Наш ответ Титанику

Заскучавши на просмотре самого дорого и, пожалуй, самого длинного в истории русского кинематографа «Цирюльника», произведение г-на Михалкова, я ринулся в прессу смотреть, что же пишут «хвалители» и «ругатели»» данного произведения. Посмотрел и увидел, что ругают, в основном, за историческую недостоверность, а хвалят все больше за возрождение национального достоинства.

Насчет исторического несоответствия не знаю. Не велик я историк. И не горазд считать количество пуговиц на мундирах. Да Бог с ними, с пуговицами, лишь бы фильм был хороший, а вот с этим как раз большие проблемы.

Автор, аки Буриданов осел, поставил себе неразрешимую задачу: в противопоставлении Запад - Восток возвеличить Восток, угодив Западу. Это трудно, черт побери. Можно, конечно, угодить Западу, можно, и Востоку, но нельзя обоим сразу. Самое лучшее, все же угодить Вечности (а еще лучше - угодить в Вечность).

И уж так велика тяга Михалкова стать дважды оскароносцем, что иногда кажется, фильм вообще снят американским режиссером. Этакая этнографическая фантазия на тему «Матучка Руссия».

Когда-то, очень давно, мне попался замечательный французкий роман прошлого века под чудесным названием «Рокамболь в Сибири». Рокамболь был героем целой серии приключений, что-то вроде Фантомаса, но со знаком плюс. В этом томе дело происходило в загадочной, для автора Сибири, где все заметено снегом и все начинают день с пития водки, а любым развлечением является бросание разных мерзавцев на сьедение тут же случившимся волкам.

Главный противник положительного героя – княжна Василиса Вассеренова обожает рубиться на шашках с человеческим героем, а уж медведя одолевает просто врукопашную. В конце-концов Рокамболь обучается пить, рубит в мелкий винегрет княжну Вассеренову и кидает мерзавцев более мелкого ранга волкам, кои и совершают необходимый гастрономический акт. Я продал эту книжку букинстам за невероятные по тем временам деньги, чуть ли не 25 рублей, вмиг пропил их с друзьями, а память о Рокамболе всплыла аккурат на просмотре Сибирского Цирюльника.

Сибирский Цирюльник - явление какое угодно – политическое, масс -медийное, но только не явление культуры. Фильм абсолютно холоден, и чем больше Михалков рвет страсти, тем явственней проступает ледяной каннско-оскаровский расчет и равнодушие автора. Отсюда и Джулия Ормонд, и постаревший кумир английских «рассерженных молодых людей» - Ричард Харрисс, помните «Такова спортивная жизнь». На главную роль, где уж совсем было бы неприлично взять западную звезду, пришлось пойти на компромисс - и пригласить русского актера, но хорошо известного на западе.

Олег Меньшиков, замечательный актер, но возраст и интеллект, так не годящиеся для этой роли, предательски проступают сквозь грим.

Защитники фильма вопиют о возрожденном национальном достоинстве. Т.е. не о художественных достоинствах фильма, а о политических реалиях. Да и то сказать, господа защитники, какое достоинство, в чем оно?

Пожалуй, генерал, выпивающий неописуемое количество водки и с удовлетворением закусывающий стеклянным стаканом, не столь уж выдающийся повод, чтобы гордиться национальным достоинством, а?

Этакая гордость тела. Воля Ваша, как по мне, то возникающий из грязи и крови просветленный Андрей Рублев Тарковского все же – гордость духа.

Ну хорошо, с культурой этот фильм имеет мало общего, но как масс медийное явление, все же… Увы и ах. И эта область имеет свои законы: напряжение, ритм, лихо закрученный сюжет, а трехчасовый Сибирский Цирюльник скучен неимоверно. Так и тянет прочесть Михалкову пушкинское:

« Что на Парнасе ты цыган,
Что в свете ты Видок Флюгарин,
Беда, что скучен твой роман»

      Следует заметить, что на самом-то деле, Михалков - режиссер камерный. Действие всех его фильмов происходит то на даче («Неоконченная пьеса», и «Утомленные солнцем»), то в одной комнате («Пять вечеров» и «Родня»), то на диване («Обломов»). И единственный на его режиссерском счету боевик «Свой среди чужих», по большему счету, сделан как анти- боевик. Так что, наш российский Камерон опыта в постановочных блок-бастерах не имел никакого, что и не замедлило сказаться.

Потратить в бедной стране 40 миллионов долларов на доказательство диковатой лудистской идеи, что вот, мол, заморские машины мешаю
т нашей замечательной жизни, и, под скрежет их адских колес питие водки с последующим заеданием оной стаканом, теряет свою национальную прелесть…? Воля Ваша, как по мне пожалуй, можно было бы найти и другое применение этой сумме.

И судить произведение искусства все же стоит не столько по тому, что хотел сказать автор. А и как он это сделал. Ибо гуманистический посыл «Льва и Собачки», Л. Толстого ничуть не меньше, чем в «Войне и мире» одноименного автора, но справедливости ради следует сказать, что второе произведение написано получше.

kamvlad@yahoo.com или mashak@sfsu.edu