ДАМЫ ИЗ БОМОНДА

08-12-2002

Надкжда КожевниковаНа днях я говорила по телефону со своим старым другом, главным редактором одной из российских газет, и уже в конце беседы, в основном посвящённой делам семейным, личным, на мой вопрос – ну а что еще новенького? – он ответил: " А еще у нас предстоит, объявлена смена элиты".

Я решила, что недослышала, – смена чего? – но он повторил тоже слово громче, раздельно. А откуда, говорю, вдруг возьмётся то, чего и не было? Приятель, поскучнев, а вместе с тем твёрдо: если надо, отыщется.

И сразу встали "расстояния, версты, мили", поверх которых мы пытаемся общаться, находясь " по двум разным концам земли". Я почувствовала, что явно не в курсе, оторвалась, утратила ориентиры. В чём еще раз пришлось убедиться при появлении в российских СМИ массированной рекламы нового телевизионного ток–шоу под названием "Школа злословия". Его ввели на канале "Культура", а ведущие, как их рекомендуют, "две подруги, две наблюдательные и острые на язык дамы московского бомонда". Выходит, не права я, бомонд в самом деле в стране есть, и, соответственно, элита тоже.

Но интерес вызывает другое. Соотечественники, видимо, наконец обнаружили, что практически все телепередачи, подаваемые их звёздами как собственное изобретение, заимствованы, сдернуты с Запада. Может быть, в связи с этим Якубович продаёт свой личный самолёт: "колёсо фортуны" начинает сбои давать, стопориться. Взбунтовалась патриотическая душа: давайте своё, родное! И, вот, предложено действительно новшество, нигде в мире еще неиспробованное. Обывателю есть от чего обмереть, в предвкушении небывало остренького, смачного.

Запущенная в начале октября передача "Школа злословия" состоит из двух частей, традиционной, где за круглым столом две ведущие, напоминаю, дамы из бомонда, задают своему собеседнику вопросы и тот, уж как сумеет, отвечает на них, но главное лакомство обещано, прибережено на десерт: когда собеседника – гостя проводят, приветливо, мило, а дамы хозяйки в эфире останутся, в другом уже интерьере, домашнем, интимном, на красных диванчиках, ( зазывала – газета "Известия"), располагающем к полной раскованности, никакими условностями больше не связанной – предадутся откровенному обмену мнениями насчёт ушедшего, за его спиной.

Бывает ли так в жизни? И еще как часто! Перемывать кости ближнему –наша общая слабость, влекущий, греховный соблазн, устоять перед которым редко кому удаётся. Но возводить грех в разряд добродетелей, расценивать его как дар, наконец, делать из склонности к сплетне профессию, на мой взгляд, странно. Или я ошибаюсь?

Основа сплетни– утечка информации, а распространители её, разносчики , как правило, наиболее близкое к "телу" окружение, то есть, обслуживающий персонал. Но кто может в знании подноготного конкурировать со слугами? Кто лучше лакея знает своего барина? Кто, во всеоружии и днём, и ночью бдящей наблюдательности, способен с такой проницательностью, достоверностью разоблачать своих хозяев, как кухарка? Вот именно, никто. Папарацци, " желтая пресса" только пытаются, тщатся достигнуть подобных же результатов, но не получается. Им главного не дано: не по заданию, скажем, журнала, редакции, а по сердечному зову выслеживать – это только челядь умеет.

Комплекс из ненависти и преданности, подражательности и отвращения, желания выслужиться и, одновременно, разорвать в куски не раз исследовался в литературе как мировой, так и отечественной. А уж в жизни таких примеров пруд пруди.

Сокровища рода Юсуповых, спрятанные в тайниках их дворца на Мойке, сдал победившему пролетариату самый старый, самый преданный их семье слуга.

И вряд ли по соображениям идеологического характера. А вот – накипело!

Пример из нового ряда – президентский помощник Коржаков. Тут, видимо, неизбывное: коли есть господа и слуги найдутся, вот так, в общей связке, и существуя, друг в друге нуждаясь, хотя форма, степень зависимости разная.

Но что это я всё о слугах, когда в "Школе злословия" нам предстоит общаться с представительницами высшего света. ( так с французского переводится слово "бомонд") Родословная одной из ведущих, Дуни Смирновой, начата с " Брестской крепости" её деда, продолжена через "Белорусский вокзал" её отца, а после подтверждена уже собственным сценарием, по которому снят фильм " Дневник его жены". Главный герой, старик – тут семейный подряд, его роль исполняет дунин папа, Андрей Смирнов – прототип которого Иван Алексеевич Буни
н, лауреат Нобелевской премии, затравлен, заморочен лесбийским окружением, и эта бя–яда полностью заслоняет и масштаб, и суть и трагедию, ту, подлинную, русского писателя, вынужденного жить на чужбине.

Но, как говорится, вольному воля: авторам фильма общеизвестное неинтересно, вот и придуман ракурс, приём, ход, не важно, пусть лживый насквозь, зато нетрафаретный.

Другая ведущая, Татьяна Толстая, вообще графская внучка.

Хотя деда не жалует. Помню, как в годы перестройки, выступая на телевидении, она честила писателя Алексея Толстого за то, что в сталинские годы он жил припеваючи, с барским размахом, тогда, когда, ну и прочее, соответственно настроениям гласности, валящей прежних кумиров с постаментов.

Хотя, возможно, что сама Т. Толстая– человек дивной души и демократических идеалов, которым претят роскошь, услужение тиранам, но вот что касается природного дара, таланта, мастерства, тут, извините, рядом с дедом она ну никак не тянет. Не её вина. Общий процесс, измельчания, как в жизни, так и в искусстве.

Взять тот же "бомонд": он, наверно, в современной России есть, как есть, следует допустить, и у папуасов, образованный из родственников племенного вождя. Имелся ли он в СССР, объявленном бесклассовым обществом?

Пожалуй. Назывался, правда иначе и состоял из привилегированных слоёв, приближённых к власти и призванных служить государственным интересам.

Между прочим – это традиция, идущая из глубины веков. Боярство, дворянство, баронство, виконтство получали в награду именно за служение королевскому, царскому трону, воплощающих мощь, порядок, уж какой–никакой, в стране.

И хотя нас в советский период учили уважать, восхищаться бунтовщиками, пропагандисткие лозунги лишь прикрывали издревле действующий государственный механизм, поощряющий верных и наказывающий непослушных. А теперь вот историками, в том числе и российскими, признаётся, что уничтожение высших слоёв и замена их новыми прогрессу отнюдь не способствовали. Развал римской империи откатил Европу к варварству очень надолго. В параллели не будем вдаваться, но сила, богатство больше, выходит, способствуют процветанию, в том числе и культурному, чем слабость, нищета.

И элита нации возникает в результате с е л е к ц и и, причём куда более длительной, чем в животном, растительном мире. Круг избранных сколачивается и быстрее, и проще, но не стоит путать, смещать понятия: они далеко еще не элита. Успеют ли ею стать, то бишь вырастить воспреемников, наследников традиций, уклада, да попросту правил, что можно, а что нельзя, срабатывающих на бессознательном, генетическом уровне? Это вопрос, очень важный вопрос. А пока…

Пока налицо неразбериха, разброд и шатание в душах, умах.

Успели забыть даже элементарные поведенческие установки, например, что любая дискуссия, любая словесная дуэль подразумевает равенство возможностей собеседников, противников, отстаивающих свою точку зрения. А сплетня, клевета, доносительство идут рядом, в одной связке. Пушкина, светоча русской поэзии, убила клевета. Но нонче народ вырос не столь щепетильным, что понятно, на "кухнях" воспитывался. Коммунальных, из советской эпохи, переросших теперь в телевизионные, с миллионными соглядатаями.

Комментарии

Добавить изображение