Русский магазин

Не люблю я американскую рекламу! Сначала убедительно доказывают, что карпет (ковровое покрытие) лучше всего чистить новым пылесосом, а через минуту начинают внушать, что лучше купить новый карпет. Чтоб не попасть впросак, я, конечно, не делаю ни того, ни другого.

Или, вот еще: на одном канале в рекламном ролике жрут какую-то толстенную гадость либо хрустят очередным комбикормом– не жрут, а уписывают, чавкают, обливаясь кетчупом и счастливыми соплями- листанул на другой канал – а там рекламируют похудательные диеты, где заунывно улыбающиеся полускелеты жуют в своих стойлах свеженакошенные таблетки и на глазах теряют формы.

Лучше тогда уж совсем без рекламы. Добрался до Клемент, угол 31-ой – и никакой рекламы тебе не надо.

Старое и новое

Начинается магазин с хлебного ряда. Мы так привыкли – хлеб есть, а остальное приложится. Тут тебе и настоящий черный, нью-йоркской фирменной выпечки, и специальная полка знаменитой еврейской фирмы Semifreddi's. Выбор хлеба, можно сказать, изысканный и на любой вкус – от ура-патриота до не менее ура-предателя родины, как называли брежневскую волну эмигрантов.

Здесь, у хлебного развала, сталкиваешься и начинаешь понимать (а в дальнейшем еще более убеждаешься в этом) принцип устройства этого магазина, прозванного в народе "Русским Костко": одна часть товаров нам до слезы привычна и знакома, мы бросаемся на эти продукты, как на школьного товарища, с которым не виделись вечность. Мы не просто доверяем – мы слепо и безоговорочно обожаем эти продукты, как собственное детство и собственную юность, когда ведь правда? -- все было так здорово! Вторая часть нечто новенькое и любопытное. Тут важно, чтобы новое не отпугивало, воспринималось нами спокойно и было привлекательно. Вы будете смеяться, но психологически это делается удивительно просто: новое размещается среди старого и хорошо знакомого – и нас это мирное соседство совершенно успокаивает, мы говорим себе, раз оно лежит рядом, значит это вполне совместимо и допустимо и в этом нет ничего страшного.

"Василий Иваныч, ты за большевиков али за коммунистов? -- я за Интернационал!"

Рядом с хлебом – два других типа хлеба: газеты, бесплатные как хлеб в столовых нашего детства, этот интеллектуальный хлеб, без которого многие не могут есть ничего другого, и жидкий хлеб, тот хлеб, что не жуют, а хлебают – я имею в виду квас и пиво. И тут становится заметным другой принцип "Русского Костко": здесь стремятся удовлетворить запросы, аппетиты и тщеславие не только русских и русскоговорящих, но и других – славян (украинцев, сербов, хорватов, белорусов. чехов, поляков, словаков), восточных европейцев (финнов, немцев, датчан, венгров, молдаван, литовцев, латышей, эстонцев), "людей кавказской национальности" (Господи! Какой бред порой придумывают придурки от политики в нашем славном и покинутом нами отечестве!) и даже американцев, людей в общем-то любопытных и не боящихся попробовать нечто иноземное. Тут есть и польское пиво, и русское (канадское и американское), и российское, и чешское, и немецкое – только по пиву имеется восемь дистрибьютеров. И так не только с пивом – фонтан "Дружба народов" касается и колбас, и рыб, и бакалеи, и сладостей, и кулинарии и всего прочего. Я брожу среди этого интернационала, узнаю и вспоминаю знаменитые в своих странах фирмы и названия и, укладывая что-то в свою корзину, бормочу: "Вася, ты прав!"

С миру по нитке – голодному на пирушку

А вот и сырно-молочный ряд. Полторы сотни разных продуктов, теснящихся на полках. Тут многое напоминает Трейдер Джо, что неудивительно – один и тот же дистрибютер обслуживает и этот сетевой магазин и наше "Русское Костко". Но есть кое-что и похлеще. Вот лежит "Одесская брынза", а рядом – "Молдавская брынза". Как и на многих других продуктах, на самом видном месте фирменная этикетка European Food (так официально называется магазин). Я на Привозе много лет изучал брынзу (не только ее, конечно), можно сказать, напробовался до отвалу и на всю оставшуюся жизнь, и должен признать, что эта – вполне бы пошла в Одессе. Делается же "Одесская брынза" в Сан Хосе на мексиканской фабрике по рецептам, выданным ей магазином.

Рядом со мной в сырах ковыряется истощенная иностранка. На ломаном английском (американка, догадываюсь я) она пытается выяснить у п

родавца (вместо него ей под руку подвернулся владелец магазина Владимир Водолаз, об этом персонаже мы еще поговорим), где тут, собственно, лежит обезжиренный йогурт, похожий на сыр, но не пестренький, а желтого цвета? Этот сыро-йогурт (все-таки, все французы – извращенцы!) в конце-концов отыскивается в общей груде, и американка, еще раз убедившись, что он обезжиренный, кладет его в свою потребительскую корзину.

Этот эпизод помог мне сформулировать еще один принцип магазина: здесь принципиально отказались от сегментации покупателей и поставщиков. Никто не знает этнических, социальных и даже географических границ потребительского спроса и никто не останавливается в расширении контактов с поставщиками и производителями. Сейчас их – порядка 160, а сколько будет завтра? - Часть товаров поступает непосредственно из России (икорно-балычная продукция, красная икра идет с Аляски), часть – от производителей и дистрибьютеров Восточного побережья, часть (весьма скромная) – калифорнийского происхождения. Около 20% оборота дает собственная кулинария: рыбная, овощная, мясная и выпечка. Кстати, покупателями в European Food являемся не только мы, розница, но и некоторые крупные сан-францисские супермаркеты и их деликатесные отделы.

Ценовая политика

Я – рыбная душа. Меня хлебом не корми, дай лишь икорки или леща вяленого или лосося копченого или, уж в крайнем случае, селедочки. А лучше -- того и сего и пятого-десятого. Вот и не надо ничего, а как не прихватить какого-нибудь тысячеголова, как пройти мимо головастых – не чета безмозглым американским! -- креветок. А когда увидел волгоградских раков -- чуть сам не взревел белугой. Это ведь – лучшие в мире! Помню, колесный "Михаил Калинин", бывший "Баян", 1912 года постройки, скрипучая, залитая полдневным жаром и зноем пристань "Каменный Яр" ниже Волгограда, связки полуметровых раков, даже не красных, а пунцовых, как пьяная вишня, лоснящаяся до полупрозрачности хребтины вобла, а в холодильнике нашей каюты, у самой морозилки – обжигающе-ледяное, мгновенно запотевающее крупными каплями "Жигулевское" самарского, лучшего во всем развитом и победившем, разлива. Клешню, как на допросе партизана, загнешь и выломаешь, скорлупу развалишь, пиво прямо из горлышка, до блаженной ломоты в висках, а потом это самое, сочное, пахнущее укропом, крапивой, пряностями и черт его знает еще какими ароматами, высосешь, затем – вторую клешню, затем и самое заветное – шейку, пиво добьешь, утрешь пенные усы округ рта и с нежностью так подумаешь "А эти-то, на работе которые, не в отпусках – хорошо-то как без них!".

Так я о ценах.

Они здесь явно умеренные. Понимаете, низость цен заставляет нас вздрагивать: а не подсовывают ли нам тухлятинку с калятинкой? А высокие пугают нас своим оскалом. Цена должна быть умеренной, чтобы торговля была бойкой. В России, помню, рестораторы жаловались: публика сама заставляет задирать цены на вина – для куража, понта и престижа (кто-нибудь объяснит мне разницу между ними?). Там же, в России, процветают и бросовые цены – но уже на такое, что лучше сразу выбросить после покупки, потому что потом на лечение или похороны потратишь больше. И это порой– на один и тот же продукт, например, на водку "Абсолют", только первая – сделана в Швеции и была продана австралийской фирмой китайцам (именно так она и попала в Москву), а вторая – чернобыльского разлива.

И еще. Здесь практически не бывает сейлов – явных признаков того, что продукт перешел в разряд доходяг, приобрел "свежесть второй категории" или просто залежался. Здесь даже бакалея не выглядит валежником-сухостоем. Как и в Костко и вообще в большинстве американских супермаркетов, здесь работают от оборота, не гоняясь за сверхприбылями и не демпингуя.

Нынешнее поколение советских людей будет жить

И мы живем, и , слава Богу, не при коммунизме – ни тутошние, ни тамошние. Правда, там – денег нет, как и обещано, а тут – всего в изобилии, как и предсказано. Одних колбас – 150 сортов: из холодильных прозрачных шкафов вываливаются! Есть тут вещи знакомые, пахнущие детством, есть – знакомые только названием, но выглядящие теперь совсем иначе, а есть нечто совсем как новенькое, но от этого не менее вкусное – "Вишневая", "Медвежья" и тому подобное.

Тут есть один неочевидный и не сразу понимаемый принцип. Давайте порассуждаем, покусывая и потягивая, ну, вот, хотя бы, бастурму, совсем, признаться, непоганую.

Торговля – это такая хитрая штука, когда надо не только удовлетворить потребности покупателей, но и потрафить их ментальным особенностям, вкусам, нравам и обычаям. Надо, например, не только предложить богатый ассортимент товаров, но и сделать их доступными на ощупь и даже на вкус: мы все теперь не совки, стоящие в очереди, а американцы, и потому хотим иметь прямой доступ к товарам, хотим щупать и вертеть, изучать и вчитываться, сколько там калорий на кубометр или в погонном килограмме.

Это – с одной стороны.

А с другой стороны – торговля (не зря же ее называют двигателем прогресса) не только потакает нашим вкусам и удовлетворяет наши потребности – она их формирует. И если на полках не появляется ничего нового – да пусть они хоть ломятся от товаров! -- мы справедливо говорим "пустой магазин" и перестаем в него ходить. Нам неинтересно. Нам хочется чего-нибудь новенького и свеженького, оригинальненького и необычненького. А уж ты, торговля, крутись и изворачивайся: хошь, ищи новых поставщиков, хошь сама сочиняй.

Эх, полным полна моя коробочка

И приходится брать вторую корзинку – передо мной кулинарный отдел и винная коллекция.

Вот, вроде бы, и русский магазин, и называется Euripean Food, а ведь сунься сюда китаец или еще какой японец – и его душе здесь найдется своя отвертка – какие-нибудь осьминоги в неведомом соку, овощные маринады. Нет, не пройдет азиатская душа мимо в безразличии непонимания, а клюнет на что-нибудь похожее и родственное, и умилится, отведав, и споет сама себе в душе "все люди – братья, япона мать" и прикупит к своему низенькому столу фунт-другой еды и снеди. И потом долго будет рассуждать сама с собой "а ведь, русские, оказывается, тоже люди и не только водку кусяют".

А, кстати, водки – или нет, или она незаметна. Вот винная коллекция, пусть и небольшая, а очень хороша: неподдельные грузинские и молдовские вина, шампанские Артемовского и Криковского заводов, марки почтенные и хорошо проверенные еще по незабвенным дегустациям в павильоне "Виноградарство и виноделие" на ВСХВ-ВДНХ.

На правах почти завсегдатая и мелкооптового покупателя (живу-то – в 120 милях от Сан-Франциско, покупаю сразу на три-четыре семьи, по подробному списку с дотошными комментариями) пользуюсь услугами туалета для персонала. Хоть здесь и тридцать человек работает, а в туалете -- чистенько, на американский манер.

Меня на хромом баяне не объедешь – сунул нос и за прилавок, и на кухню пролез, и ненароком так на склад проник: оборудование стоит все в никеле, новенькое, а главное – идеальная чистота, полы (они выдают грязь первыми) -- чистейшие, в огромных холодильных камерах не только "рыба отдельно, мясо отдельно", но и полки заполнены по режимам хранения разных товаров.

И вот мы сидим с Володей в подсобке, прозябаем над бутылочкой русского пива, изготовленного нашими меньшими братьями по разуму – канадцами. Он ненамного моложе меня. Из Николаева. Там занимался оптовой торговлей в системе Укрпотребкооперации – опыт очень даже полезный для его нынешнего бизнеса в Америке. О чем могут говорить за пивом покупатель и продавец? -- Немного о товарах, слегка о проблемах, конечно, о киевском "Динамо". Видно, что за свой бизнес он, человек неугомонный, готов идти на бой ежедневно. Сын Гера—главный помощник и заместитель. Я не спрашиваю у него о планах на будущее – это пусть всякие писатели с балеринами обсуждают. Но втайне я лелею надежду, что когда-нибудь откроется отделение Русского Костко у нас, на Монтерейском полуострове, да и в Силиконовой долине, где полно моих друзей, не мешало бы открыть небольшой филиальчик.

А еще хочется вдвоем-втроем посидеть под молчаливый и немногословный разговор за столиком перед магазином, срывая зубами с кинжально острого шампура настоящий кавказский шашлык, и чтоб рядом лежал любимый хлеб, разрываемый на части, чтоб можно было макнуть горячий кусман в гранатовый либо другой, но настоящий соус, и луковое перо, и кинза, и сладко-терпкая редиска, и стакан белого суховея, и безмятежные небеса, и под стать им высокие мысли: все так прекрасно, а умирать все равно не хочется! Старость моя, старость, что ж ты, старость, так похожа на мою молодость? Такая же необузданная, витиеватая и самовозгорающаяся? -- а по улице поплывет душе- и ноздрераздирающий аромат свежежареного мяса, и кто-то сзади хлопнет по плечу:

- Старик, наконец-то я нашел тебя.