СОВРЕМЕННАЯ РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ НАКАНУНЕ РАННЕГО ФЕОДАЛИЗМА

Поды и антиподы

Все империи – по одному лекалу, в них много похожего или подобного до противоположности. И, будь история человечества сугубо империалистической, -- какая б то была скука смертная! Одно и то же, из огня да в полымя. И чем, собственно, Эней отличается от варягов? Куда ушли этруски, чудь и весь? -- Под землю, в подлинном смысле этого слова, под землю, уступив свою землю завоевателям и грабителям.
И чем Хрущев – не Калигула, а братья Гракх – не Троцкий? И так же бессмысленно и непобедно шли войны – с Дакией и Афганистаном. А Сталин – разве не повтор Нерона и Цезаря? Были тут и поды и антиподы: вот Суслов – прямой антипод Цицерона, а Раиса Горбачева – Анти-Мессалина. Был Карфаген с Каннибалом и была Германия с Гитлером, а против них – Максим Фабиан со Сципионом и Ворошилов с Жуковым. Была и полная аналогия в двух империях, Римской и Российской – бесконечная и кровопролитная война с малым народом: Иудейская и Чеченская войны.

Чечня и исламизация Европы

Что мы знаем об истории Чечни? Чему нас учили? Отчего мы не знаем античную историю Кавказа и скалу Прометея в Чечне? Как мы не хотим помнить, что не мы, а осетины – прямые потомки скифов. Почему великое переселение народов, начавшееся с ухода готов, увидевших кибитки гуннов на другом берегу Дона, -- не наша история? Зачем мы не помним Хазарский каганат, семь веков стоявший на Предкавказье и Причерноморье, а все, что знаем о хазарах, умещается в одну пушкинскую строчку? Где история караимов, колена, бежавшего из вавилонского плена? Из какого предательства мы позабыли, что воевали с Крымом, простиравшимся тогда от Дуная до Абхазии, от Черного до Каспийского морей, начиная с Владимира, принявшего христианство именно здесь, в Крыму? А Куликовская битва, выигранная у Золотой Орды благодаря союзу с крымским ханом? А спаленная Гиреем Москва и трусливое бегство Ивана Грозного в Александровскую слободу от ханского возмездия за предательство? А старания Алексея Михайловича, запустившего сюда, в исламский край, орды калмыков-ламаистов? А поход Васьки Голицына, любовника Софьи, закончившийся срамом и Хованщиной? А поползновения на юг Петра? А Кучук-Кайнаджирский мир между Россией и Турецкой Портой о судьбе Крымского Ханства, тут же перекрещенного в Новороссию? -- И непрекращающаяся освободительная, священная война маленького великого чеченского народа против большого и ничтожного русского: весь почти 19 век и вспышками – в 20-м веке. Шамиль и генерал Дудаев – такие же герои, как Бен Эздра и Кохба. Насильственная русификация Кавказа и Крыма, изгнание из Крыма не только татар – генуэзцев и греков. Сталинские чудовищные переселения народов на вымирание. Начатое с незапамятных времен заселение этих окраин откровенными ошметками общества, беглыми криминалами, предки которых теперь бодро размазывают сопли казачества – вот опора империи на кавказской окраине. Этот немилосердный имперский прогиб – под христианскими хоругвями, без них ли – не мог не дать противоположного прогиба.
Теперь этот прогиб в его современной интерпретации – активная исламизация Европы. Балканы оказались разорванными между исламом и христианством, кровопролитно разорванными. Турки хлынули волной гастарбайтеров в Германию, албанцы – в Италию, алжирцы – во Францию, магрибцы – в Испанию. Хлынули не только люди – и арабские нефтедоллары держат за горло европейскую экономику и даже устраивают азартную свистопляску за зелеными столами Лас Вегаса и в фешенебельных особняках Лос Анжелеса.
Реконкиста 15-го века, повернувшая ислам вспять из Европы, иссякла и вновь "no hay mavros en la costa"?1…

Крах империй

Имеются общие черты гибели всех империй – Римской. Китайской. Нильской, Вавилонской, Британской, Российской и прочих. Все они, эти крахи, связаны с регионализацией – выпиранием из-под рушащихся обломков исторического естества народов и человечества. Эти образования часто возвращают себе или приобретают черты страны и даже государства. Такова история Чехии после развала Австро-Венгрии, Финляндии после 1917 года, Ирландии в том же году, Франции, Испании и Германии после краха Римской империи, балтийских стран и никогда ранее не существовавших четырех постсоветских центрально-азиатских стран. Региональное самосознание не обязательно ведет к странообразованию и огосударствлению, порой это – мучительный путь становления, как случилось в начале 60-х годов с бывшей колониальной Африкой.
Крах империи воспринимается переживающими его не столь трагично, как потом рисуют историки или оценивают сторонние наблюдатели. Крах Римской империи – это взлет христианской мысли, философии, архитектуры, живописи (иконописи), новой нравственности. Крах России – это неслыханный расцвет театра и драматургии, литературы и живописи, философии и науки. Вовсе не собираясь относить себя к культурной или духовной элите, автор тем не менее на себе вполне реально ощутил освобождающую силу краха Российской империи. Можно даже сказать: империи только на то и нужны, чтобы при своей агонии исходить вспышкой творчества и духовности ее жителей.
Крах империи – это смена онтологических декораций. Весь двадцатый век русская империя агонизировала под колышущиеся завеси и миражи "Вех", "Смены вех", "Стыков" и прочего эпигонства. Подобного рода онтологическая чехарда производит ошарашивающее, шокирующее, ступпорозное впечатление на общественное сознание и позволяет историческим негодяям производить разного рода социальные эксперименты, реформы, революции и прочие социальные манипуляции. Генерал Бонапарт так и остался бы генералом, а никаким императором Наполеоном, не произойди перед этим Французской революции, а до того – смены онтологии, произведенной Вольтером и энциклопедистами.
Крах империи – это смена этической парадигмы. Классический конфликт на эту тему – смена героической этики греко-римского язычества на компромиссную этику христианства. В Российской империи этого еще не произошло, но должно произойти. Иначе – империя не рухнет и так и останется "империей зла". Германская империя рухнула не только в результате Нюрнбергского процесса, но и благодаря тому, что немцы внемли и поверили Карлу Ясперсу. Этот опыт и заставляет взывать к нашему самосуду и покаянию, не коммунистов, но каждого. И пока ничего этого не произошло и не происходит (может быть, из-за отсутствия национального героя или учителя, способного повести за собой и обладающего хоть какой-нибудь мессианской идеей), в стране царит нравственный беспредел и господствует мораль Великого Паханата и ГУЛАГа.
Крах империи сопровождается сменой эстетических критериев, воспринимаемая многими как декаданс и бестиаризацию искусств. Разумеется, речь не идет о сантехнической скульптуре Церетели 2 – эта ассенизационная эстетика во все времена сохраняет свою вопиющую нелепость. Но выползает эта плесень особенно обильно в прорехи смен эстетических критериев. Порочность американской империи заключается в том, что здесь идет постоянная борьба эстетических критериев, а потому царит безвкусица. Если мир Достоевского спасет красота, то американский мир рухнет от ее отсутствия и все еще держится и не разваливается из-за естественной красоты этой страны.
Важнейший элемент бытия -- экология. Он обладает огромной инерцией, а потому, в ходе краха империй, эволюционирует менее всего другого и не так очевидно. Но и хозяйствование меняется. Империя полна номадов, "перекати поле": колониальные армии, толпы беженцев, вольных и невольных гастарбайтеров (рабов и невольников, военнопленных), шатунов без роду и племени, сволочи. Для номада хозяйство всегда строится по принципу "взял и уходи". В этнографии это называется "заимствующим хозяйством" (собирательство, охота, пастбищное животноводство, грабительство). Это хозяйство "в чужом мире", принадлежащем другим или богам. Крах империй порождает новое – "продуктивное хозяйство" (в этнографической терминологии)5. С экономической и культурной точки зрения массовый психоз "шести соток" объясняется именно экологически, хозяйственно: сволочь оседает на своих микроскопических участках, окапывается, прощаясь с неустроенностью номадной жизни. Сюда же можно отнести и коттеджные поселки "новых русских" на бесчисленных "полях чудес в стране Дураков", как часто называют свою империю ее жители.
Наконец, крах любой империи – смена экономической модели: развал Британской империи покончил с ориентацией на переработку колониального сырья и привел к структурной революции экономики Англии, крах Египта привел к деиндустриализации его экономики. Вторжение европейцев в Новый Свет покончило со многими империями, державшимися на экономике небывалых (сам 500 - сам 700) урожаях маиса и других культур: экономики перешли на низкоурожайные культуры, наемный труд и жизнь без запасов. В Европе крах Римской империи – начало формирования рынка.

Формирование рынка и оседлость

Германские племена во времена Цезаря еще были кочевниками (номадами) и, останавливаясь раз в три года на летнюю (земледельческую) стоянку, метили (маркировали) свой лагерь точь-в-точь по-волчьи: экскрементально. Много позже, обретя полную оседлость, а вместе с ней и феодала, они начали платить за землю "марку" – хлебом и другими натуральными продуктами. Прошло еще немало времени, чтобы марка обрела символический характер денег, возникающих при ненатуральном обмене "марками" собственного производства. "Маркет", рынок как место ненатурального обмена формировался более тысячи лет и утвердился как образ жизни и способ существования только исключительно одному обстоятельству – лишениям и страданиям людей на протяжении долгих столетий. Тут и чумные моры, уносившие от трети до половины европейского населения, и беспрерывные войны – от крестовых походов до Столетней, и "малое оледенение" 16-го века, и опустошительные неурожаи (в том же веке недороды случились 84 раза!), доводившие людей до каннибализма и торговли человечиной. Когда реформаторы России заколачивают "гвозди" рыночных институтов, то всем больно именно от того, что эти гвозди попадают в пустоту: нет в России никакого исторического опыта рыночных отношений и сломана оседлость и закрепленность людей за хоть какую-нибудь местность.
Рыночная экономика – вовсе не подарок истории. Но все средневековые мучения европейцев были бы напрасны, если бы не оседлость основного населения Европы да священность частной собственности.

Частная собственность и святыни

Споры, ведущиеся вокруг частной собственности на землю в России, выглядят по-детски странно: нет в этой стране никакой частной собственности и никогда по сути не было: землю и все прочее дарили, отнимали, конфисковывали по суду или указу, порой покупали и продавали, но собственно собственностью ни земля, ни людишки, ни дворцы усадьбы, ни даже фамильные драгоценности, ни самая жизнь не были ы том понимании частной собственности, как оно сложилось в Европе и затем импортировалось в Америку и другие страны. "Вассал моего вассала не мой вассал" – эта формула в России никогда не была применима.
И повинна в этом православная церковь. Если бы ее епископы в 13-15 веках не бросали свои епархии в городах, оставляя населению выбирать – оставаться и – либо в полон, либо на смерть – или уходить в лесные дебри и там вековать и крестьянствовать, то и города бы выжили, даже в руинах, и, главное, сохранили бы за собой статус salva terra – земля спасения благодаря святыням городского Храма (боясь гнева чуждых богов, варвары старались без нужды не уничтожать храмов и жрецов).
Эти крошечные островки христианских святынь, обломки и частицы христианства были в европейских городах носителями и олицетворением всего вероучения. Люди понемногу и постепенно привыкли к этой частичной представленности религии – для них каждая церковь превращалась в Церковь, нарушая светскую иерархию церкви и государства. Возникла убежденность в том, что морская капля – такое же море, как и море, а потому любая частичность – не ущербна и восполняет собой все целое. Владея крохотулечной лавочкой или наделом, человек стал обладать тем же сознанием собственника, что и король.
Мало-помалу, но именно частная собственность разрушила личные и общественные идеалы империи и именно священный (освященный религией и ее историческим опытом) институт частной собственности привел к неизбежному краху и неустойчивости, эфемерности европейских империй. По мере формирования этого института будет рушиться и Российская империя, если такой институт будет формироваться. Потому что все нынешние частные собственники – от мала до велика – не собственники, а лишь участники дележа и разворовывания никому доселе не принадлежавшего добра и барахла.

Типология конфликтов и конфликтная типология "субъектов РФ"

«Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастная семья несчастна по своему» -- эта мысль Льва Толстого справедлива для любого масштаба. Для простоты рассуждений выделим основные типы конфликтов, контрастов и конкуренций на уровне "субъектов РФ": Конкуренция центра и территории. Многие центры инородны собственной территории и потому находятся с ними в устойчивом противостоянии, вплоть до того, что, например, городские власти Санкт-Петербурга запретили пускать в Смольный представителей администрации Ленинградской области, а мэр Владивостока заявляет во всеуслышание "Я, конечно, мог бы нанять киллеров, чтобы убрать мафию во главе с губернатором, но ведь я -- честный человек.". Москва подавила полностью Московскую область и ведет себя по отношению к ней (и всей России) как пылесос, к этому же типу относятся, но на региональном уровне Омск, Новосибирск, Красноярск, Мурманск, Петрозаводск, Ижевск, Хабаровск, Магадан, Владивосток. В большинстве случаев (кроме Приморья) центр подчиняет себе территорию. Контрастен Приморскому краю и Владивосток, хотя основная часть края заповедна и пустынна, в целом край характеризуется добывающими производствами – лес, уголь, рыба и морепродукты, полиметаллы, Владивосток же – мощнейший транспортный узел, военно-промышленный и научный центр.
Конкуренция со вторым центром. Характерна там, где второй город сопоставим с областным центром. Порой дело доходит до отделения или требования отделения. В Белгородской противовес центру составляет Старый Оскол, в Татарии Казани противостоит агломерация трех городов – Набережные Челны-Елабуга-Нижнекамск, Краснодару противостоят Сочи и Новороссийск, в Свердловской – Нижний Тагил, в Вологодской Череповец обогнал Вологду и живет самостоятельно, Тольятти борется с Самарой, в Челябинской конкурентом центру является Магнитогорск, в Тюменской – нефтяные города Среднего Приобья, в Коми – Воркута противостоит Сыктывкару, в Кемеровской области Новокузнецк конфликтует с Кемерово, в Якутии Якутск спорит с Нерюнгри и Мирным, а Ставрополь – с агломерацией курортных городов Кисловодск-Пятигорск-Ессентуки-Железноводск-Минеральные воды. Обычно подобного рода конфликты ведут к разрыву территории на части. Конкуренция с соседом. Извечно спорят между собой Москва и Ленинград, Ростов и Воронеж (а раньше – Одесса), Казань и Уфа, Екатеринбург, Челябинск и Пермь, Омск и Новосибирск, Иркутск и Красноярск, Магадан и Якутск, Мурманск и Архангельск, Самара, Саратов и Волгоград, Хабаровск и Владивосток. Пожалуй, это – самая продуктивная конкуренция.
Конкуренция с внешним миром. Это характерно для пограничных центров (исключение составляет Москва, находящаяся не на краю страны), где приходится конкурировать и противостоять внешним центрам и регионам, чаще всего и в экономическом и в военном плане. Сюда относятся Мурманск, Санкт-Петербург, Новороссийск, Петропавловск-Камчатский, Владивосток, Калининград. В ходе этой конкуренции в обычной ситуации город становится либо одной из столиц мира, либо тем, без чего мир уже немыслим. В нашем сверхмилитаризированном мире такие города обычно стоят угрюмым особняком ко всему миру, щетинясь ракетами, атомными подлодками, идеологией "кругом враги". В нашем варианте это противостояние миру -- прямая антимиссия.
Надо заметить, что более половины всех регионов России бесконфликтны и потому ... находятся в застое. Конкуренция, безусловно, важнейший фактор развития. Российских территорий только с одним типом конкуренции – 20, с двумя – 11, с тремя – всего 4 и ни одного – со всеми четырьмя типами. Приморье, наряду с Мурманской, Ленинградской и Московской областями, относится к территориям с максимальной конфликтностью. Это, если придать конфликтам продуктивный, конкурентный характер, -- мощный потенциал и залог возможного быстрого и бурного развития.

Раннее средневековое будущее России (прогноз)

Россий будет немного. Одна -- Черная Россия, подчиняющаяся президентской центральной власти. Это – не только и даже не столько территориальная общность. В Черную Россию будут входить основные инфраструктуры и коммуникации – магистральный транспорт, энергетика, экологические инфраструктуры, православие. Удельные России – Москва, Урал, Сибирь, Дальний Восток будут жить вполне самостоятельно, собирая дани и мыты с других: Москва – за пользование деньгами и финансами, Урал – военно-промышленным комплексом, Сибирь – природными ресурсами, Дальний Восток – входом-выходом в мировое пространство и развитие. Потому что Россиям в Европе делать нечего, их карта – на столе Азиатско-Тихоокеанского региона, где банкуют крупье Японии, Калифорнии, Лас-Вегаса, Южной Кореи, Китаев и Восточных Нибелунгов. Разделение давлений и интересов будет проходить не только по земле – и это будет отличать начинающийся феодализм России от классического европейского и азиатского феодализма – а по всем швам интеллектуальности и культуры. Патернализм, ныне называемый рэкетом, станет крышей каждой социальной особи. Иерархический зонтик патернализма окончательно рухнет и приобретет демократические черты плюрализма, когда тебя грабят разом со всех сторон, защищая от всех других сторон.
Междуусобицы и гражданские грызни приведут к формированию странных сегодня культурных конгломератов – уральская ядерная культура, московская финансовая культура, нефтяная культура Приобья, урало-поволжские нефтегазовые авто-авиационные маргиналы и дальневосточные экологические девиаты. Мальчики будут играть в войну "президентские железнодорожники" против "аграрных коммунистов", а девочки цацкаться в "дочки-выкидыши".
И они побрели прожженным перелеском в золотом лете полуденного сентября, обходя чью-то собственность, огороженную завялившимися остроконечными пиками дерьма. Порыскать в молодых елках маслят, что ли?
1. "Не видно мавров на побережье" – испанская пословица, возникшая в те времена; соответствует русской "на Шипке все спокойно".
2. Канализационные сооружения этого гения сливного бачка начали появляться на Москве в спокойное и благодушное время.
3. Имеется в виду не сайентисткая идеология, навязанная обществу в последние тридцать лет, а "способ хозяйствования", как и следует понимать изначальный, античный смысл этого слова.
4. Данное понятие имеет двойную этимологию: когда-то работа на волоках имела характер общественного наказания (и соответствовало испанскому "каналья" -- человеку, осужденному на рытье каналов и галерные работы); при Петре 1 "сволочью" стали называть сволоченных за ненадобностью в хозяйстве или неблагонадежностью крестьян для рытья государевых каналов, дворцов и городов. Сволочью, благодаря партийно-государственной политики, был весь советский народ – невольной (гулаговской) и слегка добровольной (целинники, строители ГЭС и "голубых городов" Сибири, строители БАМа и всех прочих великих строек коммунизма. Сволочью можно также назвать строителей египетских пирамид, правда, это была, в основном, сезонная сволочь: раз в год она отпускалась на неделю для сева после разлива Нила (ноябрь) и раз в год еще на неделю – для сбора урожая (апрель) .
5 соответственно gathering economy и producing economy.
6 Речь идет не о промышленности, а об изначальном понятии индустрии – аскезы трудолюбия. Крах Египта – в том, что египтяне разучились работать, обленились. В России сейчас также деиндустриализация и даже занятые в промышленном производстве уже десять лет практически валяют дурака. Общая тенденция советского сельского хозяйства вылилась в ту же деиндустриализацию и превращение колхозов в место, где работают студенты и горожане, а местные – воруют.