Только новое поколение сменит режим

Но, мне кажется, это получает всё меньше и меньше отклика. То есть победобесие и все эти вещи, бесконечное обращение к каким-то, с одной стороны, воодушевляющим, а с другой стороны, пугающим отсылкам к прошлому. Например, скорость, с которой суды штамповали этим летом приговоры участникам «московского дела» — это, конечно, безусловный и, возможно, сознательный референс к сталинской модели правосудия, когда 3 человека, принимающие участие в заседании, за то, чтобы сломать или уничтожить человеку жизнь. Вот такие референсы. И «иностранные агенты» — это такой же ассоциативный ряд.
Но, опять же, пропагандистская машина и репрессивная машина — это такая медиа-репрессия. Ты наказываешь 1, 10 или 20 человек, максимально раздувая это и создавая ощущение массовых репрессий. Тут очень важно правильно попасть в ассоциативный ряд, чтобы действительно, не обрекая себя на необходимость строить огромное количество лагерей, просто посадив 10-20 человек, тем не менее, вызвать точные ассоциации и отвратить людей от какого-то типа политики. И все притихли. Для этого нужно попасть в правильную ассоциацию.

Мне кажется, пытались попасть, но эти вещи перестают работать. Та легитимация, которую путинский режим несколько лет удачно черпал из культа Победы, возвращения к советской риторике и так далее… Во-первых, люди, для которых это было реально важно, потихонечку помирают. У нас в стране не очень высокая продолжительность жизни — хотя, говорят, подросла. А во-вторых, новое поколение находится совершенно вне этого контекста. Оно никак не ностальгирует по этим положительным ассоциациям и не чувствует, как сжимается сфинктер при употреблении каких-то отрицательных ассоциаций с «тройками» НКВД. То есть не боятся, потому что не нюхали этого всего, не были пороты и так далее. Росли в другом ассоциативном ряде и культурном контексте.

Дудь изначально напылесосил эту свою гигантскую аудиторию. Он дал слово тем, кому раньше слова не давали. Это герои YouTube, мнение которых ни по какому вопросу раньше не было интересно никому. Но у них была своя аудитория, которой было интересно, что эти люди думают. Что там рэпер Face думает про вот это, что там Гнойный думает про то и так далее. Неважно, насколько вам нравится или не нравится бренд, но…
То есть Дудь прошёлся по всем хайповым чувакам от Ивлеевой до…, по всем Instagram-селебритиз, каждого из них как-то раскрыл, попутно собирая аудиторию каждого из них к себе. То есть это люди, действительно не смотрящие телевизор. Это люди, потребляющие информацию и развлечения из YouTube. То есть это действительно просто новое поколение. И потом он очень грамотно распорядился этой аудиторией для того, чтобы заниматься собственными образовательными проектами.
То есть он фактически сначала собрал их к себе такими полулегальными методами. Ну да, разговаривать про пиписьки с Ивлеевой или разговаривать про МДМАшечку с Гнойным — это немножко cheesy. Но неважно, потому что на информационной войне все средства хороши. И он использует это на благое дело. То есть собрав у себя эту аудиторию, он теперь не только развлекает, чем он иногда вынужденно занимается, но и знакомит её с политикой.
То есть, в принципе, я считаю, у него это такой ретроспективный проект, направленный на то, чтобы заставить людей думать, в какой стране они живут. Рассказать им, в какой стране они живут и откуда берутся её проблемы. В принципе, всё это очень толково придумано. Он со своей молодой аудиторией, которая фактически следующее поколение, заступающее на вахту через 5-10 лет, инициирует разговор о том, что за страна, в которой мы живём; откуда её проблемы; почему вообще власть и общество находятся в таких отношениях; кто люди, принимавшие решения. Он знакомит тебя с определёнными людьми, принимавшими эти решения. И не давая никаких ответов (как бы), просто заставляет людей думать самостоятельно. А также попутно занимается какими-то образовательными моментами.
То есть «Колыма» — это образовательный момент, а также попытка подумать, откуда происходит… Фильм же называется «Родина нашего страха». В принципе, почему мы такие задрюченные, почему мы такие забитые, почему мы смотрим в землю, почему мы не можем посмотреть милиционеру в лицо, в глаза и так далее. И та же самая история с «Бесланом».

17 миллионов просмотров фильма Дудя про Беслан и столько же про Колыму, конечно, это гораздо более убедительные цифры, чем любой официозный пропагандистский контент, который может произвести и показать своей овощеобразной аудитории какой-нибудь Владимир Соловьев. YouTube — это уже давно не удел подростков. YouTube — это полноценная замена телевидению. Есть интернет-журналистика, YouTube-журналистика. Есть генерация независимого, культурного, музыкального контента, прежде всего, в YouTube. И всё это совершенно никому неподвластно. А люди, которые этим занимаются — журналисты и звезды — они ничем государству не обязаны и контролируемым государством компаниям, и они, наоборот, черпают свои силы и легитимацию от прямого и честного общения с аудиторией. И, более того, чем больше государственные СМИ лгут, тем больше эти люди — потому что ложь всё более очевидна, а желание притворяться, что всё так и есть, чтобы получать какие-то выгоды всё меньше — и люди, которые называют вещи своими именами.

В истории Беслана , я думаю, проблема делится на два аспекта. Первый аспект. Дело в том, что ведение переговоров с террористами стимулирует дальнейшие террористические атаки. Это однозначная история. Нет стран, которые сейчас ведут переговоры с террористами. Были попытки в 70-х. Это заканчивалось плачевно, стимулировало новых террористов. Это не работает. Да, спасает конкретных людей, но дальше обрекает новых на повторение этого. То есть если террористы знают, что с ними будут вести переговоры, огромный стимул продолжать это делать и дальше.
Поэтому есть момент стратегический. Но дальше он, конечно, заступает на такую очень зыбкую почву легитимации путинского режима. Потому что путинский режим в очень большой степени корни свои запустил в прошлое чеченских войн, контртеррористических операций. И происходит он из бескомпромиссной войны с чеченским терроризмом, как бы мы там его ни называли. И если ты подвергаешь сомнению правильность действий режима тогда (а там где-то недалеко уже и «Норд-Ост» — отравленные люди, про которых мы тоже, видимо, ждём репортаж или фильм Дудя), то дальше вопрос: имеет ли право режим жертвовать гражданами как пешками, если страна демократическая, а не тоталитарная? Правильно ли он всё делал?
Рязанский сахар, Литвиненко, вторжение Басаева, Будённовск, Вторая чеченская — это не самые однозначные моменты, которые нынешний, как бы пытающийся быть респектабельным, режим предпочёл бы  замести под ковёр и забыть. И вот мы сейчас это раскапываем. И конечно, возвращаясь к вашему вопросу, та ожесточённость, даже озверелость, с которой вот эти цепные псы набрасываются на Дудя, связана не с тем, что он задаёт вопрос, можно ли во спасение людей вести переговоры с террористами. Это связано с тем, что он упрекает власть в равнодушии к своим собственным гражданам. В том, что власть на самом деле относится к гражданам как к мусору, как к гвоздям, к стройматериалам, которые не надо считать, не надо с ними считаться — их можно просто использовать.
Это извечная проблема нашей власти. Советских времен, разумеется, когда людьми затыкали любые бреши, бросали их на Беломорканал, бросали на любые танки и дзоты. То есть отношение к людям как к дерьму, которое всегда было у режима вне зависимости от вывески этого режима. Потому что режим никогда не был репрезентативен, ничем не было обязан гражданам. Не было граждан, были подданные. Я думаю, что именно из-за этого аспекта у фильма о Беслане была такая синхронная и озлобленная реакция. Тоже шельмование. Но это, в общем, просто доказывает правоту Дудя. Правоту поставленных вопросов, попадание в нервный центр.

Пока во власти находятся люди из 90-х, у нас продолжатся 90-е. Это безумное чаепитие, где за столом рассажены практически те же самые люди. Только Якунину (РЖД) дали пинка и теперь он уехал в Берлин. Но в остальном все те же самые люди, которые сели за этот стол пить чай в 1999 и с тех пор из-за него не вставали. 90-е продолжаются. Они стали чуть-чуть более респектабельными — в какой-то момент, пока было чего кушать. А когда кушать стало заканчиваться, они вспомнили старые ухватки, расчехлили свои там — не знаю что — кастеты и ТТшники и вернулись в строй. Разумеется, стилистически что-то может меняться, но по сути, безусловно, и методы администрирования страны, и методы распределения капитала и распределения собственности — они все оттуда.

Повторюсь: я просто прихожу к выводу (это был очень неприятный вывод, пока я был молодым человеком), что для реальных изменений нужна смена поколений.