ГАЛИЧ БЫЛ ЕЩЕ И ОТМЕННЫМ ШАХМАТИСТОМ

01-01-1997

Саша Гинзбург, в то время еще не Галич, был довоенным другом моего отца и матери. После войны их пути разошлись. Родители в 60-х годах слышали о Галиче, знали, что есть такой преуспевающий драматург, уже знали его песни, но не отождествляли его с другом молодости Гинзбургом. И когда Ольга Чайковская в середине 60-х познакомила моего отца с драматургом Галичем, произошла бурная сцена - они узнали друг друга, кинулись в объятия. Дружба полностью восстановилась.

В 1972 году наша семья снимала дачу в фешенебельном поселке Жуковка у членкора АН СССР Вольского. Галич, незадолго до того исключенный из творческих союзов и лишенный всякой работы, перенес очередной инфаркт. В то лето стояла страшная жара, под Москвой горели торфяники, весь город, когда ветер был со стороны пожарищ, заволакивало удушливым дымом. Все бежали из этой преисподней. Мои родители уговорили хозяев дачи сдать пару комнат опальному драматургу Галичу и его семье. Он вместе с женой Ангелиной Николаевной (свои ее называли именем, данным Галичем - Нюша) и любимой тещей Галиной Николаевной поселились рядом с нами.

Сначала Галич был очень осторожен, две женщины кудахтали над ним, очень оберегали. Саша, этого тебе нельзя, Саша, не делай этого... Но с течением короткого времени Галич окреп, стал много писать, ходил, гулял.

В это же лето происходило одно знаменательное для всех любителей шахмат событие - матч на титул чемпиона мира между Робертом Фишером и Борисом Спасским.

Галич очень любил шахматы, был дружен со многими гроссмейстерами, часто обсуждал с ними партии, разыгрывал дебюты и эндшпили и, хотя никогда не играл в официальных турнирах, по мнению Марка Тайманова и Рошаля, вполне мог бы играть в силу кандидата в мастера. У нас на даче в его комнате на столе всегда стояла шахматными доска с фигурами.

Я тогда проходил производственную практику на заводе "Динамо", приезжал на дачу под вечер, когда дневная партия Фишер-Спасский была закончена. Галич, только что переживавший все перипетии игры, поджидал меня внизу, хватал за рукав и тащил к себе. Там он показывал все важные ходы свежей партии и замечательно комментировал ее. Я сам играл в шахматы слабо, но Александр Аркадьевич объяснял все так эмоционально, страстно и убедительно, что даже я понимал.

Помню, первая партия была отложена с явным преимуществом у Фишера. Но при доигрывании он зевнул фигуру и проиграл. А на следующую игру и вовсе не явился. Ничего себе начало ! Ему записали две баранки, в ЦК был праздник, а чувствам Галича не было предела: "Ну кто так играет, что за ход идиота. А ведь гений! А потом еще дуется, на игру не идет! Мальчишка!", - очень уж Галич болел за Фишера. При его состоянии сердца за него становилось страшно. Но, слава Богу, Фишер решил возобновить игру, а потом с блеском выиграл весь матч, победив подряд в 6 партиях. У Галича, в прямом смысле слова, отлегло от сердца. Упал с сердца камень. По этому случаю Александр Аркадьевич закатил пир, устроил торжественный ужин. Произнес свое любимое ритуальное "Разрешите закушать", очень нравившееся теще.

А потом еще в течении многих дней разыгрывал партии закончившегося матча, восторгался, требовал от меня адекватной реакции. Был он очень увлекающимся человеком.

Комментарии

Добавить изображение