Маленькое голубое пятно в американской истории:

Жил-был в Алабаме, а может не в Алабаме, а в Луизиане или, пуще того, в штате Нью-Мексико шустрый и пронырливый рабовладелец по имени Би-Би Стинг. Все плантаторы-арендаторы чаи гоняют, в крикеты играют или, на худой конец, ручным аллигаторам негров скармливают, а этому все не сидится. Носится по округе, как угорелый, и народ агитирует губернатором его выбрать.

Бывало, лишь встанет с постели, в всклокоченном парике, будлатый, немытый, весь в каких-то волосьях, ошметках и перьях, и тут же - бултых в пролетку! Гикнет-свистнет, жиганет вороных бамбуковым стеком - только его и видели!

А чернокожая дворня шушукается-ухмыляется: "Наш-то, гляди-ка, опять кудай-то спозаранку умотал. Небось, опять агитировать. Лихоманка его возьми!" А сами-то рады-радешеньки. Побросают работу, усядутся в круг и зачинают спиричуэлсы заводить, пока голоса не осипнут.

Иногда до того запоются, что и не заметят, как барин вернулся. А он подкрадется тихонечко, выхватит стек из-за широкой спины, да как гаркнет в ухо самому ближнему: "А вот ужо я вас, негры, кашей бамбуковой-то и попотчую!" Они, известное дело - все врассыпную.

Но однажды ему замечание сделали. Вышел из хижины - три кирпича и кусочек жести - старенький дядюшка Том и сказал ему с укоризною:

- Что это вы все негры, да негры! Нехорошо-с!

- А кто же вы? - опешил Би-Би Стинг. - Скажи мне, брат.

Тут надо отметить, что по застарелой привычке потомственного демократа, любил он всех братьями обзывать.

- Афроамериканцы мы, - с достоинством ответствовал дядя Том.

- Ишь ты! - только и нашелся что сказать Би-Би Стинг.

Полюбился такой ответ Би-Би Стингу, и с той поры повадился он негров афроамериканцами величать. Выйдет эдак в жаркий июльский полдень в развевающемся неглиже на бескрайние хлопковые просторы, окинет зорким панорамическим взором гигантское махровое полотенце - ослепительно белое в мелко-черный горошек, послушает с минуту-другую напевные госпелы тугих чернокожих девок, да и скажет тихо и ласково:

- Эх, вы милые мои афроамериканцы!

Да и прольет обильные слезы, чтобы смыть с хрустальной поверхности сентиментального сердца легкий налет нежданной кручины-печали.

Однажды уехал он, как водится, спозаранку в алабамскую, луизианскую или, пуще того, нью-мексиканскую глубинку тамошний народ за себя агитировать. Вот он дебатирует себе, митингует с народом, ан смотрит - в сторонке группа афроамериканцев жмется. Хихикают афроамериканцы, носами шмыгают, а подойти стесняются. Би-Би Стинг им и говорит с присущим ему шармом и магнетизмом:

- Не стесняйтесь, милые мои афроамериканцы. Подходите ближе. Подключайтесь к дебатам.

Подошли афроамериканцы. А один остался. Стоит себе тихонечко и ногой по пыльной земле зигзаги чертит.

Би-Би Стинг снова было полемизировать с народом принялся, но что-то не заладились у него дебаты, даром что спорщиком он был отчаянным. Не идет у него из головы афроамериканец, что в сторонке остался. Агитирует, пропагандирует, магнетизирует, а сам нет-нет да и на афроамериканца поглядывает. А тот, знай себе, все кренделя по пыльной земле выделывает. Не выдержал Би-Би Стинг, остановил дебаты:

- Что же ты поближе-то не подойдешь, милый мой афроамериканец?

Молчит афроамериканец.

- Или, может быть, не интересно тебе с без пяти минут губернатором и без четверти час президентом поболтать-покалякать о защите наших с тобой интересов от беспочвенных поползновений бессовестных федеральных властей? А, милый мой афроамериканец? Да что это ты все молчишь?! - начал вскипать Би-Би Стинг, вытягивая из-за широкой спины гибкий бамбуковый стек.

- Да не афроамериканец я, - вымолвил, наконец, молчун.

- А кто же ты? - опешил Би-Би Стинг. - Скажи мне, брат.

- Негр я, - с достоинством ответствовал ему брат, потупив взор.

- Ишь ты! - только и нашелся что сказать Би-Би Стинг.

После этого случая он крепко-накрепко задумался о своей жизни. Забросил политику, агитацию и пропаганду, растерял весь свой природный магнетизм, утопил в ватер-клозете любимую трость и парик. Да к тому же повадился ногти грызть, по преимуществу на ногах.

А негра того
не забыл и приветил. Сделал его главным своим любовником. Хотел было даже на нем жениться, но разболелся и окончательно умер от педикулеза. Словно его и не было.

Вот, собственно, и вся история об удивительной жизни Би-Би Стинга, оставившего причудливо-экзотический, хотя и невидимый неискушенному глазу след на коттоновом полотне короткой, но размашистой американской истории.

Впрочем, мое дело - повествовать, а не рассуждать, и в этом повествовании использованы архивные материалы из города Верней-Фольтер в Верхней Савойе.