Трезвый взгляд на винный край

11-07-1999

Трезвый взгляд на винный край

SonomaСонома и Напа в сознании любого калифорнийца прочно связаны с вином. Наверняка и вы ждете от меня восторженный репортаж о местных винах и виноделах, но должен сразу признаться, что со мной случился очередной приступ абсолютной трезвости и потому этот рассказ не будет окрашен затейливым флером дурманного шафе и душевными вибрациями легкого опьянения с тяжелыми утренними последствиями. Наверно, это путешествие со стороны могло показаться посещением парной в телогрейке и ватных штанах, но ведь хоть кто-нибудь должен посмотреть на этот край трезвым взглядом?

Раннее утро застало нас на пустой Первой дороге, змеящейся вдоль океана. Пустынные берега по сравнению с нашим Биг Суром приземисты и выгорели до цвета хорошо испекшегося пшеничного хлеба.

Огромный свежий простор, крутые холмы, поросшие похожими на елки редвудами, совсем среднеуральский пейзаж – с одной стороны, и бесконечное объятье океана – с другой. Суровые серые скалы в белой пене прибоя, знакомые травы и чертополохи, по которым упругими волнами гуляет шальной разбойный ветер, ветр русской всевековой вольницы, над косым парусом скалы – бандитский свист орлов и окрест, во всю ширь и мощь горизонта – русское безразмерное, беспробудное, на целый мир, одиночество, горькая и трезвая тоска от чужого и чуждого.

Потому что для нас весь этот прекрасный и яростный мир -- чужое и чуждое, и мы сами себе -- чужие и чуждые, потому что это и есть наша природа: мы чужие всегда, навсегда и во всем, даже своему телу и плоти, мы свои только своей мыслью и сердцем – малой заветной крохой, вброшенной на произвол судьбы Богом в эту жизнь. И мы сетуем и ропщем на Бога за это испытание плотью, скукой и суетой.

В нас живет это "чу!" – настороженность и удивление, мы от веку до веку белоглазая чудь, из глубины леса робко и пугливо ожидающая чуда и открытия себя.

И самое наше возвышенное состояние, не омраченное земными займами, – восьмиконечный крест на могиле, зачеркивающий юдоль, хождения и бдения по мукам и возвещающий о нашем возвращении домой, к Богу.

Fortros

Форт Росс – огражденная глухим высоченным забором крепостица с бревенчатыми, в подслеповатых бойницах с редкой щетинкой пушек, башнями по углам. На одном углу вырос огромный раскидистый суковатый и дублистый эвкалипт, загородивший собой зону обстрела и, следовательно, смысл всего сооружения. Форт Росс поставлен в противопоставлении и противостоянии окружающему миру, несмотря на пустоту этого мира и, следовательно, его невраждебность.

В выпавшую стражу обитатель Форт Росса видит вместе со своей пушкой пустое величие океана или берега сквозь тесную темень бойницы, низводя свой взгляд до цели обстрела – на этот форт нападать было просто некому и он вымер без усилий внешнего мира, сам собой, просуществовав всего 30 лет – с 1812 по 1842 год.

История русского освоения Америки умещается всего в несколько незатейливых строк и десятилетий: Сан-Диего – 1769 год, Yerba Buena в Сан-Франциско – 1776 год, о. Кодиак на Аляске – 1784, Испанский Форт Сан Лоренцо (Нутка Соунд) в Канаде – 1789, аляскинский Ново-Архангельск (Ситтка) – 1799, Форт Румянцев в Калифорнии – 1809-1811, аляскинский Св. Михаил – 1844 и Форт Росс. Русская Америка фактически вымерла до прихода сюда американцев, сама собой. Из немногих деятелей этого скоротечного движения до нас дошел воспетый в "Юноне и Авосе" Андреем Вознесенским Николай Резанов с его сомнительной страстью к малолетней дочери мексиканского губернатора Калифорнии.

Небольшая бухточка под Форт Росс промывается чистым и тихим ручьем. И не прерывается бег и рек волн того самого синего моря, о котором мечталось в сказках. Но нет никакого острова Буяна, потому что Буян и есть эта земля, Буян – это ты сам и в тебе самом – и тот заветный дуб, и лукоморье, и былинное, богатырское, разудалое, буйное разбойство.

Нам нужна эта основательная, фундаментальная, укорененная необузданность нашей жизни, подчеркивающая презрительную временность и несовершенство нашего пребывания на земле.

Нам, жителям глубинного материка, сродни монотонный и мерный океанский приб
ой, совпадающий с привычной нам русской версией медитации – изихастией: "Я – такой-рассякой-разэдакий, стыд земли и посрамление Божие" и так далее с битием в грудь и размазыванием скупых мужских. Это доводит нас в конце концов до глубокого катарсиса и слезного умиления: "Прости меня, Господи, за то и благодарю Тебя". Наш гнев сменяется смирением, как бурный шторм – тишайшим штилем. Я сижу на корточках, по-зэковски, запахиваю полы давно прошедшей с меня телогрейки и задумываюсь над простым: "что я тут делаю и не пора ли возвращаться на родину?".

Fortros

В Форт Россе – странная помесь подлинного, поддельного и неподдельно современного. Вот – небольшое узилище, очень напоминающее камеры Секретной тюрьмы в Шлиссельбургской крепости. Вот слесарня и столярная мастерская с ворохом инструментов и изделий, вот бочки, бочата и жернова, вот кухня с утварью и столовая со вполне русским серым котофеем, урчащим и хмурым своими нелегкими мыслями о том, где бы пожрать и поспать. Немногочисленный персонал музея – все лица нерусской национальности, любящие (или нелюбящие) Америку и знать не знающие России. В книге визитеров преобладают русские и японо-китайские имена.

Форт Росс находится в местности, которую можно назвать Литтл Раша, а, если уйти прочь от американизмов, Микророссия (в отличие от Малороссии). Вот – Севастополь. Севастополь как Севастополь: 8 тысяч жителей, мастерские, склады, винарни, немножко города. Вот – Форд Росс Роад – узкая, словно ортодоксальное мышление, извилистая лесная дорога с грибастыми полянами, вдоль дороги – колючая проволока, острая как крапива и вся наша, на одну шестую, зона. От наших дорог Форд Росс Роад и прочие проселки (Moscow Road, например) отличаются от родимых асфальтом и разметкой, а в остальном – все то же. и тот же уют замкнутых лесных пространств. Все-таки кровь таежной тайной веси в нас сильнее, чем степных скифов.

Хмурым эстуриарием впадает в океан Русская речка, когда-то кишевшая золотоискателями, фотинайнерами. Но уже в короткие годы Золотой Лихорадки здесь появились первые виноградари, хитро смекнувшие, что пить люди будут и с горя и с удачи, потому что "питие есть веселие на Земли".

Теперь на Русской – байдарки и укромные семейные пляжи, богатенькие дачки и виноградники Корбель.

Сквозь пятна света, играющие листвой, хвоей, птичками и прочей биологией, возвращаешься вновь и вновь туда… Россию спасет трудолюбие. Но чтобы в обществе сформировалась аскеза трудолюбия, как она сформировалась в Европе в период Реформации, а потом хлынула в Америку, необходимо, чтобы труд из презренной и презираемой обязанности превратился в товар первой и важнейшей необходимости. И первыми должны принять аскезу трудолюбия те, кто более всех презирал труд и кто был самым презираемым в обществе – интеллигенты. Может, трудолюбие спасет и меня.

А Русская река все бежит и бежит вспять нашему пути. Вопреки многоуважаемому Максу Фасмеру, мне кажется, что "река" от того же корня, что и "речь", и что, следовательно, река – это "говорящая вода", в отличие от молчаливой воды озера.

Надо сказать, что все калифорнийские вина и особенно вина Напы, Сономы и их окрестностей – горлодеры. Дело не только в непомерном употреблении удобрений, пестицидов, гербицидов и прочей химии, но еще и из-за редвудов и других смолистых элементов пейзажа.

Шампанские фирмы "Korbel" – резки как осока, но идея шампанских вин в них жива. Вообще, надо сказать, что в винном мире шампанские -- чуть ли не последнее достижение человечества. Изобретенное монахом Доном Периньоном в 1775 году, шампанское, как ему это и положено по его шипучему духу, буквально взорвало вкусы и молниеносно, в чисто наполеоновском стиле завоевало всю Европу, а, стало быть, и весь мир. Уже в начале 19 века Россия заливалась и упивалась шампанским, а в 1820 году в Судаке начали производить местные пенистые вина, отстав от Европы не на привычные столетия, а всего лишь на 45 лет.

Мы начали знакомство с винной Калифорнией именно с шампанских – и это было случайное, но совершенно правильное решение – дегустировать вина надо по восходящей градусов и по нисходящей тяжести, а что легче и возвышенней шампанского?

Здесь надо выделить некоторую последовательность и иерархию винного мира.

В основании лежит вино
градарство. Далее идут: виноделие, виноторговля, винный туризм, винная жизнь.

Виноградарство Калифорнии, как виноградарство всего Нового Света, куда, с винной точки зрения, входит и Америка, и Южная Африка, и Австралия, и древний Китай, является экспанисей европейской культуры, где вино распространялось из Средиземноморья с христианством. Это очень важная деталь: европейское виноградарство освящено христианством и взращено неутомимыми монахами. Отсюда – глубочайшая духовность европейских и средиземноморских вин, включая ветхозаветные вина Израиля и античные вина. Калифорнийские иммигранты вывозили из своих метрополий лозу и способы ее обработки, слепо сохраняя агрокультуру и технологию.

Калифорния, особенно территории к северу от Сан-Франциско, оказались благодатными для винограда: теплые солнечные долины Напы и Сономы тянутся на десятки миль, они хорошо защищены от резких ветров океана и пустынь. Пологие склоны очень благоприятны для высококачественных сортов винного винограда, легкие щелочные почвы идеальны для лозы, грунтовые и подземные воды глубокого залегания изобилуют солями и минералами – Калистога знаменита своими минеральными целебными источниками и гейзером. Несомненно, термальные сильно химизированные подземные воды придают местным виноградам дополнительное горлодерство, а если вы думаете, что до корней лозы эти воды не доходят, то сильно ошибаетесь: подземные реки двигаются не только по горизонтали, но и по вертикали. Мозаика почв и экспозиций склонов позволяет иметь здесь великое разнообразие сортов и оттенков винной ягоды.

Благодаря точному соблюдению технологии и использованию химических средств, местные виноградники – в курчавых кудрях буйной зелени.

Виноделие Калифорнии также заемно – ничего нового здесь не изобретено, но зато тщательно воспроизведены европейские ухватки и привычки. Вот, например, фирма Антона Микелини. Не только вино и виноград – из итальянской части Швейцарии (фирме уже 109 лет!), кажется, что и пейзаж – горные склоны и ручьи – из Швейцарии, и сам винодел, потомок рето-романского рода, -- из Швейцарии: тонкое лицо, тонкие губы, голубые глаза, как смоль волосы, манера пить вино – непрерывно и мельчайшими глотками. А в Виансе – тосканская возвышенная ширь и простор. А… -- люди искали здесь подобия своей родины и находили их.

Виноделие держится на винограде, погоде, мастерстве винодела, удаче и подвальной плесени. Склоны Сономской и Напской долин изобилуют карстовыми пещерами. Да, калифорнийские винные подвалы еще не обросли многовековой шубой плесени знаменитых подвалов Европы, но это – дело наживное. Подождите лет 200-300-400 – и здесь также появятся свои чудеса и легенды.

Увы, стандартизация и техническое преодоление капризов погоды делают здешнее вино неодушевленным. В основном, оно – для манекенов.

Виноторговля здесь, как и туризм, кооперативна. Напа и Сонома – огромный национальный рынок вина и всего его сопровождающего. Здесь есть и оптовая торговля и все виды розницы, включая в разливную, и каталожная, и изысканно-элитарная клубная. Тем не менее, изощрений английской винной торговли вы здесь не встретите. Америка еще не доросла до тонкой культуры винопотребляющей Европы.

Оформлена винная торговля здесь также, как и всякая торговля в Америке – без фантазии и претензий. Без всякого переоборудования любой винный магазин может быть переделан в обувной, в булочную, прачечную, а также в картинную галерею.

Отрадно, что калифорнийский рынок открыт для европейских вин, продаваемых по унизительно низким ценам, что меня, например, только радует.

Винный туризм развит здесь необычайно. Тут и специальные винные поезда, и многочисленные экскурсии по виноградникам и винарням, и винные дороги типа Сильверадо, и более двухсот дегустационных залов (от бесплатных до запредельно дорогих, но в среднем 5-8 долларов), и сувенирно-винные магазины, и отели, и, как всегда в Америке, бурлящие потоки информации. Несомненно, что винный туризм здесь развит гораздо сильней торговли, распластанной по всей Америке и по половине мира.

Дегустаций вам здесь не избежать, поэтому, в дополнение к расхожей информации на каждом углу, могу сообщить немногое:

требуйте подавать к каждому новому вину чистую посуду и тщательно осматривайте ее чистоту – тем самым вы заслужите безусловное ува
жение хозяев и сможете насладиться цветом вина в полной мере (вообще-то, лучше всего цвет вина выражается в струе)

между винами делайте паузу и заполняйте ее чистой водой, крекетом, разговорами о выпитом вине или любыми другими разговорами на возвышенные темы- хорошая дегустация из 8-10 вин длится 3-4 часа, а не по-американски

бочковое вино всегда лучше бутылочного, хотя бы меньшим содержанием консервантов, поэтому, если есть возможность выбора, пейте из бочек

последовательность вин выбирайте сами, не идите на поводу хозяев: двигаться надо от самых светлых (зеленоватых) к самым темным (типа мерло и тинто), от слабых к крепким, от молодых к старым

дегустация включает в себя наслаждение цветом, ароматом, букетом (смесь вкуса с ароматом, ощущаемым уже не носом, а ртом) и послевкусием- простое питье вина – деньги на ветер, любовь без поцелуев, компьютер без Микрософта.

Винная жизнь, увы, вымирает на нашей планете. Даже Франция за последние годы сократила потребление вина на 40%. Я в принципе не против пива и пивососов, но грустно, что молодежь в большинстве своем отвернулась от вина. Пиво и вино – два почтеннейших напитка, каждому из них – около семи тысяч лет и оба из одного – средиземноморского гнезда. Но они такие разные не только по производству, но и употреблению!

Пиво пьют днем, стоя или сидя. Как джинсы, оно унисексно. Вино пьют обычно вдвоем, сидя или лежа, ночью. Вино – из ноктюрной (вечерней) культуры. Пиво включает коммуникацию по внешним поводам и хорошо идет под футбол, разговоры о работе после (или вместо) работы, о политике.

Вино порождает коммуникацию по внутренним причинам (любовь, ностальгия, вдохновение, искренность и откровенность).

Мне не хочется, чтобы человечество теряло винную жизнь – ведь это так романтично: умереть и исчезнуть с лица земли слегка под мухой.

Комментарии

Добавить изображение