Дело в ВАКе

История с диссертацией Мединского — это вопрос не только об исторической науке, но о науке как таковой.

Если вспомнить нашу не очень давнюю историю, 1920–1930-е годы, то такой лженаучный подход сначала возник именно в истории. Затем добрались до биологии: появился псевдобиолог Трофим Лысенко, разгромили генетику. Пытались уничтожить даже физику — такие мысли были у Сталина после войны. Это остановили, но не потому, что он одумался и понял, что первая цель науки — объяснять истину, а лишь потому, что тогда он лишился бы оружия и атомной бомбы. У нас имеется память о том, куда это ведет: дальше возникнет желание вмешаться и во все другие науки. Именно поэтому ученые должны проявлять солидарность в сопротивлении попыткам применять лженаучный подход в любой области.

Я физик, а не историк, но когда Мединский заявляет, что люди, которые сомневаются в подвиге 28 панфиловцев, — это «конченные мрази», то для меня все это говорит и о том, чего он стоит и как министр культуры, и как ученый: вместо того чтобы выяснить этот вопрос, он рассматривает его только исходя из «интересов России». Обсуждение в такой форме, была ли история с панфиловцами вымышленной или нет, кощунственно и ненаучно.

Наше обращение, надо заметить, не направлено против самого Мединского. Оно относится к общей мракобесной тенденции, а министр просто идет в струе того, что происходит в последнее время. Например, установление памятника Ивану Грозному. Мединский на его открытии в Орле говорил, что «Иван IV Грозный — одна из наиболее противоречивых и вместе с тем выдающихся фигур отечественной истории». И это несомненно. Гитлер — тоже выдающаяся фигура истории нашего и немецкого народа. Но человек, который захотел бы поставить памятник Гитлеру, столкнулся бы с большими проблемами и, может, даже оказался за решеткой. Так что одно дело — исследовать эту выдающуюся противоречивую фигуру, совсем другое — ставить ему памятники. Но Мединский считает, что это допустимо.

Бороться с защитниками лженауки, конечно, совсем не хочется, но приходится. Например, режиссер Никита Михалков подверг критике понимание роли Сороса для российской науки в 1990-е годы. У него есть передача «Бесогон», и он говорил, что деятельность Сороса в 1990-е годы была чуть ли не подрывной, шпионской. Якобы своей деятельностью он отнюдь не хотел помочь российским ученым, российской науке. Это, безусловно, чудовищная ложь. В 1990-е годы из страны уехали бы многие из немногих оставшихся ученых, если бы не те 500 долларов, что Сорос давал каждому, чтобы те могли заниматься наукой, а их семьи не бедствовали.

Это не частный случай, а лишь один из примеров тенденции. В жизни нашей страны настали смутные времена. Есть люди, которые понимают важность таких вещей, как культура, наука, и они должны сопротивляться наступлению этого мракобесия. 

Иван Бабицкий, PhD Флорентийского университета (аналог кандидата филологических наук в России), специалист по неолатинской литературе эпохи Ренессанса и эксперт сообщества «Диссернет»

Лишить министра докторской степени потребовали доктор исторических наук Вячеслав Козляков, доктор исторических наук Константин Ерусалимский и кандидат филологических наук Иван Бабицкий. По их мнению, диссертация, которую чиновник защитил в 2011 году в Российском государственном социальном университете в Москве, является не научным трудом, а «пропагандистским памфлетом» и «плохой курсовой работой».

Бывший ректор РГСУ, председатель диссертационного совета в РГСУ, который дал Мединскому степень доктора исторических наук, и по совместительству — его научный консультант Василий Жуков предположил, что претензии к труду министра связаны с «политикой и интригами».

Заявление о лишении министра культуры ученой степени поддержало сообщество «Диссернет».

Лично я не видел диссертаций такого качества, как у Мединского. Плохих научных работ достаточно много, но такой откровенной пародии на диссертацию я не припомню. Обычно даже сильно списанные работы сохраняют хоть какое-то жанровое правдоподобие.

Долгое время ученые считали, что не надо заниматься «грязной» работой и лишать кого-то степени: мол, мы в своем кругу и так знаем, кто чего стоит, а чиновники пусть и дальше сидят со своими псевдорегалиями. Но такая позиция не была близка «Диссернету», поскольку потом эти лжеученые начинают руководить наукой.
Было понятно, что если мы хотим заниматься очищением ученого сообщества и лишать Мединского степени как человека, который занимается дискредитацией науки, то экспертизу его работы должны делать профессионалы, которые специализируются по тому периоду, который он охватывает в своей диссертации. Мы втроем — профессор Козляков, профессор Ерусалимский и я — провели экспертизу и пришли к выводу, что это никакое не научное исследование, а совершеннейшая профанация.

Мединский откровенно говорит, что история должна служить пропагандистским целям. Эти цели можно прикрывать благовидными предлогами, говорить, что мы хотим воспитывать в молодом поколении любовь к родине. Такие педагогические стремления могут быть сколько угодно прекрасными сами по себе, но историческое исследование им подчиняться не может.

Мединский всегда провозглашал, что борется с очернением России со стороны иностранцев. Цитата Олега Платонова из введения к его диссертации, собственно, и описывает методологический подход министра культуры к истории — совершенно ненаучный подход. «Критерием положительной или отрицательной оценки, — по словам нашего современника — известного русского учееного и мыслителя О. А. Платонова, — могут быть только национальные интересы России. Первый вопрос, на который должна честно ответить историческая наука — насколько то или иное событие или частное деяние отвечает интересам страны и народа. Взвешивание на весах национальных интересов России создаеет абсолютный стандарт истинности и достоверности исторического труда».

Для Мединского критерий истины — интересы России. Это немного шокирующая для профессиональных историков фраза. Они любят напоминать, что их девиз — «Sine ira et studio» («Без гнева и пристрастия»).

История как наука — это нечто объективное, и в ней нет места ни гневу в смысле желания кого-то очернить, ни пристрастию в стремлении кого-то выгородить.

Отдельно забавно, что Мединский ссылается именно на Олега Платонова, называя его русским ученым-мыслителем. Эта фигура скорее анекдотическая — его публикации выдержаны в классическом параноидальном духе: жидомасонский заговор, иудаизация русской цивилизации, «Протоколы сионских мудрецов» и прочие образцы жанра страшилок про рептилоидов.

Хотя в случае с Мединским трудно что-то понять. С одной стороны, он вроде бы антизападный и профессиональный патриот. С другой, он открывал мемориальную доску Карлу Маннергейму в Петербурге. Так что я не могу сказать, что Мединский последователен хотя бы в своем антизападничестве.

Представление о том, что надо что-то логически доказывать, у него де-факто отсутствует. Чтобы доказать неверность суждения иностранца, ему достаточно найти любое другое подходящее к его точке зрения мнение, без дальнейшего анализа. Если иностранец пишет про Россию что-то хорошее, то это для него правда, а если негативное — то клевета.

Можно говорить о некой проекции: если Мединский считает возможным писать об истории только в интересах своей страны, то, разумеется, он подозревает аналогичный подход и у других.

Весь его анализ завершается конспирологическими выводами, что иностранцы писали свои воспоминания по заказу каких-то политических кругов, которые хотели очернить Россию или использовать ее в корыстных целях. Этот совершенно бездоказательный подход выглядит крайне несерьезно и даже комично.

По тексту диссертации видно, что Мединский никакую иностранную научную литературу не использовал, хотя она указана у него в библиографии. В работе же следов знакомства хоть с какими-нибудь иностранными научными трудами по истории не видно. И это тем более возмутительно, что человек пишет диссертацию по воспоминаниям людей из Западной Европы, которые хорошо изучены.

Источниковедение — узкопрофессиональная область в истории, требующая очень серьезной квалификации. То, что человек, не обладающий историческим образованием, пошел в эту область, в профессиональном сообществе воспринимается в штыки.

Естественно, настоящий историк должен был бы читать эти тексты в оригинале или хотя бы использовать современные академические переводы. Но вообще, человеку, не способному читать на латыни, в этой теме делать нечего.

Диссертация Мединского — это катастрофа с точки зрения исчезновения стандартов. Думаю, любой нормальный российский ученый должен чувствовать себя оскорбленным тем, что подобный текст может считаться в России историческим исследованием. 

В своем автореферате он заявил аж десять статей в журналах из перечня ВАК, причем девять из них существует, а десятая — нет.

Все десять статей Мединского опубликованы в журналах, которые издавались в РГСУ, где ректором был его научный руководитель Василий Жуков. В одном из этих журналов Жуков был главным редактором, в другом — председателем редакционного совета.

Орденоносец Василий Жуков, защищал свою докторскую по специальности «История КПСС». 

Создается впечатление, что Жуков обеспечил своему подзащитному необходимые публикации и начал делать это за девять месяцев до защиты: практически каждый месяц в обоих журналах выходило по статье Мединского. При этоме ничего похожего на исторические академическуие статьи они из себя не представляли, да и журналы не были профильными.

Кстати, после защиты диссертации он больше ничего, насколько я знаю, в научных изданиях не публиковал.

Кто защищает Мединского?

— По этому поводу высказываются люди, в основном связанные с Мединским по профессиональной деятельности, то есть деятели культуры: режиссер Карен Шахназаров, театральный критик и и.о. ректора ГИТИС Григорий Заславский, писатель Сергей Шаргунов. Они не имеют никакого отношения к истории и науке, поэтому напрашивается вывод, что Мединского они знают только как министра культуры.

Из академической среды за него вступился профессор МГИМО Юрий Симонов-Вяземский, но и он свое выступление начинает с фразы: «Я знаю Володю Мединского с его студенческой скамьи», — таким образом подчеркивая, что имеет место личное знакомство.

Это такая русская традиция — использовать заверения в патриотизме как прикрытие для некомпетентности. Если человека уличают в непрофессионализме, то часто можно услышать в оправдание: «Я патриот, и меня за это не любят». Так было и при Салтыкове-Щедрине, так остается и в наше время.

Поскольку защищать диссертацию Мединского в академическом плане невозможно, то, скорее всего, и дальше будет звучать лейтмотив о сговоре либералов против сражающегося за Россию и «историческую правду» Мединского. 

См. также http://polit.ru/article/2016/10/30/medinsky_vs_ras/