ОПЯТЬ ДВОЙКА (вечная проблема русской интеллигенции)

      Десять лет назад советская интеллигенция отмечала восьмидесятилетие со дня выхода знаменитого сборника "Вехи". Ситуация сложилась странная. Кажется, не было ни одной строчки и буквы в "Вехах" , которые не были бы изжеваны и прокомментированы. Но духу "Вех", грозным предостережниям веховцев никто не внимал.

"Перемен! Перемен!"- стонала страна вслед за Виктором Цоем. Энтузиазм был всеобщим. Перестройка находилась в пике, гласность ошеломляла, надежды и упования были самыми радужными. Мы жили еще при социализме, и страна наша называлась СССР.

Да и мы ли это были? Оглядываясь сейчас на эти десять лет , поражаешься их бешеному темпу и насыщенности. Застоявшаяся кляча истории вдруг обрела силу, сорвалась и пустилась в галоп, поистине , всеблагие не просто призвали нас на пир к собеседниками, но предложили стать его устроителями.

В 1988 году, т.е. всего за год до юбилея "Вех" вышел сборник "Иного не дано", сразу ставший бестселлером. Один из авторов, Александр Бовин (нынешний обозреватель "Известий"), радовался, что дожил до того времени, когда мало, преступно мало лишь из говорить неправду, настало время говорить правду". Что же за правда имелась ввиду? "Я исхожу из того,- писал Бовин, - что капитализм изживет себя", ибо "противоречит сущности человека, возможная конвергенция капитализма и социализма "будет облегчать выбор в пользу социализма, а мировой социализм перейдет на качественно новый уровень. Леонид Баткин надеялся пожить не при "реальном социализме", а при настоящем социализме и сетовал, что до "рыночного социализма нам еще далеко". А В.Фролов заклинал: "главное - все делать по Ленину, не отступая от него ни на шаг !"
Чуть более года спустя с образованием межрегиональной депутатской группы и движения "Демократическая Россия" большинство авторов "Иного не дано" стали его членами, а после высокого партийного форума (лето 1990 г./, выйдя из партии, возглавили антикоммунистическую оппозицию.

0 социализме „даже с человеческим лицом", уже никто не говорил.

После провала путча в l991 году страна, подталкиваемая радикальной интеллигенцией , окончательно срывается в революцию. На трех запущенных тогда реформах - свободного ценообразования, либерализации торговли и массовой приватизации лежит явный отблеск революционного нетерпения. С 1992 года одновременно начинается размах коррупции, российская мафия становится государством в государстве, подчиняя себе самые прибыльные сферы экономики. По данным МВД криминальные структуры в середине 90-х годов контролировали свыше 50 % всех субъектов хозяйства.

Сокрушительное поражение в вялой борьбе с коррупцией, резкое обнищание основной массы населения, политическое ерзанье главного политика , чехарда с назначениями и увольнениями политиков, отсутствие какой-то дельной программы хоть на короткий срок привели постепенно к угасанию гражданской жизни. Интеллигенция приуныла. Особенно грустное впечатление производит та ее часть, которая сходила во власть. Дьявол опять победил. Не вняв предостережениям веховцев, - а они почти кричали о гибельности для философии и культуры смычки с политикой и идеологией - многие устремились именно туда. Уж очень велик был соблазн. Все говорили: это ведь наша власть, она отвечает нашим чаяниям о свободе и самореализации личности. Идущие во власть думали: став мэром, помощником президента, депутатом парламента, я останусь интеллигентом. Иллюзии улетучились быстро. Российская политика востребовала не интеллект , а изворотливость yмa, флюгерное умение равно разворачиваться за непредсказуемыми, форс-мажорными прыжками главного. "Я перестал читать, некогда", - пожаловался в те времена один из самых интеллектуальных героем перестройки. И на этом интеллигенте можно было ставить крест. Ибо интеллигент без книжки все давно, что портной без иглы. Те, кто завяз в деньгах и богатстве , не питали и таких иллюзий и выпали из корпорации интеллигентов сразу, утратив все ее признаки.

Большая часть кинулась защищать новую власть пером и словом. Боже мой! Как писалось в эти годы! Я вспоминаю, что заболела бессонницей. Голова гудела от идей и образов: я вскакивала по ночам, рука к перу, перо - к бумаге. . . Это была как вторая юность, нас словно окатили после мертвой - живой водой. И ни от одного из порывов этой возродившейся юности я не хочу отрекаться: они были искренними. Но с
казать, что мы были правы во всем, не позволяет совесть. Глядя на разрушенную страну, понимаешь : гордиться нечем. Надо писать новые "Вехи".

Можно, впрочем, и не писать. Перечитывая старые, все восклицают: "Надо же, прямо все про нас!" Хотя нет, не все. Критикуемые в "Вехах" российское неумение работать, праздность, желание потреблять , не давая, уравниловка вместо творчества - этих бед в последние годы почти не было. Работы и творчества было по горло. Но за работу эту нам опять поставили двойку. В унынии плетемся мы теперь назад к своим книжкам, понимая, что пришло время покаяния. Но покаяние - акция и психологически трудная, а в России - и не безопасная. И тут самые умные головы решили эту трудность обойти, похоронив интеллигенцию. А с покойницы - какой спрос? О мертвых и говорить надо или хорошо, или молчать.

Эта мемориальная акция прошла в публицистике под шапкой "Прощай, интеллигенция!"
Отчего же наступила смерть? Для ответа на этот вопрос строится такая логическая фигypa: сначала определяем родовые признаки интеллигенции и называем ее основную работу. Затем заявляем, что эта работа перестала выполняться. Вот, собственно, и все - силлогизм готов . Допустим, мы скажем, что интеллигенция в России не просто слой образованных людей, занятых интеллектуальным трудом. Английский джентльмен, синтезирующий в себе образованность и интеллигентность, нам не указ. Наш интеллигент если и не обязан щи лаптем хлебать, но обязательно определяется по отношению к народу, Если, далее, вы скажете, что интеллигенция предала народ или, наоборот, народ "предал и убил свою интеллигенцию" (Ю. Афанасьев), то считайте , что ваша подпись стоит под некрологом.

Или, например, вы говорите, что родовое свойство русской интеллигенции - холистичность, т.е. тяга к целостному мироощущению, стремление объять необъятное /Бялый/. По этому признаку самые выразительные интеллигенты - творцы всех известных мифов Москва - Третий Рим, православное царство , коммунизм, "общее дело", евразийство и др. Если дальше вы скажете, что интеллигенция перестала бормотать о холизме, то вывод о ее смерти будет вполне логичным.

Доли вы определите интеллигенцию как надежду и публичную совесть нации, которая, впрочем, за свои моральные переживания получает гонорары, а потом скажете, что она перестала быть совестью или, добавлю я, перестала получать гонорары, то можно опять уверенно хоронить интеллигенцию /Ю. Бродай/.

Если определить интеллигенцию как группу, для которой социальным предназначением являются нравственные поиски, а затем сказать, что она уже ничего не ищет, то можно уверенно прощаться с интеллигенцией.

Но это все удавки, сплетенные из дефиниций. Называются и другие причины вырождения и смерти интеллигенции. А. Панченко считает , что интеллигенцию погубила свобода слова. Для подлинной интеллигентской работы нужен подвал, считает он. При демократии она соблазнилась, проявила торопливость, задрожала, как бес.

Другие говорят , что интеллигенция погибла, потому что рванулась во власть и потеряла вместе с ней этический слух и совесть. Интеллигенция погибла, потому что отвернулась от власти, возражают им. Инициировав перестройку и реформы, интеллигенция ушла в оппозицию. Развязав кампанию по дискредитации власти, интеллигенция начала в итоге вымарывать все постперестроечные цели -либерализм, идею правового государства , парламентаризма, честного капитализма. Это - тяжкий грех.

Гвозди в гроб интеллигенции забивают дружно все - и либералы, и национал - патриоты. Но если первые хоронят всю интеллигенцию как социальный слой, то вторые - только первых. Составляются черные расстрельные списки либералов, ответственных, по мнению националистов за разрушение и гибель великой державы. Себя -то они причисляют к той животворящей силе, которая спасет Россию. А между тем положение дел в этой группе еще хуже, Именно лагерь патриотов - националистов гниет заживо. И признак гниения - дурной запах от дефекаций ненависти истерических выплесков макашовской брани.
Замечательный русский историк Н.Т.Грановский писал о славянофилах: "Эти люди противны мне как гробы- от них пахнет мертвечиной- ни одной светлой мысли , ни одного благородного взгляда- оппозиция их бесплодна..." А между тем это говорилось о первых славянофилах, людях, несомненно, благородных и аристократичных. Что бы он сказал о их нынешних последователях?

Кон
структивная часть работы националистов состоит в попытках спасти русский язык от западных слов - агрессоров, которые оккупировали российское смысловое поле. В число таких слов попали "демократия", "парламент" , "президент" и др.. А некий Сергей Махов составил и словарь заменителей иностранных слов на русские. К примеру, мы должны говорить вместо: "абсолютно" -"ни синь пороха", "виртуозно" - "заткнуть за пояс", "комплексовать" -"петь Лазаря", "политик" -"душевед", "юмор" -"укатайка" или "повалеха". А заменив "унитаз" на " "парашу", автор выдает нашу самую самобытную, сокровенную тайну.

Что же нам делать дальше? продолжать травить друг друга, имитируя духовную жизнь? Это -самоубийство. "Как брань тебе не надоела?"
Нe только надоела. Георгий Федотов предупреждал, что никогда злоба врагов не могла нанести таких глубоких ран русской интеллигенции, какие наносила она себе сама в вечной жажде самосожжения. Но если разрушен инстинкт самосохранения, то что заставит нас опомниться, остановиться и восстановить корпоративную солидарность?

Я думаю, таких оснований, по крайней мере, два. Первое: родовым признаком интеллигенции, признаком ее корпоративной принадлежности пора, считать не отношение к народу, власти, прогрессу, не некие мистические трудно уловимые основаниям, а сам факт интеллектуального труда. Пора начать с уважением относиться к своим профессиональным занятиям.

А второе основание - экзистенциальное. Это - Россия. И все, кто озабочен сейчас не ее разрушением, а думает о ее восстановлении и достойной жизни, должны протянуть друг другу руки и начать совместную работу. При этом надо помнить, что слишком простые и прямолинейные решения исключаются. Любой путь, избранный человеком, ведет к смешению добра и зла, вины и ненависти, долга и свободы. Фрейдистская идея - направить любовь и ненависть на разные объекты, и тогда чем сильнее возненавидишь "чужих", тем сильнее полюбишь "своих", оказалась ущербной и разрушительной для России. Провести общество между Сциллой и Харибдой добра и зла, стать лоцманом на этом труднейшем участке пути российской истории может только интеллигенция.