Демократия принципиально безбожна

Моим верным (по)читателям
Давнему Читателю и Сегалу посвящается

«Демократия безбожна? А как же светоч демократии США? Которые In God we trust?», -- спросите вы. In god-то in god, только что это за god, да и как trust. Однако все по порядку.

Вступление: как я дошел до мысли такой?

Прежде всего, почти не ограничивая общности, я буду рассматривать только соотношение демократии и христианства. (Ох, далеко не первый я на этой плодородной ниве! Все же предполагаю, что Бердяева все уже забыли, если и читали. Я точно забыл, но в подсознании-то что-то осталось, поэтому, если и будет здесь какая-нибудь умная мысль, она почти наверняка принадлежит Бердяеву.) Заголовок тогда можно переформулировать так: христианское общество не может, и, главное, не хочет быть демократическим, а демократическое общество не может, даже если и захочет, быть христианским. (Здесь «христианским обществом» я просто называю общество, состоящее в большинстве своем из людей, исповедующих в большей или меньшей степени христианскую веру).

Далее, желая понравиться и нашим и вашим, я постараюсь избегать моральных оценок вроде «христианство - хорошо, а демократия - плохо», или наоборот. Ну, может быть, оценки будут, но совсем чуть-чуть.

Итак, как же я пришел к столь «оригинальному» выводу? Случилось это на почве горестных размышлений о том, как же позорно и бездарно погибла самая замечательная, несмотря на вечно пригоравшую кашу, страна на свете - Советский Союз, и нельзя ли было этой гибели избежать.

В гибели страны в первую очередь виновны сами советские люди, и ссылки на активность возжелавшей обуржуазиться номенклатуры и диссидентов-«доброжелателей» (людей, мягко говоря, не советских), а также их наставников из ЦРУ, конечно, верны, но вины с советских людей (включая меня) они не снимают. Советские люди погубили свою страну, потому что большинство из них не любило советский режим.

Советский режим, противный

Чем же был так противен советский режим? Пригорелой кашей? Уродливыми ботинками? Почти недоступными и все время ломающимися автомобилями? Да, все это раздражало, но сильные эмоции на уровне зоологической ненависти все это вызывало лишь у очень небольшой части желудочно-неудовлетворенной публики, преимущественно инородцев. Неудовольствие же основной части моих сограждан лаконично описал Андрей Синявский, назвав его неудовольствием эстетическим: очень было противно, причем противно, главным образом, идеологически, а не желудочно.

Кратко говоря, противны были вранье и демагогия. И более всего были противны вранье и демагогия о демократическом характере советского политического режима. При соблюдении всех сложных и детализированных демократических ритуалов как в светской власти, так и в партии, ни та, ни другая демократическими не были, и это противоречие между словом и делом было вопиюще, оно бесило более всего. Противны были также заклинания о всеобщем равенстве и равных возможностях. А неравенство, хоть и исключительно в желудочном смысле, становилось все более заметным.

В то же время многие советские вожди разного ранга отличались немалой политической мудростью. «Почему же они не привели в соответствие с реальностью - той реальностью, которую они считали разумно устроенной -- эту вопиюще лживую пропаганду?» -- в тишине автомобиля, мчащегося по забитому фривею, размышлял я неспеша. И пришел к такому выводу: они считали себя вынужденными апеллировать к тому, что в большинстве из нас преобладает - к нашему безбожному началу. Они считали необходимым льстить нашему безбожному началу, поскольку справедливо предполагали, что мы всецело в его власти. Льстя нам, они надеялись на наше повиновение. Но лесть была слишком грубой, и вместо снисхождения к власти приводила к росту глухого раздражения.

Предыдущий абзац, являющийся, в определенном смысле, переформулировкой заголовка, нуждается в пояснениях не в меньшей мере, чем сам заголовок - не отчаивайтесь, если не все ясно. Просто возвращайтесь к этому абзацу еще и еще: не пройдет и недели, как он покажется кристально очевидным. Главное, что он уже содержит концепции, которые можно рассмотреть по одиночке.

О безбожии советском ...

Начнем с безбожия (атеизма), то есть отрицания бытия Личности и/или Силы, принципиально и несоизмеримо превосходящей возможности человека и всего человечества. Безбожник полагает ось Разума/Мощи, начинающуюся с инфузории, не бесконечной, а ограниченной человеком. Далее - выше человека - безбожник не может продлить эту ось, очевидно, по недостатку фантазии. Концепция стремления Разума/Мощи к бесконечности не входит в набор понятий безбожника о математическом пределе. Хорошо это или плохо? Скажем мягко: это не гибко. Возможно, про это ограничение уже нельзя сказать: «Не ограничивая общности...»

Но если человек, по мысли безбожника, оказывается Венцом Творения, то есть, тьфу, неодушевленной Природы, то это приводит к очевидному соблазну самообольщения, то есть к соблазну думать о себе очень хорошо, или даже бесконечно хорошо - оспорить-то некому. Почти неизбежно возникает чувство, которое в христианской терминологии называется «гордыней» и считается тяжким грехом. Так лучший ученик провинциальной школы преисполняется высокомерием, по крайней мере, до тех пор, пока не окажется где-нибудь в престижном университете, среди лучших учеников всех остальных школ. Здесь важно также отметить, что не имея над собой бесконечность (которую можно назвать Божественной) шкалы Разума, люди сделали свой собственный диапазон разума на нашей гипотетической оси принципиально ограниченным; точки, представляющие отдельных людей в этом интервале, оказываются более или менее близкими соседями, а это уже шаг в сторону относительного равенства людей, а, следовательно, к демократии. Вот это и есть самый первый и самый простой мостик от безбожия к демократии.

И вот, подумал я, почему бы советским вождям не сказать людям по-хорошему: «Знаешь, Ваня, нету у нас демократии. Но так оно и задумано: и не надо её. Ну сам посуди, Ваня, ну ты же ни уха, ни рыла не смыслишь в финансах и национальной гордости малороссов. Ну чё бы ты Ваня, клал бы свое мнение на общую чашу весов по поводу бюджета и концепции национальной автономии?» И Ваня бы понял, Ваня бы согласился. Он бы согласился с тем, что править должны богодухновенные специалисты. Он чудесно принял бы недемократическую власть - принимал же он власть Российского Самодержца как вполне легитимную. Но конкретно товарища Брежнева, равно как первого секретаря обкома, Ваня принять не хотел. И я его понимаю. «Самодержец - как-никак, Помазанник Божий, его власть освящена свыше. А Брежнев и первый секретарь? Они-то тут по какому праву? Да они же идиоты - это у них на мордах написано. У первого секретаря я как-то персональным водителем работал - ну и мурло, доложу я вам!» То есть Ваня не против того, что его мнение в вопросах строительства государства вряд ли представляет ценность, и эти вопросы должны решать специалисты, но для него совершенно не понятно, а действительно ли это адекватные специалисты, а не проходимцы похуже его самого. То есть вопрос, в конечном итоге, стоит так, как его великолепно сформулировал Жванецкий устами матроса парохода, получившего приказ отдать концы: «Ты капитан? Хорошо. Докажи, что ты умней, и мы уже идем!» То есть: «Ты хочешь руководить? Хорошо. Докажи, что ты лучше меня, и я готов подчиниться.»

А доказать-то ой как трудно. Чем глупее и необразованнее Ваня, тем труднее ему доказать. В общем, практически, невозможно, и кто бы ни оказался наверху, Ваня всегда будет недоволен, особенно в случае вынужденных непопулярных решений: «Да кто ты такой мне зарплату ограничивать?!»

У власти не оказывается выхода. Власть не может не сказать, гладя Ваню по головке: «Да, Ваня, ты умный, ты у меня самый любимый, твое мнение для меня - самое-самое важное!» Да все оказывается шито белыми нитками: Ваня, дурак-дурак, а понимает, что мнением его не только не интересуются, а, наоборот, навязывают свое: ему бы в рабочий полдень послушать «Комаринского», а власть назойливо включает «Первый концерт» Чайковского.

А будь Ваня христианином? Понимал бы Ваня, как мелок он и ничтожен перед Промыслом Божьим. Как жалки и ненужны все его политические мысли. Не стал бы он думать о разумности или бездарности пятилетнего плана, поскольку сам Иисус наказал ему просить о хлебе насущном на сегодняшний лишь день, и получив этот хлеб сегодня, быть безусловно благодарным. Ужаснулся бы Ваня самой мысли о том, чтобы взять на себя ответственность за судьбу ближнего, тем более за судьбу города, тем более за судьбу всей страны. И предложи ему выбирать вождя, отмахнулся бы Ваня от агитаторов, положился бы на волю Божью.

С точки зрения христианина, не сомневающегося в бытии Бога, безбожник является богоборцем. Отрицая Бога, он, тем самым, соревнуется с ним. Увы, советское общество было преимущественно безбожным. Его программные гимны говорят сами за себя:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. (А это есть исключительная прерогатива Бога);
Нам нет преград на море и на суше. (А это есть свойство Бога), и т.п.

Это общество, считая себя венцом творения, нуждалось в соответствующих почестях. Большевики победили, оказав ему наиболее впечатляющие почести: пообещав «диктатуру пролетариата», а затем и «власть народа». Это и была лесть, о которой речь шла выше, и которой жаждала гордыня безбожного большинства. Сначала достаточно было только лести, то есть приятных слов в газетах и на радио. Потом к лести привыкли, и захотелось чего-то более конкретного. Начал рождаться лозунг: «Партия, дай порулить!» Не видя более выхода, партия дала, после того, как самые предприимчивые партийцы, почувствовав слабину, удобно и красиво наметили красными флажками дорожку для руления. Дорожка оказалась ведущей прямиком в ад, что, впрочем, является логическим завершением судьбы безбожника.

В общем, во всем оказалась виновата гордыня советских людей. Гордыня требовала лести, и не удовлетворившись, потребовала власти. Взамен ей опять впарили «самую настоящую-пренастоящую демократию на этот раз», которая опять оказалась лишь пустом чучелом - грубой подделкой власти.

Еще один важный аспект, связанный с гордыней. Почему так хотелось перемен? Потому что начал быстро увеличиваться разрыв в уровне жизни между Западом и Союзом - спасибо, ЦРУ через диссидентов и напрямую всю правду об этом регулярно сообщало. (Приукрасив изрядно, не без того, благо, что поехать проверить было невозможно: советских и не выпускали из Союза, да и на Запад впускать особенно не стремились, как потом выяснилось.) И тут у советских взыграло ретивое: «Как это так, мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а живем как в Верхней Вольте! Да мы! Да нам! Да нам только дай порулить, мы тут такую Калифорнию устроим, Штаты завистью изойдут!» В общем, налицо были явная переоценка себя и явная неспособность мыслить трезво и критически. Ведь кроме людей, важно еще учесть и историю с географией, как об этом писали многие, в том числе совсем недавно Андрей Паршев (Почему Россия не Америка). Куда там! И «на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы», и Марс весь яблонями засадим, а то и кукурузой! В общем, об объективных трудностях и принципиально непреодолимых проблемах думать не хотелось, все проблемы виделись лишь в виде незначительного препятствия - Советской власти. В общем, «Сказка о рыбаке и рыбке не пошла впрок»: захотели стать владыками мира и, естественно, оказались у разбитого корыта.

... и американском

Если мой тезис о связи демократии с безбожием верен (а кто-то еще сомневается?), то страна самой совершенной демократии - США - должна оказаться самой безбожной. «Возможно ли и вообразить такое, ведь еще несколько десятилетий назад церкви США были полны по воскресеньям, а на Библии клянутся до сих пор, да и Рождество справляют с большим подъемом, отдавая, разумеется, должное и нерабочей Страстной Пятнице», -- скажете вы. Да, от ритуальной стороны еще что-то осталось, но полный разрыв с христианством произошел еще в XVI веке, в царствование великой английской королевы Елизаветы I, обменявшей свою и английского народа душу на княжение в мире сем в форме Британской Империи. Считаясь номинально формой христианского вероисповедания, протестантизм явился радикальным отходом не только от буквы, но и от духа христианства. Существенной частью этой ереси явилась концепция «Предопределения судьбы», согласно которой спасение человеческой души обеспечивается не верой в Христа, и не добрыми делами, а предопределено Богом заранее, еще до рождения человека. Не все спасутся, а только избранные, и не в нашей власти повлиять на эту избранность. Не так далеко от иудаизма, просто чуть больше гибкости: избранность не определяется так просто - родителями и обрезанием, то есть остается какая-то неопределенность, но в целом, очевидно, все тот же обыкновенный расизм.

Далее, трудовые успехи являются подтверждением избранности, отсюда - протестантская трудовая этика и стремительный взлет в материальном производстве. Больше успехов - больше подтверждений избранности - больше расизма. Поскольку спасение предопределено, почтение к Богу и боязнь Его заменяются духом соревнования. Острые и высокие шпили готических протестантских храмов - это если и не вызов Богу, то, по крайней мере, символ панибратства с Ним. Ну а манхэттэнские небоскребы - это просто современные вавилонские башни - другого практического смысла они не имеют - через реку, в Нью-Джерси, сколько угодно места, и оно на порядки дешевле.

В общем, протестантизм - ярко выраженная богоборческая религия. В этом американцы удивительным образом сходны с советскими. Они охотно пели бы те же песни, упомянутые выше. Да, они уверены, что они сказку делают былью, и они уверены, что им нет преград на море и на суше, да и в космосе тоже. Они искренне верят, что не бывает неразрешимых проблем - бывает только недостаточно долларов. Они на «ура» принимают планы ПРО, исходя из принципа: «Колоссальные технические проблемы и невозможность гарантированного результата? C'mon, назовите вашу цену! » Американцы имеют несколько богов: главный - это, конечно, Доллар. Очень символично, что фразу "In God we trust" большинство американцев читают только на банкнотах. Доллар обслуживается другим богом, называемым Технологии, вызывающим у американцев и чисто бескорыстное почитание. Встретив любую проблему, в том числе духовную, американец всегда будет искать технологическое решение. Пример: наркомания. Решение: усилить полицию, оснастить новейшей техникой, но в туалетах поставить ящики для сбора использованных игл и шприцев. Другой пример: национальные разногласия в некой далекой маленькой стране - «А что тут думать? Бомбить надо! Ах, какая же у нас высокая технология бомбометания!»

Интересно отметить, что американское общество тоталитаризуется прямо на глазах, во многих отношениях уже заметно переплюнув тоталитаризм Советского Союза, но это тема для отдельного разговора.

А протестантский дух индивидуализма, столь противоречащий христианскому смирению и любви к ближнему... Надо ли удивляться, что все эффективные демократии зародились в протестантских странах. Конечно, есть демократия и, скажем, в католической Франции, но в каких муках и какой кровью она рождалась. Первая республика возникла как результат безбожной Французской революции, и долго еще после нее монархия реставрировалась в той или иной форме, и вплоть до недавнего времени не всем французам, включая президента генерала Де Голля, было так уж комфортно с демократией.

Как верна американская поговорка: «Не бывает бесплатных ланчей!» Хотите жить сыто и никогда не есть более пригорелой каши? Пожалуйте вашу душу. Дайте-ка пальчик надколоть, распишитесь-ка вашей кровью на этом контракте. Нет, нет, лойер вам для этого не понадобится, да и переменить свое мнение вы уже не захотите.