Как решать «чеченскую» проблему?

22-10-1999

Igor Oleynik

Острая ситуация, создавшаяся в результате вторжения боевиков в Дагестан и взрывов жилых домов, требует быстрых и энергичных действий со стороны России. Но эти действия должны быть комплексными, соразмерными, адресными и дальновидными. Иначе мы не только не избавимся от постоянной угрозы террористических актов со стороны исламских экстремистов, но и оставим проблему в наследство нашим детям и внукам.

Раньше признаками военной победы были: разгром основной численности войск противника, водружение флага над его ставкой, сбор контрибуции, присоединение территорий. Сегодня же "тотальный разгром" войск противника может оказаться чрезвычайно опасным, потому что он может перевести конфликт в еще более острые и далекие от цивилизованности формы: например, в волну терроризма против ядерных и химических объектов. Об эффективности водружения победных флагов над президентскими дворцами, выплаты контрибуции и присоединения территорий говорить всерьез не приходится. Сегодня признаки победы вооруженных сил - это успешное решение в комплексном взаимодействии с несиловыми структурами задач профилактики и локализации вооруженных конфликтов.

Реагирование России на беспредел, исходящий с территории Чечни, не должно превратиться в очередную кампанию бескомпромиссной борьбы со следствиями без затрагивания причин. Если мы хотим уменьшить уровень опасности, то не мешало бы разобраться в причинах обострения т.н. «чеченской» проблемы в 90-х годах и в наших возможностях повлиять сейчас на эти причины. Чтобы не активничать, как тот пьяница из известного анекдота, который потерял кошелек где-то в кустах, а ищет у фонаря, потому там светло.

Система фактической беспомощности российских силовых структур в отношении чеченского криминалитета в первой половине 90-х годов была создана не в Грозном, а в Москве. Чеченская «крыша» была нужна нашим отечественным казнокрадам для обслуживания задач безнаказанной прихватизации госбюджета и госсобственности. Для фактического развала расследований многих преступлений в финансовой сфере порой было достаточно засветки «чеченского следа» - ясно, что на территории Чечни преступников уже не достанешь и доказательной базы не соберешь. Имидж агрессивной и непобедимой Чечни был ходовым товаром на рынке услуг безопасности нелегального бизнеса. На чеченскую мафию под шумок списывали многие преступления в финансовой и приватизационной сфере, к которым чеченцы имели косвенное отношение, выполняя роль прикрытия «респектабельных преступников» совсем другой национальности. Суверенная Ичкерия активно использовалась как часть интернациональной системы ухода от налогообложения в нефтяном бизнесе.

Сама необходимость ввода федеральных войск в Чечню в конце 1994 года была продиктована интересами казнокрадов из высшего генералитета России – по принципу: «Война все спишет!» Не в последнюю очередь именно поэтому из неудачной чеченской войны ни российское руководство, ни руководство Министерства обороны по сути дела не извлекли ровно никаких конструктивных уроков. Похоже, мы снова готовы наступать на те же самые грабли - только с более высоким боевым духом…

Выбор федеральных казнокрадов пал на Чечню как экстерриториальную «имиджевую крышу» не в последнюю очередь благодаря тогдашнему статусу Руслана Хасбулатова как «второго человека в России после Ельцина». Стоит вспомнить, что чеченцы тогда входили в ближайшее окружение (включая личную охрану) Гавриила Попова и Юрия Лужкова. Но можно быть уверенным в том, что если бы не было «свободной криминальной зоны» Ичкерии – коррупционеры профинансировали бы выход из-под системы влияния федеральных правоохранительных органов какого-то другого исламского региона. Проблема безопасности российских граждан от чеченских боевиков тесно связана с проблемой коррупции в федеральной управленческой элите - поэтому не нужно питать иллюзий относительно быстрого и эффективного наведения порядка.

Сейчас для России принципиально важно не оставить боевикам возможности эффективно разыграть национальную карту, не дать Басаеву возможности представить действия федеральной стороны как преследование по этническому признаку. Ответственность на жертвы взрывов в Буйнакске, Москве и Волгодонске несут не только исламские экстремисты, но их респектабельные партнеры по интернациональному «бизнесу на крови». В федеральный розыск в связи с терактами нужно объявлять не только членов группы лже-Лайпанова, но и некоторых представителей нашей федеральной элиты. Они должны сидеть на скамье подсудимых вместе, потому что кровь жертв взрывов на них всех вместе. Как лишнее доказательство того, что преступники национальности не имеют.

Принципиально важно не оставлять бандитам возможность выступать в глазах общественного мнения защитниками ислама, выступать от имени всех проживающих на территории бывшей РСФСР мусульман. Свою позицию в отношении вторжения в Дагестан и последних террористических актов должны публично высказать все политические, моральные и особенно духовные лидеры мусульманских регионов, заинтересованных оставаться в составе России. (В этой связи хотелось бы особо отметить двусмысленность и недальновидность позиции руководителей не платящей налогов в федеральный бюджет Татарии, действующих по принципу: «Ласковый теленок у двух маток сосет»).

Преступники не имеют религии. Обоснование террора против мирного населения религиозными лозунгами – это святотатство. Бандиты, объявившие себя религиозными фанатиками, дискредитируют в глазах общества ту религию, внешние признаки духовности которой они используют. Лучше предоставить разбираться с ваххабизмом как социальным явлением не атеистам и не православным, а представителям традиционных ветвей ислама.

Нельзя оставлять Басаеву возможность выступать от имени всего чеченского народа и всех его тейпов. Бандиты крайне сейчас заинтересованы в том, чтобы федеральная сторона всех чеченцев «мазала одним мирром». Затеряться в широких народных вооруженных массах, защищающих свою родную землю, - в этом единственный шанс для бандитов уйти от ответственности за свои преступления. Нужно использовать то, что «государственная криминализация» Чечни в начале 90-ых годов была своего рода восстанием внутри чеченского общества. Восстание плебеев, не состоятельных в профессиональном плане и неспособных к конкуренции в законопослушной деятельности. Это значит, что при вразумительной и дальновидной стратегии федеральной стороны ее союзниками объективно могут выступать те влиятельные чеченцы, кого бандитствующие плебеи отстранили от хозяйственной власти на территории республики.

Понятно, что чеченские политические лидеры обкомовского разлива дискредитировали себя, а вот некоторых бывших чеченских «крепких хозяйственников» и «крепких советских офицеров» давно можно было бы противопоставить люмпенам – но для этого нужна политическая воля, которую благополучно избежавший импичмента Ельцин ни разу так в отношении Чечни и не проявил. Возможно как раз потому, что после обуздания бандитов в Чечне некоторым членам окружения нынешнего Президента России пришлось бы отвечать следователям на много неприятных вопросов денежного характера с так называемым «чеченским следом».

Бандиты предприняли террористические акты не из мести за свои военные неудачи, а для того, чтобы защитить себя телами и жизнями других чеченцев. Нужно отдавать себе отчет, что они добиваются взрывами жилых домов антикавказских погромов в России. Они хотят добиться «руками русских» вынужденного сплочения чеченской нации вокруг Басаева. Это допустить нельзя, потому что тогда число жертв конфликта будет исчисляться не сотнями и даже не тысячами человеческих жизней.

Россия должна содействовать смене нынешней «элиты» чеченского общества, используя разнообразные подходы. Нравятся ли нам чеченская нация или нет, но «русский оккупационный режим» на территории нынешней Ичкерии не может быть эффективен – не говоря уже о том, что он будет слишком затратен для российского бюджета. Проблемы, которые создают для России чеченские бандиты, нужно решать при активном участии других чеченцев, поэтапно и стратегически точно укрепляя на территории Чеченской республики уважение к цивилизованным законам. Нужно добиться того, чтобы наказуемость бандитизма со стороны государства (по большому счету не важно какого – российского или чеченского) сделала это занятие менее выгодным по сравнению с законопослушной деятельностью.

Не мешало бы разобраться и с правовой стороной дела, чтобы была понятна зона ответственности принимающих решения. Мы уже нахлебались последствий использования политиками удобных для себя формулировок типа «ограниченный контингент войск», «наведение конституционного порядка». Если начнутся масштабные боевые действия на территории Чечни, то что это будет:

война России против чужого государства?

война России против мятежников, временно захвативших власть в одном их субъектов Федерации?

война России против анархиствующих бандитов «в чистом поле, без государственности»?

война России (наравне с другими странами) против международной системы международного терроризма?

Все это разные схемы политической ответственности. Кто примет на себя персональную ответственность за ввод федеральных войск? Если это решение примет давно потерявший интеллектуальную адекватность Ельцин, доживающий в статусе Президента России последние недели, стоит ли его выполнять генералам?

Солдатам, сосредоточившимся сейчас на границе с Ичкерией, не мешало бы объяснить: «За какое будущее воевать? Что будет дальше, после войны?» Ведь от ответа на этот вопрос зависит степень жесткости поведения войск в отношении объектов на территории Чечни. Рассчитывать, что в ближайшие дни и недели российские политики смогут достичь согласия по вопросу о будущем статусе Чечни, не реально. Но беспредельничать по принципу революционной целесообразности нельзя - необходимо обозначить хотя бы какие-то правила игры, которые будет соблюдать Россия. Если федеральная сторона будет выглядеть для чеченцев непредсказуемой в духе ельцинских «загогулин», это увеличит на многие тысячи число похоронок, которые придут в российские города и села с Северного Кавказа. Государственной думе и Правительству необходимо срочно принять решение о субъекте, механизме и предварительных сроках принятия решения российской стороны о статусе Чечни. Затягивание этого вопроса политиканами будет стоит большой крови.

Не хотелось бы повторения вопиющего проигрыша российской стороной информационного аспекта военной кампании 1994-96 гг., когда один Мовлади Удугов переиграл сотни российских журналистов и военных спецпропагандистов.

Понятно, что без силовых действий в отношении боевиков федеральной стороне не обойтись, но здесь важно не переборщить. Хороший дипломат – тот, кто по крайней мере не увеличивает число врагов своей страны. Нашим военным было бы полезно взять на вооружение этот принцип. Очевидно, что масштабное вторжение федеральных войск заставит присоединиться к боевикам и тех чеченцев, которые живут своим трудом, страдают от бандитского беспредела и сами бы хотели избавить Чечню от басаевцев, когда те ослабнут в борьбе против федералов.

По-видимому, рациональной стратегией для федеральной стороны сейчас является объявление на определенный срок примерно 10-километровой полосы вдоль границы с Чечней особой зоной и публично объявить, что в этой зоне будут методично уничтожаться огнем артиллерии любые группы вооруженных людей (но ни в коем случае не рядом с селениями – там должен быть другой режим по договоренности с лидерами местного населения). Силовые акции федералов в глубине чеченской территории должны следовать только в ответ на военно-террористическую активность боевиков на территории России. Этот ответ должен быть точечным по месту и времени, но достаточно убедительным по силе – все системы коллективной безопасности строятся на принципе равновесия страха. Российским военным имеет смысл заранее объявить список объектов инфраструктуры боевиков, по которым будут наноситься ответные удары (по образцу действий американцев в югославской войне).

      Нужно на определенное время очень убедительно положить в рамках правового поля «тяжелую крышку» на чеченский «котел» и подождать, когда «суп» будет сварен. Чеченцы сами разберутся между собой в новой ситуации с новыми правилами игры и новым уровнем политической воли России.

Национальная безопасность – это состояние защищенности интересов личности, общества и государства. Как мы же можем построить эффективную и адресную систему нашей национальной безопасности, если лидерам нашего государства который год недосуг сформулировать систему национальных интересов? Философию современного российского руководства можно охарактеризовать как "бессистемный прагматизм разворовывания ресурсов". Нынешнее обострение «чеченской» проблемы – это, увы, всего лишь одно из частных последствий того, что Ельцин и его окружение подменили национальные интересы интересами своего выживания среди враждебной им среды - России.

Комментарии

Добавить изображение