КОСМОПОЛИТЫ И ПАТРИОТЫ

Два этих идеологических подвида не терпят и даже ненавидят друг друга. И теми, и другими не становятся, ими рождаются. У первых шишка патриотизма атрофирована полностью, вторые же из нее только в основном и состоят. Космополит никогда не скажет "пусть это плохая страна, но это моя страна", ибо "родина", "страна", "народ" для него звук пустой, литературный образ, глокая куздра.

Патриот же, напротив, останется верным своим богам даже на эшафоте, потому что лишиться родины - значит для него оказаться в положении растения с вывернутыми наружу корнями. За границей он первым делом бросается искать "своих" и вступает в разные заморские Союзы Меча и Орала, которые при ближайшем рассмотрении оказываются филиалами тамошних спецслужб. Обнаружив таковое, патриот посыпает голову пеплом, спивается и исчезает в неизвестном направлении.

Впрочем, некоторые, насмерть пересобачившись с эмигрантским окружением, возвращаются на круги своя и становятся пламенными корреспондентами газеты "Завтра". Примеры? За ними недалеко ходить. Мы дословно воспроизвели здесь биографию покойного Виктора Максимова. Из того же сплава и духовное вещество Александра Солженицына.

Совсем не то космополит. Он носит родину на подошвах своих сапог. Сегодня он в Израиле, завтра в Америке, послезавтра ещё-нибудь где, но разницу между весями и странами он ощущает только как смену часовых поясов и цен на бензин. Крикни такому "Родина в опасности!", он вытаращит глаза и останется недвижим. "Россия, милая Россия, мне избы серые твои", или "садок вішневий біля хати", или патриотические гимны Торы вызывают у него зеленую тоску. Он – "человек убегающий". Вот, например, воспоминание Александра Воронеля, одного из лидеров российского шестидесятничества, ныне профессора Иерусалимского университета, издателя и редактора альманаха "22" :

"Когда после трех лет сионистской борьбы я прибыл в Израиль, со мной разговорился по душам уполномоченный правительства и спросил, почему всё-таки я выбрал Израиль. Я не нашелся, что сказать кроме того, что, мол, Израиль еврейское государство, и, поскольку я как раз еврей... Он засмеялся: "Вот и неправда! Вы совсем не по-еврейски поступили. Настоящие евреи в Нью-Йорк бегут..." ("22", 120, с. 180.)

Согласимся, в устах у правительственного чиновника подобные речи звучат диковато: де, настоящий еврей не тот, кто пополнил собою Израиль, а тот, кто пополнил своим национальным гением Нью-Йорк, Америку и прочие благополучные канады. Не тот, кто с автоматом "Узи" в руках сражался на Голанских высотах, а тот, кто по дороге из России в Израиль подзадержался в Вене и через некоторое время возник на берегах Потомака и на гевалт-сайте еврейского националиста и немецко-подданнаго, пиша туда темпераментные постинги и мессиджи о страданиях еврейского народа.

Получив от Главного восточно-западного еврееведа кличку "львовский профессор с тяжелым взглядом палача", автор сего хотел бы получить от него же еще и объяснение этой загадочной констатации: "настоящие евреи в Нью-Йорк бегут".

Агасфер и "библейская солома" – вот архетип и прообраз любого космополита. У него в заднице сидит шило. Он уверен, что подлинная жизнь совершается не там, где он в данный момент находится, но там, где его в настоящее время нет.

Александр Бородин. "Из записок эмигранта":

"У меня только в СССР были исписаны ТРИ (!!!) трудовые книжки, потом Израиль, где я в качестве экскурсовода возил “олимов” по оккупированным территориям и работал охранником на центральной автобусной станции в Натании, потом Канада, которую я проехал за рулем от океана до океана как фотограф и участник экспедиции по сбору материалов для Оттавского музея цивилизации, в которой я перебрал десятка полтора профессий, в том числе парикмахера, портного, сборщика (паял компьютерные платы вместе с китайцами), художника, монтажника систем охранной сигнализации, ночного таксиста, охранника, шофера международного почтового агентства, маляра… и теперь вот фотографа недвижимости в интернетской компании."

Не знаю, как кому, а мне завидно. "Ubi bene, ibi patria" говорили древние римляне- "travellare nessesare est" - повторяли они во время своих походов за Синей птицей, чашей Грааля, чертом в ступе и исписывая вместо одной ТРИ (!!!) биографии и трудовые книжки. Склонимся же перед непоседливым биографическ
им опытом Александра Бородина - и перейдем ко второму психофизическому подвиду.

Итак, "патриот".

Симпатичный мне руспатриот тусуется в последнее время на страницах "Москвы", где публикуются не воители-заединщики, но "просто" авторы, которым близка их тихая, провинциальная, рубцовская Россия. Ну, любят они ее, проклятую, и ничего не могут с собой поделать - и ведь там есть еще что любить, не правда ли?.. Их литературная известность настолько мизерна, что их фамилии ничего не скажут читателю "Лебедя". Как правило, это одноразовое появление с коротким очерком, стихотворением, рассказом, после чего автор вновь надолго, если не навсегда, исчезает в районной глубинке, ища истины на дне стакана. ("Вот моя рукопись!" - восклицал один из них, поводя перед моим носом бутылкой водки). Так и видишь эти бесчисленные Вышние Волочки и Солигаличи с их деревянными тротуарами, огородами рядом с главной улицей, заросшим городским парком, редакцией "Вышневолочского коммунара" и опустевшим текстильным заводом по ту сторону реки. Здесь совсем другое струение жизни и другие сюжеты. Вон рыбаки возвращаются с ночного улова и задержались за столиком местной ресторации- стайка школьников с чистыми лицами отправляется под началом физрука и в сопровождении мам на автобусную остановку- Колька-бизнесмен грузит в мотоциклетную коляску нераспроданную упаковку с "Фантой"- местная милиция в виде участкового с кобурой (где, впрочем, бутерброд вместо пистолета) распекает провинившегося обывателя. А там, за околицей, вздымаются заросшие косогоры, зеленеет облитый утренним серебром угол леса, а за ним новые Вышние Волочки и Солигаличи, еще более неслышные и бесхитростные, но именно поэтому мучительно близкие русскому сердцу. Здесь прошло детство нашего автора. Но другие уехали, а он остался - точнее, хлебнув столичной жизни, вернулся на отчую землю, потому что так устроенною оказалась его душа, что эта глушь обернулась ему милее урбанистических мегаполисов, где воздвигаются олигархии и пламенные прохвосты бросают в наэлектризованные толпы "За сърб и молд!". Он любит свою Россию. По вечерам, выпив винца, он пишет о ней патриотические рассказы и стихи. Кто бросит в него камень, тот либо либеральный дурак, либо телевизионный обозреватель "НТВ", что одно и то же.

К сожалению, другая интонация преобладает в сегодняшней патриотической литературе.

И, к сожалению, чем этой интонации больше, тем сама литература хуже. Одно дело грандиозность замысла, а другое его исполнение.

"Граждане, послушайте меня!" - взывает патриотический писатель на площади.

Сограждане начинают слушать. Но ничего, кроме публицистических анафем, не слышат и возвращаются к своим насущным заботам. Художественного таланта - вот чего недостает "заединщикам" из "Молодой гвардии", "Нашего современника" и прочим ура-патриотическим изданиям. Там из номера в номер публикуются одни призывы, разоблачения и манифесты, в том числе про гибельность космополитического дискурса для подлинного искусства. Но продемонстрируйте противоположное произведениями, эстетически совершенными именно потому, что они прошнурованы национально-патриотическим тезисом! Этого не получится по причине роковой несовместимости идеологии и искусства.

Авторы "Москвы" ни о чем таком не помышляют. Они вообще непритязательные люди. Но в их бесхитростных сочинениях столько чистоты, такое доверие к миру, что прощаешь им и невеликую образованность, и отсутствие литературного шлифа, и короткое сюжетное дыхание.

А потому что "в них русский дух, в них Русью пахнет"...

Есть и другие, более осязательные примеры и ассоциации.

Вот, например, два сетевых рупора российской интеллигенции: "Русский Переплет" и "Лебедь". Когда завсегдатай одного из них попадает в дискуссионное поле другого, среди местных интеллектуальных элит воцаряется замешательство.

Насквозь космополитизированная, национально безродная аудитория "Лебедя" попросту не воспринимает патриотических ламентаций. Соответственно и "переплетовцы" преисполнены сострадания к поврежденным головою златоустам из "Лебедя".

Никакой конструктивный диалог здесь невозможен, потому что перед нами люди с разной психической структурой, генетикой и даже группой крови.

"Лебедь" энциклопедически образован, красноречив, знает многая языка, но производит впечатление интеллектуального космического игрища. "РП" же, напротив, провинциален, косноязычен, подвержен фольклорно

му мороку, но романтичен, искренен и глаголет от имени русского народа, зиждится на ценностях русской цивилизации, в каких бы причудливых формах это служение ни осуществлялось . "РП" представляет из себя реальный срез сегодняшнего русского самосознания. Соответственно, "Лебедь" – пристанище всех русских Алеко, Герценов и Калифорнийских Шив. Будем же по крайней мере политкорректны и поучимся искать зерно смысла на противоположных мировоззренческих берегах.

Почвенный редактор "РП" и трансконтинентальный редактор "Лебедя", протяните руки друг другу!

Вечный Агасфер Александр Бородин и сидящий патриотическим сиднем Юрий Любимов, обменяйтесь чарками, тостами и адресами!

Евреи всего мира, объединяйтесь! Обрежьте, кроме всего прочего, свой язык и поразите сегодняшние племена и народы физической, а не только интеллектуальной преданностью своей национальной идее!

..Но пропел первый петух, возлюбленный огород требует предпоследней прополки и заготовки десяток банок для солений, маринадов, компотов, домашней водки и пива – поэтому прекращаю педагогические речи, оставаясь, однако на связи со сверкающим и струящимся интеллектюэль-пространством "Русского Лебедя" и "Бостонского Переплета".