ЗАПАХ СОБЫТИЙ

Слышишь ли ты запахи? Я хочу спросить, пытаешься ли ты понять их сокровенный смысл, потаенное значение, которое не всегда сразу открывается нам?

О, да, чувствительнее всего мы к запаху, наши чуткие рецепторы моментально улавливают его тончайшие оттенки. Мы можем вынести яркий свет, громкий звук, но тяжелый запах для нас невыносим: мы задыхаемся.

Но всегда ли мы улавливаем все оттенки доходящих до нашего обоняния раздражителей? Я имею в виду не только и даже не столько сами градации различных ароматов.

Есть в армянском фольклоре поговорка, которую на другие языки можно перевести приблизительно такими словами – “Пошел запах, пошла вонь”. Это выражение употребляют, когда хотят сказать, что скрывать какой-то неблаговидный поступок, преступление, уже стало невозможно – пошел запах, и его уже никак не сокрыть. Ибо человеку можно лгать, можно заставить закрыть глаза и уши, можно даже лишить его зрения и слуха, но перекрыть ему орган обоняния никак невозможно. Получается так, что обоняние – самый объектвный индикатор событий.

Да, события имеют запах. Каждый твой неприглядный поступок сопровождается каким-то запахом, источает свой аромат. Он не уходит из твоих ноздрей, из твоей памяти, твоей души. А также из памяти окружающих.

Много, очень много иных хороших поступков должен затем ты совершить, чтобы постепенно рассеять неприятный, въедливый запах.

Случается, что ты привыкаешь к этой вони – человеческая природа имеет и такое свойство – и тогда ты совершаешь один неблаговидный поступок за другим, не обращая внимания на то, что люди кругом зажимают носы. Тяжело, порой невозможно восстановить вокруг себя после цепочки таких событий первоначальный привлекательный флер. Это действительно ужасно.

Естественно, и хорошие поступки, даже просто хорошие люди тоже источают свой аромат, нежную притягательную ауру. Мы долго помним все обстоятельства встреч с такими людьми – запахи в том числе.

Попадая в новую обстановку мы можем вдруг сделать для себя небольшое открытие: “А ведь здесь пахнет, как у тети Ани!”, и нам сразу же становится тепло и уютно, словно мы на самом деле пришли в гости к милой, уютной нашей тете.

Не только перипетии отдельных людей, но и события в жизни целых стран и народов распространяют свои запахи – хорошие и плохие на века и века истории.

Когда сельджукский султан Алп-Арслан в 1064 году взял столицу средневековой Армении город Ани, он приказал вырыть огромную яму, залить ее до краев кровью жителей города и с головой выкупался в этом “бассейне”. Запах той крови, того омерзительного деяния тяжелым густым смрадом стоит в истории. Проходят века – он не рассеивается, он становится все гуще и плотнее от новой крови, новых преступлений, совершаемых во имя сокрытия старых.

Но – велика народная мудрость – запах скрыть невозможно.

Его можно только вытравить новыми хорошими делами, принципиально иным поведением. Напрасно некоторые немцы, да и не только они, возмущаются до каких, мол, пор можно кормить с ложечки этих евреев, ведь живущие сегодня люди и с той, и с другой стороны давно уже не имеют никакого отношения к прошлым событиям! Но дело-то, по большому счету, вовсе не в деньгах (хотя от них, конечно, никто не отказывается), а в восстановлении своего доброго имени, доверия, а это, поверьте, очень нелегко, недешево дается.

Время на это нужно, века. Века хороших дел.

Когда в 1139 году в городе Гандзаке (совр. Гянджа) случилось землетрясение, грузинский царь Дмитрий по-быстрому снарядил войско и пошел грабить беспомощных жителей разрушенного города. Такие были нравы.

Когда в 1988 году вновь случилось землетрясение, на сей раз в городе Спитаке, первыми опять подоспели грузины. Но они пришли со всей возможной помощью, которую сумели второпях мобилизовать. Со слезами на глазах, падая от усталости, грузинские врачи спасали немногих уцелевших в страшной катастрофе, пока подтянулись их армянские коллеги, затем русские, украинские, французские, американские...

Пройдет еще каких-нибудь 800 -1000 лет, и, может быть, должно быть, все люди, все народы переживут подобную благородную трансформацию. Будем ждать. Осталось совсем немного. Без шуток.