Навстречу политологическим выборам

01-01-1999

Alexander Levintov

В истории России, включая историю СССР, не было места инженерным и техническим технологиям, обошлись не производством, а произведением разных штук, каждый раз совершая нечто уникальное и почти героическое. Во всяком случае, все это было технически невоспроизводимо и создавалось, кстати, не для воспроизводства, а для сдачи в срок и досрочно.

Зато сильно были развиты социальные технологии: КПСС, ГУЛАГ, ВЛКСМ, пионерская организация и ее боевая технология "Зарница", союз воинствующих безбожников, колхозы, армия, детский сад, школа, больница и даже кладбище – все представляло собой социальные технологии, легко, почти без сопротивления материала воспроизводимые и совершенно одинаковые: единый политдень в чукотском красном чуме ничем не отличался от такого же в московском академическом институте. Социальные технологии могли работать хуже или лучше, но они были совершенно одинаковы по своему устройству.

Спустя десятилетие демократии в России можно сказать, что этот общественный институт выродился в стране и ее постсоветских подобиях в полигон социально-политических технологий.

На этом полигоне партии, движения и объединения – лишь декорации из разноцветных осколков КПСС либо романтических образований типа партии экономической свободы Константина Борового. Даже КПРФ и ЛДПР, более всех похожие на партии, слишком ориентированы на своих лидеров, а те, в свою очередь, слишком не доверяют и даже брезгуют своими партиями как идеологическими оргструктурами.

Решающую роль на этом рынке ныне играют политологические службы. Так как в России в принципе все через задний проход, то неудивительно, что сервис не только сервирует стол для господ политиков, но и сидит во главе стола.

Политологические консалтинговые группы и группировки выполняют несколько функций, более или менее обязательных для ритуала выборной кампании:
- писание текстов (от тонюсеньких анекдотов до толстых книг)
- имиджмейкерство и разработка дизайна и стиля кампании и кандидата
- агитационно-пропагандисткая работа
- аналитика и прогнозирование
- разработка сценариев и стратегий (кампании – не далее того!)
- коротенький поствыборный мониторинг
- контрпропаганда, контрразведка, компромат на соперников, обеспечение защиты

В моем поле зрения – не более десяти таких команд, на рынке же их действует, по моим соображениям, полторы-две сотни, если не считать местной шпаны и эфемерных пошлостей. Поэтому предлагаемая типология – весьма условна и неполна.

Надо заметить, что большинство команд – родом из столиц, но в ходе кочевий по стране давно утеряли чисто столичный вид и представляют собой межрегиональный коктейль.

Некоторые команды в состоянии брать на себя проведение выборных кампаний любого уровня в одиночку – таких команд совсем немного, полтора-два десятка. Это – монстры. Остальные предпочитают или вынуждены работать сообща или на субподряде друг у друга. Отсюда – видимые нами нелепости и несуразности в выборных кампаниях, отсюда – непредсказуемость выборных ходов и слегка не в фокусе вся кампания, отсюда – перепады и передряги, гримасы образа, ужимки и прыжки, как сказал бы незабываемый от школьной до гробовой баснописец.

Почти все команды устроены более или менее одинаково, при всем различии состава:
имеется управленческая "головка" хозяев, куда входят, как правило, ведущие специалисты, постоянно работающие в данной команде. Это – 3-10 человек-
имеется группа рекрутируемых на более или менее постоянной основе профессионалов, обладающих статусом и уровнем значительно выше топ-менеджмента- в зависимости от кампании таких суперпрофессионалов бывает от 10 до 30 человек, стоят они не очень дорого-
нанимается местный технический персонал (30-100 и более человек), а также весь защитный штат по действующим ценам и расценкам, далеко не щедрым в условиях массовой безработицы-
нанимается массовка – сотни или тысячи молодых людей, преимущественно, студентов, которые готовы и согласны работать за символическую плату, но иметь необходимый профессиональный опыт (речь идет о студен
тах психологах, социологах, экономистах, финансистах, журналистах, коммерсантах, географах и т.п.).

Среди команд имеются разные ориентации и крены – социологические, психологические, журналисткие, театральные, исследовательские, политологические и конфликтологические.

Пожалуй, следует выделить три основных типа команд: интеллектуалы, рассчитывающие на мощь своих лобовых атак стеной стоящих конкурентов- организаторы, владеющие ресурсом организации самых разнообразных и неожиданных действий (победы им обеспечивает именно неожиданность оргпроектов и затей) и хулиганы, действующие совершенно в духе пиратов и ландскнехтов, эти, чем безобразней себя ведут, тем ближе к успеху. Именно на них более всего ориентированы коммунисты и криминалы, что, увы, порой почти совпадает.

Многие команды предпочитают работать на региональном уровне – оно и понятно: тут выборы проходят чаще, перспективы яснее, а заработки по сути те же. Как этого следовало ожидать, многие российские команды работают на сопредельных территориях – на Украине, в Казахстане и на других постсоветских просторах и в узилищах.

Важная типологическая особенность: есть команды, работающие одновременно на разных площадках. Одни из них ведут в общем-то единую идеологическую и технологическую работу на разных площадках, что позволяет, за счет мультипликации и тиражирования средств, очень экономно и эффективно использовать собственные ресурсы. Другие позволяют себе размашистую работу сразу на нескольких площадках совершенно разными "подкомандами", действующими достаточно независимо друг от друга. В этом есть свои, хотя и менее очевидные прелести. Наконец, встречаются (увы, не столь редко, как хотелось бы) команды, работающие на одной и той же площадке на разных конкурирующих между собой клиентов. Иногда мы видим, как, казалось бы несовместимые кандидаты во втором туре блокируются – это может означать, что их вела одна и та же политологическая команда.

В чем причина того, что выборные команды реально формируют политический рельеф и климат? -- Мне кажется, в основе этого парадокса лежит то, что политическая власть в России есть лишь фон подлинной власти, ее дымовая завеса, занавес, за которым и разворачивается невидимое зрителям (они же – избиратели, они же – налогоплательщики, они же – "народ") действие.

Что такое представитель власти? -- пустышка, уже выполнившая (или считающая, что выполнила) свои обязательства перед голосующими и платящими за голоса. Представитель власти теперь должен думать о себе. А, следовательно, о своей цене. Все его фиглярство и стук кулаками – лишь кокетство для набивания своей цены. Представитель власти прежде всего (и более ничего) продажен. Жадно и взахлеб продажен, подзуживаемый своими и близкими. И чем меньше он реально делает, тем дороже каждое его действо – вот почему непочатый край работы у всех этих представителей, вот почему они так мусолят каждый кусок – они обсасывают и обгладывают кидаемые им кости досуха бильярдного шара. Принципиально можно скалькулировать (составить ведомость на оплату взяток) любой закон и указ, даже закон о запрете принятия новых законов и указ о запрете новых указов. Только стоить это будет немеряно.

Чиновничество люто и тайно ненавидит представителей избираемой власти, отнявших у бюрократии львиную долю благ, привилегий и представительства.

Имеются коренные особенности политического и законодательного торга.

В коммерческом торге одним из важнейших ограничений цены являются издержки производства, вторым – устоявшиеся стандарты потребления (нельзя, например, сожрать тонну мяса в год, нельзя также к "Запорожцу" покупать галстук от Версачи). А на политическом и законодательном торге нет никаких ограничений.

В коммерческом торге нельзя уклониться от состоявшейся сделки. Например, таксист не может выкинуть своего пассажира, если кто-то на обочине "голосует" и предлагает более высокую плату за проезд. А на политической арене чаще для того и идут на сделку, чтобы тут же "кинуть" своего клиента. Тут допустима любая новая поправка к закону, уже оплаченному кем-то, даже если эта поправка полностью уничтожает цели оплатившего закон.

Изнанка политики не так грязна и отвратительна, как кажется, она – гораздо безобразней. Как должен смотреть на пустотелых избира
емых и избирающих какой-нибудь Березовский или Чубайс, любая из дочек любого из президентов или депутатов райдумы, тот, кого никто и никуда не избирал, но кто безусловно – избранный, кто прошел к своей избранности и реальной власти через такое, что не дай Бог любому и каждому? Какую горечь ненависти и презрения должен он испытывать к ним? Какой беспощадной жестокостью и бесцеремонной злобой обладают эти обожженные временем и обстоятельствами жизни люди? Каковы их чувства удовлетворения от вседозволенности и безответственности?

И только к политологическим командам, оплачиваемым ими (не голодранцами-кандидатами же!) владеющие реальной властью испытывают партнерские чувства – ведь эти и сами не голосуют и процедуре голосования, голосующим и голосособирающим, придают хоть какие-то смыслы, пусть даже несбыточные.

Вот недавняя история.

Некоего Березовского обвиняют в том, что он присвоил прибыль фактически принадлежащего ему "Аэрофлота". Так для того и потому и присвоил, что является фактическим владельцем. Тут криминала нет, криминал в том, что умалчивается:
Первое. "Аэрофлот", пользуясь своим "некоммерческим" (политическим) статусом хозяйства семьи Хозяина, обязует всех командировочных госслужащих летать только "Аэрофлотом". Достоверно, например, что ученые Академии наук не могут лететь на загранконференции иначе, как "Аэрофлотом".

Второе. "Аэрофлот" пользуется флотом, который технически не может выполнять его рейсы, например, из-за дальности полетов. Воронежские самолеты имеют дальность не более 10 000 километров и в принципе не могут летать в Сиэтл, Сан-Франциско и Лос-Анжелес, но летают (это все равно, как если бы я начал давать сольные фортепьянные концерты только на том основании, что умею играть в преферанс даже на крышке рояля).

Третье. "Аэрофлот" пользуется при продаже билетов и оказании других транспортных услуг "особым курсом" рубля относительно доллара. Этот "особый курс" и есть источник сверхприбылей этого предприятия, а вовсе не транспортная деятельность.

Есть еще четвертое, пятое, десятое. И совершенно неважно, кто кладет себе в карман бешеные и нечестные деньги, но никто и не обсуждает, что деньги, "зарабатываемые" семейством Хозяина – грязные. И как должен реагировать этот самый Березовский на дрязги "семейства", а заодно всяких избирателей типа Эдуарда Тополя вокруг своего имени? -- Не иначе, как сквозь зубы: "Мерзавцы!".

Не политическая, но реальная власть в стране устроена достаточно угрюмо и жестко, настолько жестко, что и поменять ее нельзя и бороться с ней почти невозможно: всякий, попавший в ее тенета, как муха вязнет и перестает жужжать, каким бы честным малым ни был до того.

Основной костяк этой власти составляет тот самый партхозактив, "номенклатура", что волей истории превратился в класс "собственников". Не следует забывать, что этот строй был сильно разбавлен проходимцами и прохиндеями в короткий период "выборов директоров": тогда, на грязной пене негатива многие, в принципе не избираемые посты и должности заняли агрессивные и жадные "кухаркины внуки", что не могло не озлобить старинных советских командиров производства, кухаркиных детей в третьем поколении.

В ходе и после приватизации с них слетела последняя чешуя "заботы о трудящихся". Энергия оказалась направленной на дележ пирога и захват своей доли. Вот несколько реальных примеров (без имен и названий, разумеется) того, как быстро делаются не только деньги и капиталы, но и собственность.

Генеральный директор одного из крупных и новеньких целлюлозно-бумажных комбинатов проводит приватизацию руководимого им предприятия при оценке этого предприятия в 12000 его реальной стоимости. Затем в течение нескольких месяцев задерживается выплата зарплаты своим работникам, вслед за чем разворачивается скупка акций предприятия у этих людей по ценам чуть выше номинала, то есть не за 8 с половиной долларов, а за 10. Так набирается контрольный пакет акций в 57%, который продается шведам по цене, близкой к 1200 стоимости предприятия, то есть в десять раз дороже. Себе и региональному руководству оставляются пакеты акций всего по 10%. Глупых шведов "обувают" или, как любит говорить незабвенный Чубайс, "кидают": подсовывают им вместе с заводом заботы о целом городе, устраивают пьяные бунты и поджоги. Шведы гнутся и уносят ноги, по
бросав свой пакет акций и произведенные инвестиции. Генеральный директор превращается в легитимного владельца предприятия и теперь озабочен только одним – выжиманием из него максимума прибыли для себя, потеряв всякие вожжи нравственности.

Директор нефтеперерабатывающего завода сделал все возможное, чтобы не платить поставщику нефти за сырье в течение довольно длительного периода времени (более года), а также рекордно долго не платить зарплату собственным работникам. В результате скопился внешний долг, превышающий миллиард долларов, и внутренний, почти такой же. С поставщиками нефти директор расплатился пакетом акций своего предприятия, с рабочими произвел "взаиморасчет", то есть просто погасил этот долг всем, кто не желает более работать бесплатно и готов уйти за ворота предприятия (теряя не только работу, но и право на казенное жилье и прочие социальные услуги в городе, фактически принадлежащем этому заводу), а также всем, кто, несмотря ни на что решил остаться на заводе, потому что других работ в городе просто нет, если не считать киосков и "рынка". Пикантной подробностью этой сделки является то, что владельцем солидного пакета акций фирмы по поставкам нефти является сам директор нефтеперерабатывающего завода, переложивший таким образом акции "общака" в собственный карман, и без того набитый звонкой и конвертируемой.

Крупная швейная фабрика перешла на работу на давальческом сырье. Эта примитивная форма организации производства очень понравилась германским заказчикам своими низкими и твердыми расценками на эксплуатацию оборудования для фасонного пошива, используемого для изготовления прямого постельного белья (качество получается необычно высокое). Цены были установлены, естественно, в немецких марках, зарплата выплачивалась, а чаще не выплачивалась, разумеется, в рублях, энергию завод нагло воровал из сети, налогов не платилось ни копейки, потому что – сырье давальческое, поступало через третьи руки (через зятя директора) - учесть и понять объем производимых работ просто невозможно. Под сурдинку, как бы в виде материальной помощи, были скуплены почти все акции "трудового коллектива". Когда директор почувствовал запах паленого, он втихомолку продал свой (контрольный) пакет акций все тем же немцам, но 1) по рыночной цене (в 200 раз дороже "приватизационной) и 2) оставив за собой должность директора. Теперь он грабит и собственных работниц (а куда они денутся?) и немецких акционеров, предоставляя им липовые документы о налоговых расходах. Таким образом, доходы директора давно и прочно превышают объем производства всего его предприятия.

И это все – не жульничества отдельных товарищей, а повседневная практика на каждом предприятии.

Так как вся "собственность" в стране не заработана и не нажита, а нахватана и получена в ходе дележа, то все эти хватавшие повязаны между собой крепче, чем партийной дисциплиной. И это – очень важная деталь нынешней экономики, где конкуренция замещена межклановым сговором.

Второе, не менее важное, обстоятельство заключается в том, что каждый клан не уверен в долгосрочности своего владения собственностью, а потому интенсивно диверсифицирует свою деятельность и подминает под себя предприятия и дела совершенно разные, не сочетаемые и разбросанные по стране как горох по полу. Вот несколько таких случайных наборов:
популярная футбольная команда, несколько увесистых (по 10-15%) пакетов акций региональных электросетей, два металлургических завода, хлопчато-бумажный комбинат (все это – в разных концах страны)-
два больших морских круизных судна, десяток столичных газет, половина всей стройиндустрии и рыбного хозяйства в нескольких удаленных даже от окраин страны "субъектах Федерации", львиная доля в нескольких оптовках Москвы-
парламентская партия в Законодательных собраниях (думах) всего Урала, региональная сеть Госстраха в Поволжье, пакет акций северных трубопроводов, несколько туристических агентств.

Причудливую конфигурацию этих конгломератов невозможно логически объяснить – хваталось предлагаемое или лежащее бесхозно. Отсюда – крайне нерациональное использование этой собственности, хищническая эксплуатация оборудования и людей, исходя из презумпции разового употребления (какой "Логоваз" какому сыну оставит в наследство Березовский? Какому из Чубайсов будущего достанется РАО
ЕЭС России?). Фактически вся эта "собственность" даже не используется, а просто разворовывается.

Нельзя говорить, что межклановый сговор носит полюбовный характер. Здесь идет жесточайшая, но не конкурентная борьба за выживание. А потому – царит дух динамического равновесия: на каждое коммерческое и политическое убийство ответным ходом отстреливается нечто равноценное. И никто из не входящих в эти элитарные клубы не знает, под каким номером и в какой обойме заложников он значится.

Когда иссякнет "неиссякаемый ресурс терпения" (а он может и не иссякнуть – воля людей заметно слабеет, а, как говорил в свое время О. Тьерри, "бремя рабства зависит от воли несущих его"), возможны несколько вариантов развития событий:
класс собственников встанет на крыло и стройными рядами взмоет в направлении стран, куда заранее сделана открытая виза и даже получено гражданство или вид на жительство
этот же класс начнет прямую агрессию против сфабрикованного внешнего врага и втянет страну в очередную войну
будет найден достойный внутренний враг и начнется гражданская резня
будет создана мыльная национальная программа "по возрождению Отечества", под которую будет рекрутировано все население и начато тотальное самообложение "налогом национального спасения".

В любом случае реальная власть в стране останется неуязвимой и беспощадно неуловимой.

Затянувшийся катарсис опустошения и ограбления – лишь обильные слезы позволяющих себя унижать и оскорблять. Дефлорация еще не означает беременности, а потому строить планы и надежды на преобразование России еще преждевременно. Так что пусть себе идут и идут политологические выборы как очередная попытка оплодотворения обесчещенного лона.

Комментарии

Добавить изображение