Не квасом земля полита
18-06-2000Автор - замдиректора музея Высоцкого по науке. Текстолог, составитель и автор статей и комментариев к изданиям Высоцкого и Галича.
Пьянство, разумеется, зло для всех и везде на всех широтах и долготах.
Но у нас оно, кроме всяческой вредности, наделено и некой доброй силой.
Водка при известных обстоятельствах оказывается еще и носителем... свободы и даже равенства и братства. Так было уже в давние поры, так есть и пребудет, вероятно, еще долго. До тех пор, пока мы будем жить в мире всевластной несвободы, жестокого неравенства и окаянного отчуждения кровных братьев и недавних побратимов.
Надеюсь, никто здравомыслящий не заподозрит меня в желании оправдывать или даже прославлять пьянство. Но не будем ханжами! «Кто пьян да умен — два угодья в нем». А если еще и не только умен?!.. Тени пенных бокалов, штофов, заветных бутылок то и дело возникают над страницами истории нашей словесности.
Немало пьют литераторы и в других краях. Гашек, Ремарк, Хемингуэй... Если называть только самых знаменитых, получится длиннейший ряд.
Но там, на Западе, хмель для большинства — это один из путей отчуждения, это дурман, заполняющий тоскливые досуги одиночки, растерявшегося в суете и копошении таких же одиноких, пресыщенных всем, в том числе и привычной постылой свободой.
А на Руси пили и пьют с горя и с радости, с устатку и на отдыхе, по привычке и нечаянно. И пьют чаще всего сообща, артелью, компанией. Даже отпетые алкаши норовят, чтобы не меньше троих. А во хмелю обретают неведомую трезвенникам свободу-волю, небывалое равенство и доброе братство. Так пили славянофилы и западники, ретрограды и прогрессисты, грамотеи и невежды, поэты и художники, актеры и бурлаки- так пили Полежаев, Огарев, Аполлон Григорьев, Николай Успенский, Мусоргский, Куприн, Блок, Есенин, Твардовский, Ольга Берггольц, Михаил Светлов... О живых умолчим.
Так пил Галич. Он пил с героями своих будущих песен- пил как равный, свой, говоривший с ними на их языках. И поэтому так свободно, так естественно пел о них. Иногда иронически, насмешливо, сердито, но всегда с неподдельной любовью. Он мог бы повторить за Ольгой Берггольц: «Как мне праведники надоели, как я наших грешников люблю!»
И пел он ведь не только о том, как соображают на троих, как принимают «по первой», как «перекладывают водку пивком», закусывают селедкой или косхалвой, а то и вовсе «под конфетку» или «под сукнецо»... Нет, он пел их словами и своими словами об их печалях, бедах, радостях, шутках, о жизнях, обо всем, о чем они говорят с хмельной и потому беспредельной откровенностью.
И правда его песен обретала новую небывалую, безудержную свободу.
Лев КОПЕЛЕВ Москва, 1978 Из статьи «Памяти Александра Галича», журнал «Континент» (Мюнхен, 1978, № 16)
Посвящается Н. Е. К.
...Полстраны сидит в кабаках!
Из песни «Облака» (1962)
...А что, Семен, в Израиле пьют? Ты мне пиши оттуда, Семен. Ну, что пьют и как пьют — это, может быть, цензура не пропустит, а ты напиши
Из романа «Блошиный рынок» (1976–1977)
Никогда тебе, непьющему, Володю и Галича до конца не понять!..
Ю. Карякин. Из застольной беседы (2000)
От автора
Александр Галич как бытописатель не мог пройти в своем творчестве мимо самой разрушительной российской беды — пьянства, которое давно вышло на первое место, обогнав по масштабам последствий и российские дороги, и российских дураков. В государстве рабочих и крестьян тема спиртного имела политическую важность, водка была стратегическим продуктом: в любом самом отдаленном сельском магазине всегда был ее запас, — и потому алкогольные «частности» находились под цензурным запретом. Это касалось и сортов, и объемов, и цен, и тем более народных названий напитков. Специальной литературы в открытом доступе не было. Даже ОСТы, ГОСТы и прейскуранты на данные виды продукции при замене на новые уничтож
ались. Современной авторитетной справочной литературы по этому вопросу до сих пор не существует. Все «алкогольные» приметы времени остались отраженными в основном лишь в неподцензурной литературе: в прозе В. Ерофеева, Ю. Алешковского, М. Жванецкого и в творчестве бардов, из коих А. А. Галич в этом вопросе обходит даже В. С. Высоцкого с его известным антиалкогольным циклом.
Но на исходе ХХ века наша жизнь меняется очень быстро, и многие реалии теряют свои нюансы, даже забываются современниками. Не исключено, что утерянные традиции производства и потребления алкогольной продукции и будут восстановлены со временем, но сегодня выросло целое поколение людей, для которых восприятие советской жанровой, бытовой литературы без комментариев практически уже невозможно (излишне говорить об иностранных переводчиках, которые без подобных знаний непременно обречены на неудачу). Предпринято несколько попыток создания комментариев, например, к поэме «Москва – Петушки», но даже их критики не смогли избежать ошибок .
Попыткой комментария к песням Галича и является данная работа. В силу привязки к одному автору наше небольшое исследование почти не будет выходить за рамки 60–70-х годов. Исключения составят лишь исторические экскурсы, которых требуют сами песни. И так как первые из этих песен появились уже после денежной реформы 1961 года, то практически все приводимые нами (и автором) стоимостные показатели даны в постреформенном масштабе цен.
Пролог
У Галича выпивают с самой первой его песни («Леночка», 1962):
Уж свита водки выпила...
Пьют и персонажи, и лирический герой, пьют не только водку, но и (как в жизни) почти всё, и почти все: и депутат Горсовета, и прочая «благополучнейшая шушера», и опер Сёма, и военнослужащий, и гегемон, и интеллигент (ученый или музыкант). Кстати, и сам автор в названии одной из глав поэмы о Сталине сообщает нам, что она написана «в сильном подпитии» (или в более ранних вариантах: «в подпитии», «во хмелю», «под хмельком», «в очень сильном подпитии», «в состоянии некоторого подпития»).
«Об стакан гремит стакан» по всевозможным поводам: по праздникам, на свадьбе, на проводах, и на поминках, и после баньки, и по случаю примирения, и чтобы помянуть удачи «в тот апрель о прошлый год». И просто так, «как все, по воскресениям», и по будням. Может, даже по будням — больше и чаще. Одним словом, повседневно.
«Пьют со смыслом», и «сладко», и «как воду». И ожидая кого-то (со скуки), и «чтоб на время позабыть про неприятности», и даже для поправки «перед сном». Кто-то — интеллигентно («под огурчик, // пропустив стопаря»), для разговору, а кто-то глядь — «надрался, как маршал, за десять минут». Пьет русский человек и в мороз, и даже в «лету жаркую». Пьет «под утро» («После вечеринки»), «к полдню» («Запой под Новый год») и «к полночи» («Цыганский романс»). Да и «в полночь можно хватить по маленькой» («Воспоминание об Одессе»).
В самом деле:
...что ему до времени?
Ему б нутро мочить!
Он белый свет от темени
Не может отличить!
Это — о любимом герое Галича, Климе Петровиче. Но пьет профессионально, запоем, не только он: и Люськин папаня «запил, как залеченный», и «сдуру запил зять», и «два закройщика с брючником запили»; причем брючник — дважды на протяжении одной песни.
Другие пьют как любители — от случая к случаю («Завозят вино — погуливают...»).
Пьют и мечтают об островах,
Где с похмелья не болит голова,
А сколько есть вина, пей всё без просыпу,
А после по морю ходи, как посуху!
И автор описывает процесс соответственно моменту: то возвышенно («...на том пиру, // Где до рассвета продолжалось бденье»), то вполне по-современному («А он, дурак недоенный, // Сидит и водку пьет»). И даже когда не пьют, метафоры все равно соответствующие: «Темным взглядом, как хмельной водой»; «И когда нам на головы шквал атак // (То с похмелья, а то спьяна)...»; милиционер, и тот бросается на обидчика «как алкаш на посудинку»...
Но заметьте, как в то же время иногда может называть герой песни совместно с ним выпивающих, — это для него не какие-то там «собутыльники», а — уважительно — бражники:
А как встал, так друзья мои, бражники,
Прямо все как один, за бумажники...
В той жизни, где вовсю идет «ходуном ресторация», нужен повод не для того, чтобы выпить, а для того, чтобы не выпивать:
Сядь, не бойся, выпьем водочки,
Чай, живая, не покойница!..
Ведь альтернатива одна:
А кто — в запой, а кто — в «козла».
По этому признаку — пьет или не пьет — даже отличают «своего» («Вечерние прогулки»):
— Так и знал, что вы партейный.
Но заходите в питейный —
И по линии идейной
Получаетесь как свой!
Впрочем, в той жизни, которую чаще всего живописует Галич, каждый советский человек может пропеть такие строки:
Что с вином, что без вина —
Мне на сердце косовато...
Традиции
Бражничают у Галича везде. Одни в фешенебельном ресторане: товарищ Парамонова (по всему, не рядовая совслужащая), например, с мужем может позволить себе ресторан «Пекин»; одна принцесса откладывает с зарплаты, чтобы раз в два месяца пообедать в ресторане «Динамо», где гуляют «бухие пролетарии» .
Другие «поправляются» в «поплавке» (это такие ресторанчики-пароходики, пришвартованные к набережным). Третьи идут — «в кафе <...> куда-нибудь поблизости». Кто-то и в пивном зале «на сто семнадцать душ» ощущает себя «словно лорд», а кому-то «над винною стойкой» неплохо. Даже в названиях некоторых песен Галича говорится о том, что ту или иную историю он подслушал таких вот «святых» для русского человека местах: «Ночной разговор в вагоне-ресторане», «Рассказ, который я услышал в привокзальном шалмане».
ШАЛМАН. 1. На языке преступников — «притон деклассированных элементов» . 2. В дореволюционной России — «низкопробный трактир, пивная» . 3. В современном общем употреблении (и у Галича) — презрительное разговорное название заведения Общепита того же уровня: «пивная, пивной зал; любое место, где обычно распивают спиртное (напр., закусочная, пельменная и т. п.)» . 4. В одном из современных словарей это слово трактуется (на наш взгляд, неверно) еще и как пивной ларек .
В шалмане, кстати, разворачиваются и события одной из поэм, и песни, посвященной памяти Зощенко.
От этого слова Галичем даже образован окказионализм, обозначающий некий замкнутый мирок, куда неожиданно приходит герой песни «На сопках Манчжурии»:
А часов этак в десять, а может, и ранее,
Непонятный чудак появился в шалмании.
Только в исключительных, особых случаях не пьют в песенном мире Галича вовсе, как герои этой песни. Здесь, пожалуй, можно назвать еще только шофера из «Жуткого столетия»:
Ты меня не нюхай, я не выпивши,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я гулял на свадьбе в воскресение,
Тыкал вилкой в винегрет, закусывал,
Только я не пил за счастье Ксенино,
И вообще не пил, а так... присутствовал.
Я ни шкалика и ни полшкалика
А сидел жевал горбушку чёрного...
ШКАЛИК — 1. Изначально: мера объема жидкостей, равная 1/200 ведра. После уточнения в 1835 году объема ведра равна 0,0615 л. 2. Самая мелкая посуда соответствующего объема, в которую при царе-батюшке и даже при советской власти промышленным способом разливали водку. 3. В 60–70-х годах: название 50-ти и 100-граммовой бутылочек, разлив в которые производился вплоть до 1972 года (от значения 2). 4. Здесь: малая доза вообще (ср.: ни грамма, ни капельки; у Высоцкого в «Письме с сельхозвыставки»: «Водки я пока не пил — ну ни стопочки»). (В скобках, правда, должны заметить, что понятие ни капельки у героев Галича может быть довольно растяжимым:
Ну, ни капельки я не был поддавши,
Разве только что — маленько, — с поправки!)
Связь современности со славным прошлым наблюдается в творчестве Галича не только в связи с мерами и объемами. По его песням мы можем судить о преемственности традиций в питейном вопросе. В качестве примера приведем песню об Александре Блоке:
Бог пил мертвую в монопольке...
ПИТЬ МЕРТВУЮ — по В. Далю: пьянствовать беспробудно, не помня себя .
МОНОПОЛЬКА — 1) одно из народных названий хлебного вина (см. главу «Водка и ликероводочные изделия»). Ср. в поэме «Москва – Петушки»: «Одна только водка, и монопольная, и всякая...»
Здесь это слово употреблено в значении: 2) питейное заведение, в котором были в начале века (во времена винной монополии) разрешены продажа и употребление казенного вина.
Но если при проклятом царизме пили из бокалов (как Александр Полежаев) и из «серебряной чарочки // На золотом блюдце» (как Александр Блок), то советское песенное население пьет из чего попроще: из «стаканчиков граненых» (как принято в семье Клима Петровича), из стопочек (как маэстро Балалаечкин), из кружек (как в «Опыте прощанья»), пьют вино из аэрофлотовской «пластмассовой посуды» («Песня о ночном полете») и даже «портвейн из чашки» («Вечерние прогулки»).
Пьют под «цыплят табака», на худой конец под треску или колбаску. Если можешь достать и заплатить — хороши «икра, балычок». «Сладок угорь балтийский, // Слаще закуси нет». Попроще — керченская сельдь, косхалва. Всегда — «грибочки, огурцы. // <...> яблочки моченые». Причем огурчики — для всех, независимо от социального статуса.
Пьют «в молчанье» и с тостами. «За счастье новорожденной», «за родину, и за не родину, // И за вечную память за тетину», «за советскую семью образцовую», «...за эту звезду, // Что печально горит над могилою», «за край земли», «за этот, за бренный, // За покой на душе!», и
Во славу победы:
«Ну, пусть не сегодня,
Так — завтра, так — в среду!
Достройте!.. Добейте!..
Дожмем!.. Приурочим!..»
Слушатель и читатель застает персонажей Галича на самых различных стадиях процесса — начиная от декларации:
— Пойду, — говорю, —
В запой! — говорю...
— или намерения:
Вы налейте по первой,
А уж я вам спою!.. Он очень любит описывать этот подготовительный момент: Режу меленько на водку лучок...;
Говорит: — Давай скорее по одной,
Тихий час сейчас у психов, — говорит...;
вплоть до того, что автор, как и следует профессиональному драматургу, описанием подготовки и ограничивается:
Так подчаль меня, друг, за столик,
Ты дальтоник, и я дальтоник...
Разберемся ж на склоне лет,
За какой мы погибли цвет!
Мол, сами знаете, как у нас разбираются. Но такая усеченная картина встречается редко.
Подробно описывает автор и начало процесса:
И по первой налью, и налью по второй...;
и ненавязчивое продолжение:
Третью стопку на пари;
и далее, далее, далее:
Приняли, добавили еще раза...;
вплоть до финала:
Мы по новой наполним
И в охотку допьем.
Но иногда и это — далеко не финал:
Мы пьем-гуляем в Познани
Три ночи и три дня...
Или того пуще:
Пью субботу я, пью воскресение,
Чуть посплю — и опять в окосение.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ну, пью и пью, а после счет, а после счет,
А мне б не счет, а мне б еще...
— и так «с воскресенья и до воскресения».
Вот и полковник из «Новогодней фантасмагории», так тот тоже ...проспавшись, возьмется опять за свое.
Но встречаются также персонажи умеренные и тихие:
И друзья, допив до дна, —
Скатертью дорога!
В крайнем случае:
Скушал водочки — и в сон наповал!..
А на следующий день:
...А наутро я гостей разбужу,
Их, похмельных, провожу к гаражу...
Но чаще в песенном мире Галича всё же пьют по-русски самоотверженно: «вложив всю душу в сей процесс», «без счёта», чтоб — «с книжки последнюю сотенку», чтоб «в башке гудело», чтоб не отличать «белый свет от темени», чтоб — «в дугу», чтоб — «пьяной дурости хамёж», чтоб «спиться к черту».
«В чертовне и в чаду попойки» можно даже «зубы обломать об кутью», а если без шуток — легче проголосовать за исключение величайшего поэта из Союза писателей.
В этом состоянии советский человек может всё. И даже народная медицина бессильна что-либо изменить. Однажды Дарья — жена нашего знакомого Клима Петровича — попробовала было отвадить мужа от пьянства способом, подсказанным ей знахарем («Плач Дарьи Коломийцевой по поводу запоя ее супруга — Клима Петровича»). Она поднесла похмельному Климу стакан... керосина:
— Давай, поправься, солнышко,
Давай, залей костер!..
И вот как бесславно для этой самой народной медицины закончился эксперимент:
Он выпил всё, до донышка,
И только нос утер.
Грибочек — пальцем — выловил,
Завел туманно взгляд,
Сжевал грибок
И вымолвил:
— Нет, не люблю маслят!
Вообще состояние похмелья известно не понаслышке многим персонажам, созданным Мастером:
И гости опохмелятся
И выпьют воды со льдом...
Есть у него и другие ненавязчивые советы по преодолению последствий:
Сливы-ягоды соленые,
Выручайте во хмелю...
Или:
А захмелел — и головой в Куру!
Но заметьте: квас употреблен в поэзии Галича только однажды (см. заголовок наст. труда), и никогда — как традиционное российское средство от похмелья. Здесь другой классик жанра солидарен с товарищем по перу и гитаре: «Ты даешь мне утром хлебный квас — // Что тебе придумать в оправданье!..» («Ну о чем с тобою говорить!..»).
А что касается последствий пьянства в поэзии Галича, то они встречаются — от рядовых и вполне мирных:
— Риткин пьет — вся рожа окарябана...
— до трагических, как, например, получилось у одного майора, потерявшего по пьянке документы и в итоге попавшего... в евреи.
Бывают последствия и с потерями для здоровья:
А начальник все спьяну о Сталине,
Все хватает баранку рукой...
А потом нас, конечно, доставили
Санитары в приемный покой.
А то и еще хуже:
...Два раза бил морду Люське,
А в субботу поздно вечером
Он повесился на люстре...
Но давайте не будем о грустном...
Ритуалы
Александру Галичу не близки традиции и ритуалы, пришедшие из-за рубежа.
Лишь однажды его герои
Разбавляли вино крюшоном...
Да и то эти строки не продержались в его репертуаре более трех лет. «Песня о самой твердой валюте» подверглась коренной переделке, и разбавленное в соответствии с древнегреческими рецептами вино в последний день 1968-го ушло в небытие.
Типичной отечественной процедуре выпивания «на троих» Галич посвятил отдельную песню:
ВАЛЬС ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА или Размышления о том, как пить на троих
Не квасом земля полита,
В каких ни пытай краях:
Поллитра — всегда поллитра
И стоит везде Трояк!..
В КАКИХ НИ ПЫТАЙ КРАЯХ... ВЕЗДЕ. Стоимость продуктов в СССР различалась по «поясам», внутри которых была неизменной, и соответственно этому обозначалась на этикетках и упаковке. Единственным продуктом, имеющим единую цену во всех поясах, была водка.
ПОЛЛИТРА — здесь: имя существительное, синоним бутылки водки, и потому пишется не через дефис, а слитно. То же, что «поллитровка» в незаконченном романе «Еще раз о чёрте». Ср. также: [брать] «по банке» или «полбанки» в разных вариантах «Песни о конькобежце на короткие дистанции, которого заставили бежать на длинную» Высоцкого.
Поменьше иль чуть побольше —
Копейки, какой рожон?!..
О ценах на различные сорта водки, колеблющихся около отметки «3 руб.», см. в главе «Водка и ликероводочные изделия».
Примечание. Сразу следует напомнить читателю, что инфляции в стране не было, потому что не могло быть никогда, и официально цены повышались лишь на предметы роскоши: например, на автомобили и золотые изделия. Впрочем, вопросы ценообразования — еще одна запретная при советской власти тема. Цена водки в СССР росла постоянно, хотя практически малозаметно путем постоянного вытеснения дешевых сортов более дорогими . Так происходило вплоть до 15 мая 1970 года, когда цены на новые водки («Водка» и «Экстра») превысили цену предшествующих аж на 25%. Лишь тогда это было воспринято большинством населения как подорожание .
В последний год пребывания в СССР (летом 1973-го и до июня 1974-го, то есть уже после очередного заметного повышения цен на исчезнувшие ранее горькие настойки и проч. ликероводочные изделия) как минимум дважды он вновь записывает ее в разных домах, но теперь перед исполнением песни Галич оговаривает изменение цен и сокрушается, что не предвидел такого поворота событий, хотя в других случаях отличался довольно точными прогнозами . В своем последнем прижизненном сборнике Галич вынужден был предпослать песне следующий комментарий: «Песня написана до нового повышения цен на алкогольные напитки» .
По-видимому, под предыдущим (в отличие от «нового») повышением Галич имеет в виду переход цены от 21 руб. 20 коп. к 25 руб. 20 коп. (в старом масштабе) 2 января 1958 года, вошедший в историю благодаря строке в песне Юза Алешковского и Г. Плисецкого о Н. С. Хрущеве: «...Но водку нашу сделал дорогою [// И на троих заставил распивать]».
А вот разделить по-Божьи —
Тут очень расчет нужон!..
РАЗДЕЛИТЬ ПО-БОЖЬИ — т. е. по справедливости, чтобы не обидеть товарища или, пуще того, незнакомого человека, — сложно по объективным причинам: в основном водка разливалась в посуду емкостью по 0,5 л; следовательно: 0,5 л : 3 чел. /стакана/ = 0,166(6) л (то есть почти 167 г). Так вот «шесть в периоде» и делает точное деление на троих невозможным. (Этот закон математики действует и в постперестроечное время.)
Один — размечает тонко,
Другой — на глазок берет,
И ежели кто без толка,
Всегда норовит —
Вперед!
Оплаченный процент отпит...
ОПЛАЧЕННЫЙ ПРОЦЕНТ — имеется в виду советская традиция сбрасываться по рублю для получения необходимой упомянутой итоговой суммы в 3 руб. Такая процедура могла происходить как в дружеском коллективе, среди соседей во дворе городского многоэтажного дома, так и непосредственно перед винным магазином /отделом/ с незнакомыми страждущими (см. многочисленные анекдоты, а также крылатую фразу «третьим будешь?»).
Этот замечательный обычай берет свое начало от эпохального Постановления партии и правительства от декабря 1958-го, запретившего торговлю спиртным в розлив в большинстве заведений Общепита. Именно это имели в виду Алешковский и Плисецкий, сочиняя вторую из процитированных ранее строк: «...и на троих заставил распивать» (вар.: «заставил соображать»). Отсюда и выражение «скинуться по семь рваных», т. е. по семь рублей (старыми).
И —
Вася, гуляй, беда!..
ВАСЯ, ГУЛЯЙ, БЕДА! — выражение может иметь различные значения в зависимости от контекста. Сходные по построению выражения: «гуляй, рванина», «гуляй, Вася», «гуляй-ноги» и др. Здесь: «всё»; «свободен»; «скатертью дорога»; получил свое — и отвали. (Ср. у Высоцкого: «Гуляй, рванина, от рубля и выше!» — то есть «на всю катушку».)
Но тот, кто имеет опыт,
Тот крайним стоит всегда...
КРАЙНИМ — здесь: «последним в очереди». Не путать со значением в поговорке «Моя хата с краю...». С точки зрения авторов традиционных словарей русского языка — недопустимое употребление слова. На наш взгляд — одно из часто употреблявшихся значений слова, незаслуженно не вошедших в «Толковый словарь языка Совдепии» (СПб.: Фолио-Пресс, 1998). Ныне вышло из обихода в связи с исчезновением Совдепии и очередей.
Он — зная свою отметку —
Не пялит зазря лицо...
ЗНАЯ СВОЮ ОТМЕТКУ — здесь: зная, сколько должно остаться в бутылке, т. е. до какого места в бутылке должен доходить верхний край жидкости. Слово свою указывает на то, что это не стакан, иначе «отметка» у всех участников мероприятия была бы единой. Следовательно, здесь процесс распития осуществляется из горлышка; по-простому: из горла. Выпивание из горла возможно также последним участником процесса при наличии одного стакана (чтобы чокнуться со вторым).
См. у Высоцкого: «Я пил из горлышка, с устатку и не евши...» («Милицейский протокол»).
И выпьет он под конфетку...
ПОД КОНФЕТКУ. Леденец (самый недорогой вид конфет, напр. «Барбарис» или «Дюшес» по 1 руб. 80 коп. за 1 кг) — при частом временном отсутствии в продаже прочих продовольственных товаров являлся дешевым заменителем наиболее популярного плавленого сырка: например, «большой» (прямоугольный) сырок «Волна» или «Дружба» — по 13 коп. за 1 шт. (Ср. популярную песню «...Засыхает плавленый сырок» /фолькл./). В отсутствие сырка несколько леденцов или даже карамелек приходилось на сдачу (идеальный вариант при покупке «Московской»: 1 руб. ґ 3 = 3 руб. = 2 руб. 87 коп. + 13 коп.).
А чаще — под сукнецо...
ПОД СУКНЕЦО — т. е. занюхав рукавом пиджака или пальто (в зависимости от времени года); от слова «сукно».
Но выпьет зато со смаком...
СО СМАКОМ — с крайним удовольствием.
Издаст подходящий стон...
ПОДХОДЯЩИЙ СТОН. Имеется в виду отрывистый горловой звук, издаваемый для выражения различных чувств — от неудовольствия («досадливо крякнул») до удовольствия (как здесь), — например: «...Долго обливал себя холодной водой и крякал от удовольствия» (К. Г. Паустовский).
И даже покажет знаком,
Что выпил со смаком он!..
ЗНАКОМ — имеется в виду кулак с оттопыренным вверх большим пальцем, эквивалентом которого в русском языке в разные времена являлись слова: здорово; классно; класс; ныне — всё больше зае...сь (груб.; эвфемизм: зашибись), — и им подобные.
И — первому — по затылку
Отвесит, шутя, пинка.
А после
Он сдаст бутылку
И примет еще пивка...
Стоимость бутылки из-под водки или пива в 60–70-е годы — 12 коп. Маленькая кружка разливного пива — 0,25 л — стоила 11 коп. (Большая — 22 коп.).
Отрывок имеет возможное дополнительное толкование: в связи с постоянным, особенно летом, отсутствием в продаже пива (см. в главе «Пиво»), а также в связи с дефицитом посуды в торговых точках при заводах пиво отпускалось только в обмен на сданную посуду.
Более распространен другой вариант: из-за отсутствия тары (ящиков) пустая посуда принималась лишь в обмен на новый товар. Таблички «Пива нет» и «Нет тары» были привычными для советского глаза. (Ср. в анекдоте: мужичонке, принесшему в пункт приема стеклотары бутылки из-под виски, приемщик отвечает: «Нет тары... сэр».)
Примечание. Клевету на рабочий класс усматривают в этом фрагменте некоторые ученые. Например, один из них (не будем здесь называть его фамилию) написал в письме автору исследования: «Меня уже четверть века волнуют эти строчки своей несуразностью: ты себе можешь представить пинок по затылку, шутя отвешенный собутыльнику? ААГ явно очерняет образ простого советского человека — ради рифмы». Отвергая традиционные обвинения, не раз звучавшие в адрес Галича при советской власти, предлагаем рассматривать этот случай как явную словесную игру, основанную на умышленной замене слова другим, близким по смыслу, — в расчете на знание слушателями истинных значений обоих.
К предыдущей песне примыкает рассказ из предпоследней части поэмы «О бегунах на длинные дистанции», повествующий о традициях и ритуалах:
Потолкавшись в отделе винном,
Подойду к друзьям-алкашам,
При участии половинном
Побеседуем по душам...
ПРИ УЧАСТИИ ПОЛОВИННОМ — более редкий случай участия, чем предыдущий. Здесь, видимо, речь идет не об «оплаченном проценте» (см. выше), а о факте братания с аборигенами с некоторым «оттенком» угощения незнакомой компании. Это говорит о такте угощающего в противоположность некоторым американским фильмам, где один человек поит всех присутствующих «за счет заведения» или «за свой счет». «У них», кстати, почему-то все всегда рады «халяве». (Ср. у нас: «На свои пью!»; произносится с гордостью. См. также у Высоцкого: «Я сам добыл – и сам пропил»; «Хоть по утру — да на свои!»)
Возможно также иное толкование: половинном — в смысле «равном»; «в равных долях».
...Алкаши наблюдают строго,
Чтоб ни капли не пролилось...
И далее следует разговор на религиозные темы. Или на какие другие. Но — обязательно глобальные:
Гость ворочает еле
Языком во хмелю,
И гогочет, как кочет,
Хоть святых выноси,
И беседовать хочет
О спасенье Руси.
Вообще традиция выпивания в России предполагает, как вы уже заметили из приведенных примеров, последующий разговор на подобные или общефилософские темы:
Пусть пивнуха не лучший случай
Толковать о добре и зле,
Но видали мы этот «лучший»
В белых тапочках на столе.
Опять же как и в жизни, население песенной страны Галича в застолье — поет. Поет разное: «Рамону» (М. Уэйн, русский текст Б. Тимофеева), «Цыганочку» (фольклорный вариант песни Ап. Григорьева), цыганскую «Кон а вэлло»; тоже народные, но уже русские — «Ермака» (первоначальный текст К. Рылеева); «...про Стеньку Разина // С персидскою княжной» (автор фольклоризованного текста — Д. Садовников); а также — «О Сталине мудром, родном и любимом» («Кантата о Сталине» Ал. Александрова на слова М. Инюшкина), — опять же все это в зависимости от.
В этом же разделе необходимо вспомнить и ритуал выпивания «на брудершафт».
Он упоминается в отнюдь не жанровой — в программной — песне «Я выбираю Свободу»:
Я пью с ней нынче на «ты».
Процедура братания предполагает следующее. 1) Участвуют два человека; 2) Выпивать необходимо согнув правую руку с рюмкой в локте и переплетя ее с так же согнутой рукой второго участника; 3) Вместо закуски участники целуются; 4) С этого момента участники переходят на «ты». «На брудершафт» чаще пьют водку, но никогда — пиво. От этого ритуала происходит выражение: «Я с вами на брудершафт не пил», произносимое в ответ на обращение «ты». Различные приемы и ухищрения, которым не надо подражать, демонстрирует автор в других своих произведениях. И демонстрирует он эти отрицательные человеческие качества, как врач, на себе:
Я шарахну рюмку первую,
Про запас еще налью...
Или вживаясь в роль, от первого лица:
Гость с шофером — по первой,
Я — вторую уже.
Конечно, демократичней, культурней, да и наименее вредно для здоровья и для окружающих выпивать «на троих», как в приведенной выше «творческой инструкции» (авторское определение) или как это делают, например, яркие представители сознательнейшего в мире советского пролетариата — маляры: Третьим пригласили истопника...
Но в этом вопросе герои Галича ведут себя разнообразней, скажем, героев Высоцкого : они, бывает, выпивают (например, в поэме «Вечерние прогулки») вдвоем:
Нам на личность по селедке
И пол-литра на двоих,
— а то и в одиночку или, как говорят, «по-черному»:
Я пол-литра открою, нарежу сырку,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И еще раз налью, и еще раз налью,
И к соседке схожу за добавкою...
Не чужд Галичу и еще один ритуал:
Посошок бы выпить на дорожку... И другой текст как бы вторит этому, отвечая: Посошок напоследок,
Все равно, что вода...
НА ПОСОШОК — рюмка, выпиваемая за столом с отъезжающими гостями. Происходит от казацкого обычая. Самая прижившаяся в народе из «серии». Ср.: «на ход ноги», «стременная», «заплетенная», «закурганная» и проч. Но авторская вера в советского человека, несмотря на выпитую им дозу, непоколебима — у Галича он «прекрасен во хмелю». А дозы и впрямь в песнях Галича встречаются от самых минимальных:
Он грамм сто принял, заел колбаскою
И сказал, что полежит немножечко...
и вполне для сильного представителя сильного пола допустимых:
Я коньячку принял полкило...
— до самых серьезных:
Мы на брата — по два литра,
По три порции ухи! — причем далеко не всегда в жанровых вещах: Я пою под закуску
И две тысячи грамм...
Предела в дозе, как видим, для советского человека нет, особенно если вслед за Галичем он обращает внимание на закуску. Так что ответа на вопрос, что является традиционной дозой для русского богатыря, у Галича мы не найдем. Все равно легенды о нашем народе и передовой его части — бардах — покруче будут: например, французская актриса Марина Влади считает, что советский человек весом килограммов эдак в шестьдесят может ежедневно употреблять по 6 (прописью: шесть) бутылок водки . Уточняем: три литра водки в день.
Никто пока не комментировал «Компромисс» С. Довлатова и посему трудно сказать, сколько смог выпить за день автор на пару с Кузиным по поводу рождения его (Кузина) сына. Но комментаторы Вен. Ерофеева не верят в этом вопросе своему автору и считают, что его герой Венечка накануне своей знаменитой поездки в Петушки (как и любой человек в любой другой день) в принципе не мог выпить меньшую (в пересчете на водку) дозу .
Поэтому нам остается этот «мемуар» кинозвезды оставить без собственных комментариев .
Но вернемся в мир героев Александра Аркадьевича, точнее к последним нашим цитатам. Что у него означает это самое «две тысячи грамм»? Или точнее: «две тысячи грамм» чего? Зная контекст творчества Галича, мы можем предположить, что это — два литра отнюдь не пива и даже не вина, а продукта более солидного.
Так или иначе, мы подошли к центральной части нашего исследования — непосредственно к напиткам, употребляемым героями стихов и песен нашего автора.
Пиво
Слабоалкогольный пенящийся напиток, изготавливаемый из солода и хмеля на основе воды. Один из главных знатоков пива Клим Петрович, о котором мы уже вспоминали и еще будем вспоминать, предпочитает его «с горошком моченым».
Пиво рекомендуется употреблять охлажденным. В противном случае возможны нарекания клиента:
То, мол, теплое пиво, то мясо прохладное!..
В творчестве Галича исследуются и основные способы обогащения тружеников разлива. Например, в тех же «Вечерних прогулках»:
Света, брызни!
Дай поярче колорит!..
ПОЯРЧЕ КОЛОРИТ — здесь клиент, пользуясь правом завсегдатая, «своего», просит налить неразбавленного.
Есть и иные способы:
Вместо водочки — вода,
Вместо пива — пена!..
Пиво «в розлив» не только разбавлялось, что приносило довольно солидный дополнительный доход даме на разливе, но в него в тех же целях, бывало, добавлялась сода. Сода даже при среднем напоре в системе давала обильную пену.
«Требовать долива после отстоя пены», как того требовали вывешенные в пивных заведениях таблички, часто не удавалось из-за большой очереди, приходившей в возбуждение от любой задержки, что также учитывалось смекалистыми тружениками прилавка.
В России пиво часто употребляется с водкой:
Света пиво подает
И смеется тоненько.
Три — пустые — достает
Света из-под столика...
ПУСТЫЕ — здесь: бутылки из-под опорожненной в питейном заведении принесенной с собой водки (см. в главе «Водка и ликероводочные изделия»). «Из-под столика» напоминает о том, что в столовых, пельменных, некоторых кафе запрещалось не только распитие принесенного, но и торговля спиртным вообще.
Об этом напоминали таблички: «Приносить с собой и распивать спиртные напитки категорически воспрещается». Подобные действия по закону карались штрафом. В тех случаях, когда свидетелями нарушений оказывались дружинники (добровольные помощники милиции, дежурившие за отгулы на вечерних улицах), те обычно препровождали распивающих в туалетную комнату, где торжественно выливали содержимое бутылок в канализацию.
Работники же заведения низшего ранга чаще всего делали вид, что не замечают распития принесенного. Более того, они же предупреждали об осторожности и при приближении руководства заведения, милиции или дружинников. За это по справедливости и, соответственно, житейскому закону пустые бутылки принадлежали им (уборщице, буфетчице, подавальщице и т. п.).
Другой вариант той же ситуации:
Нам — сосиски и горчица, —
Остальное при себе.
В любом случае пиво не отделимо от водки. Обычный набор напитков как для праздника, так и для повседневной жизни советского человека:
В сумке пиво и «сучок»...
Смесь водки и пива в различных пропорциях в народе называлась и называется до сих пор «ершом»; напиток отличается своей «забористостью», применяется для более быстрого и сильного опьянения, чем при употреблении указанных ингредиентов по отдельности. Ср. поговорку «Пиво без водки — деньги на ветер».
«Сучок» — см. в главе «Водка и ликероводочные изделия».
Пиво (наряду с вином) может употребляться и после водки — на запивку или, как говорят, для «полировки» или «лакировки»:
Мы пивком переложили, съели сельдь...
В любом случае сочетание пива с крепким напитком имеет огромную популярность:
Взяли «Жигулевского» и «Дубняка»...
«ЖИГУЛЕВСКОЕ» — несортовое пиво, 2,8њ. Здесь — бутилированное. Цена 37 коп. «Дубняк» — см. в главе «Водка и ликероводочные изделия».
При приготовлении «ерша» возможно применение вместо водки — самогона (см. о нем в главе «Прочие крепкие напитки»):
Первача я взял ноль-восемь, взял халвы,
Пару «Рижского» и керченскую сельдь...
«РИЖСКОЕ» — 3,4њ. Цена 41 коп. с бутылкой.
ПАРУ — т. е. две бутылки, литр.
Две интермедии Галича из цикла о знатном человеке, депутате и прочее (но, подобно многим героям Галича, человеке запойном), Климе Петровиче Коломийцеве, как и цитированная в начале песня, целиком посвящены рассматриваемой теме. Одна из них — «О том, как Клим Петрович сочинил научно-фантастическую колыбельную, укачивая своего племянника — Семена, Клавкиного сына». Она целиком построена на мечте героя о наличии в пивной пива, причем дешевого, что, собственно, и придает этой истории фантастический оттенок:
...И пива спрошу, и услышу в ответ,
Что «Рижского» нет, и «Московского» нет,
Но есть «Жигулевское» пиво —
И я просияю счастливо!..
«МОСКОВСКОЕ» — 3,5њ. Самое дорогое из перечисленных — 48 коп. за бутылку. Все три — самые распространенные в СССР сорта светлого пива с хмелевым вкусом.
Отсутствие в продаже пива (см. также главу «Ритуалы») — древняя советская традиция. См. у И. Ильфа и Е. Петрова в «Золотом теленке»: «Пиво отпускается только членам профсоюза», — реальное объявление из журн. «Бузотер» (1925. № 24) .
Пивком у Галича «шибает в нос» даже в общежитии, а буфетчице Тамарке среди сплошного пивного аромата остается лишь вспоминать запах апреля. Но по частоте употребления героями на первое место все-таки выходит вино.
Вино
Вина в песнях Галича много, «как из кладезя» в дому у Тонькиного папани или у другого начальника:
А там икра, а там вино,
И сыр, и печки-лавочки!..
Но все-таки заметно пренебрежительное отношение автора к вину. И чаще всего оно — просто вино: кислое, сладкое, хмельное, даже смертельное, прощальное и (вслед за Вертинским) чужое, и то, что «не сулит ни хмеля, ни чудес».
Редко — пару раз — встречается портвейн:
Но под Ойстраха непростительно
Пить портвейн...
ПОРТВЕЙНЫ.
Тип крепленого виноградного вина, крепость — строго от 17 до 19њ. Различают ординарные и марочные (выдержанные 2–3 года). Лучшие портвейны получают путем смешивания (купажирования) виноматериалов из различных сортов винограда.
Приведенная цитата из песни «Воспоминание об Одессе» дает право сделать вывод, что портвейн здесь — низкого качества, дешевый — от 1 руб. 52 коп. до 2 руб. 17 коп. за 0,75 л при залоговой стоимости бутылки 17 коп. Примечание. Так как дело в упомянутой песне происходит не в Москве, следует отметить, что стоимость бутылки дешевого портвейна в том поясе, куда входила Одесса (I), колебалась от 1 руб. 27 коп. до 1 руб. 82 коп. за ту же емкость.
Не путать с настоящими — не советскими — портвейнами (португальским porto; английским port; немецким portwein) !
Только однажды — в прозе — встречаем еще два сорта вин («Еще раз о чёрте»): «Слава богу, хватило ума купить для Наташи не сухое, а венгерский вермут».
СУХИЕ — виноградные вина из категории столовых с ненарушенным балансом спиртового брожения. 9–16њ при почти полном отсутствии сахара (до полпроцента). В СССР самые распространенные — ординарные белые «Алиготе», «Рислинг» (местные, а также румынские, чехословацкие и проч.) и красное «Каберне» (кроме нашего, болгарское и румынское; зафиксировано в фольклорной переделке эстрадной песни: «Ты помнишь, плыли в вышине // Четыре ящика "Мiцне"? // Но лишь теперь понятно мне, // Что это было "Каберне"»). Цена бутылки 0,75 л такого вина в 60-е и начале 70-х — 1 руб. 52 коп. со стоимостью посуды. Марочные — в среднем на рубль дороже.
ВЕРМУТ (от нем. wermut — полынь) ароматизированное вино, изготавливаемое с добавлением специального настоя трав, цветов и кореньев. Различают десертные (16њ, 16%) и крепкие (18њ, 10%) вермуты. В любом случае, крепче сухого, — отсюда и слова героя Галича «слава богу» (он сам употребляет этот напиток в отсутствие Наташи). Цена: крепких — 1 руб. 69 коп., десертных — 2 руб. 12 коп. за 0,75 с посудой.
ВЕНГЕРСКИЙ ВЕРМУТ — различные марки вермута, импортируемые из братской ВНР, в массе своей немного лучшие по качеству, чем отечественные, практически по той же цене. Но в нестандартной бутылке, которая, как и вся остальная импортная посуда не подлежала приему и обмену.
Также один раз встречается в творчестве поэта намек на вино марочное:
Она выпила «дюрсо»...
На самом деле «дюрсо» — это не сорт вина, как думают многие.
«АБРАУ-ДЮРСО» — название старейшего в России винсовхоза в Краснодарском крае, выпускающего коньяки, шампанские, ординарные и марочные вина различных сортов. Название производителя иногда принималось за название вина.
Из контекста песни однозначно не вытекает, какой именно напиток употребляет товарищ Парамонова. Но если это вино, то скорее всего — шампанское или же наиболее популярные в то время и одновременно довольно дефицитные десертные марочные, из дорогих: около 4 руб. за бутылку.
Так как дело в песне происходит в ресторане, необходимо остановиться на общепитовских наценках. С позиции нынешних знаний можно решить, что «приносить и распивать» упомянутый выше посетитель стремился из-за знакомой нам наценки 100% и более. На самом же деле в описываемое время такая наценка после повышения в декабре 1958-го составляла порядка 50% в зависимости от категории заведения и воспринималась посетителями с благосклонностью, как должное.
Часто вино у Галича используется и в образном значении слова, причем эти образы могут быть как вполне обычными, романсовыми, как, например, в стихах «Когда-нибудь дошлый историк...»:
Но в горле застрявшие мощи
Забвенья вином не запить;
или включенными в привычный (здесь: библейский) контекст, — когда, например, Сталин обращается к Всевышнему:
О, дай мне, дай же
Не кровь — вино!..
— так и более сложными и интересными. Например, в песне «Так жили поэты»:
Но приходит с годами прозренье,
И томит наши души оно,
Словно горькое, трезвое зелье
Подливает в хмельное вино...;
или в «Возвращении на Итаку», где говорится об аресте Мандельштама:
Глотай своего якобинства опивки —
Не уксус еще, но уже не вино...
НЕ УКСУС ЕЩЕ... Такому пороку, как уксусное скисание подвержены (вследствие их неблагоприятного хранения) сухие вина. Отсюда мы можем сделать однозначный вывод о том, к какой группе принадлежит данный метафорический напиток.
Особо любопытна история образа, использованного в песне с первой строкой «Кошачьими лапами вербы...»:
Шампанского марки «ихь штэрбе»
Еще остается глоток.
«ИХЬ ШТЭРБЕ» — «Я умираю» (нем.). С легкой руки Вен. Ерофеева (и его героя Венечки) принято считать, что это последние слова А. П. Чехова. На самом деле, последние слова писателя, плохо (в отличие от Галича) знавшего немецкий, были иными. А эта фраза была сказана им своему врачу-немцу Швереру, который велел налить умирающему шампанского, за некоторое время до смерти. Вспоминает О. Книппер-Чехова: «Потом взял бокал, повернул ко мне лицо, улыбнулся своей удивительной улыбкой, сказал: "Давно я не пил шампанского...", покойно выпил все до дна, тихо лег на левый бок и вскоре умолкнул навсегда...» .
Между тем образ Галичем заимствован. В воспоминаниях Г. Мунблита об И. Ильфе читаем: «...И вдруг, дождавшись минуты тишины, Илья Арнольдович поднял свой бокал и, разглядывая его на свет, негромко, но внятно произнес: — Шампанское марки "Ich sterbe". — Все знали, что он тяжело болен той самой болезнью, от которой умер Чехов <...> Через десять дней, 13 апреля 1937 года, он умер» .
Галич наверняка знал эти воспоминания (возможно, в рукописи или в устном варианте), т. к. их автор критик и драматург Г. Н. Мунблит был не только его коллегой и соседом, но и его соавтором по пьесе «Москва слезам не верит», написанной еще в 40-е годы.
Кстати, шампанское — единственное вино, которое Галич выделяет из остальных. Оно встречается в его песнях чаще всякого другого.
Ей домой бы бежать к папане,
А она чокается шампанью...
ШАМПАНСКОЕ — игристое вино, произведенное по специальной, довольно сложной технологии. Крепость — от 11,5 до 12,5њ. Практически все отечественные сорта имели название «Советское шампанское» и различались по содержанию сахара: брют (до 1%), сухое (до 3%), полусухое (до 5%), полусладкое (до 8%) и сладкое (до 10%). Наиболее популярное — полусладкое, наиболее дефицитное — брют. Цена 3 руб. 67 коп. со стоимостью посуды.
Коллекционные сорта стоили на рубль дороже.
Его приятно закусывать шоколадом и фруктами, но ни в коем случае нельзя, как «бабье — сплошной собес», «рубать»
Шампанское под килечки.
Употребление же в следующем сочетании вообще чревато быстрым опьянением и, как теперь говорят политики и прочие аграрии, непредсказуемыми последствиями:
А вокруг гудели парочки,
Пили водку и шампанское...
Подобные смеси имеют в народе собственные названия: водка + шампанское = «Белый медведь»; коньяк + шампанское = «Бурый медведь».
Хотя в данном примере мы, скорее, склонны рассматривать подобное сочетание как традиционный набор: женщинам — легкий напиток, мужчинам — покрепче. Как в уже описанном эпизоде с венгерским вермутом:
«Я приобрел поллитра "Московской" и еще взял бутылку вина — на тот случай, если Наталье захочется выпить».
Продолжение следует.
Loading...
