ПЕЛЕВИН: PRO и CONTRA

Коллаж из ссылок и цитат Рунета к публикации В.Пригодича "Новый Пелевин, старый Лао-Цзы, или Вечный путь".

Виктор Пелевин. "Диалектика Переходного Периода (из ниоткуда и никуда)". - Москва. Эксмо. 2003.
"После четырех лет молчания самый загадочный и неоднозначный российский писатель написал странную книгу о "путинской эпохе", в которой гомосексуальные игры щедро приправлены офисным юмором и каббалой, а отсутствие достойного сюжета с лихвой компенсируется сатирой практически на все "рейтинговые" темы нашего времени".
© "Вокруг новостей"

PRO...

Дмитрий Быков. "Обнаружен Пелевин"
"Каждая новая пелевинская книга переносит нас в незнакомые места, поскольку крупные сочинения он публикует только тогда, когда завершается некая историческая эпоха и брезжит новая. Ее черты наш автор умеет расчухать одним из первых. Это и сделало его самым востребованным писателем девяностых. Очередной переходный период из Nиоткуда в Nикуда происходит у нас на глазах: условно-братковская эпоха сменяется эпохой Четвертого Главного Управления.
Наверняка найдутся и сегодня желающие сказать, что Пелевин деградировал окончательно, что книга его пошлая, что перед нами в чистом виде социальная сатира с философскими отступлениями, которые суть тяжеловесные софизмы; многие не могут простить этому автору его бесспорного чемпионства, многие истово верили, что он сказал все и закономерно умолк.
Новый Пелевин еще смешнее, еще презрительнее, еще отчаяннее. Он по-прежнему дарит читателю высшее счастье - попадает в его главные болевые точки так, что становится не больно, а смешно".

Антон Долин."Перешел в никуда. Пелевин вернулся с DПП (NN)"
"Для многих Пелевин был и остается гуру, великим учителем, который проник в суть вещей, а затем ее в относительно доходчивой форме объяснил. Критическое переосмысление этой легенды - главный внутренний сюжет «DПП (NN)». Большинство авторов стремятся расширить круг своих читателей - Пелевин его изо всех сил сужает. Он ищет диалога с теми, кто склонен видеть в нем просто хорошего литератора, а никак не маленького Будду".
"Вторичность Пелевина теперь не смотрится как высокомерное жонглирование чужими отмершими персонажами и сюжетами - это уже почтительность ученика, вкушающего из открытого учителями источника. Будь то набоковская «Защита Лужина», контуры которой виднеются сквозь тонкую материю романа «Числа», черные шуточки Роберта Шекли, дурной французский деконструктивизм или «Хагакурэ» вкупе с биографией Юкио Мисимы, за каждой цитатой сквозит желание стереть свое имя с мистических скрижалей, попав наконец в историю литературы. С взвешенной, умной, искренней и талантливой книгой Пелевин получил право на этот «надземный» переход. Потому что, прочитав «DПП (NN)», понимаешь суть обыкновенного чуда хорошего писателя, умудряющегося держать собственный флаг по ветру даже в болоте современной нашей словесности. Оставаясь при том, видимо, адекватным, самокритичным и одаренным человеком".

Александр Гаврилов. "Диалектика пустоты".
"...именно Пелевин, заслугами которого традиционно считается отображение новорусской эстетики, бандитского взгляда на мир и прочей девяностнической пурги – именно Пелевин вернул героя русской литературы к его духовной сути.
Только если Достоевский и Толстой писали о духовном бунте, то автор «ДПП (нн)» старательно и аккуратно препарирует духовную нищету и пустоту".
"Британский фольклорист Мюс, женщина главного героя, так толкует главное событие, суть девяностых:
«Это столкновение двух исконных начал русской души. Одно из них – доброе, лоховатое, глуповатое, даже придурковатое, словом, юродивое. Другое начало наоборот, могучее, яростное и безжалостно-непобедимое. Сливаясь в символическом браке, они взаимно оплодотворяют друг друга и придают русской душе ее неиссякаемую силу и глубину.
Лоховатое начало в русском городском фольклоре много лет было представлено разваливающимся “Запорожцем”. А непобедимое начало – бандитским “Мерседесом-600”, в зад которому “Запорожец” врезался на перекрестке, после чего и начинался новорусский дискурс.
Сегодня этот символический брак происходит в новой форме. Социологи еще ничего не поняли, а фольклор уже отразил случившуюся перемену. Она видна в анекдоте про шестисотый “Мерседес” и черную “Волгу”.
Мерседес” врезается на перекрестке в зад черной “Волге” с тонированными стеклами. Бандит выскакивает из “Мерседеса”, начинае
т прикладом крушить стекла в “Волге” и видит в ней полковника ФСБ. “Товарищ полковник, я вс стучу, стучу, а вы не открываете... Куда деньги заносить?”»

Сергей Кузнецов. "Виктор Пелевин, или Пятнадцать лет спустя"
"Виктор Пелевин был для целого поколения россиян чем-то большим, чем просто писатель. Он рассказывал нам о мире, в котором нам выпало жить. Он давал надежду на возможность достичь лучшего мира. Он говорил о том, как преуспеть в этом мире. Он заставлял задуматься о душе и об ее пустотности.
Осенью 2003 года этот человек сказал, что надежды больше нет.
Мне кажется, в такой ситуации разговоры о литературе неуместны".

Лев Данилкин. "Господин Гексаграмм"
"Еще в 1999-м Пелевин был чуть ли не единственным русским беллетристом; за четыре года появился рынок отечественной беллетристики и случился настоящий бум на рынке качественной переводной литературы. Но даже и в такой ситуации во всех табелях о рангах за Пелевиным по умолчанию резервируется место №1. Дело не только в литературной одаренности ПВО — просто он единственный из нынешних русских писателей, кто реально отвечает за свои слова, потому что не просто сочиняет, но выполняет еще и функцию шамана, авгура, официального посредника целого народа в общении со сверхъестественным. Пелевин — летописец эпохи, толкователь ее и предсказатель будущего. Именно Пелевин объяснил, что происходило НА САМОМ ДЕЛЕ в конце восьмидесятых, в начале и в конце девяностых — в «ОМОНЕ РА», «Чапаеве» и “Generation“. В новом романе Пелевин должен был объяснить, что произошло в послеельцинской России и, конечно, who is Mr. Putin".
"Никаких сомнений — роман Пелевин сочинил остросатирический: он много шутит, проходится по ФСБ, чеченской крыше, Березовскому, рекламному бизнесу, гламуру, литературным критикам, пародирует политические теледебаты и т.д. Действующие лица, как всегда, помешаны на восточной философии — Будде, пустоте, сатори. Неожиданно много места уделено гомосексуальным отношениям. Диалоги — типично пелевинские: наставник иронизирует над наивным учеником; только на этот раз эти амплуа — скользящие. Повествование укомплектовано кольчатыми жирными метафорами — ими одними довольно долго может питаться воображение читателя".
Кстати: Виктор Перельман. Рецензия на рецензию ЛД на книгу ВП "ДПП (НН)"
"Культовый" (как некоторые считают) литературный критик ЛД, работающий в "культовом" (как некоторые считают) журнале развлечений "А", написал рецензию на новую книгу "культового" (как, очевидно, думает ЛД) писателя ВП под названием "ДПП (НН)".

... и CONTRA...

Андрей Немзер. "Еще раз про лажу".
"Пересказывать роман «Числа» и сопутствующие ему байки утомительно и скучно. (Скучнее, пожалуй, только их читать.)
Анализировать слог предоставим лингвистам: они люди терпеливые, может, и обнаружат, чем это безъязычие отличается от среднепереводческого, среднелоточного, среднеинтернетовского. Указать на пару-тройку удачных «кавээнных» острот (пародийных слоганов в духе «Generation») не трудно, но бессмысленно: удачно сострить иногда удается и Шендеровичу, и Вишневскому, и, наверное, даже Петросяну.
Вникать в суть тинейджерской философии - невольно подыгрывать «мыслителю», зацикленному на трех аксиомах:
а) в мире нет ничего, кроме грязи, лжи, порносайтов и башлей;
б) как ни крутись, тебя непременно кинут;
в) в последний момент «просветленному» заместителю Виктора Пелевина (неизменному герою его прозы) все-таки удастся выпрыгнуть из тотальной лажи и устремиться к свету Внутренней Монголии (и/или шенгенской зоны).
Вести с ним полемику и объяснять, почему его глумливая, вихляющаяся и безответственная болтовня удачно впаривается не только клубным мальчикам пелевинской стати, но и иным вменяемым людям, - увольте.
Писал я про «Жизнь насекомых» в 93-м году, про «Чапаева и Пустоту» - в 96-м, про «Generation «П» - в 99-м. Хватит. Есть на такой случай бессмертные некрасовские строки:
"И погромче нас были витии,
Да не сделали пользы пером...
Дураков не убавим в России,
А на умных тоску наведем".
И если я в прежних опусах не мог отыскать достоинств, то почему подсаженная на Пелевина публика обязана теперь узреть его вымученность, безъязыкость и невоспитанность?"

Вита Окочурская. "Х Р не С".
"Новая книга молодежного гуру вызывает острое чувство жалости.
Гуру в ней не нуждается, но сердцу не прикажешь. Сквозь натужное заглавие, сквозь оформление с изувеченной картиной Серова и засильем латинских букв, к которому Пелевин явно приложил руку, сквозь каждую строку проступают капли авторского пота. Вдохновения нет, писать не о чем, сказать миру нечего, но ведь еще год-другой - забудут, перестанут издавать, и заложник бренда "Пелевин" писатель Пелевин все-таки смог. Из ничего, из ниоткуда, из никуда выпек целую книгу. Получился слоеный тортик, с романом, повестью, рассказами, тортик вполне виртуальный. Съел, а все равно голодно и слегка подташнивает. Может быть, поэтому Пелевин на всех фотографиях в темных очках - ему просто стыдно посмотреть людям в глаза?"

Андрей Степанов."Уроборос: плен ума Виктора Пелевина"
"Первое, что приходит на ум критикам по прочтении новой книги Виктора Пелевина "ДПП (нн)" - что все это уже было, и каждому мотиву новой книги можно подобрать параллель в старых. Если в главных чертах, то это "городской анекдот, дзен, туалетный юмор, бандитские разборки". "Ясно, что социально-экономический мессидж Пелевина все тот же: в мире текут потоки нефти, денег и информации, кто-то с большим или меньшим успехом пытается их перенаправить в свой карман, но поскольку управлять всеми потоками нельзя, то любая власть - фикция, медийный фантом. Смена власти в стране, "парадигматический сдвиг" - это смена крыши у банков (от бандитов к "джедаям" из ФСБ) и появление на месте новых русских их сыновей, свихнувшихся в Сорбонне. А страна остается придатком "северной трубы", и люди - придатками разных способов плена ума: одному герою кажется, что он - осел, другой героине, что она - покемон, третий зафиксирован на добрых и злых цифрах. Все это было, так или иначе".

Игорь Зотов. "Пелевин как капитан Лебядкин".
"Что же почерпнут из "ДПП" те несчастные добросовестные читатели, которые привыкли дочитывать книги до конца?
1) Десяток каламбуров. Это раз.
2) Погружение в анальные комплексы автора. Все эти фекальные: Сракандеев, Насратулла, Мердашвили...
3) То, что Путь (Дао) непознаваем. Это три.
Но:
1) Каламбуры – это КВН, а не литература.
2) Анальные комплексы Пелевина интересны только ему, а также его родным и близким.
3) О непознаваемости Пути мы подозревали задолго до "ДПП", и из более надежных источников".

Михил Золотоносов. "Из пустоты в никуда"
"Сразу скажу, что роман откровенно скучен, рассказы и того хуже, а интерес - но лишь у знатоков - может вызвать только повесть "Македонская критика...", в которой Пелевин выступает откровенным подражателем и продолжателем "Элементарных частиц" Мишеля Уэльбека, при этом зло высмеивая моду на французских постструктуралистов от Бодрийяра до Деррида".
"...Пелевин сознательно работает в жанре "олитературенной галиматьи", вбирающей в себя игры с числами и вульгаризованными образами из восточных философий, которая, очевидно, издателям представляется более продаваемой. Все социально- сатирическое остается в виде намеков-зародышей, а подробно прописывается именно галиматья, программирующая правильное выражение лица. Это главная особенность нового романа".

Александр Архангельский. "Как правильно выйти в тираж. Виктор Пелевин: искусство литературного менеджмента"
"К моменту, когда Виктор Пелевин начал строить свою писательскую карьеру, в России уже прошла мода на Карлоса Кастанеду, зато на пике была популярность интеллектуального беллетриста, элитарного массовика-затейника Умберто Эко. Пелевинские литературные пристрастия с самого начала были близки этому прихотливому опыту изысканного напускания туману в колбочки сиюминутной бессмыслицы.
Он прекрасно понимал, что строить острый сюжет не умеет - его фабульные конструкции примитивны, подчиняются нехитрой схеме "герой пошел на улицу, встретил такого-то; потом опять пошел на улицу и встретил такого-то; наконец, он пошел на улицу и такого-то встретил". Русского языка у него тоже было что-то не очень чтобы этого; одну цитату из "Чапаева и Пустоты" я лично буду помнить всегда: "На ней было платье из черного бархата, закрывающее грудь и шею, почти до пола длиной...". Шея и, главное, грудь до полу длиной - смелый образ. Эротический.
Зато Пелевин обладал качеством, часто присущим журналистам и редко свойственным писателям: он чутко улавливал социальные токи, рифмовал свои темы с быстротекущей реальностью и точно прочерчивал линии нынешних тенденций в будущее.
И еще он обладал качеством, редко свойственным журналистам и часто присущим писателям: он наверчивал на актуальные темы вихреообразные культурные ассоциации, так чтобы они просвечивали друг сквозь друга, но реальность сквозь них виднелась смутно, как сквозь закопченное стекло".

Елена Стафьева. "Матрица Пелевина. "DПП (NN)", или "GП"-2"
В «Dиалектике Переходного Периода (Из Nиоткуда в Nикуда)» представлен весь ассортимент фирменной пелевинской продукции. Но и не более того.
В этом смысле новое творение – безусловно «знаменательное событие». Теперь совершенно ясно, что предыдущий роман Пелевина «Generation П» был его звездным часом и лебединой песней одновременно.
«DПП (NN)» – это «Generation П» нашего времени. Жизнь есть сон (иллюзия, виртуальность, галлюцинация), навеянный некими силами, которым служат избранные жрецы тайного учения, манипулирующие всем человечеством. Таково вкратце идеологическое основание пелевинского канона. Причем в чьем сознании (автора ли, персонажа ли, читателя ли) существует эта схема  – принципиально не ясно. Плюс тотальная ирония (да я, Виктор Олегович Пелевин собственной персоной, здесь вообще ни при чем – я так, примус починяю). Плюс словесная эквилибристика (здесь не хуже, чем в «Generation П» – фразочек-приколов, как изюма в хорошей булочке).
"... «конспирология для бедных» соединяется с точно такой же эзотерикой. В «DПП (NN)» вместо зиккурата и жрецов богини Иштар – нумерология: разноцветные числа, которые управляют миром.
Этот профессионально смешанный коктейль безошибочно воздействует на то инфантильное сознание, которое, как не раз было замечено, и есть основной потребитель пелевинского Urals. Его главное свойство – нежелание принимать традиционные умопостигаемые законы и нормы общежития, которые требуют прежде всего здравого смысла. И стремление во что бы то ни стало найти за ними какие-нибудь коллизии и тайные рычаги, которые скрываются кем-то злонамеренным (взрослые карабасы-барабасы ни за что не скажут правды) – нечто романтическое за унылой ежедневной рутиной. Нам подсовывают «объективную реальность», но мы-то с вами посвященные, мы же знаем, что все это лишь компьютерная игра".
"Сиквел как сиквел. Бывают хуже, бывают лучше. Приличная, грамотно сработанная коммерческая проза. Ну, не без навыков и умений автор. Но ведь не Федор Михайлович Достоевский в самом деле. А та страсть, с которой Пелевина любят преданные читатели и ругают маститые критики, заставляет вспомнить если и не Достоевского, то по крайней мере какую-нибудь Франсуазу Саган образца 1954 года.
Ну не станут же приличные взрослые люди ломать копья из-за того, хороша или плоха новая марка майонеза. Это совершенно не то явление, которое заслуживает такой траты душевных сил. Ну «Матрица» и «Матрица». Ну, Пелевин себе и Пелевин. Ну и что".

Своеобразный "свод" претензий литературной критики к Пелевину (с соответствующими линками) - публикация в последнем номере журнала «Вопросы литературы» (№4, 2003):
М. Свердлов. "Технология писательской власти". 
Статья написана до выхода в свет "DПП (NN)". Рекомендуется к внимательному прочтению.
"Чем агрессивнее Пелевин в своих суждениях о критиках, чем презрительнее он о них отзывается, тем яснее: писатель чего-то боится. Что же это за страх? Высокий «страх влияния», о котором писал Х. Блум, реакция на «ужасное сияние культурного наследия»? Нет, обычный страх высказывания: Пелевин боится не справиться со словом, боится стилистического конфуза, боится, что его уличат…
Страх этот вовсе не лишен основания: Пелевина действительно уличают — в писательском невежестве, в незнании азбуки ремесла. Его отчитывают за «абсолютное отсутствие индивидуальной интонации», «стиль школьного сочинения», «скудость словарного запаса»... Писателя ловят на детских ошибках — тавтологиях, плеоназмах , нагромождении словесных штампов («опьяненный страстью разум»; «ветер судьбы нес меня куда-то»; «невыносимое бремя этой жизни»; «комната осветилась мрачным светом занимающегося пожара»). Неудивительно, что писатель плохо воспринимает критику: она подрывает его влияние, ставит под сомнение его власть. И дело здесь не в частных придирках к стилю; текст Пелевина не выдерживает элементарного теста на писательское мастерство. И, судя по тому, как сделаны его романы, писатель знает об этом".
"...у Пелевина его буддизм — «мотивировка». Только вот чего? Не просто приема, а приема по ту сторону вкуса и мастерства; философия призвана мотивировать дурной слог, оправдать стилистические ошибки.
Дхарма и шуньята нужны Пелевину для того, чтобы стать недосягаемым для критических стрел, искомое пятое измерение для него там, где можно писать без оглядки на правила стилистики и грамматики".
"Почему так привлекает Пелевина жаргон, будь то бандитская феня, молодежный сленг, терминологический воляпюк или новояз рекламы и PR? Просто литературный язык Пелевин не может даже освоить, а жаргон он вполне в состоянии себе подчинить. Куда как легче переставлять готовые блоки и направлять заданные эмоции жаргона, чем иметь дело с «великим и могучим».
"Жаргон — это контролируемая Пелевиным территория, откуда он совершает диверсионные вылазки на территорию литературного языка".
"Последние его романы преподнесены читателям как книги в дорогу; желательно только, чтобы это была дорога длиною в жизнь. В них есть все, чтобы развлечь скучающую в дороге публику: для одних читателей — анекдоты и «приколы» (здесь пригодился рецепт «разборности»), для других — магический кроссворд (построенный по рецепту «гиперсемантизации»). При этом и анекдоты с «приколами», и кроссворд рассчитаны на потребителей разного уровня: все «эманации читательских ожиданий» учтены, для каждой читательской группы припасена особая приманка. Задача — захватить или хотя бы заинтересовать как можно больше читателей".

Кстати, рылся в своем архиве, обнаружил:
Павел Басинский. "Авгиевы конюшни" - «Октябрь» 1999, №11
"Я придерживаюсь простой и скучной точки зрения, которую не один раз высказывал. Вопрос о Сорокине и Ерофееве — это, во-первых, вопрос уголовный и только во-вторых — культурный, литературный и проч.
Видите ли, какая штука. Нравственность — вовсе не личное дело каждого. Это четкий механизм самозащиты общества от вырождения и разрушения. Доказывать Сорокину, что то, что он пишет, нехорошо,— все равно, что спорить с известным чеховским “злоумышленником” об опасности отвинчивания гаек от железнодорожного полотна. Спор, конечно, увлекательный и страшно русский, но надобно в конце концов и меры принимать! Если автор болен, пусть лечится. Если здоров, подать на подлеца в суд. Как минимум по трем статьям: порнография с элементами извращения, разжигание межнациональной розни, а также надругательство над конкретными историческими лицами, чьи дети и внуки, кстати, еще живы. А там мы со своей стороны обязательно подключим Пен-центр и прочие сердобольные организации, чтобы талантливый в общем-то писатель за свое несознательное хулиганство схлопотал не три, допустим, года, а один. Потому что — надо быть гуманистами.
О Пелевине этого не скажу. Пелевин чтит уголовный кодекс. И, стало быть, пусть издается и переиздается и пребудет вечно зеленым литературным митрофанушкой, любимцем славистов, тинэйджеров, интернетчиков и глубокомысленных критиков с испорченным вкусом.
Одно замечу: напрасно его пытаются раскрутить в модные писатели. Модный писатель — это тот, кто ненатужно создает свой стиль жизненного поведения: кепка задом наперед (Сэллинджер), эстетская в перерывах между репортажами поза (Хемингуэй) или пьянство с надрывцем (Есенин). Виктор Пелевин своего стиля пока не создал. Он современен, но не более того.
Все прочее — отсутствие глубины, искренности, литературной культуры (если не считать таковой подражание Стругацким) — уже не имеет серьезного значения. Потому что никто, даже коммерческий директор издательства “Вагриус”, не знает, сколько реально стоит Пелевин. Это навроде акции “МММ”. Зависит от места, времени и конъюнктуры..."

В тему:
Вопреки и назло всяческим ©, ®, и прочим ™ - полный текст книги "Диалектика Переходного Периода Из Ниоткуда В Никуда".
Романы, повести и рассказы Виктора Пелевина в виртуальной библиотеке Максима Мошкова.
Так называемый "официальный сайт" Виктора Пелевина. Сайт абсолютно пуст. Концептуально, однако...
"Сайт творчества Виктора Пелевина" - огромное количество публикаций, посвященных Пелевину, авторские тексты, интервью и редкие фотографии автора.
Поколение "ВП". Публикация газеты "Известия" (21.11.02) к 40-летию Виктора Пелевина.

P.S. Будучи человеком несколько параллельным изящной словесности и всем искусствам предпочитающим графику (и особенно - выполненные в бледно-зеленых тонах гравированные портреты деятелей американской истории), тем не менее, позволю себе пару-тройку замечаний по поводу текущих дебатов о последнем творении г-на Пелевина.
Стойкое ощущение deja vu. Ну читали мы и Эко, и Уэльбека, и Бегбедера, и (не к утру будет помянут) Стогoffа... А "Птюч" у нас уже почти и не читают, все больше "GQ"...
Несомненно, однако, что творение г-на Пелевина уже шагнуло в жизнь.
Ему суждено быть растащенным на расхожие цитаты ( их подборка в публикации уважаемого В.Пригодича почти избавляет персоны желающие "быть в курсе" от необходимости читать саму книгу - почти все "вкусности" представлены). Намедни один новорусский знакомый (у которого сквозь пиджак от Gucci явно просвечивали следы от погон) с невыразимым восторгом пересказал пелевинский анекдот про шестисотый “Мерседес” и черную “Волгу”.
Ну а слоган «Все БАБы - суки!» - есть филозофическая квинтэссенция умонастроений определенной (про - "питерской") части "верхов" и подавляющего (во всех смыслах) большинства "низов" (не говоря уже о всеобщности убеждения в истинности сего слогана у большей части мужского населения России и окрестностей). Не удивлюсь, ежели этот слоган обнаружит себя в партийной программе глазьевских и прочих "товарищей", станет всеобщим "хитом" избирательной кампании в Думу.
А приписываемый идеологу "питерских" г-ну Белковскому объемистый аналитический доклад «Новый курс и новая нестабильность» (который произвел определенный шум в столичном полит-"бомонде" и около) вообще может быть сведен к этому слогану.
Среди прочего, в этом докладе обсуждается и животрепещущий вопрос - кто же кого в конце концов приватизирует: БАБы - "джедаев" в пиджаках от Gucci или с точностью до наоборот...
В общем, всеобщее "ура" и бросание чепчиков в воздух...

Иван Лабазов.
Юг России.
labazov@inbox.ru