Конец Фукуямы в отдельно взятой стране

Предисловие

Понятие «либералы» в отношении обитателей российского политического ландшафта стало для меня с некоторых пор символом крайней ангажированности, способности отключать мышление и безропотно принимать в качестве истины некие якобы научные теории или якобы факты, используемые в политических целях. Поэтому тезисы от имени либерального мировоззрения являются для меня не более «священными коровами», чем тезисы, условно говоря, «почвенников» или «коммунистов». И уж тем более, я ни в коей мере не считаю себя обязанным закрывать глаза на конкретные действия проводников и столпов отечественного «либерализма» в тех случаях, когда им удается перейти от слов к делу. Действиям этим, в частности, были посвящены мои тексты «Гипноз Гайдара» (https://lebed.com/2021/8209.htm) и «Прощание с Химерой» (https://lebed.com/2021/8211.htm). Отмечу: критический подход к оценке действий данной политической общности является в ее понимании столь же недопустимым, как и у их идейных противников. Собственно, уже это и определяет цену такого «либерализма».

Тем более приятной неожиданностью стало для меня появление в этом году книги либерального писателя и журналиста Михаила Зыгаря «Все свободны. История о том, как в 1996 году в России закончились выборы». И название, и посыпавшиеся из либерального лагеря пренебрежительные реплики не оставляли сомнений: там есть то, что им очень больно видеть вытащенным на всеобщее обозрение. Особенно тем, кто привык инвективы о «путинской узурпации власти» сопровождать трогательными мантрами о «последних честных выборах» 1996 года.

Отмечу, что хотя стиль и формат указанной книги не предусматривал точных цитат, но все приведенные в ней сведения, высказанные более чем сотней ее героев, ими завизированы. Это дает возможность использовать данную книгу как ценный источник информации, благодаря чему она и участвует в настоящем тексте как наиболее цитируемый «герой».

Случай Шендеровича

Виктор Шендерович пользуется у тяготеющей к либерализму части носителей русского языка огромным авторитетом. Но есть у него одна маленькая слабость: он не выносит даже намеков (от ведущих Эха Москвы, например) на то, что «либерализм» 90-х в пылу борьбы с «красно-коричневой угрозой» променял риски движения к правовому государству – на отеческое крыло «сильной власти». И одним из таких «кощунств» для него являются сомнения в честности выборов-1996.

Надо сразу оговориться, что с легкой руки западных экспертов (воображение которых всегда было бессильно представить химер, способных рождаться в российских реалиях) понятия «фальсификация выборов» и «фальсификация итогов голосования» стали практически синонимичны. Поэтому В. Шендерович в передаче на Эхе от 3.12.2020 как бы с полным основанием резко отвергает такое «кощунство» в отношении выборов-1996:

«А. Соломин― Последний короткий вопрос про Чубайса. В чате в Ютубе вопрос: в 1996 году Чубайс руководил фальсификацией выборов президента России в пользу Ельцина. Вы согласны с этим? 

В. Шендерович― Нет. Разумеется, нет. 

А. Соломин― С какой частью, извините.

В. Шендерович― Не было фальсификаций. Было использование административного ресурса, безусловно. Оно было двусторонним. Потому что в красном поясе, в красных регионах административный ресурс использовался против Ельцина, за Зюганова. Да, был административный ресурс. Жестко использован. Да, была очень агрессивная агитация. Но фальсификаций не было. Точка. Фальсификаций не было. Вот того, что мы наблюдаем с приходом Путина, фальсификаций. Были выборы, очень жесткие выборы. Команда Чубайса пришла, Малашенко Игорь, пришли в штаб Ельцина, когда там рейтинг лежал в районе 2%. Это была пиаровская атака. Это была телевизионная — в этом смысле да. Но не фальсификации. Не было равенства доступа к федеральному телевидению. Да, не было. Были эти выборы чистыми в том смысле, в котором чистые датские выборы, норвежские. Нет, чистыми они не были. Но фальсификаций не было. Давайте не путать, давайте просто будем точны. Повторяю, ресурс использовался совершенно двусторонний…

А. Соломин― А, положа руку на сердце, если снова вернуть этот 1996 и угрозу возвращения коммунистов – вы бы закрыли глаза на фальсификации? 

В. Шендерович― Фальсификаций, повторяю, не было» -

https://echo.msk.ru/programs/personalno/2751406-echo/

Упор на «фальсификации» на самом деле маскирует главный вопрос: было ли вообще то мероприятие выборами? Или была лишь их внешняя процедурная видимость, а принципы, лежащие в их основе их организации, грубейшим образом нарушались? Любимая фраза Виктора Шендеровича – «давайте будем точны»; будем ей следовать.

И сначала мы вернемся к уже упомянутому эпизоду на Эхе, который бы посвящен, на самом деле, фигуре Чубайса. И вот что было сказано В. Шендеровичем по его поводу:

«Если нужно будет сбросить давление, если нужно «держи вора» крикнуть, то конечно очень удобная фигура в этом смысле Чубайс и расследование каких-нибудь не существующих махинаций. Но раз мы об этом заговорили, я хочу сказать то, что я говорил 25 лет назад. Никто не хочет расследовать деятельность Сосковца Олега Николаевича. Вице-премьера того же правительства, в котором работал Чубайс. Это был символ коррупции. Носили чемоданами нал в Белый дом. Это знали все. Мне об этом рассказывал человек, который просто знал, как это происходит. Чемоданами носили нал. Олег Николаевич Сосковец был вице-премьером РФ полгода и с тех пор его не видно, не слышно, он, по-моему, наелся, он себе накопил на остаток жизни. Даже я знаю довольно подробно – где и как».

Про Сосковца, впрочем, была сказана Шендеровичем еще одна и притом вполне справедливая фраза:

«Большая часть нашей аудитории сейчас от меня впервые услышала это имя. Молодая часть аудитории». 

Но, думаю, «молодая часть аудитории» не знает и множества других имен – Павла Бородина, например – всесильного Управделами Президента Ельцина в 1993-2000 гг. (под начало которого и перебрался из Питера бывший зам. Собчака В. Путин). И мы обязательно напомним это имя, используя книгу М. Зыгаря.

Я вынужден защищать от всей этой истерики не О. Сосковца, а адекватную историческую картину, которую так страстно решил вдруг извратить уважаемый писатель, противопоставляя «честного» с его «какими-нибудь не существующими махинациями» Чубайса «символу коррупции» Сосковцу. Ибо картина В.Шендеровича – это не более чем лживый «либеральный» штамп, призванный размыть фокус и увести от ответственности главных действующих лиц той еще не всеми оцененной трагедии, в которую плавно перешли Ельцинско-Гайдаро-Чубайсовские реформы под лозунгом «последнего гвоздя в гроб коммунизма». Он ведь не в первый раз «просвещал» таким образом «молодую часть аудитории» – вот какую картину рисовал он на Эхе чуть ранее:

«М.Курников– А в 90-е в России за кого «выдали» свободу?

В.Шендерович– Казалось, что выдали за приличных людей. А потом оказалось – Сосковец, Барсуков, Коржаков… К 92-му году уже не было Гайдара никакого…

Естественно, когда под соусом либерализма начинают рулить Сосковец, Коржаков и Барсуков, то через какое-то время люди ненавидят либерализм» -

https://echo.msk.ru/programs/personalno/2743988-echo/

То есть, если человек молод и не очень осведомлен – он должен из этого понять, что в 92 году на смену Гайдару пришла троица «Сосковец, Барсуков, Коржаков»…

Чтобы составить представление о степени абсурдности преподнесенного, достаточно напомнить, что именно в 1992 году Гайдар в роли первого вице-премьера (март-декабрь) и и.о. премьера (июнь-декабрь), а также с сентября 1993 по январь 1994 (первый вице-премьер и и.о. министра экономики) реализовывал свою «шоковую терапию». Да и в последующие годы выступал неизменным консультантом и представителем правительства на переговорах с Западом по финансовым вопросам. А вот ненавистная тройка «Сосковец, Коржаков, Барсуков», с позором уволенная 20 июня 1996 года (между двумя турами президентских выборов), исчезла из политики… Что же мешало «приличным людям» после этого? Что заставило их выбрать гарантом российского либерализма В. Путина, с его предысторией, отягщенной упомянутым в той же ремарке Шендеровича «докладом Салье»? 

«Чемоданы с налом» – это такой же символ той эпохи, как «человек с ружьем» – символ эпохи военного коммунизма. И в качестве прелюдии я приведу фрагмент из книги человека бесконечно преданного Ельцину, его пресс-секретаря в 1992-1995 годах, Вячеслава Костикова:

«В период первых своих поездок по стране уже в качестве президента России он брал с собой сотни миллионов рублей, чтобы “сделать подарок трудящимся”.

С точки зрения европейских стандартов — это было дикостью, с точки зрения императивов либеральной реформы и финансовой политики Гайдара преступлением перед реформой. Ельцин не мог этого не понимать. Но считал возможным для себя делать царские жесты» (Костиков В. Роман с президентом: Записки пресс-секретаря. М. 1996 – 

http://modernlib.ru/books/kostikov_vyacheslav/roman_s_prezidentom/.

Этот фрагмент про «царские жесты» Ельцина я привожу не для его «компрометации», а чтобы дать понять две важные для понимания последующего вещи: насколько обычным было использование в России того времени неучтенного нала и – насколько в духе Ельцина-«царя» (а он и сам себя любил так определять) было распоряжаться средствами бюджета как своими собственными – когда и поскольку он был убежден в том, что его правление взаимно однозначно соответствует интересам России…

Для иллюстрации практики с налом, установившейся в России «лихих 90-х», обратимся к важному свидетелю – к Александру Литвиненко, знакомого уже точно всем после его злодейского убийства при помощи радиоактивного полония.

Первая из его книг, изданных после его бегства на Запад – «ЛПГ – Лубянская преступная группировка» ( GRANI, New York, 2002), состоит как бы из его ответов на вопросы знаменитого журналиста Акрама Муртазаева. Алекс Гольдфарб, который помог Литвиненко сбежать из России, а сейчас уже много лет вместе с его женой ведет борьбу за привлечение России к ответственности за его убийство, так оценивал ее в своем предисловии:

«Есть книги, которые, не будучи высокой литературой, оставляют след не менее глубокий, чем экономические потрясения или повороты большой политики. Такие книги переворачивают общественное сознание. Эти книги-свидетельства просто и понятно объясняют людям, что же собственно с ними произошло. И у людей открываются глаза. И меняется ход событий. И создаётся историческая память. К таким книгам относятся «Путешествие из Петербурга в Москву», “Дневник Анны Франк” и “Архипелаг ГУЛаг”. К таким книгам относится “ЛПГ-Лубянская Преступная Группировка” Литвиненко. Если эта книга дойдёт до российского читателя сегодня, то она сможет изменить ход событий в стране. Если же не дойдёт… то по крайней мере наши потомки смогут узнать, как получилось, что сумерки, которые мы наивно приняли за рассвет, на самом деле оказались началом долгой холодной ночи». 

Такая оценка книги справедлива, и она дошла до читателя, но ход событий в России, конечно, не изменила (по причинам общим с теми, благодаря которым живо полностью, казалось бы, обанкротившееся «либеральное» доктринерство, выражаемое тем же В. Шендеровичем). А. Литвиненко излагает в этой книге ряд историй, касающихся бессилия остававшихся еще в то время в «органах» честных оперативников противостоять коррупции. Одна из них носит название «Москва и москвичи», и вот маленький из нее отрывок:

«В 1996 году стала поступать информация, что в Лужниках действует липецкая преступная группировка. Было установлено, что торговцы подписывают с руководством контракт на сумму, допустим, пять тысяч рублей за место, а на самом деле платят наличными от двух до десяти тысяч долларов. Эти деньги собирают липецкие бандиты и передают по инстанции — директору Лужников, в Московскую мэрию.

В липецкую группировку внедрили агента, были установлены спортзал, где они собираются, и два джипа, в которые они два раза в месяц грузят большие денежные суммы и развозят по адресам. Нашли несколько торговцев, которые написали заявление, что с них вымогают дань — оформляют одну сумму, а берут другую, не облагаемую налогом. Вместе с группой «Альфа» была подготовлена операция, в ходе которой машина была задержана и бандиты взяты с поличным, с незаконным оружием. В машине — почти миллион долларов. Операцией руководил подполковник Гусак из Оперативного управления.

Операцию провели тайно, почти никто об этом не знал, поэтому не было утечки информации. После того, как липецкие были задержаны с деньгами и оружием, необходимо было возбудить уголовное дело. Их привезли в местное отделение милиции, и что тут началось! Милиция отказывается выделять следователя. Нужно деньги учесть, они же левые, но налоговая полиция отказывается выезжать на место. Потом из Московского управления ФСБ пошли звонки, что задержанных людей избивали, подбрасывали оружие, гранаты. Дошло до того, что чуть ли не этот миллион долларов подбросили. А на Гусака пытались сфабриковать заявление, что он под крышу хотел взять Лужники». 

И вот у нас появляются сомнения: а может, вовсе и не зловредная троица  «Сосковец, Коржаков, Барсуков» (введенная в оборот Чубайсом) причина того, что «через какое-то время люди ненавидят либерализм»? Ведь вовсе не о них писал, уходя с поста Уполномоченного по правам человека, бывший политзаключенный, человек с безукоризненной репутацией Сергей Ковалев в Открытом письме Ельцину:

«Последние шесть лет я считал своим долгом всемерно содействовать той политике, которую, со всеми оговорками, можно было назвать “демократическим преобразованием России”. . /…/

Начиная, по крайней мере, с конца 1993 года, Вы последовательно выбирали не те решения, которые укрепляли бы силу права в демократическом обществе, а те, которые возрождали тупую и бесчеловечную мощь государственной машины, стоящей над правом, законом, людьми. Ваши враги утверждают, что Вы делали это для укрепления своей личной власти. Но, даже если это не так, дело от этого не меняется. /…/

Вы фактически остановили судебную реформу, которая должна была сделать правосудие по-настоящему независимым от других ветвей власти. /…/

Вы говорите об открытой политике, о гласности и публичности – и одновременно подписываете секретные Указы, касающиеся важнейших государственных дел, создаете закрытые советы и комиссии, засекречиваете все больше сведений о работе правительства, о положении в стране. Механизм принятия решений в президентской администрации стал почти столь же келейным, как это было во времена Политбюро ЦК КПСС. 

Не секрет, однако, что Вы, как и вся пирамида созданной Вами исполнительной власти, в своих решениях все больше опираетесь на спецслужбы, на их систему закрытой информации. Быть может поэтому Вы отказались от кардинальной перестройки органов безопасности. /…/

Впрочем, Вы, а вслед за Вами и все высшие государственные чиновники, не заботятся об общественном мнении. В моменты кризисов, вместо открытых и честных объяснений, Вы и назначенные Вами руководители государственных ведомств потчуют нас такой откровенной и беспомощной ложью, что просто оторопь берет. Хрупкий мост доверия между обществом и властью, с трудом наведенный вопреки столетней традиции, снова разрушен. /…/

Ваша личная вина в том, что Вы не только не воспрепятствовали этим тенденциям, но стимулировали их. Быть может, Вы думаете, что строите Великую Россию во благо ее граждан? Нет, Ваша сегодняшняя политика способна лишь в кратчайшие сроки воссоздать государство, открытое для бесправия. 

Иными словами, Вы восстанавливаете старое сталинско-брежневское болото, только коммунистическая фразеология пока что заменяется антикоммунистической риторикой. Ваши преемники и этот недостаток исправят» (Известия. 24.01.1996 –  http://smartpowerjournal.ru/280520/).

Пройдет несколько месяцев после этого письма – и коробки, мешки и баулы с налом навсегда сметут с политической сцены «Сосковца, Коржакова, Барсукова» в ходе масштабнейшей спецоперации по «победе» Ельцина. И руководить ею будут нанятые олигархами «либералы» во главе с Чубайсом.

На крючке залоговых аукционов

Октябрь 1995-го, Ельцин лежит с очередным «неофициальным» (то есть не объявляемым) инфарктом в ЦКБ, а The New York Times пишет, что «Борис Ельцин – царь, а теперь царь очень болен, время его правления, очевидно, подошло к концу, второй срок маловероятен». Рейтинг Ельцина по данным ВЦИОМ в ноябре 1995 – около 4 %, в то время как у Явлинского – 15%, у Зюганов – 11%, у Черномырдина, Гайдара и Немцова – 10, 7 и 6% соответственно.

17 декабря 1995 года проходят выборы в Госдуму. КПРФ набирает 22 %. ЛДПР – 11%, «Наш дом – Россия» – 10 %. По словам пресс-секретаря Ельцина Сергея Медведева, «это воспринимается как катастрофа».

Но в 1995-м, кроме выборного, происходил куда более серьезный процесс, который и предопределил и ход, и результат предстоящих президентских выборов. Это – залоговые аукционы. Слово М.Зыгарю:

«30 марта 1995 года Потанин едет на заседание правительства. Его сопровождают – для моральной поддержки – два других крупных банкира: владелец Столичного банка сбережений Александр Смоленский и владелец банка “Менатеп” Михаил Ходорковский. Они нужны скорее для массовки: Потанин говорит на заседании, что его идея – это предложение консорциума крупнейших российских банков, но на самом деле он еще ничего ни с кем из коллег не обсуждал. Зато в правительстве уже все согласны. Потанин выступает перед членами правительства и предлагает государству кредит в размере 9 триллионов рублей (примерно 1,8  миллиарда долларов по тогдашнему курсу) под залог акций РАО “Единые энергосистемы”, “Норникеля”, Ростелекома, ЮКОСа и еще нескольких компаний. Правительству страшно нужны деньги. Нефть в 1995 году стоит 16 долларов за баррель, ВВП России – менее 400 миллиардов долларов. Доходы – около 37 миллиардов долларов, расходы – примерно 52 миллиарда, дефицит – 15 миллиардов. Платить зарплаты и пенсии нечем. Каждую неделю к Черномырдину приходит министр финансов с ведомостью, и премьер-министр галочками обозначает, на что тратить деньги, а на что нет. Поэтому Черномырдин внимательно слушает выступление Потанина и уточняет: “А вы с кем-то из правительства это уже обсуждали?” “Да, с Олегом Николаевичем”, – отвечает Потанин. Сосковец подтверждает, что он одобрил предложение банкира. Чубайс тоже кивает. Присутствующие в шоке – это едва ли не первый случай, когда Сосковец и Чубайс одновременно “за”».

Да, залоговые аукционы оба вице-премьера – «вор» Сосковец и «честный» Чубайс приветствовали совершенно одинаково. Но только Чубайс понимал открывающиеся при этом возможности.

М.Зыгарь:

«В процессе подготовки залоговых аукционов советник президента Ельцина по экономике Александр Лившиц предлагает добавить к схеме еще одну деталь: государство возьмет у банков кредиты не менее чем на год, а значит, они обретут в собственность заложенные предприятия тоже не ранее чем через год. Например: если банк получает нефтяную компанию под залог осенью 1995 года – за полгода до президентских выборов, то ее владельцем он станет только осенью 1996-го – через полгода после голосования. Это значит, что сохранить собственность банку удастся только в том случае, если президентом будет избран Борис Ельцин – или любой другой сторонник приватизации. Победа кандидата-коммуниста будет означать, что приватизация отменяется и банк лишается своей собственности. 

Именно этот пункт, как считает Кох, привлекает особенное внимание Чубайса. Он говорит, что придуманное Лившицем условие очень важное – необходимо, чтобы оно было четко вписано в нормативные акты о проведении аукционов. Чубайс настаивает спустя 25 лет, что с самого начала важнейшей целью залоговых аукционов было привязать крупный бизнес к президенту Ельцину и правительству реформаторов. Растянутая на год приватизация гарантирует, что богатейшие люди страны будут кровно заинтересованы в том, чтобы Ельцин остался у власти. 

31 августа 1995 года Ельцин подписывает указ о проведении залоговых аукционов». 

Продолжаем цитирование М.Зыгаря:

«Томас Пикеринг, посол США в России в 1995 году, вспоминает о своей встрече с Чубайсом. “Анатолий Борисович, вы же предаете идеи открытой экономики. Зачем вы проводите эти аукционы?” – так вспоминает свои слова Пикеринг. “А откуда нам еще деньги на президентские выборы?” – будто бы отвечает Чубайс».

Таким образом, Чубайс, отвечавший в правительстве за весь финансово-экономический блок, «привязывал» с помощью залоговых аукционов «крупный бизнес к президенту Ельцину и правительству реформаторов» не столько для целей получения средств в бюджет, сколько для получения незаконных средств на президентскую кампанию Ельцина. Как? – вы скоро об этом узнаете… 

А сейчас, в марте 1996, происходит, наконец, выбор формы дальнейшей узурпации власти после окончания «первого срока» президентства Ельцина. Выбор этот был один: между «откладыванием» выборов и – проведением спецоперации под их видом. 

В самом начале президентская кампания велась официальным предвыборным штабом, руководимым той самой троицей «Сосковец, Коржаков, Барсуков», традиционными «советскими» методами, и уволенному из правительства Чубайсу, а также другим причастным к этому процессу реформаторам было очевиден ее итог. В конце концов, Ельцин, воспользовавшись принятием Госдумой постановления о незаконности Беловежских соглашений, решил ее разогнать, чтобы отложить президентские выборы на пару лет (как он полагал).

Но еще до этой нереализованной попытки, благодаря дочери президента Татьяне Юмашевой (в то время Дьячковой), параллельно официальному штабу начала работу по организации кампании руководимая Чубайсом «аналитическая группа». Имена она, Татьяна Дьячкова сумела предотвратить этот очередной силовой переворот (за что ей спасибо), убедив Ельцина в его будущей «победе на выборах». После чего он заменил состав официального штаба. Вот как по М.Зыгарю выглядел этот переломный момент кампании: 

«На следующий день, 19 марта, в Кремле собирается новое заседание – впервые к президенту приглашают представителей крупного бизнеса. Для них это еще серьезное событие – совсем скоро их будут называть олигархами, но в начале 1996 года большая часть из них еще не имеет опыта встреч с президентом. 

Открывает встречу Борис Березовский. “Борис Николаевич, – говорит он, проникновенно глядя президенту в глаза,  – знаете, что нас привело к вам сегодня? Нас привел страх. Да, страх. Мы боимся, потому что мы не знаем, как повернется ситуация. Коммунисты нас окружают, а вас предает ваше собственное окружение…” – так пересказывает его речь Владимир Потанин. По его словам, кажется, что Березовский гипнотизирует президента. Слово “страх” он произносит раз шесть. Общий смысл его речи: надо вести современную выборную кампанию, не советскую, а именно современную. 

Потом слово берет Чубайс. Он рассказывает, что положение президента очень тяжелое, вся статистика, которой его снабжает Служба безопасности президента, недостоверна, на самом деле его рейтинг намного ниже, и у коммунистов есть реальные шансы победить. 

“Мы считаем, что все идет очень плохо, рейтинги ужасные, после поездок снижаются, а не растут”, – так пересказывает свои слова Чубайс. 

Ельцин не верит – и резко прерывает Чубайса: говорит, что у него неверные данные, на самом деле рейтинг растет. На подмогу приходит Гусинский, который тоже настаивает, что, согласно текущим соцопросам, нужно приложить огромные усилия для того, чтобы переломить ситуацию. 

Потом слово берет Потанин. “Борис Николаевич, я должен сказать, что меня не страх сюда привел, а просто желание жить в современном мире, не возвращаться обратно в советское прошлое, – говорит он… Может, это от дурости, – продолжает он. – Я пока просто непуганый, поэтому у меня страха нет”. 

Ельцин продолжает хмуриться. Ему совсем не нравятся слова банкиров про низкий рейтинг и реальные шансы коммунистов. “Анатолий Борисович, я вам признателен за вашу позицию”, – говорит на прощание Ельцин. 

Выходят от Ельцина все в самом плохом настроении – кажется, что убедить его не удалось. /…/

Однако после встречи он дает Илюшину распоряжение поменять всю структуру своей предвыборной кампании и подготовить заседание нового Совета по выборам президента. По сути, это новый предвыборный штаб, взамен прежнего во главе с Сосковцом. Номинальным главой Совета будет сам Ельцин, формальным координатором – его первый помощник Илюшин, а главным менеджером – Чубайс. 

Первое заседание назначено на 23 марта. /…/

На заседании присутствует все руководство страны: президент Ельцин, премьер Черномырдин, первый вице-премьер Сосковец, глава Службы безопасности Коржаков, первый помощник Илюшин, глава администрации президента Егоров, директор ФСБ Барсуков, мэр Москвы Лужков и вице-премьер по социальной политике Яров. А рядом сидят люди, которые не имеют вообще никаких официальных постов: отставной первый вице-премьер Чубайс, правая рука Гусинского президент НТВ Малашенко и дочь президента Таня. Их присутствие означает, что именно они теперь и будут руководить кампанией. /…/

Структура, утвержденная Ельциным, довольно любопытна. Отныне создается так называемый кухонный кабинет, куда входят все главные мозги кампании: Березовский, Зверев, Малашенко, Сатаров, Таня, Чубайс, Шахновский. Илюшин становится формальным руководителем обновленного штаба, вице-премьер Яров – главой исполкома. Чубайс отвечает за привлечение денег и аналитическую работу. Малашенко – за СМИ. Таня осуществляет “независимый контроль”. Но за всеми ними надзирает еще и генерал Коржаков – в новой структуре, хоть и без Сосковца, на него возлагается “контрольно-ревизионная функция”. 

За этой формулировкой скрывается, что именно Коржаков будет контролировать расходы».

Перед тем, как мы рассмотрим, чем закончилась плачевная попытка Коржакова осуществить такой контроль над деньгами, «привлекаемыми» Чубайсом, мы обязательно рассмотрим:

- откуда брались эти деньги (думаете, от олигархов? как бы не так!);

- как, куда и на что именно они направлялись.

А пока посмотрим, как «либералы» приступили к уже отработанной в 1993 году технологии манипулирования сознанием через принадлежащие олигархам основные федеральные СМИ, а их «либеральные» журналисты не за страх, а за совесть в этом участвовали.

Фальсификация, которой «не было»

М.Зыгарь:

«Социолог Александр Ослон проводит несколько исследований с открытыми опросами, которые показывают, что именно народ думает о президенте. Встречаются очень эмоциональные ответы. “Нерв, крик, боль”, – вспоминает Зверев. Их читают все, в том числе Таня. “Неужели о папе так действительно думают?” – в ужасе спрашивает она. “Танечка, они думают еще хуже”, – отвечает Зверев. 

Начитавшись этих опросов, Зверев пишет аналитическую записку, которую называет “Формула страха” – по аналогии с “Формулой любви”. Общий смысл текста, по словам Зверева, таков: “Если заставить, сагитировать, убедить людей проголосовать "за" невозможно, то их можно только убедить проголосовать против чего-то. Нужно предпринять все усилия, чтобы в обществе посеять страх перед будущим. Чтобы тот ужас, который может случиться в случае неизбрания Ельцина, перевешивал весь негатив в отношении к Ельцину”. 

Такой посыл и становится основной идеей предвыборной кампании. В своей записке Зверев фактически выражает то, что обсуждают все участники аналитической группы. Так что трудно сказать, кто был настоящим автором концепции, – спустя годы многие приписывают авторство себе. 

Понятно, что аналитическая группа решила использовать не такой уж редкий, но весьма эффективный прием: делать вид, что власть вовсе не власть, а оппозиция, а настоящей страшной властью являются коммунисты. Ровно так строилась предыдущая предвыборная кампания Ельцина, когда он впервые избирался в 1991 году. /…/

Спустя пять лет ситуация поменялась радикально: Ельцин не оправдал надежд большинства граждан страны и превратился в символ разочарования в прежних идеалах. Однако избирателей надо было перенести на пять лет назад, напомнить им, что коммунисты – это самое страшное зло, а Ельцин – единственно возможная альтернатива. /…/

Дальше все случается быстро: Яковлев сообщает Смоленскому и Березовскому, сколько будет стоить издание новой газеты. (По словам одного из сотрудников, в будущем главреда “Коммерсанта” Андрея Васильева,  – 13  миллионов долларов. Валентин Юмашев настаивает, что раза в три меньше.) Чтобы создавать бесплатную еженедельную газету против коммунистов, Милославский рекрутирует лучших коммерсантовских авторов. Андрей Васильев, Андрей Колесников, Сергей Мостовщиков, Валерий Панюшкин, Игорь Свинаренко охотно берутся за дело – всем сотрудникам редакции коммунисты кажутся ископаемыми чудовищами. Молодые коммерсантовцы относятся к “Не дай Бог!” как к панк-проекту: за прекрасные деньги можно оттянуться, публикуя всевозможную антикоммунистическую пропаганду. Всем кажется, что это очень весело – пародировать стиль старых советских газет, выдумывать любых фантастических ньюсмейкеров и любые невероятные истории. 

В первом номере Милославский пишет текст “Что они с нами сделают, если победят”. В нем пересказывается реально существующий законопроект, разработанный в КПРФ, – “Об экстренных мерах по выводу России из кризиса”. Первый раздел законопроекта предполагает частичную отмену приватизации. /…/

Но следующие тексты уже не такие серьезные. Например, в каждом номере публикуются интервью со звездами, которые агитируют против коммунистов: Ролан Быков, Людмила Зыкина, Эдита Пьеха, Олег Табаков, а наряду с ними и зарубежные селебрити: Брижит Бардо, Стивен Сигал, Брюс Уиллис и, конечно, Вероника Кастро – исполнительница главной роли в самом популярном мексиканском сериале в России начала 1990-х “Богатые тоже плачут”. Эти интервью, очевидно, вымышленные. Но кто же проверит. 

Вымышленного в газете вообще много. /…/

Автор текста Максим Ковальский позже так будет описывать газету “Не дай Бог!”: “Я понимал, что это не формат "Коммерсанта", что это какая-то агитационная фигня, но мы ее делаем в свободное от работы время. То есть мы работаем врачами-стоматологами в белых халатах, помогаем людям, а вечером выходим на большую дорогу и этим людям даем по зубам”. 

В одном из первых номеров газеты публикуется таблица, сравнивающая высказывания Зюганова с цитатами Гитлера и Геббельса. Наивная публика 1990-х еще не привыкла к подобной агитации – на нее это производит сильное впечатление. /…/

Геннадий Зюганов рассказывает, что газета “Не дай Бог!” шокирует его пожилую мать. “Я ее неделю откачивал. Она не могла понять, как это. Говорила: "Я тебя учила, ты школу с медалью окончил, а, оказывается, ты такой!" После этого я уже стал почту сам брать из ящика и мать не допускал”. /…/

Страх перед возвращением коммунистов был основной идеей всей кампании, но напоследок надо бы еще сгустить краски, решает Чубайс. 

Сначала помощник Ельцина Георгий Сатаров говорит во время пресс-конференции, что “коммунисты, возможно, готовят сценарий нелегитимного захвата власти”. Одновременно Глеб Павловский  – подрядчик Сергея Зверева, а в прошлом деловой партнер Михаила Лесина, создавший вместе с ним Фонд эффективной политики, пишет аналитический доклад. В нем говорится, что коммунисты не примут своего поражения, поэтому уже готовятся развязать гражданскую войну и собирают на всякий случай боевые отряды. 8 июня этот доклад публикуется в принадлежащей Березовскому “Независимой газете” – в статье “Новое свидетельство обострения предвыборной борьбы. Коммунистам бросают два серьезнейших обвинения – в подготовке захвата власти и в контактах с чеченскими сепаратистами”. 

Уже на следующий день Ельцин дает в Кремле большое интервью Евгению Киселеву, тот спрашивает: “Возможны ли провокации на выборах?” Президент отвечает утвердительно: а как же, вот даже “Независимая газета” уже написала, что коммунисты готовят боевые отряды и могут развязать гражданскую войну. 

Следом в журнале «Огонек», которым руководит Валентин Юмашев, появляется статья “В ружье. Коммунисты готовятся к вооруженному захвату власти”. 

Для закрепления ужаса перед ошибочным выбором Video International Михаила Лесина производит несколько рекламных роликов, грозящих гражданской войной. Черно-белая хроника страшной разрухи после революции и загробный закадровый голос: “Никто в России в 1917 году не думал, что может быть голод. Коммунисты не сменили даже название. Они не будут менять и методы. Еще не поздно предотвратить гражданскую войну и голод”. И финальный титр: “Спаси и сохрани Россию”. 

Наконец, Глеб Павловский выпускает огромное количество наклеек “Ваш дом подлежит национализации” – их в преддверии выборов расклеивают везде, где только можно, чтобы напугать новоявленных собственников /…/

Вскоре после майских праздников социолог Александр Ослон приносит на заседание аналитической группы обновленные данные последних опросов и торжественно сообщает: “Мы переломили ситуацию”. Так называемый крест победы, которого давно ждали социологи, достигнут: количество избирателей, верящих в то, что победит Ельцин, превысило число тех, кто ставит на победу Зюганова…

Спустя несколько дней Чубайс срочно созывает аналитическую группу. “У нас ЧП, смотрите, что наши люди обнаружили. Полный атас!” – говорит он и демонстрирует проект соглашения между штабами Зюганова и Жириновского. Из текста следует, что Владимир Жириновский, кандидат, занимающий по всем опросам третье место, готов поддержать Зюганова в ответ на обещание ему позиции премьер-министра. “Ни хрена себе! Где нашли?” – “В штабе”. Члены аналитической группы постепенно собираются – все шокированы. Позже других приезжает Сергей Зверев. 

“Смотри, Серега, охренеть, что твой Зюганов приготовил нам”, – встречает его Чубайс. 

Зверев глядит в бумагу: “Анатолий Борисович, вы забыли. Это же наша работа”. 

“В смысле?!” – кричат все хором. – “Ну это же у нас, в аналитической группе написали. А что такого?” 

“Скотина, что же ты не сказал сразу?” – смеется Чубайс. 

В штабе Зюганова тоже происходит много странного. Рассказывают, что сам кандидат однажды интересуется: “Откуда у нас столько экономических программ? Я то на одну натыкаюсь, то на вторую, то на третью. Причем одна жестче другой. Никак не могу понять, откуда они появляются. У нас такое количество народа, все что-то пишут…” Лидер коммунистов даже не догадывается, что эти распугивающие избирателей экономические программы создают в штабе Ельцина. Но из-за царящей у коммунистов неразберихи их воспринимают как настоящие и пускают в дело: ссылаются на них в выступлениях, печатают в прессе. 

Команда Глеба Павловского занимается очень многими подобными спецпроектами. Например, рассылает в СМИ фальшивые графики Зюганова. Электронная почта в 1996 году еще не очень в ходу, основным рабочим средством связи остается факс. Редакции ежедневно получают несколько взаимоисключающих программ предвыборных мероприятий Зюганова. В итоге все считают, что у коммунистов в штабе полный бардак, и их кампания проходит без внимания журналистов. 

Сам Павловский вспоминает, что в ходе кампании он и его сотрудники пишут огромное количество статей для региональной прессы: “Позорные, противно злобные тексты”. “Мы мобилизовали астрологов, например Павла Глобу. Он очень помогал, мы сидели с ним и придумывали астрологические прогнозы. Потом эти прогнозы с большим удовольствием брали все желтые издания,  – вспоминает Павловский. – Чего только не изобретали. Например, писали про какой-то ужасный поезд, который вез мертвого Ленина из Горок в столицу. Он полон темной силы, и теперь он под Котельнической набережной. Почему под Котельнической? Не спрашивайте меня. А еще в Мавзолее лежит вообще не Ленин. Куда делся Ленин, я уже не помню, но в Мавзолее человек, которого заживо мумифицировали, и он омывается снизу кровью младенцев, то ли христианских, то ли еврейских”».

(Окончание следует)