Колосс на пирамидальных ногах (Абсолют денег как последняя утопия)

04-02-2001

Недавно мне попалась шуточная заметка о статистике, содержащая, однако, серьезное утверждение о том, что 6% людей владеют 59% мирового богатства, и почти все эти люди живут в США. Это утверждение вызвало полное недоумение: Земля такая большая, а США такие сравнительно маленькие -- какие-такие мировые богатства принадлежат американцам? Это очень странно: в результате почти полной деиндустриализации этой страны в ней самой почти ничего не осталось. Естественный ход мысли: а как считали?

Считали, очевидно, по-американски. Незамысловатая американская душа давно уже нашла мерило для всего на свете: от смешного до великого, от любви до ненависти, от куриных окорочков до участков лунной поверхности. Это мерило – деньги, точнее, американский доллар. При этом, как уже неоднократно указывалось, деньги стали не только техническим средством товарообмена, но и сакральным идолом, греющим душу и придающим смысл жизни. Другими словами, в американских головах возможности денег и их власть абсолютизировались, породив, в силу весьма благоприятных обстоятельств – островного положения, – страну, утопичность мышления жителей которой лишь крепнет со временем вот уже в течение 200 лет.

Не позавидуешь прежнему советскому Госплану, которому приходилось отслеживать экономику по тысячам различных категорий: сколько яиц снесено, сколько ракет построено, и так далее – и ведь, по началу, никаких компьютеров! То ли дело в Америке: покрутил в руках пару биржевых индексов, и вот, пожалте: экономика США растет, как на дрожжах! Меня до сих пор умиляет эта терминология: «в третьем квартале экономика ускорилась, в четвертом – замедлилась, ... », как будто, скажем, куры-несушки внимательно следят и следуют за всеми биржевыми бумами и крахами; по крайней мере, меня не удивило бы такое сообщение в Blumberg.com: "Dow falls as CEO of Chickens Inc. expressed concerns regarding future prospects of egg-laying qualities."

Не поймите превратно: я не меньше американцев радовался бы, если бы имелась простая одномерная мера всего, с простым отношением порядка: «Чем больше, тем лучше!» Но трудно ведь ожидать, что весь мир можно уложить вдоль зеленой оси, украшенной американскими президентами и другими видными особями подвида Homo Americanos. А как быть, если потребуется пара параметров? А если пара тысяч? Блаженна одномерная американская душа, ей негде заблудиться на долларовой оси, негде усомниться, негде и нечем угрызнуться...

Перейдем теперь от лирики к физике. Не могу поручиться ни за одну цифру, следующую ниже (я, знаете, не финансист, я -- свободный художник и холодный философ), могу ручаться лишь за порядок величин, чего вполне достаточно для этого качественного (во всех смыслах) рассмотрения. Более того, некоторые следующие ниже гипотезы могут оказаться ложными, поэтому заранее обнажаю голову, приготавливаю горсть пепла для посыпания и жду освежающей критики.

Итак, по существу: чем же нехороши наши маленькие хрустящие зеленые друзья? Представьте себе измерительную линейку, размер которой меняется от переезда из страны в страну. Например, в России дюйм на ней размером с половину вашего мизинца, а в Америке этот же самый дюйм называется инчем, и размером он всего с четверть ногтя на том же мизинце. Представьте себе, как гордились бы американские мужчины, заявляя: «А у меня – 15 инчей!» и как унывали бы русские богатыри с их жалкими десятью дюймами. Абсурдна мера, наполнение которой меняется в зависимости от обстоятельств, правда?

В то же время семья в российской глубинке может сносно жить на 50 долларов в месяц, а в Америке сравнимый уровень жизни стоит, по крайней мере, 1000 долларов. То есть доллар в России может купить раз в 20 больше, чем доллар в Америке. Может ли этот доллар использоваться как мерило стоимости?

Кстати, а как так получается, что доллар в России так загипнотизировал русских, что рубль они ни во что не ставят? Курс доллара определяется валютной биржей, на которой крутятся доли процента всей валюты страны, и поэтому он относительно легко контролируется вполне незначительными средствами. Поэтому валютная биржа (как, впрочем, и любая другая -- см. ниже) абсолютно непригодна для определения реального наполнения любой иностранной валюты. Валютная биржа, как и любая другая, пригодна лишь для мелких спекуляций.

Далее, с американской точки зрения, экономика благополучна, если благополучно ее долларовое выражение, вне зависимости от ассортимента производимой продукции. Это, может быть, было бы и разумно, в условиях идеального мирового рынка, к коему американцы изо всех сил стремятся, но еще не вполне достигли (политика достижения такого рынка называется «Политикой открытых дверей»). В этом случае, если у тебя что-то недопроизводится, ты купишь это в другой стране, продав то, что у тебя перепроизводится. Но мир еще очень далек от идеальности, и некоторые страны, сидящие на дефицитных природных ресурсах, могут эти ресурсы попридержать, пока они у тебя не кончатся, и ты на все будешь согласен, чтобы их получить. Чтобы избежать такого поворота событий, приходится тратить огромные деньги на огромный флот – всякие «Нимицы»--«Шнимицы» (вот оно где – расточительство не вполне рыночной экономики!), на провокации местных конфликтов, на военные вторжения в упрямые страны и поддержание там колониальных воинских контингентов. В общем, недостаток свободы рынка приходится переводить в плоскость насильственного неоколониального контроля, что плохо согласуется с чисто экономическими теориями.

Другими словами, и с точки зрения структуры экономики «много чего-то» вовсе не гарантирует, что экономика стабильна и процветающа. Особенно если это «много» измеряется эластичным американским долларом.

Однако вернемся к нашим пирамидам и предельно смягчим наши критерии. Ну ладно, притворимся, что мы разделяем веру американцев в то, что доллар – настоящая деньга, объективная мера стоимости, не зависящая ни от каких авианосцев, и что неважно, что именно производится, лишь бы его было много. Тут мы и подходим непосредственно к предмету рассмотрения: а как рассчитать, сколько стоит вся американская экономика?

Здесь можно усмотреть два подхода: оценка капитализации и оценка объемов продаж. Начнем с капитализации. Идея этого понятия выглядит вполне разумной: если у нас есть акционерная компания, и она выпустила N акций, каждая из которых котируется на бирже по цене p долларов, то капитализация компании будет P = N*p долларов. Получается простой понятный алгоритм, как подсчитать стоимость компании. А вы думали, что High Tech компания стоит столько, сколько стоят ее столы и телефоны (само помещение-то обычно снимается внаем – так легче от налогов уклоняться)? Ну хорошо, скажете вы, добавим еще и стоимость идей. А вот с этим уже труднее. Идеи поддаются измерению в долларах с большим трудом. Так что капитализация – это и понятнее, и надежнее.

Но, при некотором размышлении, вы (если вы не американец) можете придти к мнению, что капитализация мало что говорит о настоящей, то есть потребительской стоимости компании. Предположим, у вас завалялся один триллион долларов, и вы решаете, что на него купить: Microsoft ли, капитализация которого некогда превышала 600 млрд. долл., или флагман американской экономики General Motors, с капитализацией того же порядка величины. При этом, если кто-то узнает, что вы хотите скупить акции Microsoftа, его капитализация поднимется еще выше (раз вы покупаете, значит, вам это надо, значит, заплатите, что просят). Какое решение принять? Первое соображение, доступное кухарке (но не американцу): а может, чтобы спать спокойно, положить эти hard-earned money в надежные банки под скромные 5% годовых? Получится 30 млрд. годового дохода с 600 млрд. стоимости Microsoftа. В этом случае price-to-earning ratio P/E – отношение величины вложенного капитала на получаемую прибыль – будет составлять 600/30 = 20, то есть те же самые обращенные 5%: 1/0.05 = 20. В общем, P/E = 20 – вполне терпимо, хотя существуют достаточно безопасные варианты инвестирования с P/E = 10.

А как же Micro светочь наш soft? Сколько денежек наварил он в 2000 году? Много, 19 млрд. А стоило ли в него вкладывать, если банк бы дал вам в полтора раза больше? В то же время General Motors принес прибыли ровно в десять раз больше. Кроме того, если завтра появятся надежные и дешевые методы массового скоростного доступа к вычислительным центрам с суперкомпьютерами, о чем ратует президент Oracle, то все барыши Microsoftа уйдут в эти центры и коммуникационные компании, и многомиллионные тиражи microsoftовской графомании утратят всякий смысл. Какова станет при этом потребительская стоимость этой компании? Правильно, нуль. А General Motors, при любом раскладе, имеет заводы и современное оборудование, которое можно, при необходимости, продать (что он постепенно и делает).

Почему же американец вкладывает деньги в Microsoft с его P/E = 30, а также в другие High Tech компании, c P/E > 300 (менее 0.3% годовых) у многих из них? По той причине, что, как показали мои собственные наблюдения, средний американец ничем не уступает Лене Голубкову ни в глупости, ни в жадности, ни в любви к халяве. Акции этих компаний покупаются не потому, что они приносят разумные дивиденды, а потому, что они просто растут в цене, несмотря на отсутствие разумных дивидендов, то есть покупаются они в спекулятивных целях, для продажи попозже, желательно, до наступления краха. А растут они в цене, потому, что хорошо покупаются в расчете на рост в цене. В общем, классическая положительная обратная связь любой финансовой пирамиды.

Паника в апреле прошлого года биржевых спекулянтов, оперирующих ничтожной долей от всех выпущенных акций, привела к падению капитализации в несколько триллионов долларов только для компаний, представленных в NASDAQ. Вот такой вот критерий емкости экономики: сегодня – 10 трлн., а завтра – 7 трлн. При том, что и те, и другие триллионы сами по себе – это триллионы капитализации, то есть чисто виртуальные.

«Почему виртуальные?» -- скажете вы. Если сейчас владельцы акций Microsoftа продадут их, они и получат свои 600 млрд. Не-а. Не получат. Если начнется массовая продажа акций Microsoftа, то цена на них немедленно упадет до адекватного уровня, скажем, раз в 10. То есть никто не будет покупать их по теперешней цене – вы не сможете их продать. Фактор 10 и определяет размер мыльного пузыря, надутого над High Tech сектором американской экономики. Этот же фактор определяет, на сколько надо разделить показатели «цветущей, ускоряющейся и самой мощной в мире» экономики США.

Рассмотрим теперь объем продаж. Этот объем зависит от объемов выпуска продукции и цен на нее. Ну, цены, они, конечно, устаканятся рынком к наиболее адекватным величинам. Так ли? Несколько примеров того, сколько платит американское правительство частным контракторам по военным заказам:

Сиденье унитаза стратегического бомбардировщика -- $600 (ведь стратегическое сиденье-то!);

молоток для авианосца -- $750 (ведь авианосец-то атомный!);

замена писсуара на авианосце на unisex toilet (унитаз, удовлетворяющий и мужчину, и женщину – веяние новых политкорректных времен) -- $140 000 (да да, Сто Сорок ТЫСЯЧ долларов – стоимость небольшого двухэтажного домика с гаражом и подвалом!).

То есть унитаз-то делается примерно такой же, как и на гражданке, но в графу «Произведено» записывается 140 тысяч.

Ну ладно, скажете вы, это все дело известное: массовые приписки в правительственных контрактах, приписки, которые ответственные мистеры не замечают, имея в виду возможность последующего своего трудоустройства где-нибудь в Boeing на должность менеджера по расследованию неприличных приставаний. Да, верно, что 300-миллиардный военный бюджет, хоть и раздут приписками раз в 5, не является, тем не менее, определяющим в экономике. Но эти примеры просто показывают, как отфонарное ценообразование вполне возможно и в самой цитадели капитализма.

И только ли в отношениях с правительственными чиновниками могут расцветать приписки? Рассмотрим следующую гипотетическую ситуацию. Допустим, вы производите некое нужное мне программное обеспечение (далее ПО). Одной из компонент этого вашего ПО является моя пустяшная программка, цена которой 100 долларов в базарный день, попади она на настоящей свободный базар, то есть рынок. Вы, собственно, тоже не так уж много добавляете: ваша ПО по отдельности стоило бы на рынке долларов 300. Однако я продаю вам свою 100-долларовую программку за 10 тысяч долларов. Вы не против, поскольку я должен буду купить у вас конечный продукт, и вы просто зарядите за него не 400 долларов, как он должен бы стоить, а 10200, с учетом того, что вы мне переплатили за мой субпродукт 9900. Итого: я продал продукции на 10 000, вы продали продукции на 10200, страна по отчетам стала богаче на 20200 от сделки, в сухом остатке которой, по существу, только покупка у вас 300-долларовой программы.

Мы обменялись пустячками, но отрапортовали примерно по десять тысяч долларов прибыли, и при этом не заплатим с них налогов, так как деньги тут же «вложены в производство» – на покупку ПО друг и друга. (Кстати, бедненький Microsoft не платит никаких налогов с прибыли – накладные расходы велики! Трюк в том, что он платит часть зарплаты сотрудникам своими акциями (stock options -- очень популярный в High Tech метод уклонения от налогов), то есть кусками бумаги – «бери, бери, я еще нарисую», а в графу «Расходы» вносит стоимость рыночной котировки этих акций.)

В этом, думается, и состоит механизма High Tech бума: произвольно, на порядок завышенные цены, порождающие не 1-2-3% нормы прибыли, как в нормальном производстве, а сотни процентов прибыли, -- эти цены оказываются приемлемыми, поскольку весь этот High Tech варится в своем собственном соку в Silicon Valley и никогда на нормальный (не то, что международный, но даже внутриамериканский) рынок не выходит (так как на хрен никому не нужен), в результате чего высокие цены взаимно компенсируются во взаимных сделках, но валовой оборот при этом многократно преумножается, радуя глаз в отчетах и победных реляциях!

Вывод: упомянутые в начале статьи 59% мирового богатства, принадлежащего американцам – самая масштабная и самая наглая приписка в мировой истории.

Комментарии

Добавить изображение