РАЗМЫШЛЕНИЯ О РУССКОМ БАЗИСЕ И ЕГО НАДСТРОЙКЕ

01-01-1999

Yuriy Kushnir

С начала века до сегодняшнего дня одним из главных определителей накала политических эмоций, до, после и в перерыве между мировыми войнами, является Русский Вопрос. Пытаясь теперь, даже на самой незначительной дистанции, представить будущее бывшего Советского Союза (многие из нас по-прежнему считают, что все части бывшего СССР в значительной степени зависят друг от друга и имеют общую судьбу), мы убеждаемся в том , что прежде чем делать попытку предсказаний, нам следует хотя бы в самых общих терминах проанализировать соотношение экономики и политики в этих странах. Необходимо прояснить, какие факторы, помимо чисто экономических, таких как размеры инвестиций, активность индустриального рынка, стабильность валюты и т.д.

влияют на экономику.

Накануне новых перемен в Российском экономическом законодательстве мы заново обращаем наши взоры и мысли к проблемам России. Мы были многократно разочарованы в наших ожиданиях связанных с Русской демократической революцией, когда казалось, что коммунизм опрокинут окончательно, и вместе с ним, тем более, должны были быть похоронены все остальные нарывы и шрамы 70-летней большевистской диктатуры.

Наши ожидания, однако, оказались не более, чем пожеланиями. И также как в свое время практически невозможно было представить самоуничтожение "Империи Зла", которое позже мы благополучно могли засвидетельствовать, так и теперь мы, скорее всего, далеки от представлений о реальном будущем России.

Эксцессы большевизма, такие как национальная деградация больших Советских наций и малых этносов, злокачественное развитие доминанты нацизма в его либо сепаратистской, либо империалистической форме в самой России, серия экономических провалов и прогрессирующее обнищание населения, тотальная коррупция, криминализация силовых и властных структур, распад армии, перерождение "нового класса" господ коммунистического режима в коррумпированный клан финансовой олигархии, - все это создает впечатление скорее поражения, чем победы этой революции.

Если встать на позицию рассудительного политэконома, известные нам привычные предпосылки приведут нас к представлению о том, что проблемы концентрируются прежде всего в экономической области. И тогда мы вправе клеймить и презирать всю кухню экономической перестройки и декоммунизации России, начиная от непосредственных исполнителей, таких как Гайдар, Чубайс, Федоров, Лившиц и т.д., но также и всю армию экономических советников, включая американских и французских профессоров экономики, или же специалистов низшего звена, считающих себя профессионалами маркета, и публикующих свои советы в бесчисленных политико-экономических публикациях в России и за рубежом.

Для того чтобы отменять понятия "капитализм", или "социализм" необходима убедительная критика марксистской, и даже домарксистской политической экономии, исторической науки и исторического материализма в частности. Сама попытка отрицания классов и классовой борьбы это - еще недостаточный аргумент для критики. Тем более что понятием классов оперирует не только марксизм. Деловые люди во всем мире хорошо знают, что построить новое производство выгодно там, где преобладает бедное население. А торговать выгодно там, где имеется развитый средний класс. А если в отсталом государстве активно зарождается средний класс, это государство - идеальное место для вложения капитала. (Так, например, американский предприниматель с большим вниманием рассматривает современную Мексику.)

Самое главное различие между марксовыми экономическими формациями это - различное отношение к собственности, закрепленное, кстати, в законодательствах государств, прекрасно иллюстрирующих эти марксистские понятия. Другое дело, что определение собственности потребовалось пересматривать, и так возникло понятие новых классов, имеющих преимущества в распределении общественного продукта. Иллюстративным оказалось идеологическое и военное противостояние "двух систем", которое заняло больше половины века мировой истории.

Мы опять начнем толковать о том, что социализм - плохая экономика, а капитализм - не такая плохая, но тоже не подходит. А какая экономика будет правильной? Надо разобраться. Скорее всего мы что-то упускаем в оценках капитализма.

Наверное, стол
ь удобные марксистские схемы и оказываются неработоспособными, поскольку они апеллируют к диалектике исторического процесса с материалистических позиций. Но диалектика не может быть инструментом материализма хотя бы потому, что естественный процесс, согласно материалистической концепции (т.е. там где сознание - вторично, и бытие определяет сознание), - не целенаправлен. Тогда, как объективистская диалектика является законом поэтапного свершения абсолютной идеи в процессе ее самопознания. Попытки вмешательства в исторический процесс в силу овладения "мудрецами" законами исторического развития хорошо иллюстрируются картиной Брейгеля Старшего "Притча о Слепцах", в которой иносказательно деятельность таких мудрецов выглядит обреченной. Здесь мы пока не можем продвинуться дальше попыток регулирования экономического состояния общества при помощи изменения процента вкладов / займов в Государственных банках (Успехи в этой области также еще не подтверждены долгосрочной проверкой.

Трудно предвидеть глубину возможной экономической катастрофы, если, например, искусственно поддерживать на плаву отсталую экономику, требующую радикальных перемен. Здесь в первую очередь следует иметь в виду политико-экологические проблемы экономики.) Что же касается диалектики, то даже понятие "качества" - сугубо гносеологическое, будучи краеугольным понятием диалектики, никак не может принадлежать материалистической феноменологии.

Противоречивая изнутри марксистская эклектика оказалась не в состоянии откопать уникальный рецепт исторического развития. Упрощения, уместные при расчетах простейших регуляторов, как оказалось, не смогли быть релевантны в дефинициях и выводах исторического материализма. Однако, теоретики марксизма, начиная с его основоположников, не были слишком щепетильны в доказательствах, претендуя на научность своих изысков. Экономизм и коммунизм плохо уживались друг с другом. Поэтому основные предпосылки коммунизма либо извращались до неузнаваемости в угоду популярности марксистской науки (достаточно вспомнить эскапады Коммунистического Манифеста в отношении обобществления семьи), либо не выдерживали элементарной проверки временем (особенно смердели Мировая Революция и абсолютное, и даже относительное обнищание пролетариата при капитализме). Существенной предпосылкой Диамата, придающей ему еще большее наукообразие, а также позволяющей коммунистам манипуляции с экономикой, было создание экономической доктрины коммунизма, отбросившей самое главное: тот интерес, который имеет в жизни каждый конкретный человек.

На самом деле, если доверять критерию прогрессивного развития социума, можно пытаться рассматривать его (социум), как некоторый экономический гомеостаз, обладающий способностью самостоятельного целеполагания. При этом следует иметь в виду, однако, что любой гомеостаз, или же любая живая (жизнеспособная) система, функциональны только в определенном наборе граничных условий. В случае выхода заданной конфигурации условий за допустимые пределы, при насилии над такой системой, или же неудачными попытками экспериментировать гомеостаз разрушается, система погибает.

Такого типа рассуждения были глубоко враждебны идеологизированной экономической науке. "Мудрому" руководству ленинского образца оставалось не так уж много - в некоторых местах подкорректировать направление прогресса, например, задумать индустриализацию или коллективизацию, т.е. в терминах полюбившейся коммунистам диалектики, это означало предложить для инобытия абсолютной идеи в социуме правильную траекторию развития. Задачей строителей коммунизма оставалось создание таких экономических институтов, которые принесут благоденствие независимо от того, какую политическую систему выбирает для себя коммунистическая диктатура (военный коммунизм, или НЭП или Народная / Социалистическая Демократия). Это положение снимало ответственность за процесс созидания с общественно-политической системы, т.е. "надстройки" коммунизма, якобы имеющей второстепенную роль, даже если она осуществляла геноцид собственного народа, который все равно должен стать счастливым.

Главным достижением в области экономического строительства был Госплан, одним из существенных занятий которого был анализ цен товаров за железной стеной, на свободном рынке, с целью разрешения проблемы ценообразования советского продукта. Результатом этой деятельност

и был либо повсеместный дефицит необходимых товаров, либо залежи никому не нужного товара на складах.

Наши новые "мудрецы", скорее всего, не согласятся убирать капитализм из их экономической модели. Они скажут, что в то же время нам нельзя расстаться насовсем с нашими социалистическими завоеваниями. Новой системой, наверное, должен быть какой-то модифицированный капитализм, с этакими социалистическими признаками, как, например, в Израиле, или даже в США. Но еще лучше социализм с очень приятным человеческим лицом, как в Швеции. А вот если еще вкрапить элементы Русского феодализма со всеми его атрибутами в этот хитроумный гибрид, тогда мы и получим то, к чему никак не могли прийти кровавые большевики. Потому что они не увидели того, что мы должны увидеть, а также были очень фанатичны. И поэтому у них хорошо получился только военный коммунизм, а не мирный "догнать и перегнать". Причем, надо заметить, эта модель, несмотря на ее сложность, удовлетворила бы все политические силы, включая и монархистов, и коммунистов, и центристов, и даже люберов с фурагами. Здесь мы опять находим идею отмирания государства, и при этом выходим из ленинского тупика с безденежным государством и из сталинского тупика с обострением классовой борьбы. Выглядит так, что задача заключается только в том, чтобы эту модель правильно определить. А внедрить ее, опять-таки, сможет только тот, кто ее понимает, даже если для этого земной шар придется "разрезать пополам по экватору , и вставить одну половинку в другую, как яичную скорлупу".

То есть мы возвращаемся на круги своя, и можем смело рекомендовать эмблемой этой модели серп и молот на красном фоне. Единственный серьезный недостаток на этом пути тот, что указанную модель, быть может, придется достаточно долго доказывать, и спорить в Госдуме, да так, что социум, возможно, и не доживет до своего счастья. Поэтому красную звезду и щит с мечом, наверное, нужно будет добавить к ее символике, не дожидаясь апокалипсиса. Кажется , что в союзе с убогими русскими демократами и прочими социал-реформаторами, эту модель уже можно увидеть и потрогать.

Не доходя до детализации в описании этой модели, мы, пока что, должны остановиться и подумать о другом. Неточность модели в долгосрочном прогнозе для сложных динамических систем зачастую оказывается фатальной, и прогноз не сбывается даже в первом приближении. Достаточно вспомнить советский прогноз погоды. Но если можно играть с погодой, то, наверное, с социумом - не стоит. Потому что социум коварен, и не просто уволит с работы, как метеоролога, а может лишить жизненно важных функций, и на этом развитие модели прекратиться. А общество скатится назад, в бездну стихийной борьбы за выживание.

Может быть, и там, в бездне можно найти некоторые вехи, позволяющие в изнурительной борьбе найти что-то приятное? Если и не такое приятное, как социализм с человеческим лицом, то хотя бы позволяющее выжить, или же просто не умереть с голоду? Ответ на этот вопрос как раз и является ответом на другой вопрос, который был поставлен ранее. Давайте предположим, что верна такая постановка задачи, когда единственным критерием для оценок того, что - хорошо, а что - плохо, станет то, что нужно данному конкретному человеку, которого в различных экономических моделях рассматривают всего-навсего как элемент экономического механизма.

Что же нужно человеку, не знающему экономических теорий? А вот это мы, как раз, очень хорошо знаем. Ему нужно жить в приличной стране, не переживающей таких политических катаклизмов, когда он должен предавать своих братьев, или выбирать с какой стороны в них стрелять. В стране, правительство которой должно исключительно заботится о том, чтобы обеспечить его и его детей личную безопасность и здоровье, чтобы обеспечить его работой и дать ему возможность реализовать результаты своего труда. В таких условиях он с радостью согласится бороться за выживание, даже если финансово-экономическая система этой страны и не будет совершенной. Что это за страна такая - нам тоже известно. Можно даже сказать, что мы другой такой страны не знаем. Это - страна, в которой властвует и неукоснительно выполняется основной закон государства - его конституция, а форма правления выбирается в соответствии с тем, как можно наилучшим способом воплотить в жизнь соответствующий законопорядок. И в этом нас убедила многовековая практика демократии.

Таким образом, если все-таки отказаться от столь заразных и прилипчивых марксистских дефиниций, превратившихся в наследственное общественное заболевание, то окажется, что организация политической жизни общества это - главная социальная задача. А производительные силы и производственные отношения благополучно вызревают сами по себе на почве благоприятных общественных отношений, которые создаются обычно на базе демократических институтов власти, и соответствующего им права на частную собственность.

Что же касается экономических проблем, то любая экономическая модель имеет ценность только тогда, когда главной экономической задачей не является поимка жуликов, обокравших казну, и при этом благополучно работает машина свободного рынка. Эта машина может переработать такое количество информации и решить такие экономические задачи, с которыми не в состоянии было бы справиться все население бывшего Советского Союза, если бы оно все целиком только и занималось экономическими расчетами.

А в отношении истрепанного в полевых и словесных баталиях марксизма напрашивается очень простой вывод: давайте, наконец, считать его уже достоянием истории. С большой натяжкой можно простить Маркса за его темперамент, который диктовал "научность" его выводов, но не заслуживают прощения его советские адепты, которые из откровенной корысти исповедовали "примат экономики над политикой", всячески перекраивая экономику СССР в своих статистических отчетах, а вместе с ней к вящей собственной выгоде всю советскую надстройку, сидя на своем кремлевском экономическом базисе. Однако оставшаяся в живых (точнее, с учетом возраста, - в полуживых) компания верных ленинцев могла бы заслужить некоторое снисхождение при одном условии, что те из них, у которых сохранились остатки духовного здоровья, хором, запоют о "примате политики над экономикой" и хотя бы вокально посодействуют своему народу в строительстве несоциалистической демократии, которая вопреки "совковой" парламентской болтовне и обструкции позволит ввести подлинно демократическое законодательство и создать достаточно сильную исполнительную власть для выполнения принятых экономических законов. Так как это было сделано в США на заре их возникновения и работает неукоснительно до настоящего времени, несмотря на все экономические вывихи и передряги, от которых Америка страдала многократно, но сохранила самое главное - свою политическую доктрину, свою конституцию.

К этому необходимо добавить, что обсуждаемый выше вопрос о приоритетах между политикой и экономикой на самом деле имеет несколько схоластический характер, и навеян по большей части той же самой марксистской фразеологией. Общественный процесс в историческом аспекте, де-факто, не станет разделять эти категории, или же присваивать им весовые коэффициенты. На наш взгляд политическая организация общества является непосредственной основой его жизнеспособности и развития. При этом главным определителем политической машины является даже не тот способ, при помощи которого эта машина осуществляет функцию власти. Это может быть и демократия, и монархия, и просвещенная диктатура. (Было бы нелепо, например, считать регрессом древнего Рима переход от республики к империи). Наиболее существенно взаимоотношение закона и власти. Если власть осуществляется в интересах реализации закона, а не наоборот (как это было в Советской России), то такое общество находится на пути прогресса. В этом заключается наше твердое убеждение.

Комментарии

Добавить изображение