ГОЛУБОЕ САЛО

21-07-2002

Валерий СердюченкоВ старые времена театральная массовка, имитируя заинтересованность происходящим на авансцене, начинала бубнить на разные голоса "о чем говорить, когда говорить не о чем, о чем говорить, когда говорить не о чем". В таком же состоянии пребывает современная русская литература. Ей не о чем говорить.

Новейший российский Парнас напоминает резервацию, где сгрудились лишенцы всех возрастов и мастей. Здесь сексуально-филологический либертин, лауреат виртуальных премий им. Дурремара- невостребованный Америкой штатник- престарелый соискатель гонораров "Плейбоя"- концептуальный онанист и гомункулус Интернета- изобретатель какой-то "срамной прозы", а, впрочем, вполне военнопризывной лоботряс- и другие.

Перестанем же, наконец, дурачить себя, друг друга и редеющее читательское стадо. Все это не литература или то, что перестало быть ею.

Художественное произведение может быть эпатирующим, внеморальным, оно может быть, черт возьми, монструозно-гомосексуальным, но оно обязано быть художественным, иначе оно становится конгломератом cлов, авласаквалаквой, "Голубым салом". Хотите эксперимент? Цитирую:

"Тебе понадобились жалкие Кир и Дэ зи как бумажная ширма, за которой ты отдавался свинцовому н а т у р а л у с Наташей. С этой гнусной минус-активной сколопендрой. Она оплетала тебя своими бледно-венозными ногами, шепча: во ай ни, а ты вспарывал ее п о д з а с о х ш е е своим пестом.

Вы делали ЭТО н а ту р а л ь н о, как деды и отцы. И ты гордился своей М-смелостью, узкий подонок: "Я пробирую natura1!"Фальшивая мерзость, достойная скуннеров и диггеров.

Бэ биди сяотоу, кэ чиди лянмяньпа! Иду в коду, галина-бланка, Наташи хочут с придыхом, они хочут ай-ой, кончя-аю! Я не как ты, рипс нимада. Я андрогин, мой резус ребус, не дам не дамся. Merde.

Вернемся в сопки, серж. Козов, к твоей бетонной вагине. А помнишь, как в с о р т и р е ты трясся над планширом, когда в их ягодицы вползал ракетный вездеход залупа?

Прошло пять years, но я напомню, чулинь нимада. "Он онанист!, - орал ты с Киром. - Асоциал!" Но я был ваном…"

Я тут дописал текст Вл. Сорокина двумя третями своего собственного. Предлагаю установить разницу.

В том и дело, что подобную литературу можно, не отрывая пера от бумаги, гнать километрами. Абсолютное человеческое большинство не делает этого, а почему? Потому, что оно, как и всякое большинство, нормально, и ему не приходит в голову устремляться в редакции на том только основании, что оно умеет складывать буквы в слова, а слова в предложения. Но в нем всегда присутствует процент генетически ушибленных, для кого писательство есть компенсация, "замещение" всего, что Гете называл вечнозеленым праздником жизни. Чем слабосильнее они в любви, мужской дружбе, трофейной охоте, ратной забаве, деловой удаче, тем агрессивнее и разухабистее их со-чинительские грезы. Там отторгнувший их мир заливается ядом и спермой, там "птицы не поют, деревья не растут", и только слышатся матерные завывания расчленяемых натуралов.

- Но позвольте, уважаемый критик, они же раскупаются? О них пишут в газетах, их показывают по телевизору.

На это ответим, что нынешние российские масс-медиа укомплектованы в основном теми же Никифорами Ляписами и Хинами Члек. Это некое братство, психофизический подвид, "культура-2", параллельная цивилизация. Словарное творчество времен и народов породило для этой антропологичесчкой породы множество определений: шишига, щелкунчик, Буратино, симулякр, нетопырь, недотыкомка и тому подобное. В эпоху Ельцина их расплодилось неслыханно. Они поселились в голове у российского Минкульта и стали наводить оттуда на всех нас морок и мглу.

...И стали доказывать, что Виктор Ерофеев, Владимир Сорокин, Игорь Яркевич – писатели. А Пушкин – не писатель. В самом деле,

"/.../ что сделал Пушкин? Изобрел и выпестовал русскую критику, по черной своей исторической роли сравнимую только с тайной охранкой. Создал фальшивый и расплывчатый образ "положительного героя" /.../ Создал фальшивый и расплывчатый образ "русской души", так называемой Татьяны Лариной, - чудовищного конгомерата, заимствованного из тогдашней французской прозы не лучшего качества /.../ Надо понимать (! - В.С.), что, начиная с лубочного Руслана, Пушкин принципиально своего не открыл, а национального не разработал. Сидя в Михайловском, получая книги из Парижа (? - В.С.), можно засохнуть на корню, если не шить иногда по выкройке нечто вроде "Графа Нулина" или сюжета для оперы "Борис Годунов" ("Независимая газета" 1996, № 125, 11 июня).

И ведь знает, нечестивец, что несет ахинею, да дело в том, что ахинея-то ему и была заказана нынешними газетными хозяевами. Ваш покорный слуга зачитал приведенный отрывок в студенческой аудитории и услышал от одной из доверчивых слушательниц: "но ведь напечатали…".

В любой культуре есть своя Касталия и свой флигель с красным фонарем. Собирающиеся здесь переодеваются в бесстыдные платья, обливают себя и друг друга одеколоном “Юнкер”, смотрят порнографические фильмы и водят развратные хороводы вокруг голого генпрокурора Скуратова. Здесь знаменитый трансвестит показывает своих бритых леди, бывший печальник росийской глубинки потешает гостей образцами народного порно, а узник совести и маньерист читает поэму “Шаловливый диссидент”.

Вот именно такую роль в новом русском Риме и исполняет авангардная отечественная словесность. Это роль великосветских проститутов, придворных банщиков, против которых автор не имеет решительно ничего против, но при чем здесь художественная литература?

О Викторе Ерофееве. Оплаченный подельник Вяч. Курицын представляет его его на своей web-страничке следующим образом: “Вик. Ерофеев умело, грамотно, артистично и успешно инсталлировал себя в масс-медиях в роли модного писателя”. Здесь все верно. Вик. Ерофеев действительно озвучивает основной инстинкт новой столичной богемы. Недавно он залудил очередной роман "Пять рек жизни". Значит, так: французско-нижегородский либертин путешествует с какой-то писательствующей немецкой телкой по пяти великим рекам мира и изрекает по этому поводу матерные сентенции. Поскольку путешествие совершается на деньги означенной тетки-телки, в текст вставлены такие перлы:

"С лицом прилежного Ганеша, в дутых звенящих браслетах на щиколотках Индия пала к ногам фрау Абер /.../ Фрау Абер - новый шаг немецкой литературы, занесенный в вечность. На сегодняшний день фрау Абер - лучший современный писатель Германии. Она любит "автоматическое письмо", завещанное сюрреалистами, когда слово непредсказуемо вычерчивает вензеля, не сверяясь с волей создателя. "В своих книгах я кружусь по кругу", - признается фрау Абер, выдавая главный секрет харизматической неспособности справиться с текстом. Ее тексты озвучивают состояния, преодолевающие материальную вязкость речи. Это, скорее, пробелы и умолчания, нежели платоновские диалоги. В книгах фрау Абер речь идет не о любви к миру, а о любви, как запаху страсти. Вы когда-нибудь нюхали у мужчины за ухом, а она нюхала! Длинными лиловыми ногтями она вам порвет любые трусы, невзирая на пол - но не рвет; сегодня она - выше пояса."(файл Интернета)

И так далее. Для непосвященного читателя просто графомания, для посвященного - грубая лесть литературного жиголо, отрабатывающего свое турне подобными комплиментами. Но нашим Витькам Erofeeff's наплевать. Судя по слухам, распространяемым, разумеется же, самими Сорокиным и Ерофеевым, о них в одной Германии защищены десятки диссертаций. Не удивлюсь, если это и в самом деле так. Бывая за границей, не перестаешь удивляться смеси доверчивости, бесвкусицы и филологической дотошности, из которых состоит западный гуманитарий. Даже в своих богемных загулах он предсказуем и рационалистичен - и именно поэтому Сорокин с Ерофеевым имеют там шанс, в отличие, например, от Шукшина или Высоцкого, покорившего на западе единственно Марину Влади, да и то по причине ее русского происхождения. Цитата из беседы с Майклом Грингвудом, американским славистом:
- Майкл, какие времена переживает сегодня американская славистика?
- Худшие. Число студентов-русистов в нашем Станфордском университете, уменьшилось с трех до одной академической группы. Вы уже не враги, поэтому Национальный конгресс резко сократил финансирование проектов.
- Но современная русская культура как таковая?
- Интересует лишь филологов и радикалов. Первые в восторге от Аксенова, вторые от Лимонова.
- А, например, Сорокин, Ерофеев, другие?
\- О, таких у нас называют "пылесосами".

Прагматичные американцы нашли точное слово для постсоветских литературных десантников. Помните Паниковского? "Дай миллион, дай миллион!". Паниковский с Балагановым выбили в конце концов из Корейко изрядную сумму, после чего друзья пропьянствовали целую неделю в лучшей городской гостиннице. Таковы же практики наших отечественных постмодернистов. Постепенно преисполняшься к ним противоречивой симпатией. Это же надо! Впиться во все межмембранные щели газетно-журнального производства, перетереть в пальцах западные возможности и адреса, вычислить своих людей в “Вагриусе”, влезть в Интернет - есть во всем этом какая-то выморочная цепкость, на фоне которой отцы-шестидесятники выглядят несколько, гм, деби(е)ловатыми. Через “е”, разумеется, но и через "и" тоже. А потому что кто, как ни они зазывали в свои прогрессистские салоны этих отвязанных восьмидерастов, чтобы противостоять вместе с ними тоталитарной Империи?

Жалость берет при посещении иных толстых литературных журналов. Вчера еще гордые и недоступные триумвиры общественного мнения затолканы ныне "коммерческими структурами" на задворки собственных особняков и строений. "Мариванна! Тут какой-то из ваших явился. Понял, впускаю." Полтора года тому назад получил кирпичом по голове на пороге собственного издательства зам. главного редактора "Нового мира". Через некоторое время был избит в том же редакционном дворике другой замред, о чем благодаря телевидению стало известно всей стране. Не успев выздороветь, он оказался уволенным собственной редколлегией, которая, впрочем, уже не редколлегия, а АО NOVYI MIR во главе с бывшим журнальным библиотекарем. Невинно уволенный подал на редакцию в суд, стал рассылать подписчикам "Нового мира" (автору сего в том числе) ксерокопию какой-то внутриредакционной анонимки, где Сергей Залыгин был назван "едва передвигающим ноги" маразматиком, а в Сompromat. Ru появилась по этому этому поводу скандальная перепечатка, и многое другое. Это просто непостижимо уму, как быстро вчерашние свободомыслы и сочинители биллей о правах превратились в элементарных склочников и гонорарных соискателей. Чего уж удивляться нравам молодых, заполонивших рощи и кущи российскогоПарнаса.

“Я согласен, - жалуется Степан Трофимович Верховенский в гениальных "Бесах" Достоевского, - что основная идея верна... но ведь тем ужаснее! Та же наша идея, именно наша: мы, мы первые насадили ее, взрастили, приготовили... Но, боже мой, как это все выражено, искорежено, исковеркано!.. К таким ли выводам мы устремлялись?”

Вот именно. Отцы-шестидесятники приготовляли всевозможные "открытые" и "круглые" столы, а их дети-восьмидерасты залезли на эти столы с ногами и выставили собственных Степан Трофимычей на пенсионные задворки.

Комментарии

Добавить изображение