ФРИДРИХ НИЦШЕ: Антагонизм культуры и государства

11-09-2003

Фридрих Ницше

Многоаспектные размышления о культуре являются неотъемлемой частью творческого наследия Ницше. И в данном случае философ намеренно, разумеется, не свел учение о культуре в какую-либо систему, ибо он был неукротимым противником всех и всяческих «систем». Выше уже шла речь о том, что многие существенные положения Ницше интерпретаторам приходится экстраполировать из его текстов, причем самые главные из них были сформулированы им в юные годы, красной нитью проходя через его зрелое наследие. В текстах Ницше содержатся в неявном виде, зачастую в форме гениальных намеков-прозрений, мысли-предчувствия, ставшие магистральными для культурологов прошлого (XX-го) столетия. Например, краеугольное учение о локальных культурных образованиях, отрицание единой общечеловеческой культуры, преемственности культуры, ее «интепретации» и т.д. Любая культура, по Ницше, как любой живой организм, переживает стадии рождения, расцвета и гибели.

Сейчас это кажется набившим оскомину трюизмом, но тогда это было необычайно новым и смелым. Восхищенный читатель Ницше Освальд Шпенглер почерпнул у учителя мысли о том, что европейская замкнутая и обреченная на поражение культура совершает в своем пути некий сакральный круг: античная культура была рациональной (по мнению Ницше, – до Сократа и Платона, которые убили ее «диалектическим разложением»), средневековая – иррациональной (христианство, визионерство и мистицизм), культура Просвещения – вновь сугубо рациональной (против этого неистово восстал мыслитель; см. § 1 этой главы), культура XIX столетия – опять ультраиррациональной (декаданс, модернизм, нигилизм, порабощение «сильных» чандалами). Такой культуре Ницше объявил священную войну. Ученик признал верховенство учителя: «Я всегда был аристократом. Ницше был мне понятен, прежде, чем я вообще узнал о нем».

Не будет большим преувеличением вывод: ницшевское понимание культуры обогатило соответствующие доктрины экзистенциалистов, «герменевтиков», постмодернистов и иных культурологов, вплоть до отечественных, ныне весьма популярных мыслителей Л.Н. Гумилева, А.Г. Дугина и Б.М. Парамонова, чьи труды овеяны неукротимым ницшевским духом. Скажем прямо: опровержение линеарности развития европейской культуры – крупнейший вклад Ницше в культурологию, которая в ее западных изводах есть своеобразный перепев озарений «базельского затворника». Именно Ницше принадлежит столь популярное ныне деление культуры на «аристократическую» (высокую, «истинную», духовную») и «массовую» (плебейскую, низкую, «популярную», «демократическую»).

Весьма многозначный и богатый смысловыми обертонами, вошедший во все индоевропейские и тюркские языки термин «культура» восходит к латинскому существительному cultura, которое переводится, как: «1) возделывание, обрабатывание, уход, разведение; 2) земледелие, сельское хозяйство; 3) воспитание, образование, развитие; 4) поклонение, почитание».

В усредненном общепринятом понимании в социологии и антропологии культура – некий ключевой (однако чрезвычайно расплывчатый) концептуальный термин, применяющийся при анализе (и при описании) человеческих обществ и групп людей. Этим термином обозначается зачастую все созданное людьми в противопоставлении тому, что создано природой. Как правило, в него включают язык, образ мышления, характер поведения, религии, конфессиональные различия, традиции, обычаи, ритуалы, нормы права и морали (много исследований в последние десятилетия посвящено политической и правовой культуре), обязательно искусство и литературу. Конечно, термин «культура» характеризует определенный уровень развития того или иного общества, способностей и созидательных потенций людей, проявляющихся в духовных и материальных продуктах.

Термин «культура» применяется в узком и широком употреблении. В узком смысле культура – область духовной жизни и деятельности. В широком – культура – некая характеристика определенной исторической эпохи (например, культура Просвещения), дискретных обществ, наций, народностей, племен и т.д. (культура неолита, ассиро-вавилонская, русская, нганасанская и т.д.), культура специфических сфер деятельности (правовая, политическая, художественная и т.д.). Некоторые исследователи включают в понятие культуры и орудия труда, машины, механизмы, вооружения, новейшие технологии и проч. Впрочем, большинство ученых эти явления относят к области «цивилизации». Разумеется, Ницше считал «машину» («машинерию») врагом культуры. Весьма распространено и мнение, что культура суть некая сумма духовных и материальных ценностей, созданных человечеством за долгие тысячелетия. Как правило, духовная и материальная культуры дифференцируются.

В задачу данного исследования не входит рассмотрение остро полемического вопроса (дискуссии уже больше ста лет) о соотношении понятий культуры и цивилизации (от латинского прилагательного civilis, что переводится как: «1) гражданский; 2) государственный, политический; 3) достойный гражданина, подобающий гражданину; 4) учтивый, приветливый, вежливый». Одни ученые полагают, что эти термины – синонимы. Другие (большинство) под термином «цивилизация» подразумевают просто определенный уровень сугубо материальной деятельности людей. К Ницше в интерпретации Шпенглера восходят положения о «сатанизме машины», о грядущей гибели западной «культуры», раздавленной «фаустовской» технической цивилизацией, о непримиримой и неслиянной дихотомии органической «культуры» и зловонной техногенной «цивилизации». Вульгаризируя мысли Ницше и его верного (единственного подлинного) ученика, можно сказать, что «философы жизни» возрастание и угасание непобедимого человеческого духа, его свершения и падения делили на две стадии (между которыми – гибельная пропасть): от зарождения до расцвета – культура, от расцвета до гибели – цивилизация.

На связь ницшевского учения о культуре с концепцией «воли к власти» впервые указал выдающийся философ Мартин Бубер (1878-1965) в знаменитой работе «Проблема человека» (1947 г.): «…все великое в человечестве, вся великая культура развиваются из воли к власти и чистой перед ним совести». По Ницше, только носитель «воли к власти» и может быть творцом культурных ценностей.

В ранней работе «Греческое государство. Предисловие к ненаписанной книге» (1871 г.) мыслитель, явно рассчитывая на скандал, эпатировал публику софизмами, которые стали краеугольным камнем его учения о культуре. Своим прямым предшественником Ницше прямо называет Платона: «…совершенное государство Платона является творением гораздо большим, нежели это думают даже самые горячие из его поклонников… Настоящая цель государства – олимпийское существование и постоянно обновляемое рождение и подготовление гения, по отношению к которому все остальное является орудием, вспомогательным средством, способом». Гений и есть подлинный созидатель культуры (ни в коем случае не ее вульгарный потребитель в виде стандартного «пошлого» образования и столь ненавистных «базельскому затворнику» газет). В учении Платона Ницше находит «изъян», «состоящий в том, что в своем совершенном государстве он поставил на высшую точку не гения в его общем смысле, а лишь гения знания и мудрости и что гениальных художников он вообще исключил из своего государства… Этот более внешний и почти случайный пробел не должен мешать нам признать в общей концепции платоновского государства чудесный великий иероглиф глубокой и вечно требующей объяснения связи между государством и гением». Напомним, что Ницше не просто читал платоновские диалоги в древнегреческом оригинале, он их скрупулезно штудировал и комментировал.

Ницше ссылается на диалоги «Государство» (до 366 г. до н.э.) и «Законы» (350-340-е гг. до н.э.), принадлежащие творчеству зрелого, если не сказать старого Платона. О них существует обширнейшая специальная литература. Нас интересует лишь несколько частных деталей. Прежде всего Платон был проповедником преобладания аристократии, что, несомненно, импонировало Ницше. Компетентнейший исследователь констатирует: «Платонизм диалектически требует аристократии, которая должна всем править и быть единственной властью для народа. Во-вторых, это есть, несомненно, духовная аристократия, аристократия духа… Все остальное население страны должно благоговеть перед этими людьми, посвятившими себя умозрению, и быть в полном подчинении и послушании им».

Известно, что в «Государстве» Платона население делилось на три группы-касты: «философы-знающие-правящие», «стражи-воины-полицейские», ремесленники-земледельцы (V 473 d, IV 429 a-430 c, 434 a-b). О рабах во всех диалогах Платона речь идет редко (в «Государстве» рабство просто запрещено). И вдруг в «Законах» все «третье сословие» практически превращается в рабов-послушников, чья задача неукоснительно кормить «старцев», солдат и полицию. Рабами становятся в «Законах» и военнопленные. Упомянем, что Ницше был близок платоновский культ винопития для достижения экстатического (дионисийского) состояния у лиц, принадлежавших к высшему сословию (Законы. I 649 b; 649 c-650 b).

В «Законах» Платон практически запретил, введя жесточайшую цензуру, почти все вербальные и изобразительные искусства (прежде всего поэзию и трагедию), провозгласив: «Мы и сами – творцы трагедии наипрекраснейшей, сколь возможно, и наилучшей. Ведь весь наш государственный строй представляет воспроизведение наипрекраснейшей и наилучшей жизни; мы утверждаем, что это и есть действительно наиболее истинная трагедия» (Законы. VII 817 b; перевод А.Н.Егунова). Суровый утопист отдает тотальное предпочтение групповым пляскам и хоровому пению (мусические искусства; хороводная эстетика). Эти положения весьма напоминают политику в сфере культуры, осуществлявшуюся в прошлом веке тоталитарными режимами.

Теория культуры (искусства) у Платона (мыслитель причислял сюда, например, «истинную» философию, риторику, воспитание, устроение браков, охоту и проч.) весьма сложна и многогранна, она изменяется (прежде всего классификация) от диалога к диалогу. Та сфера культуры, которую мы называем искусством, была для Платона довольно-таки низким ремеслом, а художника, получавшего плату за свои творения, философ причислял к низшему классу.

Ницше через всю жизнь пронес платоновский афоризм: «Родители должны править детьми, старшие – младшими, благородные – неблагородными» (Законы. IV 714 e) и закатное платоновское оправдание рабства.

Итак, «базельский затворник» первым в новейшей истории в работе «Греческое государство» с открытым забралом выступил с апологией «рабства» как необходимым и неустранимым условием (способом) продуцирования и поддержания на должном уровне «высокой» культуры: «Для того, чтобы была широкая, глубокая и плодородная почва для художественного развития, громадное большинство, находящееся в услужении у меньшинства, сверх меры своей индивидуальной потребности, должно быть рабски подчинено жизненной нужде. За их счет, благодаря избытку их работы, тот привилегированный класс освобождается от борьбы за существование, чтобы породить и удовлетворить мир новых потребностей. Вследствие этого мы должны, скрепя сердце, выставить жестоко звучащую истину, что рабство принадлежит к сущности культуры… Мы можем сравнить блестящую культуру с обагренным кровью победителем, который в своем триумфальном шествии волочит привязанных к его колеснице как рабов».

Апеллируя к столь высоко ценимым «грекам», опираясь на платоновские диалоги, Ницше возвещает, что принудительные «труд и рабство» суть «необходимый позор», который, как таковой, осознанно принимался эллинами в качестве незыблемого постулата «досократовской» культуры. Философ заявляет, что краеугольным камнем «каждой культуры» является «жестокость». Да, «единичные личности», выплывшие из «отчаянной борьбы за существования», вольны создавать «благородные призраки художественной культуры», однако, все равно «для греков художественное творчество подпадает под недостойное понятие труда, так же как и всякое ремесло». Удивляет некое противоречие: сам мыслитель стал мастером в самом высоком понимании, проектантом «призраков художественной культуры». Впрочем, ко многим своим предшественникам в истории мысли и современникам-оппонентам Ницше относился как к «презренным ремесленникам».

Провокативным вызовом философа стало знаменитое изречение: «Если верно, что греки погибли вследствие рабства, то еще вернее то, что мы погибнем вследствие отсутствия рабства». Много охотников нашлось для того, чтобы глумливо опровергать этот софизм-парадокс. Минули десятилетия, и теперь мы знаем, что породил неслыханный «избыток свободы» в России после Февральской революции 1917 г., какой режим пришел на смену Веймарской республике в 1933 г., какие жупелы угрожают молодым демократиям России, восточноевропейских и балтийских государств. Трагические события 11 сентября 2001 г. в США, потрясшие мир, подвергшие сомнению сам факт существования и выживания всей западной культуры, «цивилизованного сообщества» как целого, жестко напоминают о том, что «базельский отшельник» предсказывал «неслыханные мятежи» и в XXI столетии (не только в XX веке).

( Продолжение следует)

Комментарии

Добавить изображение