеет, и очень большую. Можно получить немалые деньги не только в качестве материальной компенсации за собственность, ушедшую под воду, но и предложив услуги по строительству заградительных сооружений на тех территориях, которые подвергались затоплению.

Именно в комиссии разрабатывались долгосрочные программы мероприятий по защите затапливаемых земель. Кроме того, имея точную информацию о районах, которые в ближайшие годы уйдут под воду, можно тоже неплохо заработать, продав ее тем, кто может от этого пострадать, или тем, кто может организовать эвакуацию населения с этих территорий. Потом она открыла брошюру, полученную от Чоудхури. Как он полагал, в ней содержался ответ на вопрос: какое здание могли назвать «виллой беженцев»?

Протестанты Дювали, бежавшие из Франции от преследований, осели в Женеве.

Один из членов этого семейства — Луи-Давид Дюваль — переехал в 1754 году в Петербург и вскоре был назначен придворным ювелиром Екатерины II. Его сын, родившийся в Москве, вернулся обратно в Женеву в 1803 году. Он купил у некоего Пикте де Рошмона «замок» Картиньи. Этот замок был на самом деле не очень большим домом, в котором увеличившемуся семейству Дюваль быстро стало тесно, и члены его семьи построили несколько вилл вокруг места, где сейчас располагается Дворец Наций. Среди них и вилла Пелуз, на которой предстояло работать Арине, Ла Фнэтр, ставшая в наши дни резиденцией Генерального директора Отделения ООН в Женеве, и вилла Бланш, которая оказалась на территории Представительства Российской Федерации при ООН и где Арина не один раз бывала с мужем на приемах.

Это увеличивало количество вилл беженцев, их становилось три: Пелуз, Бланш и Ла Фнэтр. Какое же из них имел в виду человек, написавший анонимки? Арина внимательно изучила конверты, в которых лежали сами письма. Это были обычные желто-коричневые конверты, используемые в ООН для внутренней переписки. Для многоразового использования. Сотрудник отправлял комуто почту: ставил имя адресата, номер его кабинета, департамент или секцию, где тот работал, и дату отправки. Конверты, которые держала в руках Арина, были использованы уже много раз. На обоих было как минимум десять зачеркнутых имен. Ясно, что там не было имени человека, написавшего анонимки. Не настолько же он был глуп, чтобы использовать им самим полученный конверт. Арина взяла список сотрудников комиссии. Сверив с ним фамилии, фигурировавшие на конверте, она убедилась, что там не было имен сотрудников комиссии. Арина положила анонимки обратно в конверты, убрала их в стол и стала собираться домой.

Ее первый рабочий день уже закончился. Что она успела за сегодняшний день? Довольно многое — поговорила с Батлером, встретилась с замом, возглавлявшим самый крупный департамент комиссии, и с начальником юридического отдела, познакомилась с одним из сотрудников и прочитала материалы. Объем полученной информации был значителен. Проблемы, стоящие перед комиссией, увольнения сотрудников, которым она должна помочь, анонимные письма, непонятно зачем написанные, — все это требовало внимания, раздумий, анализа. Но голова, переполненная сверх меры цифрами, именами, названиями, отказывалась работать. Более того, Арина с ужасом почувствовала признаки начинающейся мигрени, ее давнишней мучительницы. Приехав домой, она приняла две таблетки анальгетика и забралась в ванну. Иногда это помогало предотвратить приступ.

**********************

Я веду отсчет от Кальвина...

Я веду отсчет от Кальвина, а скорее всего и до него хватало беглецов. Я знаю, что уже в четырнадцатом веке в Женеву со всей Европы бежало множество людей, спасаясь от чумы. Но мы не будем говорить только о Кальвине. Мы лишь начнем с Кальвина. Затем идут беженцы эпохи гонений на протестантов. Кстати, можно будет и о Вольтере рассказать. Он хоть и не в прямом смысле беженец, но сам считал себя гонимым. И говорил, что нашел убежище в Женеве. — И о Ленине…, — не унималась Вера. — Успокойся ты со своим Лениным. До него еще было множество русских, гонимых и отсиживавшихся в Женеве. Это Герцен, Огарев, Плеханов и некоторые народовольцы. Тут, кстати, твоя тезка Вера Засулич скрывалась. А уж сколько здесь русских беженцев осело после революции — я уж и не говорю.

Да и в недавние времена здесь оказывались русские, которые по своей или не по своей воле, но были вынуждены покинуть Советский Союз. Тот же Солженицын, например. — Солженицын жил в Швейцарии? А я и не знала… — Когда его выслали, он два года прожил в Цюрихе, а потом ненадолго задержался в Женеве. Она ему очень понравилась. Кстати, описывая свое путешествие на берега Лемана, он написал фразу, которую мы даже можем взять в качестве эпиграфа к тексту по этому туру: «Женева — чем-то умягчает сердце изгнанника, вероятно, не так тяжело переживать здесь и годы». — Город изгнанников, — задумчиво произнесла Вера. Видимо, авторитет Солженицына ее окончательно убедил. — А что? Звучит неплохо. Но при чем здесь ООН? — Без ООН, если разобраться, в такой экскурсии не обойтись. Там же и Комиссия по правам беженцев, и Совет по правам человека, и тот же Комитет по пыткам. Все связано с темой. Даже я буду работать на вилле, построенной очередным изгнанником. — Почему изгнанником? — сначала не поняла Вера. — Эта вилла — Пелуз — была построена французами, перебравшимися в Женеву из-за преследований.

image003

Вилла La Pelouse в Женевском парке Ариана

Когда Арина выходила из здания, ее внимание привлекла мемориальная доска на стене. Там было написано, что в 1857 году здесь бывал Лев Толстой. Она была удивлена. Раньше языковые курсы находились именно на этой вилле, она сюда ходила почти три года на занятия французским языком и никогда не слышала упоминаний о Толстом. Придя в кабинет, Арина открыла сайт Женевского отделения ООН и там увидела целую статью на английском и русском языках «Лев Толстой на вилле Бокаж». Подзаголовком к статье был отрывок из письма Толстого, в котором он писал: « Bocage — это прелесть…»

image005

Вилла Бокаж

Прочитав статью, Арина узнала, что в 1857 году Толстой, тогда еще двадцативосьмилетний молодой человек, приехал в Женеву из Парижа специально, чтобы навестить своих теток, графинь Елизавету и Александру Толстых. Графини жили на вилле Бокаж, и он посещает виллу не менее десяти раз. Дело в том, что Толстой был немного влюблен в младшую из них — графиню Александру Андреевну Толстую. К ее удивлению, Арина выяснила, что графини Толстые находились здесь не по своей воле, а в свите весьма именитых… беглецов. Слово «беглец» подействовало на Арину, как красная тряпка на быка. Надо было узнать, случайно ли употреблено это слово или, возможно, вилла Бокаж тоже укрывала в своих стенах беглецов.

Выяснилось, что сестры Толстые находились в Женеве в свите великой княгини Марии Николаевны, дочери императора Николая I. В 1852 году Мария Николаевна осталась вдовой после тринадцатилетнего брака с герцогом Лейхтенбергским. После его смерти великая княгиня вышла замуж за графа Строганова, которого уже давно любила. Но дальше в статье, опубликованной на сайте ООН, начинались явные неточности. Там говорилось, что великая княгиня и граф Строганов оказались на вилле Бокаж в 1857-м скрываясь от гнева императора. Но Николай I умер в 1855 году. Значит, они не могли в 1857 году приехать в Швейцарию, скрываясь от его гнева. Так были они беглецами или не были? Можно ли называть виллу Бокаж виллой беженцев? Арина должна была это выяснить.

Комментарии

Добавить изображение