ОТВЕТ ОБРАЗОВАННОМУ МАРКСИСТУ

Чем-то родным и до боли знакомым повеяло от статьи Ю.И.Семенова. Как давно мы не слышали этих хлестких, от ленинского языка идущих характеристик: "прямые реакционеры", "жалкая кучка интеллектуалов", "абсолютная творческая импотенция", и совсем уж великолепно - "упырь на живом теле философской мысли"! О ком же так неистово - о Пуришкевиче, об алхимиках, о Презенте и Лысенко? Нет, оказывается, о Соловьеве, Бердяеве, Розанове, о. Сергии Булгакове, о. Павле Флоренском. О русской религиозной философии. Автор собирается дать ей бой, размазать, камня на камне не оставить. Он обзывает ее, не приводя никаких аргументов в доказательство своих апрельских тезисов. Старая большевистская тактика. Да времена нынче не те, и пришедший сюда с мечом рискует малость пораниться.

Прежде всего - обвинения. Русские философы обвиняются по модным ныне статьям в аристократизме, расизме, антисемитизме и нелюбви к человечеству (непонятно только к какому - к трудящемуся или ко всему прогрессивному, что означает - к Западу). Советую присовокупить сюда еще парочку статей, поскольку русские религиозные философы не одобряли гомосексуальный брак и плохо относились к участию женщин в политике... Всякому ясно, что прием подлый и доносительский. (Непонятно, правда, кому на сей раз доносят).

Если уж так заедает политкорректность - не стоит читать Хайдеггера, слушать записи фон Караяна и Тосканини, вырвем из учебников физики постоянную Планка, и боже нас упаси от Достоевского, Фета, Тютчева и... какие еще там есть расисты и антисемиты? Ах, да, Есенина, Есенина ни в коем случае не читать и даже не упоминать: подумать только - он подъевреивал трамваи!..

Еще двадцать лет назад тот же автор обвинял бы своих оппонентов по другим, классовым статьям, но с тем же неподражаемым пафосом. Поэтому не стоит считаться с его обвинениями и обзывательствами, пропустим их.

Гораздо серьезнее в его статье три утверждения, которым и впрямь может поверить читатель.
Во-первых, философию он называет светской областью знания, а позднеантичный синтез религии и философии называет кризисом философии.
Во-вторых, с его точки зрения, русская религиозная философия являет собой регресс, она уводит человека от науки и борьбы за народное дело (от идеалов Базарова и последующего народничества) в средневековый мрак, где царит вера. А наука и вера несовместимы.
В-третьих, русская религиозная философия, оказывается, не сделала никаких открытий и страдала творческим бесплодием.

Такого рода утверждения нельзя назвать иначе, как наивными и примитивными, воистину провинциальными и достойными немедленного отпора.

1. Философия была относительно светской только в Греции. Под светскостью мы понимаем несводимость логико-метафизических построений к догматам Писания.

В самом деле, Ксенофан и Парменид мыслили вполне свободно, оставаясь традиционно верующими людьми. Но Гераклит находился под влиянием зерванизма и зороастризма, Платон испытал влияние языческих религий Вавилона, Индии и Персии, а возможно и иудаизма, Эмпедокл был явно посвящен в идеи Заратуштры. Аристотель был греческим патриотом и вряд ли испытал влияние восточных религий. После Аристотеля греческая философия находилась уже под сильнейшим влиянием Востока. Несмотря на это, можно сказать, что в целом греческие философы не исходили в своих рассуждениях из обязательных для восприятия и воспроизведения символов веры (будь то ритуал, миф или молитва). Однако, это единственный подобный пример.

Индийская древняя философия вся возникла из гимнических песнопений и первоначально служила комментарием к ритуалам и гимнам. О религиозном происхождении и основании китайской философии написаны горы книг, и нет смысла повторяться, что вся она исходит из идеи Великого Предела и 64 гексаграмм И Цзин. Буддийская, христианская и арабо-мусульманская философия принципиально исходят из догматов, и только на основе догматов могут быть верно истолкованы. И только философия Нового времени пытается представить себя некоей областью знаний, совершенно не связанной с религией и даже противостоящей ей.

Философия этого времени некорректно сближает себя с наукой и даже пытается объявить себя основанием для научной методологии. Но это явная ложь, очевидная для историка древности. Точные и естественные науки существовали в Египте и Вавилоне еще до начала всякой философии, потому что наука возникает не от избытка свободного времени и связанного с эти
м желания порассуждать, а от необходимости выжить и умножиться в окружающих тебя немилосердных природных условиях. Другое дело, что науки в отсутствие философии не имели доказательной базы, оставаясь суммой полезных приемов.

Философия позволила им доказывать, но никак не обусловила их бытие, потому что сама она гораздо младше науки. Что до научной методологии, то она в самой же науке и содержится - еще ни один философ не смог подсказать ученому, как лучше решать задачу или лечить болезнь. Философ всегда задним числом объясняет то, что проделал ученый, а самому ученому дает тем самым возможность оправдаться и растолковать свое открытие другим. Какое уж тут основание для научной методологии!

Философия всегда чему-то наследует и что-то толкует. В Греции она наследовала детским вопросам бездельников и бродяг, а толковала логико-риторические приемы законоведов и ораторов. Во всем остальном мире до Нового времени философия наследовала религиозной традиции в ее глубочайшей ритуальной и мистической основе. Таким образом, религиозность философии является ее исторически нормальным состоянием, вне нормы скорее светскость и непривязанность к идеалистическому Абсолюту. После десятилетнего господства материализма и скептицизма в русской философии наступило время повернуть ее к духовным истокам культуры - то есть, к религии. Русский философский ренессанс, следовательно, - это возрождение православной традиции в логико-метафизической форме, восстание ее из нигилистической бездны базаровщины.

2. Поэтому путь русской религиозной философии не представляет собою регресса. Она питается духовными импульсами православия, мыслит категориями неоплатонизма (временами, правда, отклоняясь в гностицизм), живет не иллюзиями Нового времени, а породившей ее истиной Боговоплощения.

Средневековье здесь не римско-католическое, а греко-византийское и восточное (сирийское, коптское), т.е. на первый план выходит не любомудрие (познание с целью подчинить природу человеку и тем самым устроить ему удобную жизнь), а любокрасие (устроение самого человека, достижение святости и духовной полноты). Она - продукт логики верующих людей, также как европейская философия после Бэкона продукт логики неверующих людей.

В этом вся разница. И где же тут мрак и мракобесие? Мрак, может статься, в том, что наука не признана в восточно-христианской культуре средоточием Вселенной, новым богом, притом весьма языческим, в жертву которому должна быть принесена религия и перед которым должна склониться побежденная философия. Если все дело только в этом - что ж, такая позиция объяснима и может быть названа редукционистской, потому что ее адепты душевно неспособны к вере и склонны отрицать ее во всех других, считая их или дураками, или обманщиками.

Образованный марксист не верит в Бога, а верит в Материю, в Производительные Силы и в Производственные Отношения. Ему не нравится многофакторный подход к истории, он, судя по его лексикону, опять приговаривал бы к своему любимому Небытию всех, кто имеет дар веровать и не скрывает своей веры. Для ученых, не относящихся к адептам марксизма по-советски, давно уже ясно, что вера не мешает научному исследованию и благотворно влияет на философские построения. Для плодотворного результата нужно только одно - не смешивать три этих рода духовной деятельности.

3. Не только русская религиозная, но и любая другая философия не в состоянии сделать никакого, даже самого малого открытия. Неспособна к такому открытию и мнимая наука история, возникшая на стыке религии, философии и беллетристики. Они только объясняют то, что уже случилось, "предсказывают назад" (Шлегель). Раньше философия объясняла религию, давала метод логического рассуждения и доказательства гипотезы, теперь она, как уже сказано, тщится представить себя матерью науки. Но никогда философия не предсказывала и не открывала. Когда наука и общественная мораль признали Канта - Кант стал называться первооткрывателем, и за ним пошли миллионы.

Декарт сам был ученым, но его открытия лежат вне сферы философии.

Гегель, Шеллинг, Фихте не открыли ничего. Ясперс признан открывателем идеи осевого времени после того, как состоялись все важнейшие открытия в области филологии, подтвердившие эту мысль. Маркс, как известно, тоже оказался довольно плохим пророком... Так зачем же говорить, что какая-то философия ничего не открыла и потому бесплодна, если она по самой своей природе и не может ничего отк
рыть (если брать гуманитарную сферу знаний, то на открытие здесь способны только филология, искусствоведение и археология)?

Но зачем же тогда современному миру нужна философия? Она ему нужна низачем, просто так, потому что человек - существо духовное, доброе, эмоциональное, желающее мировой гармонии и Царства Небесного. И вот пока это так, то и Человек живет не в зверином образе, и философия никуда не исчезнет. А русская религиозная философия - это прекрасное стремление российского человека к идеалу всечеловеческого единения и воплощения Бога в Человеке. Для России она мать-заступница перед сонмом заезжих господ, желающих переменить ей Душу. Приезжают, смотрят-косятся в свои лорнеты, возмущаются: "Почему вы до сих пор не прагматики? Почему вы не диалектики?

Почему вы не марксисты? Ах, какое варварство!" - "А мы в Бога и в Духа Свята большую веру имеем". - "В какого, в какого бога свята?.." И смеются.

А нам-то что! У нас свои учителя имеются, диковинные - любовник Софии Соловьев, да математик-батюшка Флоренский, да Христа ради юродивый охальник Вася Розанов, да женатый монах Лосев, да поп-экономист Булгаков.

Открытий они, конечно, никаких не сделали, но мысли и душе до зарезу необходимы.

Потому что их мысли прямо в душу-то и идут, и для души, а не для кафедрального любования предназначены. Восхищаемся и защищаемся ими. А Запад... Там много понимающих, со временем будет еще больше. Им тоже пригодится, когда будут прощаться со своей диалектикой и прагматизмом.

Завершаю эти полемические заметки безо всякой надежды, что буду понят образованными марксистами. Прошу только не выводить науку из философии и не стравливать философию с религией - это некорректно с точки зрения истории и должно быть запрещено как полемический прием.