СТРАТЕГИЧЕСКАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ КАК ПУГАЛО ДЛЯ СЛАБОНЕРВНЫХ

Эта статья неявно полемизирует с материалами круглого стола "Россия в условиях стратегической нестабильности", опубликованных в "ЛЕБЕДЕ" в NN 25-28. Однако автор слишком буквально истолковал название круглого стола. Из дискуссии никак не следует, что Россия именно сейчас находится в полосе неурядиц, а ранее в ней все было тишь да благодать. Речь в той дискуссии шла о причинах нынешней нестабильности, об историческом предназначении России, о ее традициях, русское идее... Но так как своим материалом автор напоминает нам некоторые не всем хорошо известные страницы русской истории (ред. только не может согласиться с неявной высокой оценкой "реформ" Ивана Грозного), то предлагаемая статья имеет самостоятельную пользу, безотносительно к той дискуссии.

 

                Редакция

Своя болячка больнее болит... Народная мудрость

Российское государство, Российская империя прожила долгую, бурную и счастливую жизнь и скончалась в одночасье, не мучаясь, окруженная толпой наследников и наследниц, которые тут же, у неостывшего тела покойной, перессорились и переругались...

Дата рождения великой империи неустановлена и обозначается в энциклопедиях знаком вопроса. Дату же смерти можно указать с точностью до дня. Что удивительно.

Другие империи умирали или слишком незаметно, что сразу никто и не замечал (а смерть некоторых незамечена и до сих пор), или в дичайших конвульсиях, когда очень сложно установить момент смерти, или попросту пропадали без вести на полях сражений, которые сами же и затевали.

А Российская империя умерла благопристойно и тихо, благородно и достойно прожив отпущенный срок...

И Беловежская тройка (или троица?) - не шайка злоумышленников, а консилиум, и Беловежское соглашение не смертный приговор, а свидетельство о смерти.

Косвенным, но очень важным подтверждением естественности смерти Российской империи является практически полное спокойствие мирового общественного мнения: жалко, конечно, но уж свое пожила.

На похоронах молодых, не доживших, страстей бывает море: и жалость, и отчаяние, и гнев (на бога, на судьбу, на врагов...), и истерики, и вопли, и рыдания...

А на похоронах старушек - приличествующее моменту уныние, соболезнования и ... скука, и нетерпеливое ожидание конца неприятной процедуры.

Не будем ханжами: такова жизнь, она продолжается и после похорон. Не для покойника, разумеется.

Но великое событие рождает много мелких событий и очень много разных разговоров.

По причинам достаточно очевидным, которые мы не будем обсуждать ни сейчас, ни потом, ибо это неинтересно, вытаскивается очень красивое, но абсолютно пустое словосочетание : Россия в условиях стратегической нестабильности - и под его прикрытием говорится много-много слов, иногда интересных, иногда - не очень, иногда по теме, чаще - неизвестно про что.

Я далек от мысли критиковать выступающих, даже если они говорят неизвестно что, неизвестно про что, потому что они думают о России, или думают, что думают о России - это уже хорошо.

Ну не умеет человек внятно излагать свои мысли, или умеет, но совсем в другой области - я, как говорится, тоже не Цицерон и тоже, на- верное, излагаю не всегда понятно, но я тоже думаю о России - значит, мы - единомышленники.

Хуже, когда о России только говорят, а думают при этом только о себе. Впрочем, критерии здесь довольно расплывчаты. Вопрос в другом: а что такое стратегическая стабильность и была ли она когда-нибудь в России?

Как известно, основание Московского княжества, а точнее приобретение московским князем Великокняжеского Владимирского стола было проведено хитроумным татарским "коллаборационистом" Иваном Калитой: статус Великого Князя он получил за руководство московскими и татарскими войсками при разорении Тверского княжества в 1327 году.

Это была еще не империя, но и стабильностью в это суровое время, как вы сами понимаете, не пахло.

Впрочем спустя некоторое время внук Калиты вполне реабилитировал деда, победив татар на небезызвестном Куликовом поле, а Великоняжеский престол легитимно (!) полученный его дедом от предыдущей власти с поражением носителей этой власти никуда не исчез.

Я намеренно употребил слово "поражение", а не "разгром" при упоминании о Куликовской битве, поскольку сейчас наивно считается, что после битвы иго было сброшено и свободная и суверенная Русь сразу начала строить новую жизнь. А на самом деле не только сам Дмитрий Донской, но и его внук Василий Темный лет через сорок после судьбоносной битвы ездил в Орду на тяжбу за великое княжение со своим дядей Юрием Галицким. Говоря современным языком оба они обратились в высшую инстанцию: один хотел верховную власть забрать себе по праву старшинства, а второй - по завещанию деда - сох- ранить. Царедворцы Василия оказались изворотливее: хан сохранил ярлык на княжение за Москвой.

Подсчитано, что в продолжение 234 лет (по 1462 год) северная Русь вынесла 90 внутренних усобиц и до 160 внешних войн, при частых поветриях (эпидемиях), неурожаях и неисчислимых пожарах.

По войне в год. Стабильности не было никакой.

Рассмотрим теперь период Московского Руси со вступления на великокняжеский стол Ивана III в 1462 году и до воцарения новой династии и 1613 году. С точки зрения стратегической стабильности, разумеется.

Деяния Ивана III и его сына Василия III известны широкой публике значительно меньше, чем их знаменитого потомка (сына и внука) Ивана Васильевича IV, хотя в государственных делах они были более последовательны и удачливы, чем Грозный. Недаром летопись называет их "собирателями Земли Русской", а Грозному в этом эпитете отказывает.

Перечислим вкратце эти деяния.

В 1463 году к Московской Руси присоединено Ярославское княжество, в 1470-х годах покорен был Новгород Великий в его обширными северными землями, в 1472 году - присоединена Пермь, в 1474-м "прикуплена" вторая половина Ростовского княжества (первая половина была приобретена Москвой ранее), в 1485 году Иван III "воевал Тверь", которая после осады (без боя) ему присягнула. В 1489 году - покорена Вятка. В 90-х годах Ивану присягнули князья Вяземские и другие, володевшие землями вблизи Смоленска, Чернигова и частью Северской земли.

При его преемнике Василии в 1510 году был присоединен Псков, в 1514 - отвоевано у Литвы Смоленское княжество, в 1517 - завоевано княжество Рязанское, а к 1523 году окончательно перешли под власть Москвы княжества Черниговское и Северское. Кроме того Русь планомерно продвигалась на юг по средней и нижней Волге, а также по Дону и его притокам.

Можно ли эту череду бесконечных походов, войн, осад, подкупов, предательств, дипломатических демаршей назвать стратегической стабильностью?

Для этого надо обладать или очень богатым воображением или не иметь его вовсе.

Не думаете же вы, что Иван III, прибыв в Ростов, достал из кармана кошель, отсчитал ростовским князьям некоторую сумму, и, погрузив на телеги полкняжества, отбыл восвояси? Наверняка все это сопровождалось бурными дебатами тогдашних "патриотов" и "националистов" о "сувернитете и независимости", кликуши и юродивые, которые занимали тогда место оппозиционной прессы, на всех углах проклинали "великодержавного шовиниста" Ивана и своего князя- ренегата.

А была ли стратегическая стабильность в России при великом реформаторе Иване Васильевиче IV-Грозном? Походы в Астрахань и Казань, четырнадцатилетняя неудачная война с Литвой, разорение Пскова и Новгорода...

А великий (без иронии), опередивший время лет на триста, эксперимент с введением внутренних войск - опричнины? Вероятно, именно неготовность общества к введению нового общественного института, неясность его целей и задач, вкупе с грубостью средневековых нравов и были причинами "перегибов на местах", стоившими жизней тысячам наших предков. Но так или иначе, никакой стабильности в России в это время не было.

Не было ее и при Годунове. И власть он получил вполне законным образом, и правитель был разумный, и политик был блестящий, и, разумеется, желал для Руси только блага, но тем не менее за 7 лет правления привел ее к катастрофе, называемой Смутой. А какая же стабильность при Смуте!

После 1613 года наступают времена, в которых можно заподозрить наличие желанной стратегической стабильности: незаметный Михаил Рома- нов, потом его сын Алексей Михайлович, по прозвищу "Тишайший"...

Посмотрим, так ли это.

Династия начинала свое правление в тяжелейших условиях.

Страна была разорена. Иностранцы, приезжавшие в Московию в 1615 году описывают бесконечную череду сожженных сел и деревень с заброшенными избами, которые были наполнены незахороненными трупами. От властей требовались огромные усилия для восстановления хозяйства.

Старые боярские роды чуть ли не в одночасье исчезли с политической арены, на их место выдвигаются новые, никому неизвестные Стрешневы, Нарышкины, Милославские... Постоянные местнические счета "худородных" едва ли не подменили всю политическую жизнь страны на целое десятилетие.

Смутное время отбросило государство с западных рубежей, приобретенных царем Федором: по договору 1617 года шведам пришлось отдать Ямбург, Копорье, Корелу, Иван-город и Орешек (Шлиссельбург), а 1618 году Польше были отданы земли Смоленская и Северская.

Новая попытка отвоевать их у Польши была предпринята только через 15 лет, но двухлетняя кампания оказалась проигранной.

В это время неожиданный успех восстания Богдана Хмельницкого против Речи Посполитной вверг Москву в состояние политической прострации: у нее не было сил снова немедленно воевать с Польшей, да и как союзник Богдан был более удобен, чем как подданный - так или иначе Москва 13 лет не делала никаких шагов для сближения с Малороссией, все просьбы Хмельницкого о подданстве, о военной помощи были безответны.

И только в 1654 году царь Алексей, начав войну с Польшей, быстро завоевал огромные западные пространства вплоть до Вильно и Гродно. Два года спустя война с Польшей превратилась в войну со Швецией, но оказалась менее удачной и, спустя пять лет, со Швецией в очередной раз был заключен мир, причем были возвращены все завоеванные в этой войне земли.

К этому унизительному для Руси миру приложил руку дряхлеющий гетман Хмельницкий: он вошел в сношения с королем шведским, вынашивая планы стать удельным князем малороссийским при польско-шведском короле, которым очень хотелось быть Карлу X. Это предательство Богдана побудило царя Алексея хоть как-нибудь закончить эту войну, чтобы не проиграть ее окончательно.

Но сразу после смерти Хмельницкого его преемник продолжил эту политику, и призвав на помощь татар, разгромил под Конотопом лучшее войско Алексея. Вмешательство татар потянуло за собой военные демарши Турции против России, ободренная Польша вступила в новую войну с Московией...

За какие-нибудь 70 лет (1613-1682) можно насчитать до 30 лет войны, иной раз одновременно с несколькими неприятелями: при царе Михаиле - две войны с Польшей и одна со Швецией, при Алексее "Тишайшем" - снова две войны с Польшей и одна со Швецией, царь Федор Алексеевич 8 лет вел тяжелейшую войну с Турцией, в результате которой западная заднепровская Украйна по Бахчисарайскому договору осталась за турками. Вряд ли всю эту военно-политическую чехарду можно назвать стратегической стабильностью.

А ведь еще совсем не упомянуты многочисленные восстания и бунты:

1648 год - мятежи в Москве, Устюге, Козлове и других городах,

1650 год - бунты в Пскове и Новгороде,

1662 год - "медный" бунт в Москве,

1670-71 год - восстание Степана Разина,

1668-76 год - возмущение Соловецкого монастыря против новоисправленных церковных книг - Раскол.

Какая же может быть стабильность, если период истории обозначается словом с заглавной буквы: Раскол?

Петровские времена и Петровские реформы мы рассматривать не будем, ибо понятно, что в этот период стабильности не было и быть не могло.

Это время достаточно хорошо известно читающей публике, а вся литература так или иначе зиждется на реальных исторических событиях.

Не будем также рассматривать и династическую чехарду 1725-1741 годов, когда за неполных 17 лет сменилось 5 или 6 правителей и несчетное число регентов, фаворитов, временщиков и прихлебателей.

Перейдем сразу к правлению Елизаветы Петровны. Дочь Петра I царствовала ровно 20 лет и 1 месяц. В памяти народной это правление осталось наиболее безмятежным воспоминанием всеобщего покоя и благости, а правительница - умной и доброй, хотя глуповатой и вздорной, русской барыней. И это при том, что из 20 лет правления около 10 лет Россия вела малоизвестные теперь войны. В официальной исторической литературе данные об этом периоде тоже практически отсутствуют, за исключением каких-то мелких анекдотов вроде того, что после смерти императрицы были обнаружены "масса неоплаченных счетов, 15000 платьев и два сундука шелковых чулок".

Может быть, это молчание исторической науки и является указателем на то, что мы наконец нашли в истории России столь желанный период "стратегической стабильности"? Но это благостное правление привело Россию к результатам весьма печальным.

Менее чем через год после смерти Елизаветы после бурного вступления на престол Екатерины II государственных долгов числилось 17 миллионов рублей, на миллион рублей больше, чем представленная Сенатом сумма государственных доходов за год. Ежегодный дефицит бюджета достигал 7 миллионов рублей. Русская армия в Пруссии восьмой месяц не получала жалованья, флот был в небрежении, крепости развалились.

Цена "стратегической стабильности" для России оказалась неимоверно высока.

Молодые честолюбцы: сама Екатерина, Орловы, Панов, позднее Потемкин - ринулись в европейскую политику с той же отвагой и решительностью, с какой устраивали в Петербурге дворцовый переворот.

Расхлюстанная, наскоро подлатанная балтийская эскадра, потеряв при обходе Европы половину кораблей, и несколько укрепленная посланной вдогон эскадрой Эльфингстона, неожиданно даже для самой себя сожгла в Чесменской бухте весь турецкий флот.

Великой морской победе сопутствовали победы на суше: за два года войны заняты Бессарабия, Молдавия, Валахия, Крым, нижнее течение Дуная.

Турция была практически вытеснена из Европы.

Но последствия безалаберного правления Елизаветы давали себя знать и через десять лет: Россия побоялась излишне встревожить Европу решительным присоединением Крыма. Независимость Крыма причиняла Рос- сии массу хлопот, что привело в конце концов ко второй русско-турецкой войне, после которой Крым и все северное побережье Черного моря ото- шли, наконец, к России.

Таким образом, учитывая поход Миниха при императрице Анне Иоанновне, положившего в Крыму и под турецкими крепостями 100 тысяч русских солдат, он был трижды завоеван русскими войсками. А спустя 200 лет дважды бездарно передан Украине, как "исконно украинские земли". Но это к слову.

Политика России на западе тоже была целеустремленной и достаточно успешной. Не буду входить в подробности, напомню только, что к 1793 году после трех разделов простиравшаяся "от моря до моря" Речь Посполитная сократилась до узкой полосы между Неманом и Вислой, а внешняя политика ее короля подчинялась "русскому надзору". Русская армия ходила по Европе, как по собственному дому, то по союзным договорам с европейскими государствами, то вопреки им: ее по сю пору помнят и в богобоязненной Италии, и в мирной Швейцарии...

Можно ли назвать этот период истории России "стратегически стабильным"? Наверное, можно, если, конечно, забыть, например, о восстании Пугачева, поставившего ведущее тяжелейшую войну с турками государство на грань катастрофы.

Но вряд ли "стратегически стабильная" экспансия России успокаивала и радовала тогдашнее мировое сообщество.

Подобное положение сохранялось еще достаточно долго и в XIX веке. Почти весь XIX век Россия вела войны на Кавказе, несмотря на то, что две войны за Кавказ с Персией были завершены уже к 1828 году. Три войны с Польшей (1812, 1831 и 1863 годы), постоянные Русско-турецкие войны, закончившиеся освобождением от турецкого ига Балкан, нашествие Наполеона, севастопольская катастрофа, завоевание ханств Кокандского, Бухарского и Хивинского - весь этот бурлящий котел мало напоминает хоть что-нибудь стабильное.

А если при этом не забывать про дворцовый переворот с убийством самодержца Павла, декабрьское восстание дворян-идеалистов, беспрецедентную и в конце концов удавшуюся охоту на царя - "освободителя" Александра II...

Пожалуй на этом стоит закончить этот исторический экскурс в поисках "стратегической стабильности" в России.

Двадцатый век не принес в этом плане ничего нового: войны и конфликты, революции и перевороты... Надеюсь, стало понятно, что многократно повторяемое мною словосочетание не обозначает ровным счетом ничего. Ни в России, ни во всем мире не было, нет и скорее всего никогда не будет никакой стратегической стабильности - будет борьба мнений, интересов, амбиций и так далее.

В медицине при описании метаболических процессов в организме иногда используется термин: устойчивое неравновесие. В отличие от неустойчивого равновесия, которое частенько можно наблюдать пока оно не исчезло под воздействием какого-либо пустяка, устойчивое неравновесие - это не состояние, а процесс. В каждый отдельный момент времени равновесия нет, но тем не менее во времени организм вполне устойчив и жизнеспособен.

С еще большим основанием этот термин можно отнести и к каждому государству и ко всему человечеству: мы живы пока находимся в состоянии устойчивого неравновесия, потеря его грозит самыми неприятными последствиями.

А "стратегическая стабильность" тут ни при чем.