ВРЕМЯ БЕРЕЗОВСКОГО

Интересная троица (справа налево): Белковский, Березовский, Закаев.

Хорошо ли я знал Березовского? Считаю, что хорошо. Хотя виделись мы нечасто и не помногу. Но ведь не обязательно каждый день смотреть музейную картину, чтобы полагать ее хорошо известной тебе. Знание же, как мы понимаем от Платона, — это воспоминание, черпаемое из волшебного резервуара Вселенной, не зависящее от твоего практического опыта и прочих посюсторонних фактов.

 

Легенды о Березовском

Основные легенды, которые по случаю даты пора бы уже перестать воспроизводить, такие.

А) В 1990-е — по крайней мере, в середине десятилетия — он был хозяином страны, в смысле Российской Федерации.

Б) Березовский — хитроковарный интриган, мастер тонких многоходовых комбинаций (многоходовок).

В) Злейший враг Путина. Предмет ненависти и объект мести последнего. Свернул себе шею в затянувшейся борьбе с куда более сильным противником.

По мере поступления.

А) БАБ не мог быть хозяином никакой страны, потому что не был хозяином вообще. Органически и психически. У него не было ни чувств, ни свойств, ни, главное, инстинктов хозяина. Не просто так вся его собственность — от пакета акций банальной «Сибнефти» до какого-то там невиданного (во всяком случае, мною, да им самим, кажется, тоже) дворца в Марокко — была оформлена настолько через пень-колоду, что ни один суд мира никогда не признал бы ее подлинно березовской. Из-за чего БАБ, в конечном счете, и разорился в хлам.

Березовский (справа)и Ходорковский

Собственность, в Борисовом постижении, — это нечто, чем он мог управлять одной лишь силой своего сознания. В принципе, довольно русский подход. В исторической России, где мы все еще живем, всякая бумажка, удостоверяющая принадлежащее тебе, — не гарантия чего бы то ни было, но только повод обсудить с тобой, кому оно все принадлежит на самом деле, по справедливости. И порою, но вовсе не всегда, возможность этим утилитарно пользоваться, пока тебя не выгнали более сильные, мудрые и правильные.

В общем, пока контролируешь что-то силой воли, любви или страха — твое. На минуту потерял такой контроль — уже не очень-то твое.

«Собственность — то, что принадлежит моей голове», — мог бы сказать Березовский, хотя никогда, кажется, не говорил.

Страну РФ БАБ считал потрепанной до вокзального состояния, но местами все еще шикарной любовницей из очень знатного, пусть и обедневшего, оскудевшего рода, которую можно, посредством дьявольского обаяния и шизофренического ума, сношать как угодно куда угодно.

Хозяйское право на страну не только не было зарегистрировано никогда, как всякий его подразумеваемый им же актив, — его и не было в материальной реальности. Только в воображении его самого, некоторых друзей и многих врагов. Потому-то его вытеснили быстро, как только захотели. А всякие чиновники и топ-менеджеры, которых он считал своими-своими — опять же в порядке условной собственности на их завороженные его  обаянием души, однажды, в 2000 году, поняли, что работали совсем не на него, а вроде как на государство. Государство!

Один наш общий приятель, человек успешный и (но) потерпевший, как-то сказал, что Борис подставил всех олигархов, выдавая себя за того, кем не был и быть не мог. Потому что власть в России — это в первую голову полицейский. Корочка и свисток, повестка и воронок по определению здесь значат больше, чем любые частные атрибуты уважения типа приглашений на кремлевские приемы, загородных резиденций, бронированных «мерседесов», полков частной охраны, даже своих могущественных медиа. Не контролируя силовиков, нельзя здесь иметь никакой практической власти. Тот же Путин это понимал изначально, БАБ, скорее всего, никогда.

Березовский (слева) и Гусинский

Кстати, как сказал мне в 2010 году сам Березовский, с президентом Борисом Ельциным он встречался тет-а-тет всего один раз. В других источниках звучат другие цифры. Какая из них правильная — не знаю.  Но что он был очень далек от лично Ельцина — конечно. «Семья» — другое дело, см. ниже.

Б) Борис по-настоящему хорошо умел делать только простые, линейные комбинации. Типа «уговорил Таню и Валю (Дьяченко и Юмашева) назначить И. П. Рыбкина вице-премьером по СНГ — его и назначили». Всё.

В направлявшемся им телевизоре хорошие персонажи всегда были хорошими, а плохие — плохими. Мысль о том, что часто можно всерьез испортить человеку карьеру, объявив его слишком хорошим, а плохого возвысить за счет демонстрации карнавальной плохости, не приходила в его голову, точнее, была чужда этой голове. Элитные разборки с аудиторией максимум в 100 человек он часто хотел обустроить так, словно их результат зависел от стомиллионного земледельческого народа. Туда, где требовался один — но смертельно точный и бескомпромиссно ядовитый — укол зонтиком, он мог послать большую и даже неплохо укомплектованную, но совершенно бессмысленную для такого дела дивизию, не способную коллективно разглядеть точку укола.

Однажды в приливе добрых чувств (примерно осень 2002-го) он сказал мне: «Я умею действовать только напрямую, а ты можешь хитро***. Такой союз может горы свернуть».

Союз, в результате, не очень сложился (за редкими исключениями,  по вырванным из истории поводам).

Из-за него — так как у него не хватало терпения выносить меня с моей тягучестью. «Ты вечно заходишь от Адама, — скрипуче бросал он мне, — а надо сразу “пошел на ***”, и все».

Из-за меня — потому что я агент КГБ. Это значит, что при Борисе всегда находилось два-три не очень законспирированных агента КГБ, миссия которых, среди прочих, была объяснять, что агент КГБ — это я. Когда он смотрел на меня внимательно — не верил. Но здесь уже сказывалась его усталость от всей этой моей тягучести, склонности к беспричинному зависанию, от невозможности гарантировать скрытый результат процесса сразу, одномоментно и во плоти. А когда терял из вида, тягучесть и зависания прощались, зато возвращалась вера в то, что я агент КГБ.

Однажды в Лондоне, в 2007 году, он провожал меня до отеля Langham. Шли по-спортивному, беглым шагом. За нами ехали его «майбах» с охраной и дополнительный королевский мотоциклист, приставленный к нему то ли после , то ли из-за угроз каких-то внесистемных чеченцев (вроде были и такие — и чеченцы, и угрозы).

Умеренно холодно, мелкий дождь.

Он рассказывает мне:

— Слушай, помню, как в начале 2000-го приходит ко мне в Москве банкир Пугачев (тот, который ныне, в 2015–16-м, жаждет предстать разоблачителем Путина и политическим беженцем. — СБ). И говорит: Путин хочет назначить генеральным прокурором Козака, а я вот, Пугачев, подобного не хочу. Мы, типа, какие-то мы — не хотим. А ты не мог бы, Боря, поговорить с Сечиным, чтобы лучше Устинова сделали?

— Прости, — комментирую я, — а ты сразу не понял, что это Сечин его и прислал?

Борис посмотрел на меня с лицом, исполненным наивного ужаса.

Я больше не останавливаюсь в гостинице Langham. Она дорогая стала, а в баре ее приключаются одни неприятности.

В) Березовский никогда не был настоящим врагом Путина. А Путин — врагом Березовского. В обоих тезисах я убежден, с поправкой на то, что не имел возможности ничего такого обсудить непосредственно с нынешним президентом РФ.

Из России, по моей версии, БАБа выставил не Путин, а семья Ельцина, которую в нем утомило всё — от феерической непредсказуемости до клинической неспособности держать язык за зубами. Впервые его выдавливали осенью 1998-го, после неудачной попытки вернуть Виктора Черномырдина в кресло премьер-министра. Б. А. тогда через подконтрольные СМИ объявил себя лицом проекта, чем нехило подпортил ЧВСу политическую поляну. Против Б.  пошло уголовное преследование, которое свалили целиком на нового премьера Евгения Примакова, хотя силовики все равно в большей степени контролировались Кремлем («Семьей»). И могли бы они Бориса отмазать, если уж так надо было бы. Поздней весной 1999-го, уже накануне отставки Евгения Примакова, БАБа вернули в Россию, чтобы дать ему часть важной грязной работы по выборам. ОРТ (потом и теперь — Первый канал) и все такое. Очередной осенью, когда стало ясно, что уже победа и Путин пришел, решили удалить Березовского на  почтительное расстояние — подчеркнуто уважать, потреблять ценные советы, но не допускать к влиянию на государственную власть никаким образом. Борис долго в это не верил. Он не мог признать, что его, такого важного творца такой ирреальной победы (1999), могут примитивно и цинично бортануть. Его же, как он считал, друзья.

Заслуги свои в победе «друзей» (включая Путина) он считал столь громадными, что они никак не могли подлежать ревизии: и раздолбавшее Примакова — Лужкова ОРТ, и сама идея блока «Единство», обскакавшего тогда на финише думских выборов казавшееся победоносным лужковско-примаковское «Отечество».

(Для единого учебника истории: я не могу утверждать наверняка, какую роль на самом деле сыграл БАБ в создании «Единства». Но все же, по моему рассуждению, роль стартовую и основополагающую. Еще в августе 1999-го он проповедовал два тезиса, многим казавшиеся странными: нет смысла «мочить» «Отечество», не создав ему предварительно альтернативы; «Единство», еще не возникшее тогда, не проползет скрипучим образом пятипроцентный барьер, а получит процентов 20 голосов, не меньше. Так все и вышло.)

Тезис «оказанная услуга — не услуга» выглядел для Березовского, конечно, применительно к нему самому слишком банальным. Негероическим, по меньшей мере. В неблагосклонную измену «друзей» он поверил только в середине нулевых.

В 2000-м все свершилось. БАБа вынудили уехать, запугав посадкой, которая, как мне представляется, никогда не планировалась. Он вроде как не принял первой большой путинской политической реформы — создания федеральных округов с полпредами президента в них и убирания региональных лидеров (губернаторов и спикеров заксобраний) из Совета Федерации. Но не потому, что эта реформа была для него так уж концептуально неприемлема. При других обстоятельствах он бы ее и поддержал. Он обиделся на то, что страну реформируют без него. Не спрашивая, не интересуясь его точкой зрения.

Березовский был вообще надидеологичен — стоял выше идеологических различий. Идеология была для него инструментом, важным в данное время в данном месте, функционально, а не вообще. В этом смысле он был такой же, какой есть Путин.

Точка перегиба была в сентябре 2000-го, когда все еще подконтрольное  БАБу ОРТ наехало на Путина из-за катастрофы АПЛ «Курск». Наезд имел целью не нокаутировать президента, еще не познавшего своей государственно-политической безгрешности, а привлечь внимание: без меня (Б.) все будет так плохо, как случилось с подводной лодкой, выжить и выиграть можно только со мной, дизайнером твоей победы.

Путин расценил все прямо иначе. Как нарушение правил по понятиям. Я согласился пойти на расстрельную президентскую должность, куда не стремился, желая быть большим (около)государственным бизнесменом типа начальника «Газпрома», под гарантии, что команда в целости будет играть за меня. И если ты, будучи членом команды, хочешь сказать мне, что я не прав, это надо делать лично, приватно и тихо. А не в форме мочилова по большому телевизору, который тебе и доверили-то сообразно командному распределению прав-обязанностей.

По понятиям ВВП был, скорее всего, прав. Березовский таки его кинул. Игра должна вестись по тем канонам, которые определены в начале матча и далее неизменны, — тезис БАБу никогда не близкий, ни тогда, ни прежде и ни потом.

Именно в тот час желание «Семьи» сплавить неудобного соратника было оформлено как моральный конфликт с главой государства. Решение изъять у Березовского принципиальные активы (треть «Сибнефти», четверть «Аэрофлота», 49% ОРТ и сверх того сколько-то «Русского алюминия») инкриминировалось уже непосредственно Путину, а не кому-то еще.

Изъять можно было совершенно бесплатно. Поскольку ничего не было правильно оформлено, как мы упоминали выше. А миноритарный пакет ОРТ мог висеть мертвым грузом, не позволяющим влиять на решения, до морковкина заговенья.

Но Путин Березовского по деньгам не кинул. Он подтвердил финансовое признание заслуг милого друга, сбившегося с верного пути.

БАБ получил за формально не существовавшее почти $2 млрд. В нынешних деньгах, с учетом всевозможной инфляции и пересмотра глобальных цен, — порядка  $10 млрд. Во столько был оценен символ эпохи, гиперфеномен 1990-х годов.

И впоследствии Путин не сделал БАБу ничего такого плохого — во всяком случае, ничего страшного, что мог бы. И гонения Генпрокуратуры были слишком формальными, чтобы до чего-то довести. (Здесь особняком стоит дело Николая Глушкова, близкого и давнего партнера Б. А., но о том разговор особый. Дело, по-моему, было сильно завязано на разборки в ближнем кругу БАБа, не иначе.) И полониевый груз никогда до Березовского не доехал, ибо и не выезжал. И даже знаменитый «клуб» (Дом приемов «ЛогоВАЗа») на Новокузнецкой плюс частную дачу в Петрово-Дальнем, бывшее жилище председателя Совета министров СССР Н. А. Тихонова, не тронули. Забрали резиденцию в Александровке, ну так она государственная была, в аренде, притом за смешные деньги.

И Березовский за все эмигрантские годы, рассуждаю я, не стремился уничтожить Путина. Он, как и в истории с подлодкой «Курск», рвался привлечь его внимание. Своими выпадами и успехами.

Он должен был доказать, что смертельно нужен человеку, которого вроде как привел к власти и который его о том совсем не просил.

Но не самого Путина ради, конечно же.

Он обязан был вернуться в виртуальные объятия любовницы-России. «*** любимую Родину — высшее счастье» — точная не дословно, но по смыслу цитата из юбиляра, слышанная авторскими ушами.

Как сказал Д. А. Пригов, «чем больше Родину мы любим, тем меньше нравимся мы ей». Березовского такие коллизии не смущали. В нем самом было столько субстрата любви, что взаимность как таковая его не волновала. Хватало сразу на двоих и на многих. Он любил себя отраженным излучением холодного партнера, и того было вполне достаточно.

Он годами хотел, чтобы значительные люди объяснили Путину, какой без БАБа настанет креативный тупик.

Креативный тупик и настал. Но не только из-за отсутствия творческого Бориса. А из-за смены эпох. На смену девяностым, времени большого разрушения-созидания, где Березовский был более чем уместен, пришло время паразитизма-утилизации, которое не требует никакого особого креатива.

Значительные люди всё понимали правильно — и от того, чтобы хлопотать за БАБа, как один, уклонялись.

Борис Абрамыч проводил в отношении Владимир Владимирыча операцию по принуждению к любви. Ну совсем как Путин сейчас проводит в отношении Запада. И когда ангажированные Кремлем уважаемые, пусть и не столь значительные, персонажи пишут нынче большие статьи на тему «Ну разве канцлер Меркель не понимает, что без друга Владимира не обойтись ей, ой-вей, падет она с трона?» — о, кто, как не ВВП, должен понимать былые метания души БАБа!

Решающих моментов в том принуждении было два.

Первый — «оранжевая революция — 2004», куда Березовский выделил то ли 38, то ли и вовсе 42 миллиона долларов США. Плюс команду специалистов.

Успех, на который хозяин Кремля не мог не обратить внимания.

Другой богатый человек, у которого я осведомлялся в те времена о возможности материальной помощи на революцию, ответил мне так: у  Ющенко — Тимошенко с их партнерами есть много денег, если они не хотят рисковать ими ради своего дела, почему я должен рисковать своими деньгами ради их дела?

Березовский так не рассуждал. Потому что не Украина была важна сама по себе и не победа малознакомого Виктора Ющенко, а сакральный акт принуждения Путина к любви. Который обязан был принести в сто раз больше затраченного — как при ставке на зеро.

Украинцы БАБа, вестимо, кинули, никак вложения бабла и сердца не компенсировав. Но дело было не в этом.

Милый друг Владимир не откликнулся.

Потому что господин президент:

• не принимает решений под давлением — людей ли, обстоятельств ли;
• не признает поражений, а раз не проиграл, о чем и договариваться?

Второй решающий момент — процесс против Романа Абрамовича (2007–2012) с требованием доплатить за все, что ранее было изъято, по рыночной стоимости на дату изъятия. Исход процесса известен, в детали не вдаемся за ненадобностью.

Последний шаг. Он пишет Путину покаянные письма с просьбой вернуть на Родину. Матч переходит в добавленное время.

Пожалуй, впервые с 2000-го он действительно привлек внимание контрагента. Так, что это невозможно было скрывать.

Пресс-секретарь Дмитрий Песков дал понять, что всё прочитано, ликовал частным образом без трех месяцев самоубийца.

Песков. Дал понять. Да-да.

Уже после гибели Борис Абрамыча Владимир Владимирович скажет на пресс-конференции: «Мои помощники предлагали мне предать эти письма огласке. Господь уберег меня от этого шага». По шатким свидетельствам очевидцев, в процессе чтения сумбурных посланий далекого друга ВВП даже прослезился.

Да, действительно, Господь уберег.

Путин не убивал Березовского. Березовский убил себя сам. Но не 23 марта 2013-го, а раньше.

• За самоубийство свидетельствуют те очень немногие люди в ближнем кругу Березовского, кому действительно можно было, в моем представлении, доверять. Например, телохранитель Ави Навам.
• Борис отнюдь не был так безоговорочно жизнелюбив. Так думают те, кто видел его только в парадной версии, с фасада.

Березовский (слева) и Абрамович - друзья

Березовский (слева) и Абрамович - враги

Он был типичный маниакально-депрессивный человек — это не попытка любительского диагноза, а просто бытовая констатация. В маниакальном состоянии мало спал, мог убедить кого угодно в чем угодно, заражал окружающих совершенным оптимизмом по самым, бывало, безумным поводам. Маниакальная версия и была парадно-фасадной. Перед фигурами высшего сорта он, как правило, представал таким.

Но были и фигурки невысшего сорта, типа меня. Не начальники и не источники особых надежд. Вот перед нами он не стеснялся своей задней стены — депрессивного состояния. Где были и безнадежность, и суицидальные разговоры. Пусть до поры до времени — с ворохом неточных слов и предположений.

Очевидцы говорят, что в последние месяцы жизни он приценивался к хорошо известному ему (там много лет подряд жили его деловые московские гости) лондонскому отелю Hilton Park Lane, высокому страшному дому на краю Гайд-парка — не выброситься ли с крыши вниз, к британскому подножию? Останавливало, что выход на крышу закрыт на ключ. Плюс лететь сравнительно долго, и передумать в полете уже нельзя.

Многим известно, что он принимал сильные антидепрессанты, а потом решил моментально слезть с них — стремительность, отличавшая его как ничто другое.

С каждым годом я становлюсь больше уверен, что человек умирает не от старости или болезней, а когда исчерпано его жизненное задание. Так, как оно сформулировано Кем-то и понято самим Человеком.

Задание — соединиться с Россией в последнем акте поздней и мучительной любви — исчерпалось за невозможностью. Он и сам говорил об этом в предгибельном интервью русскому «Форбсу», просто почему-то «внимания тогда не обратили» (с).

Я почти совсем не верю в версию Б. Именно под занавес у Березовского совсем не осталось врагов. А жить без врагов он не мог — об этом поговорим чуть позже, но и это тоже завязывало шарф.

А если верна версия В, буду счастлив. Особенно тому, что он научился, наконец, так технично вытворять совершенно тайные дела.

В марте 2015-го, на марше памяти Бориса Немцова, ко мне подошел миловидный нестарый россиянин.

— Станислав, — узнал он меня, — а что вы все время говорите, что Березовский убил себя сам?

— Я, — отвечаю, — действительно так думаю. Хотя не уверен, конечно. Откуда мне быть уверенным.

— Но это же неправда, — ожесточился россиянин. — Его же точно убили.

Я не стал продолжать полемику. Все-таки марш был памяти Немцова, а не Березовского.

Человек, который вовсе не знал ни жертвы, ни обстоятельств дела, оказался совершенно убежден. Эти люди всегда приспособлены, чтобы стать сырьем очередному тирану.

Кадровая политика

Принято считать, что Березовский катастрофически не разбирался в людях. Сам он в моменты самоиронии любил пошутить вроде: «Вот если захотите развалить какую корпорацию, сосватайте меня туда начальником отдела кадров».

Это так и не так. Борис очень неплохо разбирался в людях, но только по своим критериям, где важны были талант, авантюризм,  отчасти мужество, но не было места морали.

Он сам был внеморален. Не «а», а именно «вне». Это значит, что мораль как кодекс правил поведения в определенной социальной среде существует, но мы не десять раз на свете живем, чтобы просто так руководствоваться подобными мелочами. Потому моральные приоритеты партнеров, соратников, сотрудников и попутчиков его волновали, но не очень.

К таланту БАБ относился совсем не так, как к морали. Он рекрутировал сотни ярких людей, не так ли? Замначальника отдела кадров по этому направлению он вполне мог бы стать. Да и многие таланты сделали блестящие карьеры благодаря Борису и никому больше. Мало кто, правда, нынче любит о том вспоминать.

Когда-то он сказал, что не ошибся с человеческим выбором дважды: Бадри (Аркадий) Патаркацишвили, его главный партнер по финансам и понтам, и няня-гувернантка младших детей (француженка). Вскоре после смерти Бадри П. он пересмотрел первую позицию. Заочно поняв, что за надежностью скрывалась кавказская бравада, а по причине «эффективного финансового менеджмента» твердый миллиардер — он сам — превращается в изящного банкрота. Многие активы, совместные и отдельно Борисовы, оказались оформлены на родных и близких покойного господина П. — и номинальные собственники тут же объявили себя реальными.

В маниакальном состоянии он больше любил людей и был готов проявить к ним щедрость. В депрессивном — опасался их и думал, что все хотят его обокрасть. В конечном счете многие и обокрали. После его смерти выяснилось, что коллекция картин наполовину фальшивая. Кто-то придумал, что полотна подменили после самоубийства, но очень уж забавно звучало — получается, быстренько написали копии, проникли в последний дом, перевесили? Нет, судя по всему, с самого начала впарили ему фальшак.

Помимо прочего, Б. А. на своей собственной практике научил меня важной части кадровой теории — принципиальной разнице между двумя типами советников.

Советник категории А думает, что его советы действительно кому-то нужны. И когда босс спрашивает: «Что бы мне сегодня заказать на ужин — свинину или телятину?» — пускается в рассуждения о преимуществах и недостатках каждого варианта. С высокой колокольни своих знаний о мясном предмете, ясное дело.

Советник категории Б так никогда не поступает. Получив вопрос, он забегает на кухню к шеф-повару и спрашивает, что уже заказано. Возвращается к боссу и подтверждает правильный вариант. К вящему удовольствию того, кто якобы просил совета. Советник категории Б отлично понимает, что его совет нужен не по-честному и не сам по себе, а для внешней легитимации принятого боссом решения.

Ведь если с тобой соглашаются умные люди, ты скорее прав, чем не прав, не так ли? — полагает босс.

Карьеру делают в основном советники категории Б. Консультанты категории А чаще попадают в историю, но это не приносит особого счастья ни им, ни их близким.

Деструктор

Березовский, конечно, классический разрушитель. Деструктор. В жертву своему эго он был готов принести мироздание. «На миру и смерть красна», что в последние годы зачем-то навязчиво повторяет Путин, вполне относится к нашему герою.

Я не употребляю слово «деструктор» в плохом смысле. «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть» (с). Разрушение и созидание, по большому счету, суть одно. Их общий антоним — паразитизм, утилизация.

Нельзя ничего большого создать, предварительно не разрушив прежнего. Не расчистив строительную площадку. Потому деструктор так же необходим большим созидательным эпохам, как и конструктор.

Эпоха Путина — не созидательная, а паразитическая. Ничего серьезного не создается. Утилизируется то, что возникло прежде. Никогда не имел практического смысла вопрос: какое государство строит Путин. Да никакого! Он не строит, а обеспечивает процесс распределения и  перераспределения уже существующего. И чем бесконечней процесс, тем успешнее властный утилизатор.

Эпоха же Березовского же была именно созидательной, а значит, и разрушительной. Где мощного деструктора невозможно переоценить.

Действует образцовый разрушитель так.

А) Выбирает объект или процесс, который надо разрушить.

Б) Персонифицирует критическую точку — врага, по которому надо нанести решительный и решающий удар.

Разумеется, всякое разрушение должно быть легитимным, т. е. внутренне оправданным. Я уничтожаю это, потому что это плохо: принадлежит прошлому, мешает движению в будущее, обмануло всех в лучших чувствах, особенно меня, и т. д. «Я стреляю, и нет справедливости справедливее пули моей» (с) — девиз деструктора.

Не надо спрашивать такого человека, а что случится в результате успешного разрушения и, особенно, будет ли новое лучше прежнего, уничтоженного. Что станет потом — не его епархия и стезя.

Например, убираем какое-нибудь правительство РФ. Силой нашего ума, а также аппаратного нажима, народных волнений и информационной войны. Приходит другое правительство, которое мы любим еще меньше. Из-за него мы даже вынуждены отвалить из России. Ну и что? Что плохого? Ведь теперь можно убирать уже новое правительство, а значит, жизнь продолжается и смысл не утрачен. «Ситуация динамичная, надо действовать». И чем сильнее враг, тем ярче расцветает душа деструктора.

Березовский задумался о самоубийстве, когда уже не мог привлечь внимания ни одного врага, действительного или возможного. Врагов просто не осталось. Они утратили к нему интерес.

Не поручайте деструктору строить. Он умеет разрушать и должен заниматься тем, что у него получается. Как всякое живое существо. И, несомненно, он лучше всех сможет разрушить самого себя, если дать ему волю. Что и случилось с БАБом.

Теперь совершенно понятно, что в путинское время Березовский был немыслим так же, как органичен в ельцинское. И выпадение его из России — не просто результат интриг, пусть и самых высокопоставленных, но логичное следствие мерной логики дней. Адепт стабильности Путин и БАБ могли вместе существовать за пиршественным столом, но не в политическом соработничестве.

Березовский, увы, не дружил со временем. Это основной друг, которого по жизни он упустил.

Время

Известно, что Борис всегда опаздывал. На час-другой — это вообще не считалось. Зафиксированный рекорд опоздания был 18 часов. И на эту задержанную встречу он все же прибыл. Странно здесь не то, что он все еще считал встречу не отмененной, а что собеседник его дождался.

Чтобы БАБа было легче ждать, перед его кабинетом (Белым залом) Дома приемов на Новокузнецкой был оборудован бар. С хорошими напитками и пристойными бутербродами. В отдельных случаях подавали и горячее.

Занимаясь теорией вопроса, я попытался сформулировать несколько объяснений, почему человек ненормально, патологически опаздывает. Не в силу форс-мажора типа инфаркта или дорожной аварии, а в порядке вещей. Не на уважительные минуты, а на беспредельные временные отрезки.

А) Прокрастинация. Очень не хочется начинать неприятное дело. Прокрастинация — вообще гигантский пожиратель людского времени.

Б) Демонстративное пренебрежение к окружающим. Так у нас с вами отношения устроены, что будете ждать меня столько, сколько придется. Не уйдете все равно.

На мой взгляд, Путин опаздывает на публичные события по причинам 1 и 2, в разных комбинациях.

В) Бессознательное отрицание материальности времени.

Вот это уже подлинная причина страшных опозданий Березовского.

Б. А. не считал, что время существует отдельно от него. Оно было частью его организма, как футбольный мяч — частью тела Лионеля Месси (по определению Диего Марадоны).

Время не служило для него отдельной величиной. Оно должно было лежать в кармане, как платок, или подчиняться ему, как кельнер или батлер.

Не признавая материальности времени, он не верил и в его протяженность. Для него существовало настоящее, прошлое и будущее — побоку. Он мог делать деликатное предложение человеку, с которым месяц назад разругался до степени взаимного расстрельного заказа. А что? Это же было месяц назад, теперь другое.

Потому он и не мог представить себе сражения со временем, которое проиграл. Случилась драматическая недооценка соперника.

Время съело его, отомстив за пренебрежение к собственной безраздельной царственности.

Да, я тоже знаю, что оно боится пирамиды Хеопса и, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии. Только оно само так не думает.

Оно играет от начала до конца.

Не случайно, как учил нас блаженный Августин, в Боге времени нет. Оно началось с актом творения и закончится по его исчерпании.

Скорее бы уж, что ли.

Злодейства

В поздние годы жизни и после смерти Березовского только ленивый не спешил мне рассказать о его злодействах. О которых я ничего не мог знать, как не самое доверенное лицо.

Ну, вроде — от желания засунуть кандидата в президенты РФ И. П. Рыбкина вниз головой в Панкисское ущелье до проекта взорвать кого-нибудь важного у штаба В. А. Ющенко в предвыборную ночь.

Мой ответ обычно был: я ничего не знаю, кроме того, что этого не случилось.

И ведь правда не случилось. Березовскому было не разрешено совершать такие злодейства.

«Господь уберег меня от этого шага» (с) — мог бы он сказать себе в ванной перед концом.

Кто-то считал Бориса большим ребенком, по гамбургскому счету не желавшим зла. Зло было для него не смыслом и не эссенцией, но игрушкой, вроде детской железной дороги. В маниакальном исполнении он мог переживать, что оказался не слишком злодеем, в отличие от сотен сопоставимых с ним по деньгам современников.

Эпоха

Когда Березовскому предлагали отрепетировать очередную пресс-конференцию,  он часто отбрыкивался так: «Я не могу говорить два раза».

В жизни важно не только не оглядываться, но и не повторяться.

Мы уже сказали, какой эпохи символом был Березовский и почему. И как перестал быть символом со сменой эпох, замеченной многими, но не им.

Кто бы что ни думал о покойном (если не верна вышеозначенная версия гибели В), от него останется масштаб. Он мыслил в основном большими и даже великими целями. Это многое оправдывает.

Когда он умер, я пытался многим объяснить, в чем, собственно, утрата. Поговорить мне теперь особенно не с кем.

А это бывает довольно важно, даже для маленького человека.

По материалам .