НОВЫЙ ВИТОК ЖИЗНИ

[Обращение к участникам Краковской конференции]

КОНФЕРЕНЦИЯ В ПОЛЬШЕ ПО ЭМИГРАНТОЛОГИИ

&#9-С 25 по 28 июля 2002 года в одном из старейших в Европе Ягеллонском университете (Краков, Польша) прошла Международная конференция, ставшая важной вехой для русской и польской литератур, особенно для обширных эмигрантских ветвей этих словесностей.

&#9-Идея новой науки эмигрантологии, рожденная и запущенная на исследовательскую орбиту выдающимся польским русистом, профессором Ягеллонского университета Люцианом Суханеком, автором ряда трудов по литературе русской эмиграции, оказалась продуктивной. Эмигрантология нашла и продолжает находить своих приверженцев в Германии, во Франции, в Южной Африке, в Новой Зеландии и, конечно, в стране эмигрантов — США.

&#9-На ниве эмигрантологии много сделали для изучения литературы русского рассеяния в Америке польские исследователи Франтишек Апанович, Бязыли Бялокозович, Алиция Володьзко, Флориан Неуважны, Веслава Ольбрых, Виктор Скрунда и русские специалисты, критики и литературоведы, участвовавшие в этой и предыдущих конференциях: Лев Аннинский, Алла Большакова, Лола Звонарева, Валентин Оскоцкий, Виктор Шеремет (Москва), Софья Богатырева (США), Нафтолий Бассель (Эстония).

Плодотворно трудятся многие другие русские и польские литературоведы, всех не перечислить. Доказательство тому — издающиеся в Польше ежегодные труды таких конференций. Здесь интерес к русской литературе, в отличие от некоторых других стран, не угасает, энергичное участие в таких конференциях принимают Союз польских писателей во главе с Анджеем Заневским, Российские центры науки и культуры в Польше, издатели.

&#9-На этот раз на Конференции по эмигрантологии в Кракове среди участников было много молодежи. Исследования продолжаются очень интересно, полемично. Оказалось, что, несмотря на имеющиеся обширные работы, новой науке эмигрантологии многое предстоит переосмыслить и объяснить. Исследовательские разработки профессора Суханека позволяют привести разрозненные подходы в систему эмигрантских литературных ценностей. Предстоит найти параллели, разработать заново когда-то запретные и искаженные идеологией темы, искать несправедливо забытых авторов, увязать “материковую” литературу с “островной”.

&#9-Заметим, что не случайно эмигрантология как системная отрасль литературоведения появилась сравнительно недавно. Парадокс истории: вот уже больше десяти лет, как все советские граждане и жители так называемых стран-сателлитов оказались эмигрантами: те, кто бежал из-под пресса мертвой идеологии, и даже те, кто по-прежнему живут в России, Польше и сопредельных странах.

Ведь после коллапса коммунизма все очутились в совершенно новых условиях, можно сказать, в других странах, как оказываются эмигранты. И, распаковав старые чемоданы, всем пришлось начинать жить сначала.

&#9-В основном, доклады на нынешней конференции по эмигрантологии были посвящены творчеству Владимира Максимова и Юрия Дружникова — двух писателей-эмигрантов третьей волны.

Татьяна Хохлова (Варшава)

&#9-Всего год, как в Нью-Йорке произошла трагедия. Тогда я получил много писем из России и Польши с выражением сочувствия по поводу американского горя.

Впрочем, мы все, человечество, а не только американцы, внезапно проснулись в другом мире. Реальность нашей жизни в том, что старого миропорядка больше не будет.

&#9-Беспечной и счастливой Америки теперь нет. Земля обетованная стала в чем-то опасней тех стран, откуда вытекала эмиграция.

Сегодня, когда я пишу эти строки, террорист стрелял из автомата в очередь в аэропорту, сегодня опасаются нападения на мосты в заливе Сан-Франциско, рядом с моим домом- все окружено полицией, военными катерами и вертолетами.

&#9-Мне кажется, перед всеми нами: учеными и писателями, преподавателями и библиотекарями, родителями и читателями, всеми, причастными к мировой культуре, — возникла новая ответственность.

&#9-Будучи в шоке, люди поражались, как хитро придумана террористами их акция в Нью-Йорке и Вашингтоне. Помните, в семидесят
ых во всем мире и даже в Советском Союзе шел американский фильм “Большие гонки”? В конце фильма некий ученый решает взорвать Эйфелеву башню, и это ему удается под хохот героев фильма и зрителей. Как говорится, досмеялись.

Многие забыли, что несколько лет назад был американский фильм ужасов, в котором безумцы-террористы пустили самолеты на эти самые башни Всемирного торгового центра и их разрушили. Не была ли то подана идея потерявшими чувство меры голливудскими продюсерами, у которых теперь заимствуют “передовые методы” авторы массовых остросюжетных детективов, кино- и телемастера в других странах? Рехнувшиеся сценаристы придумывают — рехнувшиеся террористы осуществляют.

&#9-Как вы понимаете, я не провожу никаких прямых линий между литературой и жизнью и тем более я не против свободы искусства, ибо сам бежал от советской несвободы в США, где вышли все мои книги, запрещенные в СССР. Говорю лишь об ответственности творческой личности, о новой проблематике гуманитарных наук, о реальной негативной стороне безудержной свободы.

Когда я написал сценарий о смерти Пушкина по заказу Голливуда, там меня спросили:
&#9-— А сколько трупов у вас в сценарии?
&#9- — Один, — ответил я, — Пушкин.

&#9-— Этого недостаточно, чтобы держать зрителя в напряжении, — сказал режиссер. — Как минимум, пускай Пушкин тоже убьет Дантеса. А еще лучше, если он к тому же перед смертью задушит свою жену.

&#9-— Но ведь это уже было! — осторожно напомнил я.

&#9-— Где было?
&#9-— У Шекспира.

&#9-— Ну и что? Это даже лучше. Если зритель ждет, что героиню задушат, и ее действительно задушат, зритель радуется своей способности угадывать!

Кстати, не могли бы вы сделать вашего Пушкина защитником феминисток и гомосексуалистов?
&#9-— Видите ли, это трудно. Вообще-то, он был против…
&#9-— Что значит “был против”? Мы — Голливуд. Если мы сделаем, что он был сторонником однополой любви, он не подаст на нас в суд?
&#9-— Нет, в суд не подаст.

&#9-— Значит, все в порядке! Американскому зрителю чужой Пушкин из какой-то там Сибири станет понятней и ближе.

&#9-Сценарий мой до сих пор лежит в Голливуде на полке.

&#9-Насилие, бесконечные драки, изощренные пытки и убийства, кровь, садизм, террор, распространяющийся на звездные войны во всей Вселенной, вот чем кормят читателя и зрителя многие издатели, кино, телевидение, и не только в Америке. Мне скажут: это не настоящая литература. Конечно, это не литература вообще, массовая поп-продукция. Значительная часть Интернета заполнена порнографией, насилием, педофилией. И у здорового тертого человека нервы могут не выдержать, что же говорить о читателе и зрителе с несформированным вкусом? Эмиграция, в частности русская эмиграция, также вполне успешно потребляет плохое чтиво. Авторы же, сочиняющие все это, на мой взгляд, нуждаются в неотложной психиатрической помощи.

&#9-Проблема в том, что просто изолироваться от такой нелитературы сегодня нельзя.

&#9-Другой, связанный с этим вопрос, — умирание культуры.

Студенты-гумантарии во всех странах мало читают или читают из-под палки, что же говорить об остальных, кто уже не учится? Невероятно падает интерес к культуре в Америке. Когда мы учились филологии, читали по 30-40 книг в семестр. Теперь я даю пять, а мне говорят, что профессор в соседнем классе лучше: он дал три книги. Я пытаюсь помочь американцам понять Пушкина и говорю, что это — русский Байрон, а меня спрашивают: “Кто такой Байрон?”.

Но ведь и в России — падение нравов. Свобода культуры во всем мире грозит обернуться свободой от культуры.

&#9-Думаю, надеюсь, верю, что это временно. Так уже в истории бывало. Вяземский скупал весь тираж стихов Пушкина, чтобы подарить приятельницам, а сам Пушкин жаловался, что читателей все меньше, и скоро мы, поэты, будем читать стихи друг другу. Но потом был такой подъем литературы Золотого и Серебряного веков, что мы по сей день пытаемся его осмыслить.

Компьютерные тексты, как ни крути, не могут заменить архивный листок бумаги с написанным от руки, а сайт — еще одна библиотека, но не подмена бумажной книги, которую мы все еще держим на столе и возле подушки. И вообще, “e-book это все-таки текст, созданный писателем, а не программистом.

&#9-Что же нам сейчас делать?

&#9-Перефразируя выражение древних, мы с вами — “люди текстов”. Мы как минимум понимаем, чем хороший текст отличается от плохого.

Сочиняя и исследуя авторов, их книги, мы формируем не только литературную теорию и практику, н
о и хороший вкус.

&#9-Человечество развивается по неведомым кривым, но время от времени возвращается к подлинным духовным источникам. Уверен, такой возврат неизбежен, и мы не должны потеряться, опустить руки. Давайте держаться за вечные ценности, поддерживать связи, обмениваться опытом.

Живы польский и русский языки, польская и русская литературы, польская и русская культуры, в которых мы — “люди текстов”, частицы культуры человечества.

Отучить человека читать настоящую литературу не удастся. В уверенности, что мы думаем, спорим и пишем не зря, — наша точка опоры, наше сегодня, наше завтра.