ОБМЕН ПОЛИТИЧЕСКИМИ МНЕНИЯМИ
01-01-1997Представляю Вам автора из американского города Сиэтла Виктора Енютина. он является постоянным автором журнала "Вестник", издающегося в Балтиморе, ведет там рубрику "Обмен политическими мнениями". С марта месяца журнал имеет свой страницу на Интернете http://www.vestnik.com, но помещает там только небольшую часть своего материала ( в частности, материалы Енютина туда не попадают). Я являюсь также постоянным автором этого журнала в течение уже почти 5 лет и с удовольствием рекомендую этот журнал читателям. Возглавляет его Виктор Блок - человек, уже много лет совершенно парализованный (даже находится на искусственном дыхании). Пишет он глазами (мы посвятим этому журналу и его команде отдельную статью) пользуясь специальной компьютерной установкой. Остальная команда - почти все выпускники Физтеха, которая живет коммуной. Все по очереди дежурят в комнате Блока, являя пример невероятной сплоченности и взаимовыручки.
Итак, раздел из очередной статьи Енютина, в которой он точно и удачно реферирует взгляды американских политиков на российские проблемы.
Валерий Лебедев
Тема для обсуждения
Перестройка, гласность, демократия, свободный рынок и сопровождающий их идеалистический пафос, похоже, пока не принесли большинству русских людей долгой и процветающей жизни. С 1989 по 14 год смертность в России увеличилась на 45%. "Долголетие" мужчин упало до уровня Кении (58 лет). Особенно уязвимы лица мужского пола 25-59 лет из разряда бедных, недообразованных и живущих в городах, особенно больших. К этим людям смерть приходит в следующей статистической последовательности (в порядке убывания): от инсульта, инфаркта, убийства, самоубийства и алкогольного отравления в силу хронического перепоя. Бессмертный алкоголь является причиной почти трети смертей в России. Частично за увеличение количества смертей ответственен сам факт происходящих изменений в социально- экономической жизни. И мужчины преклонного возраста составляют большую часть тех, кто неспособны перестроиться и найти себя в непривычных обстоятельствах.
Примечательно, что сходное, хотя и значительно более скромное, уменьшение в долголетии жизни мужчин наблюдается в Латвии, Литве, Эстонии и на Украине, но отнюдь не в странах Восточной Европы. Поразительно, что сравнимая историческая ситуация, когда введение в жизнь большей свободы вызвало прежде всего больше смятения и стресса, - годы после американской гражданской войны за освобождение негров: устранение рабства вызвало среди бывших рабов существенное увеличение смертности в течение последующих 50 лет ( The Economist. - sept. 21, 1996).
Ситуация в России, однако, идет дальше трудностей приспособления к новым формам жизни. Многие люди теряют работу, профессию, самоуважение, веру в завтрашний день. На заводах закрываются цеха, которые превращают в склады для завозки иностранных товаров и в оптовые магазины для их продажи. Выпускать холодильники, пылесосы или стиральные машины отечественного производства стало менее выгодно, чем продавать эти же товары, сделанные за границей. В 1991 году российская авиационная промышленность "поставила на крыло" 67 самолетов и 232 вертолета. В 1995 году - всего 20 самолетов и 78 вертолетов. Страна в кредит приобретает самолеты западных фирм. На Западе авиационная промышленность является "локомотивом высоких технологий". Россия же, теряя авиационное производство, теряет в стимуляции своей науки и техники. Далее, за 5 лет российская текстильная и легкая промышленность претерпела спад в среднем на 80%. На тех заводах, которые кое-как продолжают функционировать, не выдают зарплату по много месяцев. Рабочим раздают хлеб и пакеты с противогриппозными лекарствами по талонам в счет будущей зарплаты. Голодные обмороки в цехах - привычное явление (сейчас наметилась целая эпидемия самоубийств на шахтах Кузбасса - шахтеры обвязывают себя взрывчаткой и самоподрываются - В.Л.).
Американские граждане знают мало о всех этих фактах. Журналисты и комментаторы повторяют оптимистические формулы-лозунги вроде того, что "переход бывшей советской страны к экономике свободного рынка и демократии идет интенсивно и необратимо, несмотря на некоторые ухабы на этом новом пути". А ведь в новом российском частном секторе неустранимо доминируют бывшие коммунистические заправилы, составившие ядро полукриминального свежероссийского бизнесменского класса. Инфляция удерживается от разрастания только путем невыплаты зарплат десяткам миллионов рабочих и служащих. Национальное телевидение не является свободным в серьезном смысле, а в громадной степени контролируется олигархией (The Nation. - Dec. 30,1996).
Консервативная точка зрения. Многое в нынешних российских социальных проблемах вызвано догматической политикой относительно России со стороны администрации Клинтона. Впечатление такое, что Клинтон обязательно хотел "выиграть" в России, как он хотел "выиграть" на Гаити и во всем остальном. Для него вопрос выигрыша был важнее всего на свете - российских традиций, таких отличных от наших, того, как чувствуют себя русские простые люди. Насаждая в России "шоковую терапию", Клинтон по сути, принес в жертву многих русских, но также создал опасность коммунистической или фашистской реакции Зюгановско-Жириновского толка. Администрация Клинтона слишком поспешно и безоглядно, слишком догматично пытается навязать России нашу модель капиталистического развития.
Демократическая точка зрения. Я не могу защищать демократического президента в этом вопросе, потому что не согласен с его концепцией шоковой терапии в России. Я считаю, что шоковая терапия слишком жестока и бесчеловечна, в первую очередь приносит в жертву то большинство русских простых людей, без любви которых к демократии ее построение в России может оказаться под угрозой. К сожалению, я не могу оспорить то, что Клинтон решил "выиграть" в вопросе России во мнении американских граждан, старался доказать, что он прокапиталист по своим политическим симпатиям и потому стремится обратить Россию в капитализм как можно быстрее и любой ценой. Однако кроме Клинтона многие американцы думали о России в свете своих корыстных интересов, а не в плане более объективного и умеренного понимания того, что там происходит, и что нужно быть более осмотрительным, когда "лезешь в чужой огород". Люди бизнеса пытаются сорвать в России куш, не думая о том, какую цену за это рвачество придется платить позже. Для американских стратегических научно-исследовательских институтов, с другой стороны, вопрос обращения России "в нашу экономическую веру" - это вопрос мышления в плане социальной инженерии: как возможно в рекордные сроки перестроить навыки и стереотипы людей, привыкших жить при социализме и потому пассивных и полагающихся на государство, принимающее за них все важные решения. Думая о ходе "шоковой терапии" и разрабатывая ее стратегию, эти специалисты делают интеллектуальные карьеры на жизни и бедствиях россиян.
Наконец, представители американских академических кругов тоже нашли себе удобное дело на "шокировании России". Они разрабатывают новую науку - транзитологию - "переходологию" от социализма к капитализму, как, бывало, советские "ученые", интересовавшиеся своими "теоретическими построениями" куда больше, чем человеческой ценой за их внедрение в жизнь, учредили в свое время "науку" о переходе от капитализма к социализму.
Консерватор. Все те в США, кто представляет американский либеральный интеллектуальный стиль восприятия мира и отношения к другим странам (шовинистическую веру в то, что все страны должны следовать "нашему" пути и что наш образ жизни - высший этап в развитии человечества), ответственны за то, что происходит сейчас в России. Уверенность в том, что "наша система самая лучшая" и что все должны нам подражать, была оправдана в период "холодной войны" и противостояния двух систем. Конечно, наш американский образ жизни во всех отношениях превосходит тоталитарное пресмыкание жизни советской. Но после того как глиняный идол коммунизма рассыпался в прах, продолжать упиваться нашим величием и действовать в других странах с позиции такого величия (считать, что мы имеем право пропускать другие страны и народы через, видите ли, "шоковые терапии", вместо того, чтобы дать им найти уникальную формулу их собственного капитализма)
- позиция близорукая и недостойная. Продолжать традицию последних 40 лет либерального политического самоупоения и самовлюбленности больше неуместно.
Для нас, традиционных американцев, государство - зло, мы любим сами решать наши дела и вершить наши судьбы. Государство нужно только для тех задач, которые не под силу частным гражданам и добровольным ассоциациям. Американское государство было необходимо, что бы сокрушить коммунизм, и эта задача успешно завершена. Посмотрите, как пристрастно американцы начинают критиковать собственное правительство, как "придираются" к политикам, как дотошно следят за их поведением, причем не только в публичной, а и в частной сфере. В этом проявляется то отчуждение от государства, можно сказать - отторжение государства (и присущего государственному сознанию шовинизма и бравады), которое все больше свойственно американцам после конца "холодной войны".
Консерваторы всегда скромнее либералов, носителей некоего светского варианта мессианского сознания (открыть всем народам единую истину). Американские традиционалисты стараются не забывать мудрость, идущую от специфического (и отличного от европейского) аграрного уклада жизни в США, легко сочетавшего общинный дух с индивидуализмом, патриархат с коммерческой открытостью быта, любовь к Богу и уважение к человеческой инициативе, моральность и свободу. Собственно, сочетание добродетельности и открытости разумным изменениям и есть суть американского консерватизма, лишенного чванливости и заносчивости перед другими народами.
Демократ. У вас получается, что прошлое - идеал, и настоящее - падение. Но у нас в прошлом были чудовищные проблемы - рабство, неравноправие женщин, жуткая нищета среди некоторых слоев населения, эмоциональная жестокость и борьба за психологическую власть в семейной жизни. Почитайте, что пишут о "нашем славном прошлом" американские классики - романисты и поэты, или, например, модернист-драматург Юджин 0'Нил в пьесе «Горе становится Электрой» ( Mourning becoming Electrta).
Консерватор. Прошлое - не идеал. Настоящее, которое ,бережет связь с прошлым, может быть ближе к идеалу. Но уж, во всяком случае, не настоящее либерального декаданса, полного ложного мессианства, уверенного в том, что личная свобода ради свободы, экономическое упование на государство и готовность к "шоковым терапиям" для других наций - вершина цивилизации и прогресса.