РУССКАЯ ИДЕЯ И ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС

На первый взгляд сополагание русской идеи и еврейского вопроса в России кому–то может показаться кощунственным. Миссия великого (''большого'' ) народа и вопрос, связанный с проживанием в России одного из сотни ''малых'' народов и народностей, – можно ли ставить их на одну доску?
Представляется однако, что можно, а, не исключено, что и нужно. Хотя бы по основаниям культурно-историческим: это сейчас в России осталось 300 тысяч евреев, а в начале XX века их было в 10 раз больше; в России никогда не было чувашского или якутского вопроса, а вот еврейский обсуждается давно и напряженно; чувашских и якутских погромов никогда не было, а еврейские отзывались во всем мире; да и вклад этнических евреев в русскую культуру и историю оказался волею судеб непропорционально велик – от И. Левитана и М.Шагала до А.Иоффе и Л.Ландау, от О. Мандельштама и И.Бабеля до Л.Троцкого и Я.Свердлова. Столь же непропорциональное место занимает в нашем общественном сознании и еврейский вопрос.
Но все это лишь верхушка айсберга, и подлинный интерес к избранной теме для мыслящего человека кроется не в этой феноменальной данности, взятой самой по себе, а в ее глубинных культурно–исторических корнях, выходящих далеко за пределы России – как во времени, так и в пространстве. К примеру, христианнейшие Фердинанд и Изабелла изгнали евреев из Испании еще в конце XY века, и не только В.Соловьев, но и Ортега–и–Гассет обсуждал смысл национальной идеи в жизни народа.
Берясь за обсуждение столь острой темы, авторам необходимо четко обозначить свои позиции. Во-первых, мы атеисты, а потому с неизбежностью затрагивая религиозные стороны нашей темы, можем опираться только на свои (вероятно, недостаточные) знания в этой области. Во–вторых, мы исходим из положений принятой ООН Всеобщей декларации прав человека и Конституции Российской Федерации, првозглашающих формальное равенство людей независимо от их национальной принадлежности и вероисповедания. В–третьих, мы будем различать социокультурную и идеальную действительности (действительность феноменально взятой ''жизни'' и действительность мысли ), а наряду с этим пространство культуры ( где существуют нормы, эталоны, образцы нашей деятельности ) и пространство социальных ситуаций, где культура так или иначе реализуется, в силу в чего сами эти ситуации должны квалифицироваться , скорее, как социокультурные. Сообразно сказанному ''за кадром'' наших размышлений будет стоять различение ''обычной'', или синкретичной истории – жизни людей, их сообществ, государств и т.д.; истории мысли, вовсе не ''отражающей мир'' (как нас долго убеждали), но и формирующей его, и истории культуры, как накопления, модификации и смены продуктов, ''превращенных форм '' мысли: норм, эталонов и образцов, составляющих содержание культуры.
При этом нас будут интересовать в первую очередь история мысли и история культуры, которые, на наш взгляд, являются определяющими для жизни людей, если смотреть на нее ''с высоты полета птицы''. В–четвертых, наконец, мы взялись за эту сложную тему и избрали указанный аспект ее рассмотрения не для того, чтобы пофилософствовать, а для того, чтобы внести посильный вклад в становление культуры посттоталитарной России, где еврейский вопрос кажется уходит на второй план, а интерес к национальной идее в последнее время резко повысился. В конечном счете наш интерес – политический: нас заботят глубинные ориентации государственной политики России, которые не всегда совпадают с их словесной оболочкой. Нам еще предстоит учиться быть интеллектуально честными и называть вещи своими именами: это искусство искоренялось на протяжении жизни трех поколений и не может восстановиться за несколько лет.
Первой национальной идеей, оставившей значительный след в истории, была и остается ( уже в культуре ) идея богоизбранности евреев, единственного народа, которому Господь дал Закон и судьбу которого поставил в зависимость от исполнения Закона (основная часть еврейской Торы, ''Хумаш'' или – в христианской традиции – Пятикнижие Моисеево ). Для нас принципиально важно, что эта идея, возлагавшая на евреев историческую миссию несения и соблюдения Закона, появилась в рамках религиозного миропонимания и имела сакральный характер; это была, а для верующих и остается, не ''выдумка'' людей, а непосредственно слово Божие, '' руководство к действию '', – что, собстственно, и обозначает слово ''Тора'', – данное евреям Господом через посредство Моисея.
Модифицировавшись позже в жесткий морально–этический кодекс, оформленный в своде галахических правил (Галаха – нормативная составляющая Торы и Талмуда) , Закон, действительно,сыграл определяющую роль в жизни евреев после падения Израиля и разрушения Второго Храма – на протяжении двух тысячелетий жизни евреев в рассеянии. Именно соблюдение Закона спасло еврейские общины от ассимиляции и растворения среди народов стран рассеяния. Но ценой воспроизводства еврейской религиозной ( никакой другой до XYIII века не мыслилось) самоидентификации оказалось отчуждение евреев от других народов: евреи, жившие по своему Закону, всегда оставались ''чужими'', и это несомненно было одной из причин известного еще с античных времен антисемитизма.
В христианском мире антисемитизм имел еще и особые основания. Христиане не могли простить иудеям того, что предки последних не признали в Христе Мессии и обрекли его на смерть; да и христианская церковь испытывала естественную неприязнь к носителям более древней религии, сохранявшим ее в первозданном виде: ведь христианство родилось, в сущности как еретическая секта в рамках еврейского монотеизма. Специфика ''еврейского вопроса'' в России определялась в значительной мере еще и тем обстоятельством, что в отличие от большинства европейских стран государство и церковь в России не разделялись вплоть до революции 1917г. Эта неразделенность тормозила формирование и укоренение идеи права и правосознания, которые развивались на Западе в значительной мере благодаря конфликту церкви и государства. Дискриминация евреев была лишь одним из многочисленных проявлений отставания России от западной Европы в сфере права в XIX – начале XX в.в.
Все это отчетливо понималось лучшими умами России. Показательно короткое выступление Вл.Соловьева на университетском обеде 8.02.1890. Приведем его полностью. ''Господствующая идея настоящего времени есть идея национальная. В этом, конечно, нет ничего дурного. Но национальная идея, как и всякая другая, может пониматься весьма различно. У нас довольно распространено такое ее понимание, которое напоминает известный ответ готтентота миссионеру, спрашивавшему его, знает ли он различие между добром и злом ? ''Конечно знаю, – отвечал готтентот: – добро – это когда я украду чужой скот и чужих жен, а зло – это когда у меня украдут''. Подобным образом наши националисты восхваляют любовь к своему народу, как высшую добродетель, а чужой патриотизм признают за измену.
Несмотря на распространенность такого взгляда, я все–таки думаю, что русская национальная идея не может быть основана на готтентотских нравственных понятиях, что она не может исключать принцип справедливости и всечеловеческой солидарности. Считаю своевременным пожелать осуществления истинной русской идеи и того, что в ней заключается: автономии Польши, равноправности евреев и свободного развития всех национальных элементов, входящих в состав Российской Империи''.
В советское время на месте политико– и культурно–правового отставания России от Запада образовался глубокий разрыв, фактически не преодоленный и до настоящего времени, хотя принятые в последние годы Конституция и Федеральные законы России нормативно его ликвидировали. Суть нашей современной культурно–правовой ситуации как раз и состоит в том, что многие статьи Конституции и Федеративных законов не имеют, как у нас принято говорить, механизмов реализации, т.е. существуют не в качестве действующих юридических норм, а в качестве политико–правовых ориентиров. Это суждение не носит оценочного характера: в переходный период от тоталитарного к открытому обществу по–другому, наверное, и не могло быть. Но из этой фиксации следует достаточно определенные выводы по части государственной политики, которая в указанных обстоятельствах должна быть прежде всего направлена на задействование норм-ориентиров, превращение их в действующие юридические нормы.
Касается это не в последнюю очередь и норм, обеспечивающих равноправие граждан России, запрещающих проповедь национальной розни, унижения национального достоинства и т. д. ( ст. 19 Конституции РФ, ст.282 нового УК РФ). Пока что, как известно, указанные нормы в значительной мере остаются на бумаге: мы не будем повторять здесь общеизвестные факты (см. по этому поводу: ''Нужен ли Гитлер России? '' М., ''Пик'',1996, М.Краснопольский. Есть ли будущее у евреев в России ? ''Независимая газета'', 29.08.96 и др.). Задействовав эти нормы, государство сделало бы свой шаг к снятию с повестки дня еврейского вопроса. Этот шаг избавил бы и немногочисленных оставшихся в России евреев от обоснованного беспокойства за свое будущее, позволил бы тем из них, кто хочет оставаться в России (а таких теперь, видимо, большинство), не только утвердиться в своем самоопределении как граждан России и ее патриотов, но и почувствовать себя фактически признанными в этом качестве на равных основаниях с представителями других народов.
Обсуждаемая тема относится к сфере идеологического и концептуального обеспечения политики ( недаром и упомянутая ст. 282 УК находится в разделе ''Преступления против государственной власти''). Как же идея избранности еврейского народа может уживаться с самоопределением евреев как граждан и патриотов России? Как, с другой стороны, русская идея может (и должна ли ?) стать объединяющей для многонационального народа России, в т. ч. и русских евреев ?
Напомним наряду с изложенной выше трактовкой ''еврейской идеи'' интерпретацию русской идеи Вл.Соловьевым: ''идея нации есть не то, что она думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности''. Остается подчеркнуть, что, как в случае c ''еврейской идеей'' в Торе, В.Соловьев обсуждает вопрос о том, '' какое новое слово... народ скажет человечеству; что желает он сделать в истории мира,'' равно как и ''вопрос о смысле существования России во всемирной истории'' в рамках религиозного миропонимания.
Мы настаиваем на том, что только и исключительно в этих рамках вообще осмысленны любые рассуждения об исторической миссии народов. Как уже приходилось писать, * у евреев вовсе не было миссии внести в культуру идеи монотеизма: так случилось, что это произошло в древнем Израиле. Точно также у древних греков не было миссии породить европейскую школу мысли а, следовательно, и европейской цивилизации: само это обстоятельство было осмысленно много веков спустя (и вовсе не греками – см. по этому поводу работы М.К.Петрова. Миссию может нести на себе человек–слуга идеи или сообщество людей: вспомним хотя бы Иозефа Кнехта и Касталию Г.Гессе. В отличие от этого роль ( а не миссия ) народов в истории, их вклад в мировую культуру осмысливаются всегда post factum. Опыт истории свидетельствует, что попытки выдумать и реализовать через посредство государства миссию народа в мировой истории до добра не доводят. Принятие на себя некоей общенациональной миссии может обеспечить взрыв энтузиазма, однако исключает инакомыслие (т.е. мышление как таковое), ''закрывает'' общество и в перспективе обрекает страну на застой и загнивание, если только она не терпит краха еще до того. Мессианские идеи противопоказаны государству потому, что страна, государство должны быть в некотором смысле самодостаточными, обладать своего рода ''остойчивостью''. Государство – Кнехт, слуга идеи не обладает такими свойствами. Вынесение сакральной мессианской национальной идеи за рамки религии, введение ее в контекст современного рационалистического миропонимания, в мир политики и права породили самые страшные в XX веке феномены тоталитаризма: немецкий национал – социализм,итальянский фашизм, советский коммунизм. В особенности опасна, с этой точки зрения, библейская идея ''избранного народа''. Понятная, и законная, возможно и плодотворная в качестве религиозной, эта идея становится чудовищно разрушительной, будучи привнесенной в политико – правовую сферу, в международные и межгосударственные отношения.
Расизм, унесший во вторую мировую войну десятки миллионов человеческих жизней и по сию пору остающийся одной из серьезнейших опасностей для человеческой цивилизации, в значительной мере связан стакой неконтролируемой экспансией религиозной идеи избранности.
Замечательно, если верующие русские (или представители любого другого народа ) самоидентифицируются как представляющие народ – богоносец: тем самым они берут на себя особую ответственность перед другими людьми и народами. Кому много дано ( а уж куда больше, чем быть представителем Бога на Земле), с того много и спрашивается. Но страшно, когда эта идея профанируется (в исконном смысле слова ''профанное'' как антонима сакрального ), берется на вооружение не религиозными мыслителями, не подлинно верующими, а полуграмотными служителями культа, охотнорядцами и черносотенцами – опять же независимо от их национальной принадлежности. В их сознании особая ответственность перед другими людьми и народами подменяется особыми правами по отношению к другим. В сочетании с характерным для полуобразованных людей архетипом ксенофобии при этом образуется агрессивная''гремучая смесь'', чреватая кровавыми взрывами. Как писал Вл.Соловьев, ''христианская истина утверждает неизменное существование наций и прав национальности, осуждая в то же время национализм, представляющий для народа то же, что эгоизм для индивида: дурной принцип, стремящийся изолировать отдельное существо, превратить различия в разделение, а разделение в антагонизм''.
Вот здесь принципиальную роль играет отделение церкви от государства, свобода вероисповедания, которое является личным делом каждого, разделение светского и религиозного образования. При этом нет никакой опасности потерять пресловутую ''духовность''. Сопряжение религиозного и духовного начал вообще есть продукт недоразумения и непроработанности понятия ''духовного'' в массовом сознании. Еще в начале XX века Макс Шелер показал, что духовное начало в человеке формируется особой рефлексивной ориентацией интеллектуальной работы, которая не имеет никакого отношения к религиозной вере или неверию. Формирование духовности или бездуховности – это дело системы образования: хорошего или плохого, а не религиозного или светского. А затем вступает в силу заповедь Н.Заболоцкого:

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

которая опять же безотносительна к вопросам веры или неверия.
Итак, мессианская национальная идея – русская, еврейская или папуасская по принципу есть религиозная идея, идея, следовательно, не только и не столько национальная, сколько конфессиональная. Место этим идеям в храме Божьем, в душе верующих, но государству лучше держаться от этих идей подальше, обрамив их и отделив от себя идеей права, конституирующей современное цивилизованное государство. Заметим, что такая позиция государства вполне естественна в стране, где доминирует христианская вера.
Совершенно очевидно, что, ставя вопрос об объединяющей и консолидирующей Россию национальной идее, Б.Н.Ельцин имел в виду идею совершенно иного рода, чем русская идея в религиозном понимании. Здесь речь заведомо идет уже не о миссии России в истории, не о том, что Бог думает о России в вечности ( поистине, Богу – Богово, а кесарю – кесарево ), а о том, что думает об организации своей жизни в конце XX века само население России, ее граждане. Какими бы разными ни были и какими бы ошибочными ни казались эти соображения, в той мере, в которой они вписываются в правовые рамки, эти соображения должны быть учтены при формировании государственной политики. В этом состоит суть уже сделанного в 1993 г. выбора – выбора демократического пути развития России.
Кажется однако, что на этом месте значительную часть нашей пишущей братии слегка занесло. Стремясь возможно быстрее выполнить пожелание Президента, наши бесчисленные идеологи бросились наперегонки формулировать ''краткие и доходчивые'' идеи так,как будто речь идет об очередных праздничных призывах ЦК КПСС. Из опубликованных ''идей'' список таких призывов вполне можно было бы составить. Но продвинуло ли это нас на пути к консолидирующей национальной идее? В какой – то мере, наверное, потому что в массе опубликованных по этому текстов есть вполне дельные соображения. ( Вспомним хотя бы мысль И.Чубайса о переходе от собирания земель к их обустройству: в историческом масштабе времени, – а именно на такой масштаб и должна ориентироваться национальная идея – мысль эта кажется бесспорной).
Однако, изобретение национальной идеи все же , по – видимому, занятие пустое. Подобные идеи, если страна ( а не только власти предержащие!) в них действительно нуждается, появляются сами, ''конденсируются'' в общественном сознании. Конечно, кто–то может их '' угадать '', выразить, действительно, в яркой и доходчивой форме. Но это будет все же не изобретение и не открытие, а ''всего лишь'' выражение идеи, и без того витающей, что называется, в воздухе.
Отправляясь от этих общих соображений, процитируем еще раз Вл.Соловьева. ''Национальные различия должны пребыть до конца веков; народы должны оставаться на деле обособленными членами вселенского организма. Но и сам этот организм должен также существовать на деле; великое человеческое единство не должно существовать лишь в виде скрытой силы или абстрактного существа, но должно воплотиться в видимом социальном теле, явная и непрестанная центростремительная сила которого могла бы противодействовать множеству центробежных сил, раздирающих человечество''. И – добавим – современную Россию, к которой вполне приложимо сказанное, поскольку она, действительно, раздираема разнонаправленными, а нередко и противонаправленными интересами разных народов, региональных элит, финансово – промышленных групп, квазиполитических партий (''квази' – потому, что за большинством из них нет сколько – нибудь проработанных политических программ, без которых политика обращается политиканством, пустой борьбой за власть, с которой захвативший ее в итоге не знает, что делать ) и даже отдельных ветвей власти и ведомств, оказывающихся не в состоянии выработать согласованную политику и план действий .
Подчеркнем, что существование всех этих разнонаправленных интересов, субъективация их носителей в принципе совершенно законно и закономерно. В демократических странах по–другому не бывает. Специфика современной России в конечном счете сводится к одному: к дефициту той самой центростремительной силы, которая поддерживается сегодня только долготерпением и патриотизмом большинства граждан России, да судорожными попытками московских властей зашить непрестанно расползающийся тришкин кафтан. Но долготерпение имеет свои пределы, а латание дыр может лишь длить сложившуюся ситуацию, не меняя ее в принципе.
Представляется одноко, что у нас есть мощный потенциал центростремительных сил, который остается незадействованным. (Это, кстати, вечная беда России: в потенциально самой богатой стране мира народ на протяжении почти всей истории остается одним из беднейших в Европе. У нас все – сплошной потенциал, и никак не удается его пустить в дело, превратить в актуальные ресурсы развития). В самом общем виде этот потенциал заключен в возможности формирования и осуществления адэкватной новым реалиям государственной политики и выращивания соответствующего субъекта политики и управления.
В такой общей формулировке этот тезис, с одной стороны, кажется банальным, а, с другой, может вызвать и очевидные возражения: разве политика государства в целом и система его органов не определены Конституцией Российской Федерации, действующим законодательством, указами Президента ? По поводу банальности спорить не приходится. Нам в данном случае и нужна банальность ( сестра ''доходчивости''). Что же до определенности политики и наличия проводящего ее консолидированного субъекта ( государства), то здесь дело обстоит сложнее. Во – первых, субъективация различных групп интересов и органов власти зашла так далеко, что говорить о государстве как о консолидированном субъекте политики стало трудно. Достославное поучение А.Коржакова по части политики в сфере ТЭК а, адресованное В.Черномырдину – лишь наиболее яркий пример такого рода. Во–вторых, отнюдь не закреплена конкретная мера и формы вмешательства государства в различные сферы деятельности ( наподобие того, как это прописано в ст. ст. 71 – 72 Конституции, разделяющих предметы ведения между Федерацией и ее субъектами). В – третьих, если стратегические ориентиры политики, действительно закреплены нормативно, то в части подходов, методов, средств и процедур ее проработки и реализации царит полный хаос, приводящий к естественному воспроизводству привычных административных методов, в новых условиях как правило, малоэффективных.
По совокупности этих обстоятельств, фактически проводимая государством политика оказывается , по преимуществу, ре–активной, непроработанной, непоследовательной, нескоординированной и в лучшем случае имеющий результирующий вектор, направляемый в сторону конституционно закрепленных ориентиров с весьма переменным успехом. Но, как сказал великий историк Л.Ранке, ''Бог в подробностях'', и это касается политики, может быть, даже в большей мере, чем истории.
Можно надеяться, что после сделанных пояснений исходный тезис уже не кажется ни чересчур банальным, ни слишком дискуссионным. Но из него следует простой и ясный вывод по части национальной идеи. Если исходить из намеченных в российской Конституции ориентиров правового, социального государства, озабоченного в первую очередь обеспечением прав и свобод своих граждан, то дело остается за малым: выстроить и проводить в жизнь политику, отвечающую этим ориентирам не только ''в целом'' и на словах, но во всех деталях и подробностях, прежде всего в задействуемых подходах, методах, средствах и процедурах. Если формулировать ''коротко и выразительно'', мы придем к хорошо знакомой формуле: '' Давайте выполнять собственную Конституцию !'' Чем не национальная идея ? Придет время изменить Конституцию – изменим, одноко на предлагаемую формулу это не повлияет.
Но и без этого работы хватит на десятилетия, ибо разрыв между Конституцией ( норматив действительностью вообще ) и реальной жизнью огромен: это, если угодно еще одна разновидность богатства России – конституционный потенциал. Конечно, объединить на такой основе В.Анпилова, А.Баркашева и других экстремистов заведомо невозможно, но c нашей точки зрения, не нужно. Какая бы национальная идея ни была объявлена в этом качестве ( если такое все же произойдет, в чем, по правде говоря, мы не видим особой нужды ), она не может и не должна объединять всех, ибо в правовом государстве и национальная идея – если она принимается – обязана укладываться в рамки права, в которые заведомо не укладываются экстремисты всех мастей. Политику – в рамки права, власть – в рамки закона: вот, если угодно, обобщенная формула предлагаемой идеи.
Вернемся в заключение к еврейскому вопросу. Правда, после всего сказанного сама его постановка кажется несколько надуманной. Почему, собственно, еврейский ? Пожалуй, сейчас для России куда актуальнее чеченский и осетино–ингушский вопросы, а затем, если уж их ранжировать, – другие, связанные с более или менее очевидными нарушениями Конституции и Равноправия субъектов Федерации, представленных теми или иными национально–территориальными образованиями. Во внешней политике России не менее актуальным оказывается теперь и русский вопрос, возникающий в связи с нарушением прав русскоязычного населения и этнических русских в некоторых республиках СНГ и Балтии.
На этом фоне еврейский вопрос оказывается, скорее, старой, проверенной веками '' лакмусовой бумажкой'', позволяющей квалифицировать проводимую государством национальную политику: является ли она правовой, либо неправовой. И точно также отношение к евреям со стороны коренных народов стран рассеяния служит показателем их правовой культуры и уровня правосознания. С этой точки зрения, старая мысль о том, что гонения на евреев или их изгнание, как правило, предшествует краху государства, теряет свою мистическую окраску и обретает статус эмпирической закономерности. Не говоря уже о чересчур удаленном во времени примере Испании, потерявшей в XYI веке свое былое могущество, достаточно вспомнить историю предреволюционной России ( с ее погромами и делом Бейлиса), геноцид евреев в гитлеровской Германии , массовый исход евреев в последние десятилетия существования СССР.
Как свидетельствует опыт XX века, ни одной ( по крайней мере христианской) стране мира не удалось добиться мало – мальски устойчивого'' развития неправовыми методами. (Скорее всего, сказанное относится ко всем странам, но на Востоке иные правовые традиции: это отдельная тема.) Основной же принцип права – принцип формального равенства граждан, в частности независимо от их национальной принадлежности и вероисповедания. Он–то и проверяется прежде всего на ''других'', не таких как мы, на представителях другой культуры, другой конфессии.
Современные правовые конструкции, начиная с основополагающего принципа формального равенства не так уж ''естественны'': это продукт многовековой духовной работы человечества, величайшее достижение и достояние нашей культуры. ''Естественна'', наверное, не сила права, а право силы; не равенство ''наших'' и ''не наших'', а отторжение ''не наших''. Человек вообще существо не – естественное: в отличие от неандертальца он не продукт естественной эволюции животного мира, а продукт тысячелетий человеческой истории, на протяжении которых он, с одной стороны, творил, а с другой, реализовывал культуру в своем мышлении и деятельности. Ведь ''культуру творят ее враги''( Э.Ионеско ).
Поэтому не следует ожидать ''естественного'' решения еврейского вопроса в России. Оно может оказаться слишком простым, из разряда той простоты, что хуже воровства: вопрос останется, а евреи уедут (как в Польше ). Если исходить из опыта стран и народов, обладающих более высокой правовой культурой и развитым правосознанием, то еврейский вопрос решается в контексте совместной духовной работы, в ходе взаимоопределения евреев с народами этих стран. Нужны ли России евреи, обогащают ли они соцветие ее многонациональной культуры ? А если нужны,то готово ли общество и государство не на словах, а на деле ограждать могилы их предков от осквернения, а их самих от антисемитизма ? И точно также: нужна ли русским евреям Россия, чувствуют ли они ее своей фактической ( в отличие от исторической ) Родиной, где похоронены их отцы, деды и прадеды, где суждено жить им, их детям и внукам ? Готовы ли они во внерелигиозной сфере окончательно отказаться от архаичной традиции изоляционизма, заменив ее характерной для современного мира открытостью ? Осознают ли они себя полноправными гражданами России ( но и признают ли их в этом качестве окружающие)?
Наконец, готовы ли они наподобие легендарных кентавров совместить в себе две разные культуры: русскую и еврейскую; причем совместить не механически, а органически, воссоздать заново и, конечно, в каких – то новых формах уничтоженную Сталиным своеобразную русско – еврейскую культуру, расцветшую в конце XIX – первой трети XX веков ? Ведь неслучайно этот расцвет пришелся на время самого бурного в ее истории развития России.
Иными словами, вопрос о том, быть или не быть русским евреям – в историческом масштабе вопрос сугубо частный как для русских (одним лепестком больше или меньше в соцветии российской культуры – велика ли разница ?), так и для евреев ( одной страной больше или меньше во множестве стран рассеяния – что от этого изменится ?), – кажется экзистенциальным для граждан России. Потому что в конечном счете тот или иной ответ – это показание барометра: быть или не быть в России гражданскому обществу и правовому государству.

------------------------------------------------
* М.Рац. Идея открытого общества в современной России., М.,''Магистр'',1997. См. также ''Независимая газета'' 12.02.97

Примечание.
Эта статья появилась в результате организационно-деятельностной игры, проводившейся с еврейской школой в Москве. Участвовали учителя, дети, родители и методологи. От «Джойнта» мы получили 2,5 тыс. Долларов на обработку и издание ее (игры) материалов, чего, конечно, совершенно недостаточно (это мог бы быть приличный том).
Поэтому автор и руководитель игры Марк Рац обращается к возможным спонсорам для издания результатов игры и исследования.
Условное наименование «Проблемы еврейского школьного образования в России». Жанр сложный: доклады, фрагменты дискуссий, комментарии, статьи.

Заранее благодарю Вас
Марк Рац