МОРАЛЬ: ОТКУДА И КУДА?

Животное, осознавшее себя общественным, возжаждало справедливости, то есть своей доли благ, как члена общества. Это была первая психологическая установка. В дальнейшем она развивалась, обрастая смутными представлениями добра и зла, позволительного и недопустимого, стыда и совести и т. п., но вначале и в основе своей она имела простое и естественное желание и претензию не самого сильного на свою долю пищи и сексуального наслаждения. Это естественное стремление каждой (в том числе, и не самой сильной) особи сохраниться и продолжиться не совпадало с аналогичной установкой вида (что требовало соответственно отсева слабосильных) до тех пор, пока новый интеллектуальный уровень, необходимый и неизбежный уже для общественно организованного сообщества, стал настоятельно требовать принятия в актив социума не только физической силы и выносливости, но и интеллектуальных данных претендующих на воспроизводство особей, что и послужило, так сказать, социальной основой для яркой вспышки отмеченных грез о «справедливости». Узкогрудые интеллектуалы, выйдя на политическую авансцену, по необходимости должны были принести с собой некоторую юридическую защиту своего шаткого статуса, и этой защитой была мораль – наиболее гениальное изобретение слабого в его борьбе за место под солнцем, то есть за возможность распространения своей генетической информации. Именно тогда, быть может, и назвал впервые пороком радости свои человек, чтобы помешать другому, сильному безмятежно наслаждаться ими в полной мере.

С этого времени и до сих пор и во веки веков история человека разумного есть и будет борьба между этими двумя началами – олицетворяющей его звериное происхождение необузданной слепой силой и зародившимся и развивающимся в процессе его социальной эволюции интеллектом и моралью. Борьба эта весьма многообразна и противоречива, противоборствующие стороны никогда не представляют ту, или иную категорию в ее чистом виде; более того, наиболее остро и драматично борьба между двумя этими началами зачастую идет в самом индивиде, имея следствием раздвоение личности и драматические изменения поведения, недоступные истолкованию ни с точки зрения политических или экономических учений, ни с точки зрения психоанализа З. Фрейда, однозначно увязывающего все аномалии поведения с сексуальными установками личности.

Прагматический курс выживания и распространения – политика, реализуемая в животном мире на уровне инстинктов, исчерпала себя и перешла в новое качество с вступлением в эволюционный процесс Homo sapiens - человека, якобы разумного, само появление которого было обусловлено большей частью не совершенствованием вида в борьбе с враждебной средой, а скорее внутривидовой конкуренцией, поднятой на неведомый доселе животному миру уровень, когда проигравшая сторона лишалась не только возможности продолжения рода, или иных благ, но зачастую - и самого права на существование. Подобная, неизвестная животному миру жестокость во многом объясняется именно вступлением в игру интеллектуального фактора, обесценивающего в значительной степени принципат силы, естественным ответом и компенсацией чего со стороны последней могла быть только беспрецедентная жестокость. Вот, кстати, где корни наблюдаемой и сегодня лютой ненависти силы к интеллекту, возрастающей в зависимости от того, чем менее интеллектуальна сила и чем сильней (физически) интеллект.

Часто эксплуатируемая мысль о том, что в России никогда не было экономики, а была и есть только политика, при всей своей справедливости, не учитывает простейшей истины, что подобное явление вовсе не является специфически российским: с тех самых пор, как злополучный Homo sapiens стал таковым (разумным), а это случилось тогда, когда он произвел (или добыл) нечто большее, чем мог тут же и потребить (то есть прибавочный продукт), сразу возникла политика (человеческая), как приложение к только что возникшей экономике – кому владеть сим прибавочным продуктом?

По существу, именно этот, кажущийся достаточно примитивным вопрос, определял всю историю человечества вплоть до наших дней, модифицируясь, в различной степени маскируясь и в соответствующем виде актуализируясь в зависимости от проходящей общественно-политической формации, формирующихся религиозных, этических, нравственных, эстетических и прочих «убеждений». Последнее слово взято в кавычки, ибо так называемые «убеждения» фактически всегда были производными от первоначального основного вопроса, а не наоборот.

Уже в наши дни один на редкость откровенный деятель довольно точно сформулировал, что политика – это «кто получит, что получит и как получит». У предков не было никаких сомнений, «кто получит и как получит» – сильный был безусловным хозяином всего. И это было оправданно, ибо сохранение и распространение вида, а именно это и являлось всегда единственной задачей всякой популяции, требовали, чтобы наибольшими шансами распространения своей генетической информации обладали наиболее жизнеспособные особи.

С тех пор, однако, как узкогрудые интеллектуалы (таковыми, правда, они стали называться значительно позже, но узкогрудыми были всегда) начали вносить все более значительный вклад в дело всеобщего выживания и биологического распространения, их претензия на свою долю жизненных благ и соответственно на право своего распространения должна была быть в какой-то степени удовлетворена. Это и был драматический момент разделения политики и экономики, условный, правда, в известной степени, так как само первоначальное появление прибавочного продукта, скорее всего, и было уже результатом деятельности «интеллектуалов». Так или иначе, разделившись, политика и экономика должны были соединиться вновь уже в некоторой степени как противоположные и противоборствующие начала.

От этого соития и родилось то нежеланное (по крайней мере, для одного из родителей), но очаровательное дитя, что было названо моралью. Все очарование ребенка состоит в том, что всякий, кто берет его на руки, не может избежать искуса назвать его своим, и эта претензия тем более обоснованна, что интимными отношениями по крайней мере с одним из истинных родителей может похвастаться, очевидно, каждый. Посему, каждый пытается найти, или приписать ребеночку свои собственные черты, свои родимые пятна и манеры, свою плоть и кровь. Да, ребенок со столькими родителями не может иметь одно лицо; оно, конечно же, должно меняться в зависимости от того, в чьих конкретно руках в данный момент находится.

Не следует потому удивляться или возмущаться таким банальным явлением, как двойная мораль – она и не может быть никакой иной. Следует стремиться не к «исправлению» морали, а к устранению политики (человеческой) из жизни человека. Ибо преходящая задача политики – открывать путь, освобождать экономику. Результат ее – рынок, или, как говорят, капитализм.

Задача экономики – открывать путь, освобождать Дух. Тогда будет и Мораль.