Русские вопросы
19-03-2000Чем больше размышляешь о патриотизме, тем меньше понимаешь, что это такое. Нация, народ, отечество - понятия настолько же несомненные, сколь и иррациональные, и попытка запечатлеть их в эвклидовом слове всегда приводила к весьма проблематичным результатам.
Тем не менее, размышления на эту тему представляют одно из любимых занятий просвещенного слоя нации. Простой человек к подобным материям скорее равнодушен. Но иногда он читает газеты, журналы и смотрит телевизор. И оттуда ученые люди, не ему чета, толкуют о его национальной самобытности, отечественных святынях, пассионарности, духовном генофонде, производя в его голове непредсказуемую смуту. Только что он ощущал себя хозяином бани и огорода, как вдруг его объявляют наследником великой цивилизации, потомком каких-нибудь кшатриев, некогда поражавших мир благородством и мужеством, но затем подпавших под власть соседнего гнилозубого варвара и влачащих с тех пор жалкое существование. Доказательств, разумется, предостаточно. Извлекаются на свет клинописные письмена, берестяные грамоты, краледворские рукописи, копии копий тайных договоров - и очередная героическая конструкция готова. Помните, у Гоголя:
"Сперва ученый подъезжает /…/ необыкновенным подлецом, начинает робко, умеренно, начинает самым смиренным запросом: не оттуда ли? Не из того ли угла получила имя такая-то страна? Или: не принадлежит ли этот документ к другому, позднейшему времени? Или: не нужно ли под этим народом подразумевать вот какой народ? Цитирует немедленно тех и других древних писателей и чуть только видит какой-нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он получает рысь и бодрится, разговаривает с древними писателями запросто, задает им вопросы и сам даже отвечает на них, позабывая вовсе о том, что начал робким предположением- ему уже кажется, что он это видит, что это ясно - и рассуждение заключено словами: "так вот как это было, так вот какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки зрения нужно смотреть на предмет!" Потом во всеуслышанье с кафедры,- и новооткрытая истина пошла гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников." 1
С гоголевских времен подобных "ученых подлецов" не убавилось. Напротив, с развалом СССР их число увеличилось бессчетно. Всяк сегодня стал геополитиком, эт-нологом и даже этнопсихологом. Духовные наставники освободившихся неизвестно от чего племен и народов толкуют на двунадесяти языках, что родина слонов - Россия (Украина, Молдавия, Грузия, Чукотка, Мари-Эл), а родина первого разбойника и вора - это рядом, у национального соседа, что "и у нас, мол, дважды два четыре, да выходит оно как-то бойчее" и вообще, рано или поздно, а Константинополь должен быть наш.
Не осталась в стороне и творческая интеллигенция. Из нее тоже выделился отряд спасителей отечества и обосновался в ряде столичных газет и журналов.
Мы вступаем на минное поле. Все это крутые ребята, не чета тонкоперстым ин-теллектуалам от Букера. Как раз обзовут жидомасонской сволочью, а то и стукнут при случае по голове чем-нибудь чем-нибудь тяжелым. Но мы надеемся все-таки на снисхождение, потому что далеко не все в их позиции представляется безосновательным. Да, они беспощадны, но ведь и с ними не церемонятся. Средства масс-медиа, теле-, радиоэфир явно не на их стороне, там сейчас правит бал номенклатурная богема из президентского окружения. Их унижают, делают из них коверных шутов, вообще сомневаются в их принадлежности к роду человеческому - согласимся, чтобы вынести такое, требуется немалое мужество, а это не последняя из людских добродетелей.
И потом, они народны. Да, да, они ближе к той низовой, почвенной, бестолковой России, которая упорствует в своих традиционных общинно-коммунистических заблу-ждениях, упрямо не желая переходить в цивилизованное европейское качество. Они - русские, что никоим образом не является комплиментом, но лишь констатацией со стороны пишущего эти строки. Когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся и не станет больше ни еллина ни иудея, тогда можно будет сдать их писания в кунсткамеру древностей, но покамест человечество демонстрирует склонности скорее противоположного рода и негоже поэтому подвергать высокомерному остракизму каждого, кто произносит слово "Россия" с патриотическим придыханием. Высокомерный бойкот не ес
ть лучшая форма общения с инакомыслящим оппонентом, тем более, что упомянутые издания представляют значительный фрагмент сегодняшней газетно-журнальной площади и разо-браться в том, что происходит на этой территории - значит в какой-то мере определиться в собственных патриотических предпочтениях.
Есть патриотизм и патриотизм. Когда писатель в искреннем порыве живописует будни своей "малой родины", открывая в прозе этих буден высокую шиллеровскую поэзию,- честь и хвала такому писателю. Если же он затевает "русский роман", где на сотнях страниц колдобродят воины-заединщики, посланники Шамбалы, галлиполийские деды русского зарубежья, добрый молодец Саддам Хусейн, вермонтский отшельник, тень Мономаха в шапке,- получается литературный китч, патриотическая клюква.
К сожалению, патриотическая мысль чаще оформляется сегодня именно в таких причудливых литературных формах. Голоса "деревенской прозы" звучат в этом мисте-риальном хоре все реже и тише. Нынешний патриотический писатель предпочитает обращаться к читателю не иначе, как с философско-исторического амвона при какой-нибудь Грановитой палате, поражая его апокалиптическими предсказаниями относительно настоящего и будущего России. На бесконечных "Круглых столах", организуемых редакцией "Нашего современника", звучат громкие разговоры об атлантизме, мондиализме, евроазиатской дуге, россиоцентризме, причем всяк норовит выступать от имени миллионов. Но Россия это прежде всего русские, а русские прежде всего люди, и если бы выступающие говорили о том, что роднит еллина с евреем, а не о том, что отличает их друг от друга, тогда их просветительские беседы были бы угодны Богу и гуманистическому Логосу. В противном же случае они есть раскольники рода человеческого, интеллектуальные блудники, вносящие смуту в умы соотечественников.
И что интересно: эти выступления обладает некоторой общей интонацией, свидетельствующей о том, что ее авторы всерьез верят в ими произносимое и написанное! То есть мы имеем дело с особым, "сюрреалистическим" мышлением, где фантом тяготеет над фактом, идефикс над здравым смыслом, левитация над гравитацией.
"Для того, чтобы в сознании Человечества "Слово, ставшее плотью" - Истинно Божественное Слово, а вместе с Ним и Слово Пиитически-Совершенное сохранило Свою непреложную - Живую и Бессмертную Сущность, необходимо возвратить в Него во всей полноте и подлинности всех Тех, Кто по Духовно-Творческим устремлениям своим были и являюся Русскими поэтами и Промыслителями" 2
Со здравой точки зрения - поприщинский монолог, лингвистический сдвиг по фазе. С точки зрения редакции "Молодой гвардии" - нормальный литературно-критический текст, обзор поэтического наследия А. Передреева. Усилиями подобных критиков, прозаиков, поэтов, публицистов, но, главное, редакторов и издателей в общественном сознании создается зона устойчивого литературно-патриотического шиза, временами трогательно-нелепого, часто агрессивного, но всегда вредного для культурного здоровья нации, потому что простой русский обыватель с его традиционно доверчивым отношением к печатному слову становится носителем небезобидной духовной инфекции.
В свое время М. С.-Щедрин поставил (как ему казалось) предел нелепостям, которые вызревают в головах у энтузиастов по части русской истории:
"- Напротив того,- отдолбил он совершенно ясно,- я положительно утверждаю, что и Добрыня, и Илья Муромец - все это не более как сподвижники датчанина Канута. - Но Владимир Красное Солнышко? - Он-то самый Канут и есть" 3
Сравним этот сатирический перл классика со штудиями наших современных Гесиодов:
"По Египетской теории г-жи Жернаковой-Николаевой Русский народ происходит от Египтян, а, точнее говоря, от того египетского военного отряда фараона Сезостриса-Рамесу, который был им оставлен в 13-ом веке до Р.Х. на Кавказе для охраны горных переходов и там был забыт /…/ Названия Мокоши, Нерехта, Кинешма, Раком - все египетские божества".
Но не верьте г-же Жернаковой-Николаевой, как не верьте и германской теории происходения россиян: ни колхи, ни склабы, ни даже сиколабы, но единственно русколуни были истинными дедичами земли русской, о чем именно свидетельствуют дощечки Изенбека, восходящие в свою очередь к 38-ой и 39-ой книге пророка Иезекиля. Сколь беззубыми представляются сатирические упражения классика на фоне утверждений о том, что русские существовали уже тогда, "когда ни германцев, ни кельтов, ни даже Памира (курсив наш - В.С.) еще не было".4
…Уф, довольно. Все это шизофреническое дно патриотизма, его журнальный ад, масонская сансара. Не может быть, чтобы служение русской идее было уделом одни только поврежденных главою и бесноватых. Мы, очевидно, попали не в ту дверь. Хотя Л. Толстой назвал патриотизм последним убежищем негодяев, это не помешало ему написать "Войну и мир", величайшую патриотическую эпопею всех времен и народов, доказав тем самым, что любовь к отечеству и любовь к человечеству вещи вполне совместимые. Странно было бы не обнаружить такого понимания у нынешнего поколения русских литераторов, особенно в его, так сказать, "средне-высшем" слое, представленном А. Солженицыным, В. Астафьевым, В. Беловым, В. Распутиным, В. Солоухиным, Ст. Куняевым, В. Кожиновым, И. Шафаревичем, А. Казинцевым и др. При всей качественной и количественной разнокалиберности их дарований они объединены некоторой повышенной заботой о судьбе русского народа, а во-вторых, определенной респектабельностью, "добротностью" писательских биографий и репутаций. У большинства из них в активе общеевропейская известность, почетные звания и премии, лауреатство, участие в международных конгрессах - короче говоря, они обитатели верхнего, а не подвального этажа руского общественно-литературного олимпа.
Но все они непременно желают обустраивать Россию! И во имя этого жертвуют всем, к чему предназначили их Бог, природа и, в конце концов, то же самое отечество: быть проникновенным художником слова, блестящим математиком, талантливым филологом, литературным критиком, наконец, - ради злочастной склонности пастырствовать, проповедовать и восклицать подобно вышеназванному гоголевскому персонажу "Мой бедный народ!". Существует интересная закономерность. Стоит художнику покинуть уготованные ему судьбой пределы, как он лишается своего дара и становится "одним из многих": заурядным журналистом, дилетантом-философом, или, что еще хуже, политиком, делегатом, депутатом, членом президентского совета. Даже Достоевский, даже Л. Толстой, поддаваясь искушению поучать племена и народы, превращались в "просто" публицистов. Напротив того, Пушкин, ни разу не изменивший художественной музе, сумел сказать обо всем, в том числе и о России, многое, если не все.
Славянские ручьи сольются в русском море,
Оно ль исчезнет. Вот вопрос.
Заметьте, вопрос, а не ответ на него, но в нем аккумулирована такая национально-историческая эсхатологичность, перед которой меркнут циклопические трактаты Солженицына о прошлом и будущем России, с чем, положа руку на сердце, должен будет согласиться и сам Солженицын.
Иногда на территории патриотической словесности появляются талантливые произведения, но мера их талантливости прямо пропорциональна их свободе от патриотической фразы! С упрямством самоубийц целый отряд интеллигенции гробит свои писательские, издательские, житейские, наконец, биографии, потому что они таковы, каковы они есть, потому что таков их психический склад, их ощущение мира. Оно деформировано, моноцветно, но попробуй, докажи это человеку, ушибленному идеей. Он непремено ответит, что это вся нация, вся культура шагает не в ногу, один он в ногу. Поэтому от любви к своей родине до ненависти к ней у таких людей часто один шаг.
Россия обладает тем не менее мощным коллективным инстинктом, некоторой роевой исторической самостью, суть которой очень остроумно сформулировал Языков: "что для немца здорово, то для русского смерть". Не так давно - автор статьи утверждает это со всей серьезностью,- мы стали свидетелями главного культурно-исторического события последнего десятилетия. Речь идет о заседании телевизионного "Пресс-клуба", на котором был подемонстрирован двухсерийный фильм А. Кончаловского "Курочка ряба". Стараниями организаторов этой затеи ей предшествовала энергичная реклама, и они своего добились: в назначенное время за телевизоры уселасть вся страна. Но дело не в самом фильме (на мой взгляд, блистательном), а в том, что за этим последовало. Как помнит читатель, прямо в телестудию была доставлена половина той самой деревни, где происходили съемки. То есть произошло имено событие: по одну сторону - просветительский авангард России, ее, так сказать, интеллектуальная элита, а по другую - глубинно-нижегородское, безымянно-деревенское российское "множество". И вот после довольно путаной дискуссии, во время которой столичные златоусты блистали красноречием, а оробевшее множество - в основном красноречивым молчанием, ведущий решил поощрить вчерашних невольников агрогулага вопросом: "Кто за то, что раньше жить было лучше, поднимите руки."
Результат получился оглушительным. Без малейшей паузы, почти в рефлекторном порыве все приглашенные за исключением одного проголосовали "за". То есть за те самые, заклейменные сотнями экономистов-публицистов, гигантов мысли и отцов русской демократии, узников совести и рыцарей свободы брежневские времена. Подобное голосование стоит любого референдума. На глазах у просвещенного человечества российское "множество" от первого, так сказать, лица, безо всяких полпредов и посредников заявило о нежелании одеваться в европейское платье, как бы разумно оно ни было скроено. Это - повторим еще раз - онтологический факт, об который в конце концов обломают зубы все отечественные прогрессисты, либералы и реформаторы.
e-mail: russkaf@hu.franko.lviv.ua