Я теперь буду все спрашивать у Кремля

Ну я, все-таки, веду бизнес (в России)… Другое дело, что мои английские газеты, которые читают сейчас двести миллионов человек в месяц, юников, unique users. Это Independent, это Evening Standard. Evening Standard – миллион экземпляров каждый день после обеда. Это бесплатная газета, которая раздается в метро. И Evening Standard — это газета онлайновая, которая стала более читаемой в Америке. Она обогнала Англию.

Я все-таки веду бизнес и за рубежом. Причем большой. Намного больше, чем тот, который у меня остался здесь. Поэтому, если с точки зрения бизнеса, я мог бы, конечно, туда уехать. Но, просто, в силу ряда обстоятельств, мне тут нравится. Я, как бы, здесь родился, здесь живу и никуда не уезжал никогда.

У меня остался банк. Просто в нем был миллиард долларов клиентских денег. Я их все выплатил во время наезда на банк, который был искусственно сделан крышей банкиров-мошенников, которые убежали за границу. Это произошло несколько лет назад. Поэтому банк — самый надежный в стране - Национальный Резервный Банк. У него все показатели лучше, чем у лучших государственных банков России. Но он не привлекает клиентских денег. То есть он никому не должен. У него есть только собственные деньги. И не дает кредитов. То есть он банковские риски не принимает. Он остался чисто символически. Он зарабатывает небольшие деньги. Я его держу из-за репутационных соображений. Поскольку продолжаю тему борьбы с банкирами-мошенниками. Просто он символизирует, что бывают честные банкиры, которые в течение десяти-пятнадцати лет собирают средства вкладчиков на миллиард долларов. Потом у этого банка возникает проблема, не связанная с экономическим кризисом. Связанная с наездом крыши коррумпированных банкиров.

Эта крыша состояла из правоохранительных органов и ЦБ. Мне пришлось в течение года рассчитаться со всеми клиентами. Я все активы, которые у меня были, в том числе за пределами банка, в том числе полученные мною дивиденды, в том числе всю недвижимость, я все продал, вернул в банк и рассчитался с клиентами. Я недавно написал книгу на эту тему  «Охота на банкира».  Я ее писал левой задней ногой. И в общем-то она была ориентирована на очень узкую аудиторию. Буквально, один-два человека. Но ее прочитало двадцать пять тысяч человек. Это много. Я не ожидал. Типа, я попал в тему.

У меня остался картофель. Я самый большой производитель картофеля в стране. И самый большой, наверное, переработчик по картофельным хлопьям. Это такое сырье для производства пюре. Ну, у меня остались еще кое-какие вещи. Например, я самый большой владелец отелей в Крыму.

Я ими не завладел. Все построил с нуля. Я начал в 2005 году. У меня были тогда в гостях президенты Путин и Кучма. И с тех пор строил, и продолжаю строить. И, в общем, не особо это скрываю.

Как на  бизнес повлияло присоединение Крыма?  Ну, у меня гангстеры Януковича все время пытались что-то отобрать. Поэтому мне стало лучше.

Я никогда не уезжал. Я в 88-92 годах прожил почти пять лет в Англии. Будучи сотрудником разведки. И с тех пор я уехал в Россию и живу здесь.

Я миноритарный акционер «Новой газеты». У меня было 39 процентов, но 25 процентов я вернул обратно в газету. Хотя у газеты всегда был 51. Журналисты всегда владели, многие этого не понимают, контрольным пакетом газеты. Поэтому я миноритарный акционер. Просто небольшие деньги каждый год давал, чтобы газета могла существовать. Но несколько лет я этого не делаю. Но у меня осталось 39 минус 25. И я — зам. главного редактора газеты.

У меня есть какие-то деньги. Но я пытаюсь, как гражданин, на собственной шкуре испытывать, что такое участие в выборах. Причем, выставляя себя в кандидаты в мэры больших городов: Москвы и Сочи. Финансировать газету, которую я бы считал газетой правды, а не оппозиции. Как депутат Госдумы я двигал какие-то законопроекты. Чего-то мне удалось добиться. Но я все это время видел это не так, как это видели во власти. Я, наверное, опубликую очередную статью. По поводу русских в Лондоне.

В Англии у меня там есть бизнес, который принадлежит моему сыну. В основном, я в этом не участвую.

Есть городской лондонский телеканал.Нам казалось, что есть синергия между газетами и каналом. И наши газеты делают семь часов вещания новостей. Каждый день. Наш городской канал. Он заперт правительством в очень жесткие рамки. Но, слава богу, что мы начали с того, что получили убыток: пятнадцать миллионов фунтов, но сейчас мы сделали его рентабельным. Посмотрим. Может быть это будет взаимодополнение. Но у меня давно есть идея сделать фильм, типа «Narcos», о банкирах-мошенниках. Не обязательно российских. Меня Берни Мэдофф тоже интересует, который сидит в тюрьме в Северной Каролине. Получил сто сорок лет. Просидел он из них, по-моему, лет десять.  Есть сюжеты, которые прямо, вот, просятся на экран. Поэтому, может быть, канал был куплен специально для того, чтобы показать о том, кто сегодня в Лондоне с честными деньгами, а кто с нечестными.

Я бываю в Лондоне   раз в три месяца. Два-три дня. И бегаю по каким-то своим делам. С уехавшими российскими бизнесменами не общаюсь. Их от меня прячут. Потому что я пятнадцать лет занимаюсь расследованием по поводу российских мошенников. Пятнадцать лет. Они мне устроили такую реальную историю с моим банком.

Женя Чичваркин как раз приличный парень. С Женей поступили, на мой взгляд, не очень корректно. Но это — исключение из правил. Женя, наверное, если бы как-то продержался года полтора, продал бы свой бизнес за тот же миллиард долларов, за который его продал Мамут, который забрал его у Жени за сто пятьдесят миллионов.

Поэтому Женя, при всем при том, что я понимаю, почему он недоволен российским отношением, правоохранительных органов, в частности, к нему, он — абсолютное исключение из правил. Он — единственный, кто на встрече с Титовым в принципе имел основания на то, что он говорит. Все остальные — просто отпетые мошенники, которые сегодня рядятся в одежды жертв режима. Бородин, например. Бывший руководитель Банка Москвы, государственного банка, в котором у Бородина было двадцать с чем-то процентов. Тоже непонятно, каким образом он купил акции за полтора миллиарда долларов. И Бородин недавно пикетировал российское посольство. Он получил политическое убежище. Но я недавно заглянул в Гугл, посмотрел количество орденов и медалей, которыми режим, с которым он, якобы, боролся, наградил Бородина. Послушайте, это прямо серьезное впечатление производит. Это была правая рука Лужкова, который был главным человеком, один из главных в Единой России.

Каким образом этот человек получил политическое убежище? Но, когда он уехал за границу, ВТБ, который купил Банк Москвы, обнаружил там дырку в три с половиной — четыре миллиарда долларов. Как вы думаете, это связано с руководителем банка? Конечно связано. Он купил самое большое поместье, самое дорогое за пределами Лондона. За сто сорок миллионов фунтов. И ходит с плакатом около посольства, пикетируя «Долой режим Путина». Ну, замечательно. Это перед выборами было.

Михаила Ходорковского  не видел  года три, наверное. У меня есть такая точка зрения, что вся оппозиционная политическая деятельность в России и за ее пределами практически обнулена.

Тем не менее, Собчак сделала свою работу качественно. Просто так получилось, что наш президент всех обыграл на всех полях. Это правда. И я, объясняя Spiegel, почему я перестал выступать с критикой нашего политического устройства, сказал, что, слушайте, если людям это нравится, почему я должен считать себя в праве им возражать. И поэтому для меня Навальный и Ходорковский, Явлинский, даже, извините, сравню это с Зюгановым и Жириновским. Это просто пока обнулено, пока, это факт. Сегодня нет никакой оппозиции ни в какой форме, нигде. Ни внутри страны, ни снаружи. И нет даже оппозиционных СМИ или СМИ, которые реально оппонируют государству. Даже «Новая газета», при моем огромном уважении, влияние ее… Такой вот интересный период, который надо пережить или посмотреть на него как-то. Просто с ним смириться

А.Л.: По делу отравления Скрипалей.  В пятьдесят шестом году Хрущев запретил ликивадции. После дела Сташинского, который признался в Германии по поводу того, что он отравил Бандеру, был большой публичный процесс, и, насколько мне известно, это было запрещено. Я затрудняюсь сказать сейчас, но мне хочется верить, что это по-прежнему запрещено, и этим никто не занимается. Но, знаете, во что угодно можно поверить в последнее время.

Разведка — такая же жесткая структура, как и вся наша вертикаль. Жестче не бывает. Вот поверьте мне.  Абсолютно, абсолютно жесткая. Ну, есть версия о ветеранах.  То есть если к этому причастна Россия, то логично сделать вывод, что никакие не ветераны, а команда пришла с самого верха. Есть аргументы в пользу такой точки зрения. Есть в пользу того, что это сделали какие-то враги России. Просто мне не хочется вставать ни на какую точку зрения. Я просто хочу остаться наблюдателем.

Англичане не могли такое сделать, это исключено абсолютно, потому что английская система такова, что контроль законодательной власти за исполнительной, судебной и так далее… Пресса в Англии очень сильная. Помните, был такой случай в середине девятнадцатого века? Крымская война. Крымскую войну сделала газета Times. Есть огромное количество книг вот такой толщины, о том, как они давили на королеву Викторию и принца Альберта, и на правительство Великобритании. И представляете, французы, которые терпеть не могут англичан, с турками, с сардинцами, куда-то где-то в каком-то Крыму непонятно даже где, не зная какая там… И, в общем-то  я должен сказать, что английские газеты и в этот раз отличились. Посмотрим. Может быть они и правы.

Я, пожалуй, знаете, и с Путиным соглашусь по поводу того, что как-то очень скоропалительно английское правительство признало Россию виновной. Согласен. И, в то же время, я думаю, что английское правительство обычно опирается на какие-то достаточно серьезные доказательства. Ну ей богу, у меня нет никакой точки зрения. Я хочу подождать еще месяц. Мы просто увидим развитие событий.

Борис Джонсон , на мой взгляд, человек крайне образованный и очень остроумный. Очень глубокий, но его публичный образ как-то этому не соответствует. Мне хочется думать, что Борис, все-таки, отлично отвечает за свои слова. Посмотрим. Это, как раз, очень серьезный тест: прав я или нет.  Ну, просто, я могу сам с собой полемизировать сколько хотите. Как доказать, что Россия никакого отношения к этому не имеет, так и доказать, что такое вполне возможно.

Я могу только согласиться с тем, что отношения между Россией и западными странами просто чудовищно выглядят. И что-то нужно делать с этим. Потому что даже в СССР, я прекрасно помню мои первые годы работы в разведке, ну, как-то все было стабильно и понятно. Вот не было такого количества непонятных вопросов, которые сегодня в наших отношениях возникают. Может быть, мы находимся на пороге принятия таких решений. По обе стороны этого конфликта. Посмотрим. Давайте подождем месяц-два.

«Ведомости» писали,  что на двадцать с лишним процентов выросли покупки дорогой недвижимости в Москве и Московской области. Как вы думаете, кто это может покупать? Только те, кто оттуда возвращается. И я так понимаю, что многие прямо реально озабочены. Я чувствую по таким просьбам: «А нельзя какую-нибудь дискуссию затеять, что я — хороший русский, а есть плохие»? Я не понимаю, как ее затевать, откровенно говоря.

Английское правительство заявляет, что будет что-то делать с русскими, их деньгами и активами. При этом понятно, что они, наверное, метят в русских, которые, как они считают, связаны с Путиным, а не в сторону мошенников, которые ходят с плакатами у посольства, утверждая, что они жертвы режима. И в этом большой парадокс. Потому что в Англии никто не разбирается в природе происхождения денег, с которыми русские туда приехали.

Это вообще уникально. Там, примерно, триста-четыреста русских, которые украли у российского народа сто пятьдесят миллиардов долларов. Это — одна сторона. С другой стороны, там есть всякие люди, которым просто там комфортнее. Они ничего там особо не делают. Потому что русские никаких инвестиций, кроме футбола и газет, в Англии, не сделали. Только недвижимость, ну их там два-три ресторана. Это смешно на самом деле. То есть они просто туда приезжают для комфорта, для, какого-то там, просто пребывания.

Но, с другой стороны, все-таки английская экономика в значительной мере связана с этими деньгами. Это тоже не большой секрет. Там есть большая прослойка — это сотни тысяч в Лондоне живущих адвокатов, аудиторов, финансистов, которые обслуживают эти деньги. Они на этом зарабатывают. Поэтому я, честно говоря, не очень верю, что английское правительство что-то собралось делать. Даже в связи с тем законом о конфискации грязных денег, который был принят. Пока там даже близко никого не таргетируют. Ни в отношении кого нет намерений.

Но подавляющее большинство людей, которые, кроме Жени Чичваркина, хотят, чтобы против них прекратили уголовные дела, совершили огромные финансовые преступления. Поэтому я не очень понимаю, как это и с какой стати. Понятно, что российские правоохранительные органы толком ничего не делают. Они и не могут ничего за границей делать.

Моя точка зрения, которую я отстаиваю в книге, что нужно делать как американцы. Американцы взыскали с неамериканских банков, с двенадцати банков за последние десять лет триста тридцать миллиардов долларов. Последний год, помните, семнадцатый: с «Дойче Банка» — семь миллиардов. За три основных состава преступления. Первое — нарушение американских санкций. Непонятно, почему французские или швейцарские банки должны соблюдать американские санкции. Тем не менее, когда американцы наезжают на эти банки, те тут же рассчитываются. Во внесудебном порядке.

Следующее — налоговые уклонисты. Ну это понятно. Америка имеет право гоняться за своими налоговыми уклонистами. И третий состав — «Дойче Банк» как раз, плохие ипотечные залоговые документы. У нас состав вообще просто очевидный. У нас просто у российского народа украли сто пятьдесят миллиардов долларов триста банкиров. И уехали за границу. Почему мы не можем наехать на те страны, банки, юрисдикции, которые удерживают эти деньги? Даже не нужны нам эти банкиры. Не надо за ними ездить в чудной решетчатой карете. Но пока я не могу добиться ответа у Кремля почему.

Обсуждают миллиардера Магомедова и его брата, основателей и владельцев группы «Сумма». И, по сути, сейчас следствие заявляет, что вся группа «Сумма» существовала, как прикрытие ОПГ. Первое — я вижу, что претензии к ним  куда серьезнее, чем к Евтушенкову или Каменщику, которые просто обошлись домашними арестами. Второе — я вижу, что там правоохранительные органы сливают информацию об огромном объеме работы. Аудио-видео контроль. Запросы за границей. Серьезная постановка вопроса.

Какие-то блокирующие пакеты, какие-то строительные подряды. Очень быстрый рост. Я читал «Новую газету» по этому поводу, Сухотина, где говориться о том, что владельцы разыгрывали там какую-то карту в Дагестане. Опять, я, пожалуй, как Паниковский, который, помните, пил наравне со всеми по поводу освобождения Козлевича, но о боге не высказывался. Не хотел вмешиваться в это спорное дело. Поэтому, давайте подождем. Я думаю, что мы в ближайшие два-три месяца узнаем намного больше.

В условиях, когда у нас есть только одна вертикаль власти, и нет, допустим, контроля законодательной власти над исполнительной, или примата судебной, ,подобные вещи решаются только одним человеком.

Это какие-то, на мой взгляд, решения вопросов внутри правящих элит. Но это не передел собственности. И это не начало какой-то кампании по наведению порядка. Потом, ну как это наведение порядка будет выглядеть? Как вы себе это представляете? Что, как американцы, весь список Forbes подвесили под будущие санкции, так и мы тоже? Мы что, все национализируем? Просто интересно. Я, как обыватель, готов приветствовать.

Единственное, что я вам могу сказать, я в книге это пытаюсь объяснить, что мне приятнее Уоррен Баффет, который ездит на такси на работу. У которого нет частного самолета Boeing BBJ, или триста девятнадцатый, и нет двух яхт. Не более чем. Вот, может быть. Или Билл Гейтс.

У меня нет частного самолета. У меня нет виллы во Франции и в Англии.

В Лондон летаю  «Аэрофлотом». Иногда VIP-чартером, если надо быстро. Но торгуюсь. Летаю три-четыре раза в год на несколько дней. Я могу себе позволить иногда чартер оплатить. Но я так же летаю и нормально комфортно себя чувствую в «Аэрофлоте».  Если вы воспользуетесь «JetSmarter», такая есть американская компания, будет стоить пятнадцать тысяч. Но я думаю, что это закончится пирамидой. Поскольку они заманивают клиентов и арендуют VIP-джеты по среднерыночной ставке. Они потратили уже миллионов пятьсот долларов на это дело. Посмотрим. Можно поторговаться, можно взять «EmptyLeg». Может быть тысяч сорок, сорок пять, пятьдесят будет стоить. Но это я делаю раз в году.

Олигархи в России есть, конечно. Если принцип «относить человека к олигарху или нет» зиждется на том, влияет ли он на политику страны, понятно, что у него должна быть большая мошна, и, кроме того, если у него там одна-две больших яхты за триста-четыреста миллионов долларов и пара самолетов, то, конечно, есть. Никуда они не делись. Из того списка, к которым отнесли их американцы, они же прямо называют их так, олигархов.

А.Л.: Нет. Я могу себе позволить иногда чартер оплатить. Но я так же летаю и нормально комфортно себя чувствую в «Аэрофлоте».

А.П.: А сколько стоит чартер до Лондона? Тысяч сорок-пятьдесят долларов?

А.Л.: Если вы воспользуетесь «JetSmarter», такая есть американская компания, будет стоить пятнадцать тысяч. Но я думаю, что это закончится пирамидой. Поскольку они заманивают клиентов и арендуют VIP-джеты по среднерыночной ставке. Они потратили уже миллионов пятьсот долларов на это дело. Посмотрим. Можно поторговаться, можно взять «EmptyLeg». Может быть тысяч сорок, сорок пять, пятьдесят будет стоить. Но это я делаю раз в году.

Смотрите, если бы я так думал, я не двигался бы в обратную сторону от моей позиции критики нашего режима. Я много лет давал и BBC и Sky, и CNN огромное количество интервью. Я получил по башке по всем позициям. Я финансировал «Новую газету». И только в последнее время я двигаюсь наоборот. Я говорю: «вы знаете, я решил соблюдать нейтралитет». Я большой разницы при близком рассмотрении наших политических моделей не вижу. Разница только в том, что мы все знаем о том, что у нас нет судебной системы и нет разделения властей, нет выборов, а там мы не знаем.

Но, если серьезно, то их судебная система абсолютно недоступна. Вот я судился с внучкой «General Electric» в течение пяти лет в английском суде. Я потратил десятки миллионов долларов. И я проиграл апелляционный суд. У меня шансы были 0,5 процента. Потому что суд первой инстанции рассматривает дело по существу. У меня американцы в Люксембурге украли на сто тридцать миллионов самолетов и до сих пор каждый год двадцать пять миллионов чистой прибыли зарабатывают на украденных самолетах. И они так воруют у всех авиационных компаний Пакистана, Индии, Африки. Но те не могут судиться. Я смог. Ну и что толку? Я ничего не добился. Я проиграл апелляционный суд в позапрошлом году.

Доступность западной судебной системы для любого гражданина для восстановления справедливости является мифом. В этом смысле, знаете, они недалеко от нас ушли.

Но, например, тот факт, что ежегодно в мире из всех стран, кроме Англии, Великобритании, отчасти Франции, Соединенных Штатов, воруется триллион долларов и прячется в Штатах и в Англии, вы представляете, что это такое. Просто колоссальные хищения активов, которые отмываются в оффшорных юрисдикциях. Подумайте только на секунду. Об этом все знают, но никто про это ничего не делает и не говорит.

А.Л.: Я оцениваю вертикаль власти в стране очень высоко. Сечин, безусловно, один из столпов этой вертикали. Я ничего такого, ни отрицательного, ни положительного, не говорю. У нас есть вертикальная система устройства всех процессов в стране. И он, безусловно, один из близких к президенту людей. Я, кстати, затрудняюсь оценить его деятельность на посту руководителя «Роснефти».  Мы не можем так развиваться. События в Кемерово или события в Волоколамске говорят о том, что эта вертикализация очень вредна для нас. И полное отсутствие оппозиции. То, что вообще никто не может ничего сказать по поводу какого-нибудь высокопоставленного чиновника. Это не правильная модель.

Мне хочется надеяться, что будут какие-то изменения. Прямо сверху инициированые. Снизу-то откуда мы можем их инициировать? Потому что эта модель — она не здоровая. Она не правильная, она не годная.

У президента всегда есть свобода маневра. Что в отношениях с Западом, что в отношении внутренней политики, реконструкции нашей политической системы. Но сегодня эта система не здорова. Это факт. Даже два элемента в такой короткий срок после выборов, очень успешных для президента, как Волоколамск и Кемерово, говорят о том, что что-то надо менять.

Другое дело, что надо спросить, что в Кремле по этому поводу думают. Я, во всяком случае, столько совершил ошибок, в том смысле, что я не спрашивал, что я раньше  не собираюсь, теперь я буду все спрашивать. Что мне можно, чего нельзя. До тех пор, пока я здесь. Прямо технически звонишь и говоришь: «Можно — нельзя?».

А Навальный , думаю,  не спрашивает. Он смелый парень, самостоятельный. И все эти мифы о том, что он работает на кремлевские башни или на ФСБ — это, на мой взгляд, чепуха полная. Другое дело, что его влияние на сегодняшнюю российскую политическую поляну практически стремится к нулю. Как и всех остальных. Кто что-то там пытался бы, уже никто этого не делает.

Мне кажется, что всегда каналы для контактов открыты. Запад далеко не так един, как… Это даже видно по сегодняшней ситуации с поддержкой или неподдержкой Англии. Это вопрос упражнений и вопрос политической воли.

Мой статус средней руки предпринимателя, я его сохраняю. Если кто-то хочет у меня его отобрать — ради бога. Я найду, чем заниматься. Другое дело — я люблю Россию, я тут живу и никуда не собираюсь уезжать. Но я думаю, что я никому не нужен. Даже из-за того, что я тут сегодня сказал, ничего не может ко мне прилететь.

По материалу https://rtvi.com/ подготовил В. Лебедев