Синдром культурного иммунодефицита

Что побудило меня вернуться к этой статье, писавшейся, конечно, не в стол, но оставшейся в столе, поскольку быстро развивавшиеся события отбивали всякую охоту говорить на эту тему? Она была реакцией на скандальные заявления генерала Альберта Макашова, знаменательные вовсе не новым содержанием, а трибуной, с которой они прозвучали, и, скажем так, очень недвусмысленной в своей двусмысленности реакцией на них. Возможно, я не прав, но и по сей день это остается в моем восприятии неким переломным моментом, после которого разговоры о политике противодействия экстремизму стали просто жалким фарсом.

Макашов давно уже не фигура в этом процессе экстремизации общественного сознания – и имя как-то подкачало, и защищал он Руцкого с его еврейской мамой: репутация оказалась подмоченной. Куда как дальше пошел сменивший Руцкого в кресле курского губернатора Михайлов, призвавший в единомышленники нового президента и не получивший сколько-нибудь серьезного отказа принять протянутую руку. А преемник краснодарского губернатора Кондратенко на вопрос о том, как теперь в Краснодарском крае будет вестись борьба с сионизмом (Кондратенко как-то высказался в том смысле, что если пару-тройку повесить принародно, то народ поймет и дальше будет действовать сам), ничтоже сумняшеся ответил, что Кондратенко будет, мол, продолжать свою работе в Сенате, так что даже не одну собаку съевший в политических интервью тележурналист не смог сразу «въехать» в лобовую честность ответа и счел его уходом от вопроса.

На эту тему говорено-переговорено и можно говорить еще долго и много, но мне бы не хотелось сводить все к ней и только к ней. Мне она представляется лишь фрагментом гораздо более широкого полотна, более емких контекстов, более прогностически значимых критериев. Но фрагментом знаковым и потому важным.

Происходящее последнее время в гостевой книге «Лебедя» подтверждает такое понимание, что и побудило меня извлечь статью из стола. Правка была минимальной – убраны ставшие за время «отлежки» стилистические шероховатости, внесены мелкие и не принципиальные уточнения. Я не стал убирать цитаты, знакомые читателям «Лебедя» по моим предыдущим публикациям в нем, так как хронологически эта статья им предшествовала.

Некоторый опыт выступлений в «Лебеде» позволяет мне не ожидать комплиментарных реакций от моих оппонентов. Я просто надеюсь, да не сочтет читатель это наивностью, что среди играющих в экстремизм найдутся люди, могущие и желающие понять небезобидность и небезопасность таких игр. А если кто-то захочет напомнить мне о свободе слова, то она, надо полагать, распространяется не только на напоминающих.

***

Осенние погромные генеральские крики чуть ли не сразу стали объяснять якобы все на свете извиняющими психическими особенностями генерала. Оно, конечно, не без этого - каждый из нас не без особенностей. Но все же не стоит утешаться констатацией состояния психического здоровья кричащих - оно не так плохо, как, может быть, хочется думать. Не в кричащих дело. Они были, есть и будут. И далеко не в единственном числе, как показали последующие месяцы. Но здоровый организм культуры на появление таких заноз реагирует десантом лейкоцитов, осумковывающих занозу и удаляющих ее. Здоровая культура не потому здорова, что в ней нет ни одного погромщика (и в семье не без урода, и нет собаки, на которой нельзя наловить блох, и вообще - каждой твари по паре), а потому здорова, что погромов не допускает. Но это - здоровая. Нездоровая - иначе: без приказа Верховного Лейкоцита все остальные в лучшем случае просто не пошевелятся, а Верховному требуются годы, чтобы, наконец, вслух произнести: "Ребята, это нехорошо!". Вообще, возмущение генеральской неприличностью странно. Будто первый раз. Будто на экраны телевизоров с празднования победы над августовским путчем 91-го не врывалось не поддающееся микшированию "Бей жидов!". Будто под теплыми юбками российской Фемиды не созрели и не греются десятки, если не сотни, групп, организаций и движений, чьи речения и издания дают изрядную фору генералу. Будто экстремизм - всего лишь галлюцинация демократов. Будто межпарламентская ассамблея России и Белоруссии не встречает аплодисментами Шешеля - сторонника вычерпывания глаз у хорватов ложками, но только непременно ржавыми - чтоб заражение крови было. Будто вообще один только генерал

и кричит. А что ему не кричать? Что - он творений своего партийного лидера не читал или не помнит, что делали прежние генсеки? Что же такое получается - генсекам можно, ассамблее можно, губернаторам можно, писателям можно, да вообще - всем можно, а ему - нет? Несправедливо! Недемократично!

Однако, давно уже не до шуток. Да, конечно, антисемитизм - интернациональная форма шовинизма, объединяющий шовинистов всех стран призыв. Когда этот симптом налицо, о диагнозе уже нечего спорить - он ясен. Но сводить все к одному симптому, а тем более лечить этот симптом вместо самой болезни - все равно, что твердый шанкр зеленкой мазать, дабы нос не провалился. Синдром культурного иммунодефицита (СКИД) - так я называю эту болезнь. И у нее далеко не один симптом.

СКИД возникает в периоды социальных и культурных кризисов, что прекрасно описано и исследовано на примере, скажем, средневековья, 80-ти лет ХХ столетия в России, Германии 30-х годов и теперь вот доступно живому наблюдению в настоящем. На крутых поворотах развития общества, когда привычные устои и стереотипы разрушаются или перестают работать, возникает вполне понятная тревога. Моя тревога поддерживает тревогу всех, а тревога всех - мою. Сегодня в России повышенный уровень тревоги отмечается вместо 10-15% людей, как обычно, у 65-70%. Тревога обращается в агрессию против тех и того, кто и что воспринимается как отнимающая привычный покой (пусть даже стылый-распостылый покой раба, набившего брюхо гнилой брюквой) новизна. Спасти может только борьба с врагом и высшие силы. Врагом становится новое или носители нового. Когда есть враг - я уже не боюсь, я уже борец. Но для этого враг должен быть неуловимой метафорой: главное ведь не победить врага, а свою тревогу успокоить видимостью борьбы с ним. Победишь – придется нового врага искать, а со старой куклой врага – оно как-то привычнее, у тебя есть предшественники, и ты надеешься, что последователи будут. Вроде как гражданскую значимость обретаешь, себя любимого теша придуманным ужастиком. Вглядитесь в образ «врага»: он чрезвычайно хитер, злоумышлен, малочислен, затаен, замаскирован. Он таится под личинами друга, Веры, благополучия, литературы, искусства, школьной программы: "Все вы говорите хорошие слова, а думаете другое, стремитесь к другому - нас разрушить, растлить, подорвать, убить, подавить". Здесь-то и начинается суд не по делам, и даже не по словам, а по тайным, неизвестным и самому подсудимому, но хорошо известным судьям мыслям и умыслам. С ведьмами знался, сама ведьма или планировал прокопать тоннель от Лондона до Дели - не так уж важно: под давлением собственного страха и стадного чувства или пыточных дел мастеров сознаются. А не сознается - тем хуже для него или для них. Запах чужого паленого мяса оказывается ароматом своей сохраненной жизни. А потом, когда костры и печи гаснут, запах паленой человечины забывается, а чувство животной удовлетворенности остается: не было ГУЛАГА, не было Освенцима и Дахау, не было Холокоста, не депортировал Великий Отец целые народы - все было так хорошо и весело!

Погромное мышление всегда провозглашает чистоту исключительно СВОЕГО - не важно чего: крови, веры или нравственности, и стремится уничтожить обладателей ЧУЖОГО - тоже не важно чего, или, на худой конец, навязать свое видение всем прочим. И если исходить из определения свободы М. Мамардашвили: "Свобода - это когда свобода одного упирается в свободу другого и имеет эту последнюю своим условием", то такое мышление и есть первая и главная угроза любой свободе, любой возможности людей быть и становиться самими собой. Ничью свободу не иметь своим условием и быть свободным освобождаться всеми способами от чужих свобод - вот логика и синтаксис погрома.

Мы давно уже живем посреди погрома. С какой яростно-озлобленной нетерпимостью обрушиваются на непривычные религии и конфессии! На них навешиваются ярлыки "иностранных" (будто вера не избираемое человеком убеждение, а шоколадка или кроссовки), "тоталитарных", "деструктивных", "нетрадиционных". Их обвиняют в "зомбировании", "подрыве нравственного здоровья нации", просто в сведении людей с ума и, вообще, во всем, в чем возможно и невозможно обвинить. Получается, что если ты православный шизофреник - это беда, а если баптистский или, там, мормонский шизофреник - то уже жертва происков злоумышленной "западной секты", сведшей тебя с ума. Если ребенка крестили по православному обряду младенцем - это хорошо, а если в 13 лет, но по обряду Свидетелей Иеговы - то это уже вовлечение малолетних в "секту" и насилие над личностью. Хочешь - не хочешь, а вспомнишь Эзопа: "Волк увидел как пастухи в шалаше едят овцу. Он подошел к ним и сказал: "Представляю себе - какой вы бы шум подняли, если бы это делал я" : если бы, к примеру, адвентисты седьмого дня занимались беспошлинным импортом табака и водки по примеру РПЦ!

Казалось бы, такая логика - предмет для психиатрического анализа. Но это лишь кажимость, да и раздача индульгенций типа «Ну, сумасшедший – что возьмешь?» лишь способствует распространению СКИД'а. Последний, кстати, и психиатров поражает. Вот уже сколько лет ряд психиатров, а вместе с ними и ряд чиновников Минздрава, в жизни не видевших ни одного человека, у кого душевное заболевание было бы вызвано религией, усиленно исповедуют ту же самую логику погрома, навязывая представление о "не нашей" религии как причине психических расстройств. "Наше" и "не наше". Если 99 из 100 "наших" делают дурно - это исключение из хорошего правила. Если 1 из 100 "не наших" - это доказательство дурного правила, обосновывающее требование немедленного запрета, высылки и проч. Разве не на этом настоян Закон о свободе совести и вероисповедания, принятый в 1997 году и ставший постыдным пятном в биографии России? Безумствующее торжество принципа Вышинского, презумпции виновности. Недавно в одном таком собрании я вслушался в гудение зала: "Россия - для русских православных. А чего эти все ходют и ходют? Пусть убираются отсюда!". Вот и вся логика. Логика злобы и погрома.

В конце 80-х - начале 90-х г.г. в России ожила логика комиссии Маккарти начала 50-х, полагавшей, что сексуальное просвещение - происки красных, стремящихся растлить нравственную американскую молодежь. Теперь у нас объявившаяся на волне демократизации правоэкстремистская организация "Pro Life" (хоть название на русское сменили бы, что ли?!) объявляет планирование семьи и сексуальное просвещение происками Запада и на заседании комиссии по безопасности Госдумы (осень 1996), специально посвященном половому воспитанию (!!!) доказывает это тем, что в Англии под влиянием полового воспитания мальчики в 9 лет начинают онанировать и в итоге к 11-ти годам становятся полными импотентами (Так вот! Не больше и не меньше). Слово "презерватив" люди должны узнавать по достижении возраста, дающего право голосовать - и не раньше! Семью нечего планировать - она сама планируется естественным способом. И наплевать, что у нас сифилис и СПИД выходят на эпидемическую дорогу, в то время как на разлагающем нас и пользующемся презервативами Западе СПИД замедляет рост, а количество больных сифилисом снижается, например, в США за последние 7 лет - на 84%. Нет, лучше чистоту нравов соблюдем с проваленным носом и нашим самым прогрессивным параличом. И будем гордиться тем, что у нас ни одного публичного дома нет, хотя вся страна превратилась в "панель".

Ни за что на свете не отдадим в западную семью наших золотых сироток из наших замечательных детских домов! Российские законы позволяют и регламентируют такое усыновление, но российское жлобство – против и всеми возможными и невозможными способами пытается противодействовать исполнению законов. Из соображений самых что ни на есть патриотических. Верящие этому лукавству когда-нибудь заглядывали в наши детские учреждения для сирот, и тем более - для детей физически или психически нездоровых, которых как раз и рвутся эти проклятые иностранцы взять в свои гнилые семьи (ведь почему-то, паразиты, не здоровеньких выбирают – неспроста это!)? А между тем, попадающие в зарубежные семьи даже относительно здоровые дети годами лечатся от нажитого в наших детских домах расстройства привязанности, возникающего лишь в дурных условиях содержания. Это никому ни о чем не говорит? Да шут с ними, с детьми - пусть хоть все перемрут, но ИМ не отдадим! Мы вместо этого будем, как было сказано в приветствии Госдумы конференции по защите прав ребенка, проводившейся при поддержке Академии Национальной Безопасности, воспитывать "ребенка безопасного типа". Вот и вся логика!

Можно ли всерьез говорить об этом на фоне того, что происходит в сегодняшней России? Подумаешь - еврея обидели, у кавказца лишний раз паспорт спросили, каких-то там "сектантов" в угол задвинули, уроков полового воспитания не будет, порядка 70-80% питомцев интернатов во взрослом возрасте пойдут по тюрьмам ... Но это и есть то, что происходит – фигура, а не фон. Реакция всегда выбирала прежде всего национализм, религиозный экстремизм, сексофобию (обобщая – ксенофобию) для агитации за себя. Эта троица реакции неразделима. И если не говорить об этом, то говорить вообще не о чем - надо просто поднять руки ... и сдаться красно-коричневым. Фашизм приходит к власти там, где большая часть людей заболевает СКИДом. Там, где в день гибели Галины Старовойтовой ТВ продолжает греметь разухабистой рекламой. Где мы продолжаем здороваться с мерзавцем. Где делаем брезгливую гримасу, услышав о другом способе веры. Где начинаем искать здравый политический смысл в изрыгаемой кучкой экстремистов грязи. И тогда эта кучка становится кучей. Но тогда уже некому жаловаться и не у кого искать защиты. Тогда остается набраться мужества и сознаться себе в том, что эта кучка, которую мы считали такой маленькой, жалкой и глупой, о которой так умно рассуждали (мол - это они от страха и так далее), что кучка эта на самом деле воплощала то, с чем мы не справились в самих себе - зараженность вирусом СКИДа. Он живет не в обществе, не в культуре вообще. Он живет во мне, в вас, в нем, в ней. Он лишает меня, вас, его, ее защитных сил, культурного иммунитета. И тогда мы начинаем оправдывать московский расизм по отношению к "лицам кавказской национальности" ситуацией на московских рынках, антисемитизм - банкирскими традициями евреев и словарем Пушкина и Достоевского, тогда начинаем влезать в сапогах атеистического мышления в души верующих и вершить "мирской суд в духовной брани", сомневаться в целесообразности отмены смертной казни и введения альтернативной службы ... Есть очень много маленьких, вроде бы безобидных прорывов в поведение того неосознанного, что полностью определяет поведение погромщиков. Это и есть первые симптомы СКИД'а. Если я отмечаю их у себя - я могу им противостоять. И вы, и он, и она, и каждый - если хочет замечать и способен заметить эти первые симптомы.

Могу представить - как все сказанное будет истолковано национал-патриотами: ну, что от него, от такого, от этого ждать, кроме ненависти к России и русскому?! Это будет вполне в их духе, но правдой не будет. Вне всякой зависимости от национальности есть в России охотнорядец (о нем я и говорил выше), но есть и - вне зависимости от уровня образования - интеллигент, которого Алексей Симонов точно определил как "человека, чей гуманизм (т.е. уважение к инакомыслию, инакочувствию и инакожитию) шире, чем его собственные убеждения". Сколько этого интеллигента в человеке - ровно столько у него шансов не заболеть СКИД'ом. Сколько окажется в России интеллигентов в этом симоновском понимании - столько шансов у России жить, а не бесконечно выживать.

Ибо здоровая культура не налагает запрета на мысли и чувства: думай, что думаешь, люби, кого любишь, верь, во что веришь. Она лишь устанавливает границы дозволенных действий по отношению к другим, инаким. Русский – ты можешь любить или не любить еврея, грузина, зулуса… Еврей – можешь не любить русских, украинцев, арабов… - твоя интимная проблема. То же – в вопросах веры, отношения к сексу, музыке … - твое внутренне дело. Ты можешь свободно обсуждать это в кругу единомышленников, единоверцев, братьев и сестер по крови, поклонников джаза или классического романса … , можешь даже выражения не выбирать. Но за пределами этого круга такое обсуждение предосудительно. Ты можешь развиваться и расти как представитель своей группы, уважая себя и группу, но не можешь самоутверждаться за счет других групп. Ты можешь гордиться собой и своей группой, но не имеешь права унижать других. Здоровая культура устанавливает табу на любые покушения на многообразие внутри себя, обедняющие или убивающие ее творческий потенциал. Исходя из этого, каждый может сам ответить ответить себе на вопрос: здорова ли сегодня российская культура?

P.S. Абсолютного и незыблемого здоровья не существует. Но если культура обладает достаточно мощной иммунной системой, она умеет изолировать очаги воспаления или предупреждать их возникновение. Оборачиваясь на историю, можно найти множество свидетельств тому, что так было не всегда (религиозные войны, национальные междоусобицы, уничтожение сексуальных меньшинств). Но можно посмотреть на историю и иначе – как на динамику созревания иммунных систем культуры, благодаря которым события такого рода становятся из правил исключениями (ну, кто бы лет 200-300 назад придавал столько значения «каким-нибудь» Чечне или Боснии, удавленному гомосексуалу или сожженой синагоге?! СКИД делает возможным все, разрушая прежде всего ту самую культуру, которая стала для него питательной средой. Это пострашнее СПИД'а. И это заставляет задуматься о том, где в здоровой культуре должны пролегать границы свободы слова и свободы совести. На мой взгляд там, где эти свободы оказываются под угрозой. Действовать по принципу, когда-то описанному куплетистами («От угрозы избиенья пришла тетя в отделенье. Там сказали: «Что вы, тетя? Вот убьют – тогда придете»), скажем так, опрометчиво.