ДОЧКИ-МАТЕРИ

22-06-2001
Леокадия
До войны жизнь Леокадии выглядела вполне благополучной. Ее брак с Болеком Яромирским все знакомые называли счастливым. Материально семья была обеспеченной: Болек владел магазином металлических изделий на Ставинской улице - потом эта улица окажется внутри печально знаменитого варшавское гетто.
В 1938 году у Леокадии обнаружили болезнь горла, и врачи порекомендовали "деревенский воздух". Супруги Яромирские выбрали небольшой поселок Бялолека в двух часах езды от центра Варшавы. Мирная жизнь закончилась осенью 1939 года. Первого сентября гитлеровские войска вошли в Польшу, через неделю немецкие танки уже въезжали в ворота Варшавы.
Во время бомбардировки города был разрушен магазин на Ставинской улице, один рабочий погиб. Болек хотел восстановить магазин, но Леокадия была против - место, где погиб человек, вызывало у нее ужас. В конце сентября 1939 года Болек поехал в Варшаву искать новое место для магазина - и не вернулся домой. Через несколько дней Леокадия узнала, что Болек был арестован на вокзале. Преступление ее мужа состояло в том, что он нес в руках "нелегальную газету", т.е. газету, не получившую разрешение оккупантов на выпуск. Не успевший разобраться в строгих требованиях "нового порядка", поляк Болек стал одним из первых политических заключенных. Весной 1940 года его перевели во вновь созданный концлагерь Освенцим.
Привыкшая к жизни, если не роскошной, то с удобствами и достатком, тридцатичетырехлетняя Леокадия осталась без мужа и без средств к существованию. Теперь нужно было браться за любую работу. К счастью, Яромирская никакой работы не боялась - ей приходилось быть прачкой, уборщицей, служанкой, контролером на водочном заводе. Зимой 1942 года Леокадия тяжело заболела малярией и потеряла работу.
Новое место Леокадия Яромирская нашла только летом. Ее взяли на работу в немецкий торговый склад в Варшаве. Платили не очень много, зато Леокадия получила рабочее удостоверение немецкого предприятия с печатями и эмблемами Третьего Рейха. Удостоверение давало некоторую надежду, что ее не арестуют, как Болека и многих других поляков, при очередной облаве, проводимой гестапо. Инстинкт подсказывал Леокадии, что спастись было легче всего, находясь среди врагов. Теперь Леокадия каждое утро шестичасовым поездом отправлялась на работу в Варшаву и возвращалась домой к вечеру. Зарплата была 50 грошей (ползлотого) в час плюс килограмм хлеба дважды в неделю. На черном рынке килограмм хлеба стоил 18 злотых, цена ее 36 часов работы.
В октябре 1942 года жизнь Леокадии вновь резко изменилась - она стала матерью.


Богумила

 

Крик ребенка Леокадия услышала вечером шестого октября 1942 года. В этот воскресный день она была в гостях у соседки, среди других тем они обсуждали проводившуюся немцами уже несколько дней ликвидацию еврейского гетто в ближайшем городке Легионово. Ликвидация означала, что шесть тысяч евреев, согнанных двадцать месяцев назад со всех окрестных мест в специальный квартал Легионова, теперь отправлялись в лагерь уничтожения Треблинку. Некоторые евреи сопротивлялись, другие пытались бежать. Немцы безжалостно расстреливали непокорных, не щадя ни женщин, ни стариков, ни детей.
Возвращаясь около одиннадцати вечера к себе в квартиру, Леокадия услышала детский крик, но не придала этому значения. Наутро, торопясь на свой поезд, она вновь услышала плач ребенка. На этот раз она пошла на крик и у стены дома нашла запеленатую девочку, на вид годовалую. Попросив соседку подержать ребенка у себя до вечера, Леокадия помчалась на работу.
В тот день Леокадия смогла освободиться пораньше. У соседки она нашла множество знакомых и незнакомых женщин. Все в один голос советовали отдать девочку в полицию - никто не сомневался, что это был еврейский ребенок, подкинутый кем-то из Легионова. Леокадия решила иначе - она взяла девочку к себе.
Леокадия Яромирская хорошо представляла, какой опасности она подвергает себя, спасая еврейского ребенка. По немецким правилам человек, помогавший евреям, заслуживает к себе такого же отношения, как еврей. В оккупированных странах Западной Европы немцы еще старались соблюдать видимость законности. На Востоке же, на территориях Польши и СССР, где мобильные айнзатц-группы убивали тысячи людей в час, гестаповцы не церемонились: концлагерь или немедленный расстрел были самыми распространенными мерами наказания. Но решение спасти ребенка оставалось у Яромирской непреклонным.
У старосты Бялолеки Леокадия зарегистрировала девочку как свою приемную дочь Богумилу Ядвигу Яромирскую. Богусия, как звала Богумилу Леокадия, была красивым, белокурым ребенком. Скоро она стала называть Леокадию "мама".

Леокадия и Богусия, 1943

Как любой работающей матери, Леокадии нужно было найти, с кем оставить ребенка, пока она сама на работе. Первую неделю с девочкой сидел сосед и друг Леокадии, но это не могло продолжаться долго. Яромирская всю жизнь стремилась быть независимой и самой решать свои проблемы. Найти няню оказалось непросто - требования Леокадии были строги. После нескольких неудачных попыток Леокадии повезло - ей встретилась добросовестная семнадцатилетняя польская девушка Ирена, скрывающаяся от высылки в Германию на подневольные работы. Леокадия предложила Ирене поработать няней пару месяцев, а получилось так, что Ирена осталась с ней почти до конца войны.
Пока Яромирская жила одна, зарплаты в немецком торговом складе ей с трудом, но хватало. Теперь же нужно было найти дополнительные средства для содержания Богусии и Ирены. Выход был один - она стала воровать со склада разные товары - тюфяки для матрасов, одеяла, простыни - и продавать их на черном рынке. Один тюфяк стоил 60 злотых - этого хватало на одно яблоко в день для Богусии в течение целого месяца. Вначале Леокадия очень переживала и даже не могла спать по ночам. Но потом успокоилась - все, что она уносила со склада, было украдено самими немцами у поляков. Но она никогда не забывала, что за подобное преступление ее немедленно отправят в концлагерь. Поэтому приходилось быть предельно осторожной и предусмотрительной. Вещи, вынесенные со склада, она никогда не продавала ни в Варшаве, ни в Бялолеке.
Каждую субботу Леокадия Яромирская сразу после работы отправлялась за триста километров в Краков, где жил ее брат. Поездка требовала немалых сил и мужества - люди на станциях брали поезда штурмом. Вагоны были переполнены - даже наклониться, чтобы поднять что-то с пола, было невозможно. Поезд до Кракова шел всю ночь. Утром в воскресенье Леокадия прибывала в Краков и ходила с братом по местным крестьянам, чтобы обменять привезенные ею вещи на продукты. Вечером в тот же день Леокадия отправлялась назад в Варшаву, чтобы в понедельник утром сразу с поезда идти на работу. Вечером в понедельник Ирена не готовила Леокадии ужин: придя домой, та сразу шла спать - двое суток без сна отнимали все силы. Но благодаря этим поездкам Богусия нормально питалась, а Болек регулярно получал продуктовые посылки.
Большой проблемой было топливо: дрова еще можно было достать, но уголь продавался буквально на вес золота. Благодаря знакомству с одним железнодорожным инженером Леокадии удавалось раз в неделю ночью нелегально покупать уголь прямо с паровоза. Для этого ей приходилось нарушать комендантский час - попади она в руки гестапо, концлагеря не миновать. Сто килограммов угля стоили двести злотых. Леокадия тащила домой на своих плечах мешки по 30-40 килограмм. Для своей любимой Богусии Леокадия не жалела себя.
Леокадию Яромирскую никогда не покидал страх потерять Богусию - у соседей и у немцев оставались подозрения о происхождении девочки. Однажды Яромирскую вызвали на допрос в гестапо. Леокадия пришла с Богусией на руках - ухоженный белокурый ребенок был совсем непохож на гонимых, грязных и несчастных евреев, с которыми приходилось иметь дело эсэсовцам. В тот раз Леокадии удалось благополучно уйти с допроса домой, но опасность того, что девочку заберут при очередной облаве, оставалась. Как-то раз Ирене пришлось прыгать из окна с Богусией на руках, чтобы спрятаться у знакомых от неожиданного обыска. У Леокадии каждый раз замирало сердце, когда она подходила к дому, возвращаясь с работы - кто ее встретит?
И все же она ни секунды не колебалась, когда ей пришлось прятать у себя дома еще одну еврейскую девушку.


Софья

 

Девушку звали Софья. Если Богусия выглядела как типично немецкий ребенок, то внешность Софьи не оставляла сомнений в ее еврейском происхождении. Софья с матерью бежали в Бялолеку из города Лодзь, где у ее отца до войны была собственная фабрика. С фальшивыми документами женщины надеялись скрыться в деревне от нацистского преследования. Когда зимой 1942 года Яромирская тяжело заболела, именно Софья выхаживала ее, пока Леокадия не поправилась. Летом немцы стали подозревать беглецов из Лодзи, поэтому обе женщины решили ехать в Варшаву, где, как им казалось, легче скрыться от внимательных глаз гестапо. Но варшавская полиция была более искушенной в поиске фальшивых документов - Софью и ее мать быстро поймали и отправили в проклятое и обреченное Варшавское гетто. Согнанные сюда несколько сотен тысяч евреев, поколениями воспитывавшихся в уважении к святости жизни и необходимости помощи ближним, нечеловеческими условиями были доведены до того, что перестали замечать мертвых и умирающих на улице.
У Софьи была старшая сестра, муж которой был высокопоставленный чиновник. Используя связи мужа, ей удалось тайно вызволить Софью из гетто. Когда Леокадия узнала, что Софье негде жить, она пригласила ее остаться с ней в Бялолеке.
Так как соседи знали Софью еще с прошлой зимы, Леокадия решила прятать свою гостью от чужих глаз. Это было не просто, так как квартира состояла только из двух комнат: столовая-кухня выходила в общий коридор, спальня располагалась прямо за ней.
Леокадия старалась соблюдать все меры предосторожности. Книги, хранившиеся в спальне, она вынесла на кухню, чтобы соседи, зашедшие взять что-нибудь почитать, не увидели бы ничего подозрительного.
Софья не очень подходила на роль идеальной затворницы. Она была нервной и иногда даже капризной девушкой. Ей не сиделось дома, хотя она хорошо представляла, что произойдет, если ее узнают. Однажды, когда Софья собралась на прогулку, Леокадия была вынуждена сказать ей, что ценит ее заботу прошлой зимой во время болезни, но теперь ее прихоти угрожают не только самой Софье, но и Богусии и Ирене. За укрывательство еврейки кары обрушатся на всю семью. В тот раз Софья послушалась и осталась дома.
Но однажды Софья все же вышла на прогулку, когда Яромирская была на работе. И то, чего Леокадия опасалась, случилось: беглянку узнала пани Блинская, жена полицейского, "наш враг", как называла ее Леокадия. Вечером Блинская пришла к Леокадии и сообщила, что видела Софью на улице. Яромирская сделала вид, что удивлена. Блинская пообещала, что найдет Софью, которая должна быть где-то поблизости. Леокадии пришлось срочно вызывать сестру Софьи, чтобы та забрала ее с собой в Варшаву.
Софья пережила войну, но ее психика была сломлена ужасами преследования. Через три месяца после окончания войны Софья покончила жизнь самоубийством.


Беженки

 

Летом 1944 года советские войска прошли с боями Белоруссию и восточную Польшу и к началу сентября подошли к берегу реки Вислы. На другом берегу была Варшава. Казалось, что через несколько дней Висла будет форсирована, польская столица освобождена и советские армии двинутся дальше на запад. Однако прошло более четырех месяцев до того дня, когда Сталин дал приказ продолжить наступление.
Вопрос, кто первый освободит Варшаву, был совсем не прост с политической точки зрения. В Лондоне работало польское правительство в изгнании, естественно, ориентированное прозападно и антисоветски. Ему подчинялась Армия Крайова, действующая на оккупированной территории Польши. По инициативе Сталина было организовано другое польское правительство в изгнании, состоявшее, в основном, из бывших польских узников Гулага. Польское правительство из Лондона, стремясь опередить подход советских войск к польской столице, объявило 1 августа 1944 года началом восстания и приказало Армии Крайова освободить Варшаву от немцев. Восстание, рассчитанное на двое суток, вылилось в 63 дня кровопролитных боев и закончилось полным разгромом восставших. Мольбы к советским властям о помощи оставались без ответа. Четыре месяца советские войска стояли на берегу Вислы, не делая попыток поддержать польское Сопротивление. Просьбы западных союзников СССР предоставить в их распоряжение советские аэродромы для доставки воюющей Армии Крайова вооружения, боеприпасов и медикаментов также отклонялись Сталиным.
В результате поражения варшавского восстания погибло около 40 тысяч польских партизан и бойцов Армии Крайова, а также 180 тысяч варшавян. Сам город был систематически и целенаправленно разрушен фашистами. Польская столица потеряла свыше 70 процентов своего населения, 90 процентов промышленных предприятий. Были разрушены все вокзалы, мосты, уничтожена телефонная связь, система энергоснабжения. Армия Крайова была обескровлена и не могла оказать серьезного сопротивления установлению порядка по советскому образцу в послевоенной Польше.
В семье Леокадии Яромирской варшавское восстание отозвалось прежде всего потерей Ирены. В последний день июля она поехала в Варшаву навестить своих родных. На следующий день, когда начались первые бои, Ирена попыталась вернуться в Бялолеку, но была схвачена немецкими солдатами. Случилось то, чего она боялась все годы войны - ее отправили на принудительные работы в Германию.
К середине сентября снаряды падали совсем рядом с Бялолекой. Леокадия и несколько ее соседей по дому присоединились к тысячам поляков, согнанных войной с насиженных мест. Богусию Леокадия несла на спине, руки были заняты узлом с самым необходимым. Ночевали в заброшенных деревнях, часто в сараях и в хлеву. Несколько раз группа Леокадии была на волосок от смерти - бомбежки и пожары сопровождали их на всем пути. Однажды немцы согласились подвезти беженцев на железнодорожной платформе перед поездом. Только позже Леокадия узнала, что это был так называемый "вагон смерти", служащий для обнаружения мин, заложенных партизанами. К счастью, в этот раз мин не было.
В одном из поселков Леокадии повезло - она нашла работу в пекарне, снабжавшей хлебом немецкий гарнизон. Теперь Леокадия могла быть спокойной - ее ненаглядная Богусия не голодала. Эта относительно благополучная жизнь продолжалась почти три месяца, до января 1945 года.
За четыре месяца стояния на берегу Вислы советская армия смогла накопить силы, получить свежие пополнения и обновить боезапасы. В начале января 1945 года началось решительное наступление. Первым Белорусским фронтом командовал маршал Жуков. 17 января Варшава была полностью освобождена от немцев. Немецкие части спешно отступали на запад. Леокадия решила, что ей нужно двигаться в другую сторону.
С Богусией за спиной и с маленьким узелком в руках, как и четыре месяца назад, Леокадия пробиралась назад в Варшаву. Дороги были завалены снегом, и Висла покрыта льдом. Польская столица была почти полностью разрушена. Леокадия направилась в пригород Варшавы, называвшийся Прага, где жили родственники ее мужа. Когда брат Болека увидел Леокадию с Богусией, он заплакал: все думали, что они погибли. В разрушенной войной Бялолеке не осталось ни одной живой души. Спаслись только те, кто успел уйти.В мае закончилась война, маленькая Богусия не могла оторвать глаз от салюта Победы. А через несколько недель случилось то, на что никто уже не надеялся: из Освенцима живым вернулся Болек.
Теперь Яромирские жили втроем - Болек, Леокадия и Богусия - в небольшой комнатке, неподалеку от родственников. Болек был очень слаб и все время ел, работать он еще не мог, но Леокадия работала за двоих, чтобы ее семья не голодала. Несмотря на все трудности военного и послевоенного времени, Богусия росла крепкой, здоровой девочкой. Казалось, жизнь постепенно налаживается и все беды позади.
Жизнь Леокадии вновь круто переменилась в один день, 27 сентября 1945 года, когда в комнату Яромирских вошел незнакомый человек, представившийся Гершоном Йонишем. После короткого разговора Гершон сказал, что он отец девочки, настоящее имя которой - Шифра.


Гершон

 

То, что пришлось пережить Гершону Йонишу в годы войны, похоже на фантастическую историю, написанную неумеренным сочинителем: слишком много испытаний выпало на долю одного человека.
Йониш родился в 1910 году в Легионово, типичном еврейском местечке, каких много было в довоенной Польше. В 1938 году Гершон женился на Гольде Мишлер из соседнего городка Радзимин, прославившегося тем, что там жил знаменитый религиозный учитель Самуэль Зингер, отец писателей Йозефа и Исаака Башевис Зингер. (Заметим в скобках, что сам Гершон Йониш не имел литературных амбиций, хотя и написал в семидесятых годах воспоминания, вошедшие в Книгу Памяти о евреях Радзимина. Книга вышла в свет примерно через тридцать лет после того, как еврейская жизнь в этом городе окончательно оборвалась). В молодости Гершон, как и его отец, занимался мелкой торговлей. Йониш открыл небольшой магазинчик в Радзимине, в этом городке он и поселился вместе с женой. Долго торговать ему не пришлось - в сентябре 1939 года Польшу заняли немцы.

Гершон и Голда Йониш

В апреле 1941 года родилась дочка Голды и Гершона, девочку назвали Шифра. Когда в конце года немцы возвели стену вокруг беднейшего района города и согнали туда всех евреев, Шифра оказалась самой юной обитательницей нового гетто. Останься Йониш в Легионово, он все равно не избежал бы своей судьбы: там было организованно такое же гетто и события развивались по общему сценарию.
Осенью 1942 года немцы готовились ликвидировать гетто в Легионово и Радзимине. Некоторые заключенные решили попытаться бежать: они были уверены, что депортация из гетто означала верную смерть. Беглецы разбились на маленькие группки, чтобы легче было скрыться в лесу. С Йонишами бежать никто не хотел - маленький ребенок почти не оставлял шансов на спасение.
Многие из смельчаков были сразу расстреляны немцами, других нашли и убили через несколько часов или дней. Йонишам повезло, их сразу не нашли, но ребенок плакал постоянно, и надежды на спасение в расположенном недалеко от Варшавы лесу практически не оставалось. После мучительных колебаний родители решили оставить дочку у ближайшего поселка в надежде, что кто-то не даст ей погибнуть. Так 6 октября 1942 года Шифра оказалась у дома Леокадии Яромирской.
Сами же Гершон и Голда смогли присоединиться к группе евреев, пригнанных немцами из Варшавы для ремонта железной дороги. С ними Йониши вернулись в столицу. Четыре месяца они жили в гетто, пока не наступило 18 января 1943 года - день первой большой депортации евреев из Варшавы.

Голде удалось спрятаться в бункере на улице Заменгоф, а Гершон попал в облаву и был доставлен на знаменитую площадь Умшлагплац - туда вел узкий проход в колючей проволоке, а выход был только в железнодорожные вагоны, отправляющиеся в лагеря смерти. Невероятно, но Йонишу вместе с двумя другими товарищами по несчастью удалось выскочить из поезда на пути в Треблинку и опять пробраться в гетто. Когда он 25 января нашел свою жену в бункере, та не могла поверить своим глазам - его все уже считали погибшим.
День 18 января 1943 года примечателен и тем, что заключенные гетто впервые оказали вооруженное сопротивление немцам. Специально подготовленные бойцы открыли огонь из немногих попавших в их руки винтовок и автоматов. Серьезных потерь немцы, конечно, не понесли, но депортации евреев из гетто на время прекратили. Фашисты опасались, что поляки могут поддержать сопротивление евреев. Но этого не произошло. Когда в апреле 1943 года в варшавском гетто вспыхнуло настоящее восстание, евреи оказались одни перед лицом смертельного врага - поляки праздновали Пасху, когда немцы методично уничтожали мятежное гетто.
Оставшиеся в живых евреи были отправлены в концентрационные лагеря. Голда и Гершон Йониши оказались в Майданеке. Гершона направили мостить камнями дороги, а Голда при очередной сортировке заключенных была отправлена в газовую камеру. Гершон остался один.
Казалось, Йониш до конца прошел испытания на выживание - его могли убить при ликвидации гетто в Радзимине в октябре 1942 года, при депортации в Треблинку 18 января 1943 года, при подавлении восстания в варшавском гетто в апреле 1943 года, он мог погибнуть в печах Майданека летом того же года. Но судьба приготовила ему еще одно испытание: в июле 1943 года Йониш оказался в лагере смерти Освенцим. Теперь у Гершона не было имени - только номер 126415, вытатуированный на руке. Йониш выдержал восемнадцать месяцев рабского труда и дожил до полной ликвидации лагеря в январе 1945 года. 27 января лагерь был освобожден советскими войсками, за неделю до этой даты Йониш с оставшимися в живых заключенными был направлен в другой лагерь Маутхаузен в Австрии.

Селекция заключенных в Освенциме

Когда 6 мая 1945 года в Маутхаузен вошли американские солдаты, у Гершона не было сил встать.


Шифра

 

Немного окрепнув, Гершон отправился на поиски дочери. Бялолека лежала в развалинах, вокруг не было ни одной живой души. Потеряв всякую надежду найти Шифру, Йониш решил через Италию добираться до Палестины. В августе 1945 года он уже был в лагере вблизи Рима среди беженцев, ожидавших отправки в Святую Землю. Случай изменил все его планы.
Однажды вечером, прогуливаясь вместе со своим приятелем, он встретил цыганку, предложившую им погадать. Разглядывая руку Йониша, она сказала, что далеко отсюда его дочь ждет встречи с отцом. Пораженный Гершон не знал, верить этому или нет. Приятель сказал, что надо сделать еще одну попытку найти дочь. Вместо Палестины Гершон вернулся в Польшу.
За прошедшие месяцы в Бялолеке появились люди. Гершону удалось найти книгу регистрации, в которой была запись о Богумиле Яромирской. Пройдя по следам Леокадии, Гершон оказался 27 сентября 1945 года в ее комнатке в пригороде Варшавы Праге.
Судьба поставила, казалось, неразрешимую задачу: с кем должна быть девочка - с приемной матерью, которая, рискуя жизнью, спасла ее в тяжелые годы войны, или с родным отцом, которого дочь даже не помнила. Любое решение означало чье-то горе и боль, резать нужно было по живому. Леокадия не знала, что ей делать. Жизни без любимой Богусии она не представляла. Было желание забрать Богусию и скрыться с ней где-нибудь, но на руках Яромирской оставался слабый и беспомощный Болек, бросить которого Леокадия не могла. В поисках совета она даже написала Римскому папе Пию Двенадцатому. Меньше чем через месяц пришел ответ: Леокадия должна отдать ребенка отцу.
Гершон обещал Леокадии регулярно писать ей о том, как живет девочка, присылать фотографии. Свое слово он сдержал. Яромирская много лет получала письма от Йониша из Израиля, куда он все же уехал с дочкой в 1948 году. Общение Леокадии с Богусией прекратилось на долгие годы.
Расставание с Леокадией было страшной травмой и для самой Шифры-Богусии. Не сразу привыкла она к незнакомой стране, к новой семье отца. Шифра воспитывалась у дяди в киббуце Шаар Хаголан. Здесь она, наконец, почувствовала себя еврейкой, нашла верных друзей, здесь же она вышла замуж и здесь родились ее дети.

Шифра с отцом. 1980

В 1966 году муж Шифры Йорам написал письмо Леокадии и попросил рассказать историю спасения Богусии. Эта история, написанная Яромирской, хранится сейчас в музее Яд Вашем. В 1967 году, через двадцать с лишним лет разлуки, Леокадии и Шифра обменялись первыми письмами. К этому времени у Шифры и Йорама было уже трое детей: двух, четырех и шести лет. Через несколько месяцев Йорам и Шифра пригласили Яромирскую в Израиль. Приглашение было отправлено в Польшу 28 мая 1967 года. Через неделю началась Шестидневная война. Йорам командовал танковым подразделением и прошел всю войну без единой царапины. Но в декабре того же года он был убит в перестрелке у иорданской границы.
После Шестидневной войны Польша, как и большинство социалистических стран, разорвала дипломатические отношения с Израилем. Намеченная на октябрь 1968 года поездка Леокадии в Израиль сорвалась. Все же исключительные обстоятельства были учтены - в следующем году Яромирская оказалась единственной польской туристкой, получившей визу в Израиль. В мае 1969 года Леокадия, наконец, обняла свою любимую дочь и внуков.

Леокадия с Шифрой и ее детьми. 1969

Все вместе они были 8 мая в мемориале Яд Вашем, где Леокадии торжественно вручили медаль Праведника Мира. По традиции сама же Яромирская посадила посвященное ей дерево на аллее Праведников. Это дерево имеет номер Д-92.

***

Через несколько лет после гибели Йорама, Шифра еще раз вышла замуж за Адама, члена того же киббуца Шаар Хаголан. Они вместе вырастили шестерых детей. После войны Леокадия воспитала еще одну приемную девочку, а когда та выросла, заботилась о ее сыне, своем внуке. Яромирская умерла во Вроцлаве в 1987 году. Дети Шифры часто гостили у бабушки в Польше. Ирена, вернувшаяся из Германии в 1945 году, до сих пор живет в Варшаве. У Шифры с Иреной теплые, дружеские отношения.
Об одном эпизоде своей жизни с Богусией в оккупированной Бялолеке Леокадия не любила рассказывать - слишком болезненны были воспоминания. Эту историю подтверждают Ирена и уцелевшие соседи Яромирской.
Кто-то все же донес в гестапо, что у Яромирской живет еврейский ребенок. Однажды двое солдат пришли к ней домой забрать девочку. Леокадия не отдала Богусию и сказала, что если они хотят убить ребенка, то пусть убьют и ее саму. Солдаты привели женщину с девочкой во двор гестапо и Леокадия попросила расстрелять ее первую, потому что она не хочет видеть крови своего ребенка. Солдаты переглянулись - поляки охотно отдавали еврейских детей, чтобы спасти себя или получить награду, - и отпустили Леокадию и Богусию. "Это, должно быть, настоящая мать", - сказали они.

Комментарии

Добавить изображение