ФИЛОСОФИЯ В ТЕРМИНАХ ИНФОРМАЦИОННОГО ПОДХОДА

Желая начать размышления на тему: "Философия для общества или философия для себя?", я меньше всего хочу выглядеть конкурентом, вторгающимся в чужую "интеллектуальную нишу". Не претендуя на полноту исследования темы, я хочу лишь предложить метод, который может оказаться удобным для умов, имеющих "технократический уклон", для которых восприятие традиционного философского языка затруднено. Я уверен, что потребность "среднестатистического" человеческого ума в осмыслении процесса жизни, выходит гораздо дальше в пространственно-временном измерении, чем это принято считать. Мне думается, что "среднестатистическое" сознание содержит в своем "контексте" не только размерность Земли, а теперь уже и размерность ближнего космоса, как место обитания Человечества, с которым оно себя идентифицирует, но и время жизни, им ощущаемое, не есть "стрела времени", где начало стрелы — жизнь ближайших предков, середина — точка индивидуального сознания, а конец стрелы — ближайшие потомки. Я думаю, что "среднестатистический" человек не раз останавливал свой изумленный внутренний взор перед ощущением бесконечности пространства и вечности времени, перед ощущением огромной сложности организации своего тела, объединивший мириады атомов в единый организм. И не "задача" философии, а ее органическая функция — объединить через понимание ощущение бесконечности пространства-времени среды обитания с ощущением огромной сложности организма, выходящей через атомы и субатомные частицы в эту же самую бесконечность, в трансцендентное (риманово?) пространство, которое замыкается в точке индивидуального сознания. Если это так, то мне не кажется верным пассаж: "Обычный человек о философии не думает, почти ничего о ней не знает, но относится как к чему-то необязательному и ненужному". Да, к философии, в ее сначала российском варианте, а затем в марксисто-ленинском, обычный человек так и должен относиться. И в этом не вина обычного человека, а его драма. И драма эта заключается в том, что его органическая жажда этого рода знания не может быть утолена из того родника русской культуры, который называется философией. Это не вина обычного человека. Это вина сначала русской философии, которая не имела прочных связей с действительностью в силу своей "духовности", то есть неопределенности, а затем марксистко-ленинской философии, взявшей на себя роль оправдания агрессивных политических целей и действий правителей тоталитарного государства и отказавшейся в этой роли от возможности самосовершенствования. Как я понимаю, " обычный" человек — это человек образованный, окончивший, по крайней мере, среднюю школу. И философия как "Метанаука" (О.Волкогонова) обязана указывать на роль образования в жизни общественного человека и определить свое место в этом образовании. Обычный человек, отвергая неопределенное, трудное и неэффективное знание, придумывает свой суррогат.
Но жизнь продолжается.
Начиная размышления на указанную тему, я надеюсь, что читателю уже известны основные положения и термины "информационного подхода", изложенные в моей статье в №62 альманаха "Лебедь". Заранее прошу прощения, если я где-то буду повторяться. Мне бы хотелось начать со слова проблема, так как оно является ключевым в "тезисах". Не вдаваясь в этимологию слова, я буду опираться на тот смысл, в котором это слово широко используется в русском языке, особенно в последнее время. В переведенной на русский язык книге Р. Акоффа "Искусство решения проблем" (М. " Мир". 1982г.) читаем: "Термин проблема используется только применительно к реальным проблемам, эффективное решение которых может иметь важное значение, будь-то чисто философские или чисто теоретические проблемы." (С.8.). Дальше: "Должно существовать не менее двух возможных линий поведения, в противном случае проблемы не возникает, так как нет выбора".(С.16). Таким образом у Р.Акоффа, книга которого построена на этом понятии, прямого ответа на вопрос: "что такое проблема?", мы не находим.
Дальнейшее чтение книги позволяет извлечь из контекста, что понятие проблема близко напоминает понятие противоречие, широко используемое в марксистко-ленинской философии. Близко, но не совсем. Это "не совсем" проявляется в том, что частота, или скажем так, — вероятность, употребления слова проблема намного превышает вероятность употребления слова противоречие даже в философском языке, не говоря уж о всеобщей лингвистической контекстуальности. Может показаться, что это явление результат освежающего или, наоборот, пугающего влияния "запада" на русское общественное сознание. Однако, думается, что это не так. Интуитивное языковое чутьё безошибочно определяет, что слово противоречие во-первых слишком длинно, чтобы им можно было обозначить конкретный и, как правило, короткий информационный акт энергетических взаимодействий (вслушайтесь в звучание фразы: "Ты мне не противоречь, пожалуйста!") и, во-вторых, это слово, употребляемое как философская категория обозначает столь неопределенное понятие (см. "Философский словарь"), что использование его широко для обозначения самого разного класса отношений, часто конкретных и коротких, неудобно, так как требует обозначения границ применения, выделения из той неопределенности, которой это слово наделено в качестве философской категории. Поэтому, видимо, "проблема выбора" решена в пользу слова проблема.
И всё же, не найдя определения слова проблема у Р.Акоффа и неудовлетворенный его неопределенным смыслом, если признать, что проблема это синоним противоречия, хочу попытаться определить это понятие с точки зрения информационного подхода. Я прошу читателя запастись терпением, так как предварительные разъяснения моей точки зрения на системность и информацию, как я их понимаю, займут больше времени, чем бы мне этого хотелось. Однако по окончании разъяснений моей точки зрения и в случае, если она будет принята читателем, я надеюсь, что будет достигнута большая ясность в "понимании проблемы".
Информационный подход постулирует, что всякому целенаправленному действию предшествует модель этого действия с ожидаемым результатом. (О случайном, спонтанном действии говорить пока не будем). Действие обнаружимо, когда оно значимо. Значимость действия может быть выражена математически как вероятность реализации i-той связи (см. формулу энтропии), определяемую суммой предшествующей информации, взятой в отношении к информационной емкости всей системы. Например, информационное действие не значимо, если в обоснование концепции, развитой на множестве фактов, какой либо факт не служит подкреплению данной концепции; информационное действие значимо, если во взаимодействие вступают равноуровневые концепции с противоположным пониманием направления развития. Действие имеет место и время там и тогда, где и когда взаимодействуют системы (негэнтропии).
Поскольку цель всякой саморазвивающейся системы есть продление самой себя в возможно большем пространстве-времени, постольку модели, обеспечивающие достижение этой цели, могут быть эффективными и тогда система развивается. Модели могут быть удовлетворительными и, тогда система сохраняет свою информационную емкость в том пространстве-времени, в котором модели адекватны внешней среде. Модели могут быть неэффективными и, тогда система деградирует, в пределе гибнет. Всякая система имеет внутреннюю организацию (структуру), которую она строит по моделям внутренней организации, потребляя "строительный" материал из окружающей среды. Саморазвивающиеся системы увеличивают внутреннюю негэнтропию тогда, когда упреждающе развиваются модели их внутренней организации. Системы низшего уровня организации являются элементами системы более высокого уровня организации. Изменяя "точку наблюдения", можно перемещаться по уровням, всегда имея на нижнем, от рассматриваемого, уровне элементы, а на вышестоящем -- внешнюю среду. В человеческом сознании господствует антропоцентризм. Эту точку наблюдения можно сузить до личностной, тогда внешней средой для индивидуума будет человеческое и природное окружение.
Внутри себя система представлена энтропией-негэнтропией в их единстве. Негэнтропия системы это – множественность межэлементных связей, зафиксированных во внутреннем пространстве-времени, что означает вероятность реализации каждой из этих связей в значении близком к единице. Именно это обстоятельство делает систему материальной. Энтропия внутренней организации представляет собой диапазон отклонения вероятности реализации внутрисистемных связей от единицы. Эта энтропия характеризует систему как эластичную. Кроме энтропии, сопровождающей негэнтропию, внутри системы существует энтропия "свободы", представленная числом свободных связей, не задействованных в структуру организации и реализующихся случайным образом, в случайных сочетаниях. Этот вид энтропии служит возможности будущего развития. В процессе внутреннего развития случайность связей "снимается", они становятся постоянными и, таким образом, переходят в негэнтропию. Система в свободном (условно) состоянии не всегда может получить адекватный ответ в свободной среде на свою значимую связь с вероятностью равной единице в реальном пространстве-времени. Реальным считается пространство-время, в пределах которого система способна сохранять свою структурную сложность без деградации, не получая адекватного ответа на значимую связь. В случае "обеднения" внешней среды и, связанной с этим, невозможностью реализации значимой связи в пределах реального пространства-времени, система деградирует по этой значимой связи. Тогда условием возникновения, существования и развития структурной сложности систем путем включения в свой состав новых элементов является возможность достижения регулярности реализации значимых связей с адекватными ответами для систем, бывших ранее в свободном, но с угрозой деструктивности, состоянии.
На "угрозу деструктивности" реагирует показатель "эмоциональности" (logpi). Можно предположить, что, если действительное пространство-время сократилось наполовину от реального, а модель значимой связи еще не реализовалась, действие показателя "эмоциональности" максимально и это делает значимую связь данного вида доминирующей. Похоже, что именно этот показатель определяет возможность систем противостоять действию второго начала термодинамики. Сама же способность систем переходить на более высокие уровни организации определяется информацией о состояниях, обеспечивающих большую эффективность.
Существует множество определений понятия информация, но мне кажется, что следует опираться на высказывание Н.Виннера: "Информация – это не материя или энергия, это просто "информация".1 В материальных телах информация так плотно "впечатана" в структуру, что попытки выделить ее каким-либо энергетическим (механическим) способом неминуемо приведут к разрушению целостности системы. Ведь негэнтропия системы представляет собой жестко фиксированные в пространстве-времени значимые связи между элементами. Их жесткая фиксация не допускает проникновение в информационное пространство – в канал связи, никакой посторонней информации, кроме, допустимых незначительной внутренней энтропией, "шумов". Отделить модель, ее носитель, от реальности в материальном теле, значит разрушить систему и закрыть путь понимания ее сущности.
Энергию можно охарактеризовать как структурированную информацию, обладающую свойством универсальности. Будучи структурированной, такая информация не может быть принята как "чистая" информация. Поэтому можно согласиться с тем, что фундаментальное понятие информации это не материя и не энергия, "привязанные" к определенному пространству-времени. Фундаментальность понятия информации, видимо, заключается в том, что она в своей сущности не зависит от пространства-времени в очень широких пределах. По крайней мере, те свойства информации, которые проявились в человеческой информационной деятельности как феноменальные и которые дали право выделить информацию в самостоятельное понятие, — это свойства независимости от пространства (от формы) и независимость от времени. Следовательно, информация может быть передана на любых носителях, способных сохранить свою форму в течении самого большого временного промежутка реального времени. Здесь реальным считается время передачи сигнала от системы к системе без искажения.
Информация может быть передана в очень широких пределах реального пространства. Реальным считается пространство, в пределах которого, возможна передача сигнала без искажения. (Возможно, что скорость передачи сигнала, считающаяся сейчас предельной, как скорость распространения света, таковой на самом деле не является, если предположить, что электромагнитная волна это "огибающая" каких-то еще более быстрых волновых процессов).
Такие свойства информации делают ее весьма эффективным средством управления, одной из особенностей которого является предвидение. И там где речь идет о предвидении, можно говорить о чисто информационных процессах, то есть об операциях с моделями и с моделями моделей действительных процессов. В применении к человеку можно говорить об интеллектуальных процессах, имея в виду, что информационный центр человека — это его индивидуальное сознание, а информационный центр человеческого сообщества – общественное сознание.
Человек как самовоспроизводимая система при рождении получает генетическим путем некоторый набор моделей. Видимо, тот набор моделей, который ведает автоматикой жизнеобеспечивающих физиологических функций, обладает высокой негэнтропией, которая лишь корректируется на возрастных ступенях.
Двигательные модели в начале жизни имеют небольшую негэнтропию, обеспечивающую лишь случайные двигательные акты. Энтропия "свободы" двигательной активности такова, что позволяет совершать организованные движения в тех пределах, которые на сегодня доступны человеку. Поэтому "априорную" модель, к реализации которой стремится развивающийся ребенок, можно "вычислить" как информационную емкость двигательной активности взрослого здорового человека. Для ребенка негэнтропия взрослого представляет энтропию его собственной двигательной активности, которая "снимается" в процессе роста и научения и переходит в негэнтропию действительной двигательной активности. Действительные движения, негэнтропия которых почти безусловна, переходят в разряд автоматических, освобождая сознание для более сложных целевых моделей.
Интеллектуальные модели первично представляют собой почти полную энтропию, осваиваемую гораздо позже, чем двигательную. Видимо, до двухлетнего возраста интеллектуальные модели представлены чувственно. Только с момента произнесения ребенком первых слов устанавливается диалог – основа совершенствования моделей, так как только в диалоге может быть выявлена разность потенциалов между моделью и реальностью в информационной деятельности. При переходе информационных процессов на более высокие уровни, наблюдается эффект "сжатия" информации, в котором и проявляются ее фундаментальные свойства. Именно эти свойства и определяет возможность охватить беспредельность пространства-времени. Прирастание знания и понимания, то есть совершенствование моделей моделей, происходит в пространстве-времени. Цели исследования позволяют разделить единую сущность и рассмотреть процесс совершенствования моделей отдельно в пространстве и во времени.
В пространстве модели индивидуального действительного бытия или интеллектуальные модели моделей соотносятся с моделями другого (иного). Я, находящееся в центре пространства, как бы оглядывает его: вперед, назад, налево, направо, вверх, вниз, оставаясь в локальном времени. От этого соотнесения конечно же, образуется разность информационных потенциалов, которая может быть положительной или отрицательной. Схема этого процесса: Я - другое (иное).
Во времени модель индивидуального бытия или интеллектуальная модель моделей соотносится с прошлым и, оставаясь в локальном пространстве, через точку настоящего времени соотносится с ожидаемым будущим. Схема этого процесса будет: Я прошлое - Я настоящее - Я будущее
Разность информационных потенциалов в этом случае означает динамику развития личности во времени. Реально эти процессы протекают слитно в пространстве-времени. Такой экскурс в содержание "информационного подхода" потребовался для выяснения понятия проблема в информационных терминах. И таким образом, проблема – это разность информационных потенциалов между моделью ожидаемого состояния и реальностью, где "реальностью" в информационных процессах служат модели действительности или модели моделей. Проблема существует, пока в динамике развития и постоянного соотнесения модели с реальностью не будет достигнута нулевая разность потенциалов. В таком случае значимость информационной связи этого вида уходит из сознания, освобождая его для других проблем. В динамических процессах взаимодействия систем с значительной энтропией вероятность реализации значимой связи никогда не бывает равной единице и может колебаться, то увеличивая, то уменьшая разность информационных потенциалов или, даже меняя знак разности. В таких случаях значимость связи, и, следовательно, "напряжение" проблемы поддерживается показателем "эмоциональности".
Проблемы такого рода следует отнести к коренным. Проблемы выбора, о которых идет речь в книге Р.Акоффа, можно назвать производными. Но и производные проблемы можно рассматривать как разность информационных потенциалов между альтернативными емкостями разных моделей, спроецированных на одну реальность. Переходя к проблемам философии, следует лишь учитывать, что философские модели весьма неопределенны и, в связи с этим, они в очень большой степени "чувственны". "Философия всегда являлась проблемой для самой себя" (О. Волкогонова). Это означает, что философские модели в процессе информационного взаимодействия по "стандартной" схеме модель — реальность — ожидаемый ответ в качестве реальности не могут иметь таковую, так как предметом философского диалога являются модели моделей, при этом модели конечной фазы охватывают недостижимое в практике пространство-время. Таким образом, в логической связке на месте реальности оказывается квазиреальность, представленная либо чужим мнением — в диалоге, либо своим критическим двойником во "внутреннем диалоге".
Рассматривая динамику философских моделей в пространстве-времени, нельзя не обнаружить проблему внутреннего противостояния между целостностью охвата чувством бесконечного пространства-времени и конкретикой обособленности действительности, представленной в разуме отношениями "здесь-теперь", вещами и предметами. Как сейчас уже ясно, возникновение и совершенствование модели моделей столь разной наполняемости объясняется функциональной асимметрией головного мозга человека. Головной мозг может быть представлен как информационный центр — генератор информационных процессов, должных объединить в едином понимании ощущение беспредельности пространства-времени бытия с знанием конечной множественности материального мира с целью повышения эффективности управления собой и средой на основе предвидения.
Известно, что правое полушарие (у "правшей") ведает художественным цельным восприятием мира, а левое дискретной конкретикой бытия. С точки зрения информационного подхода, правое полушарие ведает энтропией пространства времени бытия, а левое негэнтропией бытия. (У "левшей" взаимосвязь правого и левого полушарий головного мозга имеет особенности, еще недостаточно изученные, позволяющие в некоторых случаях говорить, о большей эффективности организации межполушарных связей у "левшей", чем у "правшей"). Знакомство с биографиями известных философов древности, с точки зрения их отношения к власти, комфорту, богатству, показывает, что это, в основном, "правополушарный" тип мышления и отношения к своему быту, и только некоторые могут быть признаны как симметричный тип. Таким образом, коллективный мозг человечества через философию получает "правополушарную" ориентацию, а вместе с этим и проблему оправдания "по истине" того, что является беспредельным и созданным "по мнению". Коренная проблема единства и "снятия" "апейрона" и "конечности вещей", "логоса" и "природы", "существования" и "бытия", "необходимосущего" и "возможносущего", которую можно представить как единство энтропии-негэнтропии — модели сущего (в кантовском смысле), переходит в проблему, которую, если вспомнить контекст книги Р.Акоффа, можно назвать "проблемой выбора" между философскими моделями, меняющими в сторону увеличения их информационные емкости в различных аспектах. Увеличение информационных емкостей моделей может происходить по двум направлениям — либо путем расширения пространства-времени охватываемого моделью, увеличением "энтропии свободы", либо путем увеличением негэнтропии в смысле достижения максимальной вероятности реализации значимых связей, заимствованных в энтропийном пространстве. Эта негэнтропия переходит в научное знание и цивилизационную оснащенность человечества.
Кроме проблем выбора между моделями, способствующими прирастанию информационной емкости энтропии и негэнтропии, существовала и существует проблема соответствия "операциональной модели" (логика), взаимопереходу мысли от конечного дискретного к ощущению бесконечной целостности и обратно. Это то, что в приведенных цитатах в статье О. Волкогоновой звучит как: "познание разума", "мысль мысли". "Проблема объективно значимых идей, материализующихся в фактуре слов" — так говорит об этом Н. В. Мотрошилова (С. 36) 2 Она же определяет философию как "специфическое ответвление культуры" (С. 35), и это не вызывает возражений. А вот другое утверждение: "Вне философской рефлексии человеческая культура может быть осознана лишь в виде отдельных ее проявлений, а не как некое историческая целостность" (О. Волкогонова). Но если философия шире культуры, то как она может быть ее ветвью? Эта проблема может быть снята, если предположить, что энтропия философии больше энтропии культуры и, поэтому охватывает ее, но негэнтропия философии меньше негэнтропии культуры, поэтому цивилизация может рассматривать негэнтропию философии как свою часть, ветвь. В литературе, в том числе философской, слова "культура" и "цивилизация" употребляются то параллельно, как синонимы, то в противопоставлении. Это наводит на мысль о том, что следовало бы попытаться как-то разграничить понятия, обозначаемые этими словами. Информационный подход подсказывает, что негэнтропия определяется границами пространства-времени и высокой вероятностью совпадения модели с реальностью. Тогда культура будет иметь все известное историческое пространство обитания человека и время начала проявления им способов управления собой и средой, характеризующих человека как вид.
Цивилизация как негэнтропия культуры должна иметь ограниченные пространственно-временные характеристики. Это означает, что вместе с употреблением понятия "цивилизация" должны быть непременно указаны пространственно-временные ее пределы. Наполнение этого понятия должно быть негэнтропийным или, при некоторых условиях, пограничным. В соответствии с такими требованиями в пределы понятия "цивилизация" могут быть включены такие средства управления средой, которые действуют в пределах указанного пространства-времени. Так, если предметы "материальной" культуры встречаются в виде действующих в пределах рассматриваемого пространства-времени, то они принадлежат цивилизации. Если же эти предметы принадлежат прошлому или они находятся в виде замысла, исход которого не известен, то они принадлежат культуре. Если предметы так называемой "духовной" культуры могут быть отнесены к действующей, в рассматриваемом пространстве-времени, негэнтропии, например, государственная организация; организация производства материальных благ, в том числе услуг; их негэнтропийное наполнение — законы, положения, инструкции, различные правила, за невыполнение которых следуют санкции; прикладные науки; описания технологий и другие информационные подсистемы, определяемы как негэнтропия данного пространства-времени, то такие предметы "духовной" культуры принадлежат цивилизации.
Если же информационные системы или подсистемы носят энтропийный характер, например, общество, общественные организации, искусство, фундаментальные науки, некоторые виды гуманитарных наук. нравственность, традиции, ментальность, азартные игры, то эти понятия, несмотря на возможность определения границ пространства-времени действия, все-таки принадлежат культуре из-за неопределенности содержания этих понятий. Культуре же принадлежат и негэнтропийные информационные системы или подсистемы прошлого или проекты будущего, выходящие за рамки рассматриваемого пространства-времени, то есть не действующие "здесь-теперь".
Если принять такую точку зрения, то появляется возможность охватить "философской рефлексий" культуру как целостность, так как культура, хотя и обладает огромной энтропией все-таки конечна, по крайней мере, в своем человеческом прошлом, философская же рефлексия охватывает бесконечность. И, тем не менее, философия принадлежит культуре как ветвь, то есть является частью культуры, но только той ее части которая составляет негэнтропию философии. Той ее частью, которая "материализовалась в фактуре слов". И не только … "Правополушарность" общественного сознания в своем продукте — в философии, упорно стремится сохранить свою "особость" и достигает ее в мистической философии "востока" почти абсолютно. Это означает, что философия "востока" неопределенна в такой степени, что "разуму там не за что зацепится" и действует почти исключительно показатель "эмоциональности". Понятно, что это философия чувственная. Но там где философия необходимо должна "переваривать" цивилизацию она не может игнорировать "левополушарность", она сотрудничает с ней, поставляя продукт своей деятельности.
Кажется, можно утверждать, что все науки, которые представляют собой самостоятельные сущности, вышли, "отпочковались" от философии в местах, где философия ставила вопросы: " что это?" и "почему?". Математика, Логика, Физика, Медицина отпочковавшись от философии, уходили в самодвижение, саморазвитие, становились науками в том смысле, в каком наука может быть определена как информационная негэнтропия. "Индуктивно-дефиниторным" методом (так А. Ф. Лосев определял "философскую новость" Сократа) достигалась максимальная определенность понятий, явлений, причинная зависимость в их взаимодействии и, почти однозначная, математически определяемая управляемость. Наукой признавалась такая информационная конструкция, которая обеспечивала почти полную адекватность модели и реальности (исключая "гуманитарные" науки). В таких случаях, и об этом уже говорилось ранее, негэнтропия уходит из области правополушарного сознания, освобождая место для других проблем. Это "другие" проблемы оказываются теми же. И возникают они там, где науки достигнув максимальной определенности, пережив эйфорию своего кажущегося всемогущества, уже готовы сказать известную фразу Сократа: "Я знаю, что ничего не знаю". Особенно заметно это на примере физики.
Приблизившись к единице почти вплотную в достижении вероятности совпадения модели и реальности, физики споткнулись на этом "почти". Исследуя глубинную сущность материи, чтобы усовершенствовать свою физическую модель и добиться полной адекватности модели и реальности, они обнаруживают неопределенность микромира. И уже великий Эйнштейн говорит: "Я не верю, что Бог играет в кости". А один из нобелевских лауреатов по физике заявляет: "Философы в долгу у физиков". А уже другой физик (Фрэнк Капра) говорит о "ДАО физики", указывая на глубинную связь мистической философии "востока" с процессами в микрокосмосе. В человеческом мозге информационная негэнтропия переходя из области сознания в подсознание, не утрачивает связь со "сверхсознанием" (П.В. Симонов). Эта негэнтропия, которой все ровно в каком направлении действовать, лишь бы хорошо действовать, контролируется интегрированным совместным решением правого и левого полушарий.
Точно так же путь развития человечества определяется совместным действием "правополушарного" и "левополушарного" информационных механизмов. Информационные процессы в своем единстве энтропии-негэнтропии протекают в колебательном режиме. Причем эта волна подобна электромагнитной волне. Для удобства изображения на графике электромагнитную волну стали изображать в двух перпендикулярных плоскостях. Примерно так можно понимать и развитие единства энтропии-негэнтропии — бытия человечества. На примере развития "запада", имеющего истоки в греко-римской цивилизации, колебательный характер энтропии-негэнтропии более заметен, более "характерен". Н. В. Мотрошилова отмечает, что почвой, источником зарождения древнегреческой философии является относительно развитая цивилизация. Если принять, что цивилизация — это негэнтропия, то всегда можно, хотя бы приблизительно, определить начало ее зарождения, расцвет и упадок (гибель). Сопутствующая ей энтропия будет отставать (или опережать примерно на 90° по графику). Негэнтропию "материальную" можно выражать либо числом материальных единиц — кораблей, зданий, дорог, колесниц, оружия, рабов и т.д., либо в виде универсальной негэнтропии, содержащей в своем "кванте" эквивалент какой-то части материальных единиц, подлежащих обмену, то есть в виде суммы денег. Если изобразить на графике динамику негэнтропии труда, материальных ценностей или денег, то энтропией этого процесса будет соответствующая динамика проблем, определяемая числом моделей ожидаемого состояния, не совпавших с реальностью с вероятностью близкой к единице в реальном пространстве-времени. Такую энтропию можно назвать социальной энтропией.
В момент наивысшего расцвета цивилизации социальная энтропия минимальна. По мере деградации цивилизации, уменьшения негэнтропии, начинает расти социальная энтропия. Все больше индивидуальных моделей ожидаемого состояния перестают совпадать с реальностью. В процессе роста социальной энтропии, начинает возникать ее внутренняя негэнтропия в виде моделей преобразования социальной среды. Механизм "логарифмирования" (показатель "эмоциональности" делает информационную волну роста социальной энтропии симметричной и в момент наибольшей социальной энтропии оказывается готовой информационная квазинегэнтропия преобразования социальной среды в виде моделей социального поведения, адекватных степени роста социальной энтропии. Наступает бунт, переворот, революция.
В истории древней Греции довольно четко прослеживаются временные периоды: демократия — тирания — демократия — тирания… . "Левополушарный" механизм общественного сознания содержит в своей памяти апробированные модели заговоров и переворотов. Поэтому история движимая "левополушарным" механизмом повторяется в методах разрешения проблем. Иные показатели освоения исторического пространства-времени у "правополушарного" механизма общественного сознания. Его долговременная и "пространственно расширенная" память хранит весь прошлый социальный опыт и, убеждаясь в неэффективности исторически повторяемых действий, ищет ответа на вопрос: "что делать?" в смутно ощущаемой "красоте и гармонии Космоса и природы", а потом и в "Божественной Истине". В поисках этого ответа "правополушарный" механизм уходит в самодвижение, в саморазвитие своей структуры. Возникают оригинальные философские идеи, совершенствуется понятийный аппарат. И, если продолжить аналогию с волновым движением, то философия, "воспаряя" над бытием становится "огибающей" быстрых волновых процессов действительной жизни. Вместе с тем, внутри ее собственного самодвижения в качестве информационной энтропии возникает образование и собственной негэнтропии в виде идей конструирования жизни в виде идеального государства(Платон), счастливого города-Солнца ( Кампанелла) и др. Но уже Гегель предупреждает, что задача философии — это постижение законов жизни, а не ее конструирование (Гегель "Философия права"). А марксизм-ленинизм, переняв диалектику у Гегеля и отвергнув его предупреждение, провозглашает, что "идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой". Идеи социальных преобразований становятся мощным информационным полем, поляризующим уже известные модели социальных отношений по признаку баланса "эгоизма-альтруизма" и переводят их в экстремальную, агрессивную форму. Поляризации подвергаются не только социальные модели, известные из прошлого, но и биологические модели (дарвинизм). К этим моделям в качестве "резонаторов" подключаются и физические модели жесткодетерминированных процессов в физической природе. Наступает момент, когда общество ожидает, что "философия объяснит весь мир, все разложит "по полочкам", поставит диагноз всем болезням и даст рецепт чудодейственного лекарства", Затем, после ряда социальных потрясений, философия, отвергнутая обществом как не оправдавшая надежд на выполнение роли социального конструктора, снова "воспаряет" в свою "законную" сферу, в сферу неопределенности.
Из осознания неудач "работы" философских идей рождается не только философская "саморефлексия", выражающаяся в появлении оригинальных философских идей, но и новые научные направления социального характера — теория конвергенции, экономика цивилизованного рынка, теория управления свободным обществом и т.д. И это есть продукт философии, из которого возникает цивилизация нормативных отношений между людьми. Получается, что тогда и там, где философия добивается определенности в выявлении общих закономерностей, например философия права "сильной" личности, "сильной" нации или "сильного" класса определять развитие жизни, она временно становится "философией для общества" и перестает быть "тунеядцем" — термин нейрохирургов, довольно спокойно удаляющих заболевшее правое полушарие головного мозга. Но отрицательный социальный опыт агрессивного поведения людей, сообществ, классов или государств снова становится предметом философской рефлексии и философия уже, кажется, готова к тому, чтобы "родить" идею общечеловеческого бытия. Конечно же, развитие философии двигается личностями, как впрочем, и всякое созидание нового. Источником эмоционального напряжения, причиной "страсти поиска" и "горения духа" выступает показатель "эмоциональности", который индивидуален в выделении значимости связи. Именно он "выталкивает" информационный процесс за пределы известного в область энтропии неизвестного, но возможного, туда, где "выкристаллизовываются" новые модели, модели несущие большую информационную емкость. Восприятие новых моделей в любом теоретизировании — это результат диалога, результат взаимодействия с квазиреальностью. Поэтому диалог — это эстафета, но только тогда, когда новая модель принимается с ответом ДА.
В статье изложена лишь схема информационного подхода. Рамки стати не позволяют развить эту схему до действительной сложности соответствующей реальности. За рамками схемы оказалась и часть метода, исследующая образование определенности по негативным информационным актам, которую можно представить в виде: " отрицательный результат в науке — тоже результат.