В ЧЕТВЕРГ ПРОТРУБИТ АНГЕЛ Отрывки из повести

О т  р е д а к т о р а: Остросюжетная повесть Виталия Бернштейна "В четверг протрубит ангел" включает в качестве как бы вставной новеллы главы под названием "Тетрадки деда". В них в форме дневниковых записей деда героя перемежаются его (деда) воспоминания о прожитой жизни и философские размышления о Боге, добре и зле, судьбах вселенной и рода человеческого, любви, смерти. Эти главы предлагаются вниманию читателя . 
     Вспомнился случай из школьной жизни. В десятом классе учительница истории Вера Ивановна излагала строго по программе, как вошли в состав СССР прибалтийские республики, которым советские люди протянули руку братской дружбы. Я сидел, не очень-то вслушиваясь, думал о чем-то постороннем, наверное, о девочках. И вдруг, вроде бы про себя, но внятно, на весь класс изрек: "Какая там дружба, просто взяли, что плохо лежало". Класс замер от неожиданности, я тоже. Лицо Веры Ивановны побагровело. "Витя, замолчи!" - взвизгнула она. А затем вернулась к материалу урока. Было это в последние годы жизни Сталина, при нем и невиновных забирали, а тут такая вот открытая клевета на политику родной партии и правительства. Далее произошло самое нетипичное. Ни один из двадцати девяти ребят не настучал на меня, как будто никто и не слышал. И Вера Ивановна тоже. А ведь она была обязана - не докладывая, рисковала сама... Через двадцать пять лет состоялась встреча учеников и учителей нашего 10-А, выпили по маленькой. Мишка, сидевший когда-то за соседней партой, подошел и спросил: "А помнишь, что ты ляпнул про прибалтийские республики?" Я-то забыл, а он помнил. Потом я пригласил старенькую Веру Ивановну на танец, она, смеясь, отказывалась, но я настоял. Пожалуй, это был последний танец в ее жизни. Через год она умерла. Да будет ей земля пухом.

      Если не ошибаюсь, пахану Ленину принадлежат слова, которые следовало изучать советским людям в кружках марксизма-ленинизма: "Революционная идея становится материальной силой, если она овладевает массами". На ту же тему, перефразировав, можно сказать и так: "Гомо инсанус превращается в Гомо фанатикус, если им овладевает революционная идея". Кровавый двадцатый век дает многообразные примеры. Немецкая кинохроника конца тридцатых годов: толпы на улицах Берлина, сотни тысяч. Широко раззявленные пасти, выпученные в экстазе глаза - они приветствуют своего фюрера, они счастливы, они готовы следовать за ним хоть в пропасть. Что, кстати, и произошло. И в подобное коллективное умопомрачение за какой-нибудь пяток лет впала нация Гете и Бетховена, одна из культурнейших в Европе, нация здравого смысла и, казалось бы, прочных христианских традиций. Чего уж говорить про люмпенов из российской деревни, после революции именовавшихся "комитетами бедноты", - они восторженно осуществляли большевистский лозунг "Грабь награбленное", растаскивая помещичьи усадьбы; через двенадцать лет те же люмпены изводили под корень кулака, лучшего работника на деревне. Под стать им были "хунвейбины" в Китае, "красные кхмеры" в Камбодже. "Мыслящий тростник" - всегда индивидуален, всегда сам по себе. Массы, толпа, сброд или, по Пушкину, чернь - это все названия коллективного Гомо инсанус, когда им овладевает человеконенавистническая идея - социальная, или национальная, или религиозная.

      В шестнадцать лет пришла мне пора получать паспорт. Время было серьезное - сталинская охота на "безродных космополитов", которые почему-то все оказывались евреями. При получении паспорта разрешалось выбирать фамилию и национальность любого из родителей. Папа уговаривал меня записаться русским: "Пойми, какое сейчас время, не дури, сделай свою жизнь хоть немного легче". И я, действительно, считал себя русским - родился в России, родной язык русский, душа заполнена до краев великой русской литературой. Но паспорт на фамилию Гринберга, национальность - русский, воспринимался бы как анекдот. "Ты и фамилию мамы возьми, - говорил папа, - хорошая русская фамилия". - "А это уже будет подло, - уперся я,- получится, что я стыжусь твоей фамилии". Так я стал обладателем паспорта, где все выглядело незамутненно ясно: Виктор Гринберг, национальность - еврей. Сейчас, на закате, "читая жизнь мою", многие страницы я переписал бы. Эту - нет.

      Все газеты мира печатают страшные фотографии африканских детишек: высохшие ручки и ножки, вспученные животы, стариковская тоска на лицах, по которым ползают мухи. В Африке голод. И год за годом летят туда самолеты, плывут корабли с продовольствием из экономически развитых стран. Но это почему-то не решает проблемы. Если пользоваться самым общим определением, голод есть результат несоответствия между количеством пищи и количеством едоков. В животном мире такой голод - один из естественных регуляторов численности популяции. Но в отличие от саранчи или леммингов разумная человеческая семья прежде, чем обзавестись ребенком, задает себе вопрос, сможет ли поставить его на ноги - выкормить, воспитать. Мужские и женские особи в отсталых странах об этом не думают. Для них дети - просто побочный продукт половой активности. Причем степень этой активности не в последнюю очередь умеряется чувством голода. Гуманисты, старающиеся помочь неповинным детям, делают, конечно, доброе дело. Но еще гуманнее было бы предупредить появление на свет таких страдальцев.

      Папа преподавал в мединституте биохимию, предмет тяжеловесный, напичканный химическими формулами. Натура яркая, артистичная, он делал это так, что после заключительной лекции один из курсов преподнес любимому профессору в подарок палехскую шкатулку с надписью: "Поэту биохимии". Среднего роста, широкий в плечах, физически очень сильный, с живыми глазами, правильными чертами лица. Женщины обращали на него внимание. Был он преданнейшим отцом - но не мужем. Старше мамы на девять лет, а второй жены - даже на двадцать четыре года, он часто увлекался, легко, по-мальчишески загораясь и так же легко остывая. В восемьдесят лет, разойдясь со второй женой, он, как всегда легкий на подъем, уехал со мной начинать новую жизнь за океаном, в эмиграции.

      По приблизительным подсчетам, в 1830 году на Земле было около одного миллиарда людей. Через сто лет, к 1930 году, это число удвоилось, а еще через сорок пять лет, к 1975 году, достигло четырех миллиардов. Ожидается, что к началу двадцать первого века род человеческий превысит шесть миллиардов. И результаты такого безудержного размножения налицо. В экономически отсталых странах, где население растет особенно быстро, хронический голод. В некоторых регионах Земли все более дефицитна пресная вода. Беспощадно вырубаются леса, и увеличивается площадь пустынь. Загрязняются почва, вода и воздух. Увеличиваются дыры в озоновом слое атмосферы - все большая часть вредоносной ультрафиолетовой радиации Солнца достигает земной поверхности. Деградация окружающей среды сочетается с деградацией человеческого генофонда - Гомо инсанус плодится намного быстрее. Недавно профессор-демограф из Корнельского университета в Нью-Йорке подсчитал, что в оптимальном варианте население Земли не должно превышать двух миллиардов. Увы, поезд давно ушел - об этом надо было кричать где-то в 1930 году. Но кто услышал бы? И кто сейчас услышит? Профессор предлагает снизить уровень рождаемости во всем мире так, чтобы в среднем половина женщин имела не больше двух детей и половина - не больше одного. Да вот как осуществить это благое пожелание? Призвать женщин к самоограничению? Предположим, осознав опасность, нависшую над родом человеческим, Гомо сапиенс пойдут на это. А Гомо инсанус?

      Советским властителям пришлось чуть приоткрыть дверцу эмиграции в начале семидесятых годов. Я много думал об этом, но решение вызревало трудно. Столько нитей привязывали меня к родине, слишком больно было резать по живому. Да и возраст не самый завидный - вроде бы, поздновато начинать с нуля новую жизнь. А потом, уже в сорок семь, буквально в одночасье пришло ощущение - больше не могу; если не попытаюсь вырваться из этого царства лжи, сам к себе уважение потеряю. Собрал необходимые справки, заполнил анкеты, отнес по назначению. Дальше все пошло по обычному сценарию. В моем институте состоялось собрание, где родной коллектив, в том числе и вчерашние доброжелатели, единодушно заклеймил отщепенца и потребовал лишить его ученой степени доктора медицинских наук. Выгнали меня с работы. Потянулось ожидание: выпустят - не выпустят. И все равно на душе было светло и торжественно: я уже был не "их", я уже не должен был играть в "их" игры. В Москве ожидание выездной визы занимало тогда около года. Кошка развлекалась с мышками и никуда не торопилась. Иногда спрячет когти и выпустит нескольких на свободу, потом вдруг намертво вопьется в какого-нибудь невезучего "отказника". Обычно люди, подавшие заявление на эмиграцию, ждали решения своей участи тихо, не раздражая власть имущих. Я рискнул действовать иначе и обратился в суд о незаконном увольнении с работы. Даже судейские с партбилетами в кармане знали, что подобного закона, действительно, не существует. Но и восстановить отщепенца на работе казалось им немыслимым. Дело стали тянуть, а я начал посылать жалобы в разные инстанции. Видимо, в одной из них и приняли мудрое решение - спровадить кляузника побыстрее. Так я получил свою выездную визу - всего за пять месяцев... И наступило последнее утро, прощанье в Шереметьеве. В те годы эмигрировать значило исчезнуть из этой жизни навсегда. Я всматривался ск?озь слезы в лица друзей, не побоявшихся прийти, чтобы проводить меня. Мы знали: видимся в последний раз. Я как будто присутствовал на их похоронах, они - на моих.

      Многие современные семьи, имея двух или трех детей, решают этим и ограничиться. Наиболее надежный способ предупредить беременность - стерилизация. При этом у мужа или у жены перевязывают трубопроводы, по которым движутся созревшие сперматозоиды или яйцеклетки. Такие операции несложны, обычно в тот же день пациент уходит домой. Что касается принудительной стерилизации, то в США, некоторых европейских странах она практиковалась в начале века - при серьезных психических заболеваниях, у закоренелых преступников. Позднее подобные законы были отменены, повсеместно возобладали либеральные представления о примате индивидуальных прав и свобод. Давняя проблема: что важнее, интересы общества в целом или отдельного человека? По-видимому, правильный ответ где-то посередине. Одинаково опасны и диктат общества в ущерб разумным правам индивидуума, и полный отказ последнего от обязанностей и ограничений, неизбежных, если живешь в обществе. Конечно, стерилизация преступника-рецидивиста, или наркоманки, или больной СПИДом ущемляет их демократические свободы. Но ведь обычно им дети и не нужны. Да и что за детство ожидает ребенка, если его отец не вылезает из тюрем, если еще до рождения мать повредила мозг ребенка "крэком" или заразила его СПИДом? Почему бы не предупредить появление на свет таких несчастных? Нет, нет, возражают "перевернутые либералы" и выкладывают свой козырной аргумент - ведь к принудительной стерилизации призывал Гитлер! Странная логика. Если Гитлер был вегетарианцем, неужели поэтому все вегетарианцы - нацисты? Кстати - уж коли опускаться до аргументов подобного уровня - сторонником принудительной стерилизации задолго до Гитлера был его злейший враг Черчилль. Еще в 1910 году, возглавляя британское министерство внутренних дел, он предлагал стерилизацию "умственных дегенератов".

      Прилетев в Нью-Йорк, я взял через месяц первую подвернувшуюся работу - лаборантом по эхокардиографии у частнопрактикующего врача. Пришлось приврать, что знаком с этой методикой. Учился на ходу, но мой хозяин был терпелив - он платил мне в два раза меньше, чем пришлось бы платить американцу. Спустя несколько месяцев я освоился на работе, перевел дыхание, стал осматриваться. Чтобы работать врачом, требовалось преодолеть два экзамена по медицине (один однодневный, второй трехдневный) и экзамен по английскому языку. Сидел над учебниками все нерабочее время, сдал первый экзамен по медицине, через год второй. Споткнулся на экзамене по английскому, точнее, на разделе - разговорная речь. Проигрывалась пленка с короткими диалогами на житейские темы. После каждого - вопрос: о чем шел данный разговор, или где происходил, или в какое время года. Из четырех приведенных ответов в течение минуты надо было выбрать и пометить правильный. Казалось бы, несложно. Но тут я с ужасом обнаружил, что просто не готов к темпу разговорной речи. Мой мозг еще медленно и тупо соображал - о чем это они там говорили, как уже начинался следующий диалог. Провалив английский, пошел в радиомагазин, купил дешевенький приемник, настроился на станцию, которая круглосуточно передавала только новости. Чем бы я дома ни занимался, приемник бомбардировал мои уши английским. Не выключал приемник даже ночью, когда спал. Каждый месяц приходил на экзамен. Пятый "заход" оказался успешным.

      Давно покинул Россию. А душа все там, и боль моя там. Среднестатистический советский человек всегда был неважным работником - таким в массе и остался. Крах большевистского режима он понял однозначно: раньше подворовывал, а теперь можно вовсю воровать. Огромная карательная машина, следившая прежде за каждым его шагом, рухнула, а моральных ограничений у него самого не оказалось. Прекраснодушные либералы, внутренние и зарубежные, обсуждают сейчас пути демократических преобразований в новой России. А мне видятся наивные портняжки, припасшие блестящие пуговицы, красивые нитки, модные выкройки и собирающиеся пошить костюм самого современного западного фасона. Да вот беда - материал им достался гнилой, все расползается, и никакие пуговицы, нитки, выкройки не помогут. Проблема человеческого "материала" не нова. Три с половиной тысячелетия назад Моисей водил евреев по сравнительно небольшому пятачку Синайского полуострова; водил сорок лет, пока все вышедшие из плена египетского и сохранившие рабскую психологию не умерли; лишь их детям было даровано войти в землю обетованную. Более или менее нормальное общество западного образца сформируется в России, дай Бог, через поколение. А пока ей и Пиночет какой-нибудь очень бы сгодился. Если только можно найти в России хотя бы одного честного Пиночета.

Повести автора: "Осень в Бостоне", "Возвращение", "В четверг протрубит ангел" - уже публиковались прежде в русскоязычных периодических изданиях. Теперь они вышли отдельной книжкой - Виталий Бернштейн "В четверг протрубит ангел", повести, Бостон, 1999 (256 стр.). Книжку можно заказать по адресу: Dr. V.A. Bernstein, 100 Lafayette St., Randolph, MA 02368-3414. К заказу следует приложить чек на 12 долларов (цена книжки плюс почтовые расходы).