Один день в Петрограде: как бы еще продолжается обычная жизнь

С самого утра в городе перебои с электричеством. Как пишет американский журналист, автор знаменитой книги "Десять дней, которые потрясли мир" Джон Рид, повсеместно за хлебом и молоком выстраиваются длинные очереди, стоят преимущественно женщины. На улицах грабят. Дошло до того, что в боковых улочках стало опасно показываться.

"Около 11 часов утра, на Литейной против окон нашего Управления, вдруг, как-то неожиданно появились вооруженные ружьями рабочие вперемешку с матросами. Началась перестрелка, - они стреляли по направлению к Невскому проспекту, но противника их не было видно. В амбулаторию, находившуюся тут же в здании нашего Управления, стали приносить раненых и убитых. Стрельба эта продолжалась часа два, и потом все затихло, стрелявшие рабочие и матросы куда-то исчезли", - из воспоминаний Александра Зиновьева, Главного управляющего северо-западного Отделения Красного Креста

В 14.35 Троцкий открыл чрезвычайное заседание Петроградского совета.

"Часов до 4-х доступ к Зимнему Дворцу был еще возможен", - писал министр Временного правительства П.Н.Малянтович.

В целом же, жизнь шла своим чередом.

"Город жил нормальной жизнью, работали предприятия, ходили трамваи, досужая публика развлекалась и даже курс акций не упал", - из воспоминаний Джона Рида.

Что посмотреть?

Тем вечером Цирк Чинизелли анонсировал "Первоклассную цирковую программу", которая, судя по всему, началась, как и было намечено, в 20:00. (Уцелевшие в водовороте событий члены семьи Гаэтано Чинизелли и артисты труппы покинут Петроград, а затем и Россию, в 1919 году)

Ежедневная газета "Обозрение театров" 25 октября вышла с примечанием от редакции: "От редакции.Вследствие прекращения электрической энергии за недостатком топлива, вчерашний очередной № "Обозрения Театров" не вышел, а сегодняшний выходит в сокращенном виде".

В Мариинском театре дают сразу два спектакля памяти Петра Чайковского: "Эрос" и "Щелкунчик". Начало в 7 часов вечера.

В Александринке идет спектакль в четырех действиях "Флавия Тессини" драматурга Татьяны Щепкиной-Куперник.

"Есть имена, принадлежащие какому-то международному языку; где бы вы ни произносили их, - на бульварах Парижа или под синими небесами Неаполя, в туманах Лондона или в глуши российского губернского города, - везде они, как таинственный пароль и лозунг между толпой и искусством, - будут знакомы, понятны и более или менее дороги. К числу таких имен принадлежало и имя знаменитой певицы Флавии Тессини", - писала о ней Щепкина-Куперник.

Предупреждение гостям столицы!

Жизнь театралов к осени 1917-го изменилась. Нет-нет, абонемент, ложи, репертуар - все это еще было. Исчез былой блеск, бриллианты и дорогие аксессуары все чаще оставались дома, под замком. После Февральской революции в петроградских театрах начали нещадно грабить, и не только посетителей.

7 апреля, например, были украдены инструменты из оркестра Мариинского театра. Артисты подали прошение на имя Комиссара всех учреждений бывшего министерства Императорского двора Федора Головина, указав в нем, что "украдено 5 инструментов: кларнет, гобой, английский рожок, басс-кларнет и фагот".

"Положение наше безвыходное, - писали музыканты, - этих инструментов купить нельзя, потому что единственная фабрика, их производившая, находится в Германии и, по слухам, владелец убит на войне".

Согласно источникам, Головин распорядился выдать музыкантам деньги, чтобы заказать инструменты в Швеции.

Через несколько недель директор театров Владимир Теляковский запишет в своем дневнике: "Опять поступило заявление из Мариинского театра о пропажах у хористок каракулевой шубки и муфты, причем шубка оценивается в 600 р. Удивительно, как хористы, жалуясь на недостаток содержания и заработка, имеют столь ценное платье".

Одновременно произошла кража и в Александринке, по поводу которой Теляковский написал: "Наблюдение за театрами стало небрежное. Из моей ложи в Александрийском театре пропали часы - и никто за это не хочет отвечать".

Случаи кражи бумажников у зрителей исчислялись десятками. Большинство случаев произошло в Мариинке, которую посещала более состоятельная публика.

Как добраться?

Вот как описывают театральный разъезд Петр Пискарев и Людвиг Урлаб в труде "Воспоминания о быте старого Петербурга начала XX века": "Вслед за знатью и богатой публикой выходила публика попроще, ведь эта публика сидела в ярусах и на галерке. К этой публике спешили извозчики. А кому это было не по карману, шли на конку, а когда пошел трамвай - к трамваю. Кто жил близко или был победнее, добирался до дома и пешочком. Постепенно шум и суета на площади у театра стихали и к двенадцати часам ночи площадь принимала свой обычный ночной вид".

Сторговаться с извозчиком осенью 1917 года стало крайне сложно.

"Плата за проезд устанавливалась по соглашению. Извозчик назначал плату произвольно, в зависимости от обстоятельств. Это приводило к необходимости торговаться с извозчиками. Иной столько заломит, что человек только удивленно посмотрит на него и молча пойдет искать другого извозчика. Тогда извозчик, боясь потерять седока, едет тихо за ним и постепенно снижает цену", - из мемуаров Пискарева-Урлаба.

После спектаклей публика побогаче разъезжалась по дорогим ресторанам. Согласно ряду свидетельств, вечером 25 октября они работали как обычно.

Где поесть?

Правообладатель иллюстрации Syntheticmessiah Image caption Ресторан "Донон" был открыт в 1849 предпринимателем Ж. Дононом на наб. Мойки, 24,

Лучшими заведениями в городе на 25 октября 1917 года считались рестораны "Кюба", "Медведь" и "Донон".

"Кюба", открытый в 1887 году в помещении, принадлежавшем ресторатору Ж.П. Куба, называли "местом встреч балетоманов и "золотой молодежи". Сам ресторан рекламировал себя так: "Заведение высшего разряда с образцовой кухней и великолепным обслуживанием гостей".

Среди его посетителей были Сергей Дягилев, Матильда Кшесинская, Айседора Дункан, Савва Мамонтов, Вацлав Нижинский и Федор Шаляпин. После октября 1917 года ресторан был закрыт.

"Медведь" был одним из самых больших, если не самым большим, ресторанов в городе: 2 зала на 100 и 150 мест, 29 отдельных кабинетов, персонал из 200 человек и оркестр 24 музыкантов. Его посещали знаменитые актрисы Вера Комиссаржевская и Мария Савина, Федор Шаляпин и князь Феликс Юсупов.

Как утверждают историки, прибывший в августе 1917 года в Петроград английский писатель Сомерсет Моэм раз в неделю закатывает в ресторане "Медведь" роскошные обеды, на которые в качестве почетных гостей приглашает Александра Керенского и его министров. Несмотря на введенный сухой закон, в "Медведе" рекой льется водка, а на закуску подают лучшую черную икру".

После октября 1917 года ресторан уцелел и продолжал работать до 1929 года. В 1938-ом в его помещении был открыт Театр эстрады.

"Донон" считался одним из самых фешенебельных ресторанов Санкт-Петербурга, а позднее Петрограда. В нем прислуживали татары и играл румынский оркестр.

Особенно популярен он был среди литераторов, которые даже устраивали так называемые "дононовские субботы". Среди завсегдатаев: Иван Тургенев, Михаил Салтыков-Щедрин, Николай Костомаров, Александр Блок.

Из воспоминаний Блока, 2 апреля 1917 год: "Мы с Добужинским оказались у "Донона" вдвоем. Туда же зашли случайно из Зимнего дворца Александр Бенуа и Грабарь, и мы очень мило пообедали вчетвером; сзади нас сидел великий князь Николай Михайлович - одиноко за столом ("бывший" человек: он давно мечтал о революции и был замешан в убийстве Распутина). Подошел к нему молодой паж (тоже "бывший", а ныне - "воспитанник школы для сирот павших воинов"). На довольно обыкновенный обед (прежде так было в среднем ресторане) мы потратили по 12 рублей".

Для сравнения: квалифицированный мастеровой Путиловского завода получал в ту пору порядка 45 рублей в месяц.

Вот несколько фирменных блюд ресторана "Донон" (источник - "Санкт-Петербургские ведомости"):

• Шницель Министерский" - 1 руб. 50 коп.
• Котлеты "., бекас - 1 руб. 50 коп.

После октября 1917-го заведение было закрыто, снова возобновило работу в начале 1920х, но вскоре закрылось навсегда.

Что и где купить?

Так выглядили многие лавки осенью 1917 года

Просто походить по магазинам 25 октября 1917 года было проблематично. Разбой и грабежи, захлестнувшие город еще весной не так испугали торговцев, как непредсказуемость большевиков. Днем в среду, пока Троцкий и Ленин выступали на заседании Петроградского совета, а труппа Мариинки репетировала вечерний спектакль, лавочники пытались вывезти из города свой товар или, на худой конец, спрятать его подальше до лучших времен.

О необходимости ликвидировать частную торговлю верхи всерьез заговорят в мае 1918 года на съезде Советов народного хозяйства. У торговцев Петрограда остается менее года, но они об этом еще не знают.

Да и никто вообще в тот октябрьский день еще не знает, каким будет их "завтра".

"Когда вечером, часов около 6, я шел домой, в той части города, через которую мне надо было проходить, все было тихо и спокойно, улицы были пустые, движения никакого не было, даже пешеходов я не встретил", - вспоминал Александр Зиновьев, главный управляющий северо-западного Отделения Красного Креста.

После 10 часов вечера Зинаида Гиппиус запишет в своем дневнике: "Была сильная стрельба из тяжелых орудий, слышная здесь. Звонят, что, будто бы, крейсера, пришедшие из Кронштадта (между ними и "Аврора", команду которой Керенский взял для своей охраны в корниловские дни), обстреливали Зимний Дворец. Дворец, будто бы, уже взят. Арестовано ли сидевшее там Пр-во — в точности пока неизвестно. Город до такой степени в руках большевиков, что уже и "директория", или нечто в роде назначена: Ленин, Троцкий — наверно; Верховский и другие — по слухам. Пока больше ничего не знаю. Да что знать еще, все ясно".

Над материалом также работали: Александра Зайцева, Джесси Кейнер, Олеся Волкова, Денис Королев.