ФИЛОСОФИЯ ТИРАНСТВА (Продолжение. Начало)

Поставим два вопроса. Первый: почему бояре и дворяне, а также «чернь» терпели опричные злодейства, почему никто не пытался убить Ивана, составить заговор, взбунтоваться? Простой пример: Иван решает отравить своего двоюродного брата Владимира Андреевича, приглашает его со всей семьей, женой и двумя юными сыновьями к себе и в издевательской форме предлагает им отведать яду. Владимир вооружен, знает, что его ждет, но вся семья покорно выпивает яд. Они корчатся в муках, а рядом стоит их истязатель. Казалось бы, ну что ты умираешь как овца, где твоя гордость, где чувство мести или хотя бы элементарного самосохранения? Вытащи кинжал! Нет, пьет и приговаривает – на то воля царя и Бога. Увы, ответ обескураживающе прост: таковы были представления людей того времени, особенно правящего слоя, о сути царской власти. Считалось, что желание и воля царя есть непреложный закон, нечто вроде ливня или солнечного затмения. Бесполезно с этим бороться, нужно со смирением перенести то, что Бог послал.

Само собой разумеется, точно так же считал и сам царь. Вся суть переписки Ивана с Курбским сводится к тому, что Иван обосновывает идею, будто любые желания царя есть закон для подданных. Поэтому если царь кого-то казнит, то это должно вызывать не ропот и плач, а чувство глубокого удовлетворения у казнимого, ибо он таким образом выполняет волю царя. Если же, не дай Бог, приговоренный недоволен или, тем паче, проклинает царя (такие единичные случаи бывали) – например, его проклял даровитый русский государственный деятель, печатник (по современному – премьер-министр) Висковатый, из худородных, то это считалось чудовищным нарушением закона, то есть воли царя. Висковатый был за это живьем рассечен на части. Более того, сама просьба кого-то о помиловании осужденного воспринималась как бунт, и просящий мог поплатиться за это своей жизнью.

Вот потрясающий пример. Иван сменил нескольких митрополитов – глав русской православной церкви, подбирая безропотного и послушного. Наконец, остановился на игумене Соловецкого монастыря Филиппе, известном своей святой жизнью и огромным авторитетом (в миру Федор Колычев, из родовитой боярской семьи Колычевых). Но и Филипп ужасался безумным жестокостям царя и опричников, много раз призывал его отменить опричнину и просил за осужденных. Что же сделал Иван? Он инсценировал суд над Филиппом, обвинил его в разных преступлениях, включая волшебство и содомский грех (это ветхого старца-то), затем приказал ему служить обедню в церкви и прямо во время службы в алтарь ворвался Алексей Басманов с опричниками. Они «разоблачили» Филиппа, то есть сорвали с него облачения и на санях, раздетого отвезли в монастырь, в заточение. Само собой, был истреблен весь род Колычевых. А уж казнить конюшего, то есть главу боярской Думы (!) Челяднина-Федорова на фоне происходящего вообще не составляло никакой проблемы. Через несколько дней в Тверском монастыре заточенного митрополита посетил Малюта Скуратов и (по слухам) самолично задушил Филиппа. Вдумайтесь – задушил главу русской православной церкви! После этого говорить о значительной роли церкви в истории Российского государства очень затруднительно.

Второй вопрос: как столь чудовищные злодеяния могли совершать опричники и сам Иван? Ведь формально все они были христианами, православными, убийство же безгрешных младенцев (их в одном Новгороде уничтожили много сотен) считается в христианстве тягчайшим, непрощаемым преступлением, и душа такого преступника неминуемо попадала в ад на вечные муки. Как опричники решались губить свои «бессмертные» души?

Сам Иван был почти фанатично религиозен, беспрерывно замаливал грехи. Товарищ Сталин даже мягко укорял Ивана за это (в разговоре с Эйзенштейном и Черкасовым, поучая их, как снимать вторую серию «Ивана Грозного»), говоря, что время, потраченное на молитвы, Иван должен был бы употребить для полного искоренения всех боярских родов, но вот вред религии, – из-за молитв не успел. В Александровской слободе Иван с опричниками постоянно вели церковные службы, били поклоны, пели в церкви, трезвонили в колокола. По убиенным Иван приказывал составлять поминальные списки – синодики (обычно по уничтоженным боярам, князьям и дворянам, челядь туда не попадала), справлял по ним заупокойные службы, отказывал (передавал) монастырям большие средства для поминовения их душ.

На самом деле избиение бояр и князей имело экономическую подоплеку – Иван ведь грабил их имения, не гнушался он и разграблением церквей и алтарей, а деньги шли на прокорм и веселую жизнь опричников и для ведения военных действий в Ливонии и других местах. Для этой же цели еще большее количество бояр ссылали, предварительно обобрав до нитки. Представьте себе толпы бояр с семьями, которые бредут по России на место своей ссылки и питаются по дороге подаянием. Иван был выдающимся грабителем, и только небольшая часть награбленного шла на «поминовение душ» обобранных и убитых.

Оказывается, есть очень тонкая психологическая черта, объясняющая зверства опричников. Эта черта почти всеми историками обходится стороной. Дело в том, что в жизни средневекового человека огромное значение имела некая игра. Средневековая мистерия – это игра, но такая, когда человек (почти по системе Станиславского) входит в образ. И можно предположить, что Иван Грозный тоже немножко играл. Отсюда и термин «опричь». Он выделил земщину – обычный, «этот» свет, и опричнину – загробный мир, «тот» свет. Значит, опричники – представители «того» света. Опричники имели синоним «кромешники». Здесь более ясно виден их загробный образ, кромешная тьма – потусторонняя тьма. Раз так, значит, они для нас мертвецы. Поэтому опричники одевались в черное. Но если они для нас трупы, то, в силу своего рода симметрии того и этого света, мы для них – тоже трупы. А «убить» труп – не большой грех. Это объяснение помогало. На эту тему есть очень интересная работа российского медиевиста Даркевича.

Вообще, оппозиция «мы – они» возникает всегда в период противоборства, связанного со смертоубийством. Без этой психологической оппозиции невозможна сама война. Невозможно убийство. Нужно всегда противопоставлять себя и кого-то – в качестве человека и не-человека, этого мира и того мира, скажем, праведного христианина и еретика, или неверного, каковым был христианин в глазах мусульманина, и правоверного. Без этого противопоставления нельзя. Помните, во время войны эренбурговское «Убей немца» или «Добить фашистского зверя»? Симоновское «Сколько раз ты его увидишь, столько раз ты его убей»? Правильно, потому что иначе невозможно. Нельзя убить человека, если вы знаете, что ваш противник в шинели – такой же христианин, рабочий, у него есть дети, но только его в армию забрали.

И еще один чисто игровой элемент. С 1575-го по 1576-ой год царем Руси в течение двух лет считался Симеон Бекбулатович, татарин. Его Иван Грозный сделал царем, а самого себя он в это время именовал князем Московским Иванцем. Зачем это понадобилось? Это была игра. Словесная месть за прошлое татарское нашествие, потому что у нас хана называли вольным царем. И Иван Грозный назвал татарина царем, сделав его одновременно игровым царем, ненастоящим. Позже Симеона сослали, при Годунове он был ослеплен и быстро умер. Причем Симеон Бекбулатович был дальним, через много поколений, родственником Чингис-хана. Он был потомком казанского хана, перешедшим на службу русскому царю. В эпоху Петра Первого этот игровой элемент сохранился, и тоже был «игровой» царь князь Ромодановский.

Поскольку Иван Грозный был настоящим царем, все его действия воспринимались как естественные, нормальные, необходимые. А когда возникало сомнение в происхождении царя, немедленно появлялись лже-цари, самозванцы. К примеру, когда начал править законно избранный Земским Собором царь Борис Годунов, происхождения не царского, (его дочь Ирина была замужем за сыном Ивана Грозного Федором). В народном сознании Борис Годунов остался «ненастоящим» царем, игровым, и сразу появился Лже-Дмитрий первый, а во времена выборного «ненастоящего» царя Василия Шуйского – Лже-Дмитрий второй. Точно так же, когда Петр Третий был убит и императрицей стала его жена (вдова) Екатерина II, в народном сознании она некоторое время была «ненастоящей». Быстро явился новый «царь» – Емельян Пугачев, он себя выдавал за Петра Третьего. Пугачев настолько вошел в роль, что демонстрировал так называемые царские знаки на теле. В России было человек двадцать получивших известность лжецарей, и все они появлялись, когда царь считался «ненастоящим». За этим понятием игры – тысячи лет истории и сознания. Еще с тотемного периода – когда человек надевал шкуру животного, то он не просто изображал, а считал себя этим животным. Лишь потом этот обряд превратился в карнавал.

Однако игра Ивана с Симеоном Бекбулатовичем оказалась игрой с ужасными последствиями. Иван Грозный проверял, неужели найдутся бояре, которые поверят, что этот Симеон настоящий царь? Некоторые поверили. Это была, как позже стали называть, вторая опричнина. Опять начались казни.

 

Социальная и экономическая подоплека злодейств      Рассмотрим мотивы злодейств Ивана. Опричники уничтожили Новгород в 1570-м году. Сам Иван объяснял разрушение Новгорода изменой новгородских бояр. Но долгое время никто не понимал, зачем Иван это сделал.

Пять недель шло избиение новгородских жителей, по тысяче-полторы в день, было убито 40 тысяч человек. Современный историк Скрынников пишет, что это преувеличение, что в Новгороде не было 40 тысяч населения. Может быть, это и преувеличение, но так написано в летописи. Более того, иностранные источники того времени (Горсей) дают цифру жертв до 70 тысяч!

И если иностранные и наши летописцы, допустим, несколько преувеличивали число жертв опричнины, то уж советские историки, даже в самом недавнем прошлом, в книгах 80-х годов, намеренно занижали их. Это и понятно – слишком близка была параллель Грозный – Сталин и, если признать за Грозным чудовищное количество жертв, то что же тогда говорить о Сталине?! Страшно было нашим историкам, ох страшно! Вот и утверждал Скрынников в своей монографии "Иван Грозный", что общее число жертв опричнины не превышает 4 тысяч человек. Смешная цифра! Это число можно отнести только к известным боярским, княжеским и дворянским именам. А население Новгорода, Твери, а челядь? Ведь опричнина злодействовала целых семь лет и состояла из, даже по Скрынникову, 1500 головорезов (Карамзин дает цифру в 6 тысяч), почти каждый день совершающих убийства. Если предположить, что каждый опричник в среднем раз в месяц убивал всего лишь одного человека (явно не завышенное предположение), то и тогда получится количество жертв деятельности опричнины за семь лет от 126 тысяч (для 1500 опричников) до полумиллиона человек (для 6000 опричников)! Последняя цифра, между прочим, соответствует данным летописей.

Иван уничтожал все живое вокруг. Убивали собак и кошек. Выпускали воду из прудов, и рыба погибала. Грабили алтари. Зачем Иван Грозный все это творил? Чтобы искоренить сам республиканский дух, который остался в воспоминаниях. 100 лет назад была республика Новгородская, где люди жили по «многомятежному хотению человеческому», как с гневом о том говорил Иван. Видимо, слухи о том, что новгородцы помнят этот период, доходили до Ивана. Для него это было как ножом по сердцу. Бунт – сами воспоминания. Отсюда – разрушение Новгорода и почти поголовное уничтожение его жителей. С моей точки зрения, это единственная причина, которая объясняет гибель Новгорода.

Бояре панически боялись «шутовского срама». Они шли на казнь чуть ли не с прибаутками, с благостным выражением лица и приговаривали: «Царь нас казнит на вины наши. Мы этих вин не знаем, но царь-то знает. Он казнит как бы впрок. За то, что мы еще, может, совершим. А он не дает совершить». Вот весь уровень политического мышления бояр. Поэтому, естественно, никаких заговоров, никакой оппозиции Ивану не было. Он достиг высшей точки восточной деспотии. Так было и в Китае. Никаких личных правовых гарантий. Никакого понятия неприкосновенности, об этом вообще смешно говорить. Вот такая сложилась политическая структура в России.

Иногда говорят, да и пишут, что, мол, были злодеи и в других местах, не хуже наших. Особенно преуспел в такой «логике» известный популяризатор истории К.Валишевский, писавший в конце ХIХ - начале ХХ века, чьи многочисленные опусы недавно переиздавались в России. Его книгу «Иван Грозный», откровенно говоря, противно читать. Упоминая о зверствах Ивана (умалчивать о них невозможно), он обязательно толкует о том, что так было везде, время было такое, дескать, во всех странах царствовали злодеи, так что Иван ничем особенным не выделялся. Очень много Валишевский ссылается на Людовика ХI и Карла Смелого, коих прочит чуть ли не в учителя Ивана Грозного по части злодейств.

Да, злодеи, конечно, были. Ричард III, Генрих VIII, Филипп II. Чем Генрих VIII лучше Ивана Грозного? Если в шутку, то у него было только 6 жен, а у Ивана – 7. Злодеи, которые царствовали в Европе, именовались злодеями сразу же. При жизни. Злодействовали поэтому в основном тайно, исподтишка заливали яд в ухо. А Иван это делал открыто, публично. Если те действовали публично, то хотя бы соблюдали какую-то судебную форму – доказывали, что имярек изменник, что он готовил заговор. А Иван Грозный ничего не доказывал. Сложилась удивительная ситуация: воля царя стала законом. Любая воля, любое желание... «Мое желание и есть закон».

Сравним это с ситуацией в Англии того времени. Там несостоявшаяся невеста Ивана королева Елизавета отдала под суд королеву Шотландии Марию Стюарт, которая (вместе со своим любовником Босуэлом) была прямо замешана в попытке военно-государственного переворота и насильственного устранения Елизаветы. Она фактически развязала гражданскую войну. И, несмотря на это, Марию Стюарт судил и приговорил к смерти суд присяжных, состоящий из обычных горожан!

Вот мы говорим «Иван Грозный», а термин «Грозный» в силу нашего эмоционального представления не имеет отрицательной окраски. «Грозный» – это он для врагов, а своим подданным он вроде строгого отца. Но в англоязычных странах он назывался не «Иван Грозный», а «Ivan The Terrible» – Иван Жуткий, Ужасный. Это совершенно другой оттенок. И действительно, в русском сознании, как ни странно, Иван Грозный не остался синонимом чего-то жуткого или ужасного. Он бил бояр, а бояре – изменники, притесняли народ. Грозный с ними расправлялся. Вот опричнина осталась в сознании народа символом чего-то кошмарного, а сам Иван Грозный – нет. Жандармов в 1905-м году называли опричниками. Теперь так называют сталинских палачей. Это синоним чего-то плохого, имеет отрицательную эмоциональную оценку. Но сам Иван Грозный остался в народной памяти положительным героем сказаний и песен. В этом проявляется один из парадоксов народного сознания.

 

Итоги      Иван Грозный сильно навредил России. Под его «мудрым» руководством полностью разрушилась экономика страны, наступил голод. Тут еще случилось несколько эпидемий чумы – и население с помощью опричнины и моровой язвы резко сократилось, с 6-ти до 4-х миллионов.

В конце правления Ивана начало ощущаться не то чтобы сопротивление, но возникло глухое недовольство. Стало уже совсем невмоготу. Управление разрушилось, потому что уже было не до управления. Никто ничем не хотел заниматься. Неизвестно – будет жить завтра или нет. Иван почувствовал эту атмосферу – он был патологически труслив. И хотя он казнил каждого за мысль о побеге, но сам думал о побеге все время. В Архангельске стоял корабль, готовый к отплытию в Англию.

Иван много раз делал «жениховские» предложения Елизавете, английской королеве. Сам он был женат тогда седьмой раз. Когда она навела справки, кто ее жених, то, как видно, пришла в такой ужас, что решила остаться старой девой. Тогда Иван начал свататься к племяннице Елизаветы – Марии Гастингс. Вроде почетно – коронованная особа присылает посольство со сватовством. Что делать? Нарисовали портрет Марии Гастингс для Ивана Грозного, изобразили ее специально жутко уродливой, в оспе. Но он ответил, что именно о такой мечтал. Тогда пришлось сочинить для него версию, будто она настолько больна, что умирает, кроме того, еще и бесплодна. Только так и удалось отбиться от кошмарного жениха.

Иван Грозный, почувствовав, что это не к добру, распустил опричнину – и не просто распустил, а казнил при этом весь опричный капитул. Некоторых, например, Вяземского, уморил голодом. Своим подданным он запретил использовать само слово «опричнина». За произнесение этого слова человека нещадно секли на площади.

Иван Грозный всеми русскими историками, начиная с Татищева и Карамзина, всегда оценивался отрицательно. Единственное исключение за всю историю – это времена 1930-1940-х годов, когда этот царь стал положительным героем русской истории. Когда у Сталина спрашивали, можно ли его сравнивать с Петром I, он отвечал, что нельзя, а вот с Иваном Грозным – пожалуйста. Иван был более всех близок Сталину из русской истории.

В постановлении ЦК ВКП(б) от 10 февраля 1948 года есть такие, ныне забавные, строки: «Эйзенштейн во второй серии фильма «Иван Грозный» обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов наподобие американского Ку-Клукс-Клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером, слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета». Это постановление – ни что иное, как слова Сталина, сказанные им после просмотра второй серии «Ивана Грозного».

Правление Ивана с его «сильной волей» привело к тому, что Ливонская война была полностью проиграна. Западные земли – Смоленск, Полоцк, которые отбивали в свое время у поляков, были потеряны. Кроме того, большие потери были и от Крымской орды.

Иван Грозный убил собственного сына Ивана на почве семейных дрязг. Иван-старший стал избивать беременную жену сына за то, что та недостаточно проворно ему поклонилась. Сын попытался за нее заступиться, конечно, только словами: мол, батюшка, дескать, не надо... И за эту просьбу Иван Грозный его порешил своей мозолистой рукой, так сказать, «пригласил на посошок».

Правда, он потом огорчился, потому что остался без наследника – другой сын, Федор, был слабоумным и бездетным, за неимением магнитофонов все в колокола звонил. Дмитрий, младший сын от последней, седьмой жены, Марии Нагой, был слишком мал, кроме того, он болел – страдал падучей. Комиссия Шуйского, посланная Борисом Годуновым, установила, что в Угличе в припадке он напоролся на нож. Явных документов о его убийстве нет. У наших историков – разночтения. Карамзин считал, что Дмитрий был убит по приказу Бориса. Так же, как всем известно, считал Пушкин, обладавший замечательной исторической интуицией. Если бы Пушкин не был поэтом, то стал бы выдающимся историком. Скрынников полагает, что это несчастный случай. А вот сильный, тоже современный историк, Александр Зимин в книге «В канун грозных потрясений» (1986) вновь обосновывает мысль об убийстве Дмитрия по тайному приказу Бориса. Ранняя гибель Дмитрия – большое счастье для России, ибо Дмитрий превзошел бы папу. Он уже в детстве откусывал груди кормилицам. Сказывалась тяжелая наследственность. Старший сын Иван (убитый отцом) тоже не сахар – он был одним из опричников и сам промышлял разбоем. Одним словом, Иван Грозный прикончил династию Рюриковичей.

Наступил так называемый «смутный период». Смута была непосредственным следствием эпохи Ивана Грозного. Развал, разруха, пустые деревни. Когда поляки подходили к Москве, они, как правило, обходили деревни стороной – за 2-3 километра стоял трупный смрад. И прямое следствие правления Ивана Грозного – захват поляками Москвы. После такой разрухи ни Борис Годунов, ни Шуйский не могли ничего сделать, тем более в глазах народа они были «ненастоящими» царями. И только с 1613-го года, с избрания нового царя Михаила Романова (некоторым образом родственника Ивана Грозного и потому принятого за «настоящего» царя) на Земском Соборе страна потихонечку начала восстанавливаться. Смутный период продолжался с конца царствования Ивана по 1613-ый год, около 40 лет. Это целых 2 поколения.

Кто мог противостоять Ивану Грозному? Да никто. Не было такой политической силы. Единственный голос, который раздавался с улиц – это голос юродивых. Юродивые – институт, заимствованный у Византии. «Уродивый» в народе – не такой, как все. У нас знаменитый юродивый – Василий Блаженный, именем которого назван собор в Москве, и Николай Псковский (Салос). Но больше известен Василий Блаженный. Когда Иван выезжал, все разбегались, разгоняемые опричниками, один Вася этот выходил на дорогу, стоит – голый зимой и летом.

– Что скажешь, Васенька? – смиренным голосом спрашивает Иван.

– А то, что ты, пес окаянный, души христианские губишь. Не будет тебе спасения.

И как начнет правду-матку резать... Иван спешится.

– Помолись за меня, Василий. Ты ближе к Богу

Денег ему даст…

Или известный эпизод с Николаем Псковским, когда он поднес в подарок Ивану кусок сырого мяса, а тот ответил, что в пост мясо не ест. Николай возразил: «Зато ты питаешься человечиной в любой день».

Вот только Василий да Николай и могли противостоять царю – потому что юродивый был не от мира сего, и его устами как бы говорил высший голос.

Произошло, мягко говоря, такое страшное понижение нравственного, политического, духовного, интеллектуального уровня народа, что нельзя было оказать никакого сопротивления, и началось самоедство – в том смысле, что тело народное стало поедать само себя: за счет механизма доносов – холоп доносил на боярина, один боярин – на другого, опричник на опричника. Это очень характерный механизм – механизм древнего тотемического или табуистического сознания. Происходит такое понижение сознания, когда люди начинают руководствоваться иррациональными мотивами: мистическими, мифологическими... Например, возникает идея о некоей социальной зараженности человека. Человек может прикоснуться к табуированному предмету и стать после этого заразным, его уже нельзя вылечить. Что значит произнести запретное слово? Это значит пропасть для племени. После этого человек становится социально заразным и всякий контакт с ним заражает другого.

Такое настроение возникло во времена Ивана Грозного. А как можно избавиться от заразного? Донести на него и уничтожить, ибо излечить его нельзя. Похожее сознание у нас возникло в 30-е годы ХХ века. Тогда всякий, прикоснувшийся к «врагу народа», становился социально зараженным и подлежал ликвидации.

Ситуация с Иваном чем-то совершенно противоположна щедринской сказке «Медведь на воеводстве». В ней все ожидали от медведя кровопролития, а он чижика съел. От Ивана все ожидали реформ, а он неожиданно сделал большое кровопролитие.

Умер Иван Грозный в 1584-м году своей смертью. Он собирался играть в шахматы с Бельским, одним из своих чудом уцелевших бывших опричников. Ивану, сами понимаете, все проигрывали, но тем не менее что-то царю в этой еще не начавшейся партии сразу не понравилось. Он разъярился, весь покраснел, упал и умер. Апоплексический удар. Это, как видно, спасло жизнь Бельскому – последнему любимцу.

Есть в литературе версия, что он был отравлен. Я думаю, это не так. Столько было возможностей у бояр с ним посчитаться, и никто не решился! Только проклясть некоторые могли, только на это хватало.

Иван Грозный получает следующую оценку у Ключевского: «Грозный царь больше задумывал, чем сделал, сильнее подействовал на воображение и нервы своих современников, чем на современный ему государственный порядок. Жизнь Московского государства и без Ивана строилась бы так же, как она строилась и до него и после, но без него это строение пошло бы легче и ровнее, чем оно шло при нем и после него. Важнейшие политические вопросы были бы разрешены без тех потрясений, которые были им подготовлены». И далее Ключевский продолжает: «Карамзин преувеличил очень немного, поставив царствование Ивана ... по конечным его результатам наряду с монгольским игом и бедствиями удельного времени».

Тот факт, что русские перенесли два кошмарных террористических правления – Ивана Грозного и Сталина – позволяет надеяться, что русский и, как говорится, другие братские народы с их мощным генофондом и дальше выживут, а может когда-нибудь даже начнут процветать.