ВТОРОЙ ПУТЧ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

Впечатление

21 сентября 1993 года в 8 вечера по второму телевизионному каналу в программе "Вести" стали показывать выступление Ельцина, который начал с ругани в адрес депутатов Верховного Совета: вместо принятия разных нужных стране законов затеяли склоку с президентской властью. Говорил Ельцин он достаточно долго и повторял уже не раз им сказанное, так что я, в ожидании, когда дело дойдет до оргвыводов (если они на этот раз будут) переключался на московскую программу, где мэр Лужков в своей еженедельной программе выступал примерно на ту же тему: милиция ловит бандитов, но вынуждена их отпускать, т.к. действующие сейчас Уголовный и Процессуальный кодексы приняты 30 лет назад и давно устарели, а новых наши законодательные власти все никак не утвердят.

Я снова переключился на второй канал, где Ельцин уже перешел к заключительной части:

"Я своим Указом вношу поправки в Конституцию..." (о роспуске Верховного Совета и Съезда и о новых выборах).

(По закону поправки мог вносить только Верховный Совет 2/3 голосов.)

Накануне в Верховном Совете были депутатские запросы насчет передвижения милиции; МВД оправдалось очередной облавой на преступников. За два часа до выступления Ельцина, проходя мимо Музея Ленина, видел пожилого человека довольно интеллигентного вида, который кричал, что сегодня Ельцин (вместо его имени он употреблял замысловатые матерные конструкции) собирается совершить переворот и если бы он был помоложе, то он взял бы автомат и пошел бы с ним воевать.

В марте Ельцин уже пытался осуществить что-то подобное, но в гораздо более мягкой форме (объявил о введении "особого порядка управления", которое предусматривало возможность издания законов и назначения чиновников в обход Верховного Совета). Через два часа по телевизору показали генерального прокурора, председателя Конституционного суда и других руководителей, которые уговаривали его: "Борис Николаевич, вернитесь в Конституцию". Ельцин тогда пошел на попятную: объяснил, что его не так поняли и никакого антиконституционного переворота он совершать не хотел, а лишь собирался укрепить правопорядок. Завершилось все это внеочередным Съездом, неудавшимся импичментом и референдумом о доверии президенту и Съезду ("да-да-нет-да"), результаты которого каждая из конфликтующих сторон истолковывала в свою пользу. Всю весну и лето продолжалась склока на тему кто больше ворует, самодурствует и вообще нарушает законы, сопровождавшаяся публикациями подслушанных телефонных разговоров, фотографий и чертежей строящихся на ворованные деньги дач и детективными историями с погонями, преследовании и тайной доставкой чемоданов с компроматом.

В тот вечер я никаких опровержений не дождался. Утром 22 сентября по радио было сообщение о том, что в ответ на Указ Ельцина N 1400 ночью собрался Президиум Верховного Совета, поставил вопрос об отстранении Ельцина и призвал не подчиняться никаким его указам и распоряжениям. В метро видел двух граждан весьма мрачного вида, которые шли по вагону и клеили на окна листовки с сообщением о неизбежном отречении Ельцина и призывами к забастовкам и демонстрациям.

Первые сутки после Указа 1400 прошли довольно спокойно. Днем возле Кремля у Музея Ленина Стояла толпа человек 200. Уже не было особо буйных ораторов, видимо, ушедших к Верховному Совету. Многие высказывались сдержанно или ругали обе конфликтующие стороны. Вечером из информационной программы можно было понять, что власти на местах отнеслись к событиям сдержанно и разноречиво. Сообщили, что Президиум Верховного Совета созвал Верховный Совет, а Совет созвал Съезд с повесткой дня о немедленном импичменте Ельцину.

Бывший Верховный Совет, теперь Правительство РФ.

23-го сентября сходил к Верховному Совету. Возле здания стояло некоторое количество милиции. Около года назад Верховный Совет организовал свою охрану, которая носила обычную милицейскую форму, но МВД не подчинялась. Прошел по Конюшковской улице между мэрией и Верховном советом к набережной. Вдоль ограды возле железных барьеров, перекрывавших проезды к зданию, стояли люди с красными повязками и раздавали листовки. Поворот на Родчельскую улицу, проходящую параллельно тыльной стороне Верховного Совета, перегораживала небольшая баррикада длинной метров
10. Через баррикаду пропускали всех желающих, кроме корреспондентов с видеокамерами. У тыльного входа в Верховный Совет стояло несколько тысяч человек с красными и черно-желто-белыми флагами. Ораторы говорили речи. Возле другой баррикады у старинного мостика стояли несколько кучек народу и вели дискуссии. Человек в казачьей форме (ярко-красная шинель и белые папаха и бурка, несмотря на теплую погоду) пинками в зад выгонял за линию обороны панка в куртке с клепками и с разноцветным гребешком на бритой голове.

В пятницу 24-го сентября радио сообщило о ночном нападении на военный штаб СНГ, во время которого убили милиционера и старуху из соседнего дома, случайно выглянувшую в окно. Кроме этого, сообщили о том, что накануне вечером собрался Съезд и, несмотря на отсутствие кворума, отстранил Ельцина с поста президента, назначив вместо него Руцкого. Вечером снова съездил к Верховному Совету. Милиции стояло гораздо больше. Приехали несколько отрядов на автобусах. Некоторые были в неуклюжих бронежилетах, напоминавших рюкзаки. Конюшковская улица между стадионом и задней оградой американского посольства была перекрыта милицией с автоматами. Можно было пройти по Родчельской улице, которую перегородили баррикадой. Рядом с ней лежали кучки камней и ломаного асфальта, видимо, для обороны. По улице медленно прохаживалась возглавляемая священником процессия с черно-желто-белым монархическим флагом, иконами и портретами Николая II. Рядом стояла толпа с красными флагами и лозунгами «власть советам». Проходя мимо оцепления, слышал, как милицейский офицер громко говорил в передатчик: "30 единиц техники - к Белому дому!" У метро "Баррикадная" увидел эти "единицы" - крытые брезентом грузовики с милицией. Уже темнело, шел дождь. Между грузовиками пролезла толпа, в кабины и кузова совали газеты и уговаривали милиционеров не выполнять преступные приказы.

Следующие два выходных дня (25 и 26) по радио и телевидению были, как и раньше, краткие сообщения о заседаниях и постановлениях Съезда и о сравнительно немногочисленных (10 - 20 тысяч человек) митингах вокруг Верховного Совета. Сообщили, что в них участвовал лично Руцкой, который вышел из здания и вместе с демонстрантами и своей охраной прошелся по Новому Арбату. Кроме того, показывали похороны милиционера убитого в пятницу.

В понедельник, 27 сентября, был последний день, когда пройти к Верховному Совету еще можно было беспрепятственно. Дошел по Дружинниковской улице до заднего входа. Улица (между парком и стадионом) была перегорожена баррикадой, охраняемой людьми в казачьей и военной форме с приднестровскими флагами (красный с зеленой полосой – флаг бывшей Молдавской ССР). Видел также колонну баркашовцев в черной форме с эмблемой на рукаве в виде свастики с четырьмя лучами и нескольких мальчиков лет 10-ти в строительных касках. В окрестных магазинах можно было видеть молодых людей и девушек в формах со свастиками и прочими эмблемами, стоящих в очереди вперемешку с обычными покупателями, которые старались не обращать на них внимания.

Возле здания стояла толпа примерно в тысячу человек. Какой-то человек кавказской национальности ругал грузин, Шеварнадзе и еще почему-то Майкла Джексона. Рядом стояли бабки с портретами Сталина и красными флагами. Какой-то оратор, настоятельно требовавший его не перебивать, ссылаясь на Геббельса, говорил, что из настоящего коммуниста может получиться настоящий фашист и что теперь, после того, как сионистское руководство КПСС в лице Ельцина, Горбачева и Яковлева предало рядовых коммунистов, у них просто нет другого выхода. Рядом рекламировали газету со статьей против еврейской теории Эйнштейна и продавали книги под названием "Слава России!" со свастикой на обложке.

В первую неделю путча все происходило довольно безобидно (за исключением двух убитых и одного раненого на Ленинградском проспекте). В центре Москвы образовалось нечто вроде Ватикана - квадратный километр территории посреди столицы другого государства, живущий по своим законам, имеющий отдельное правительство и гвардию и рассылающий энциклики своим последователям. Продолжали выходить оппозиционные газеты и "600 секунд", где Невзоров показывал стычки с милицией и репортажи с заседаний Верховного совета при свечах и с включенным компьютером на столе председателя Хасбулатова, который демонстрировал надетый под рубашку бронежилет и храбро улыбался. Подобные сюжеты были и в других программах, но Невзоров сопровождал репорта

жи восторженными комментариями и призывами к сопротивлению. В очередном номере "Дня" на первой странице был напечатан портрет Ельцина вверх ногами с лозунгом "Ельцин вне закона!!!" и постановления Верховного Совета. Раньше "День" обычно не печатал коммерческие объявления, а в этом номере имелась реклама фирмы «МММ» размером во всю страницу.

Во вторник, 28 сентября, погода начала портиться. Пошел холодный дождь. Вышел еще один номер "Дня" с лозунгом "Вставай, страна огромная!" Подойти Верховному Совету было уже довольно трудно. На окрестных улицах стояли разрозненные шеренги ОМОНа и периодически разгоняли собирающихся. Конюшковскую улицу напротив метро перегораживал строй милиции со щитами, а перед ними топтались человек сто митингующих. Я вошел в ближайшую подворотню, без всяких затруднений зашел в тыл оцепления, прогулялся там взад-вперед и вернулся обратно. Оппозиционеры были настроены агрессивно, с милицией разговаривали грубо. Ораторы около станции метро призывали к новой тактике: не митинговать все время у Верховного Совета, а внезапно собираться в каком-либо районе и перекрывать уличное движение. От одной кучки народу к другой бегала пьяная и сумасшедшая старуха, которая предлагала сбросить на Москву атомную бомбу: "Мы погибнем, но и Ельцин сдохнет!"

Вечером по телевизору показали как митингующие выбежали на Садовое кольцо и организовали автомобильную пробку. В следующие дни они стали устраивать такие акции регулярно, в результате чего погиб сотрудник ГАИ, которого якобы толкнули под колеса.

В среду, 29-го, выпал мокрый снег, растаявший к вечеру. Оцепление вокруг Верховного Совета сделали еще плотнее и подойти к зданию стало невозможно. Некоторые депутаты, выбравшиеся из Верховного Совета (было приказано всех выпускать, но никого не впускать, даже технических работников), принялись выступать с парапета высотного дома напротив метро, а милиция гоняла и их, и слушателей. Сообщили, что в Верховном Совете отключают воду и электричество, как наказание за то, что они бойкотируют расследование перестрелки возле штаба СНГ и выгнали московского прокурора, не признав его полномочий, а также отказываются сдать или хотя бы зарегистрировать оружие под совместным контролем.

В четверг, 30-го сентября, никого не пускали ни на парапет, ни на другую сторону Кудринского спуска. Милиция со щитами периодически выстраивалась шеренгой и затрамбовывала обратно в метро собиравшихся на площадке перед входом. Некоторые пытались совать милиции листовки и газеты, на что милиция отвечала: "Нам и писанина ваша надоела, и плевки, и пинки ваши тоже надоели!" Весь павильон метро и станцию внизу оклеили листовками с постановлениями и призывами Съезда и Руцкого, которые назначили новое правительство, ввели расстрел за политические преступления и повысили всем зарплаты и пенсии. Некоторые из тех, кого милиции удалось запихать в метро проехали одну остановку, вылезли на Пушкинской, где организовали перекрытие улицы и драку милицией. (Это показали по телевизору). Сообщали о корреспондентах, пострадавших как от демонстрантах, так и от милиции.

В пятницу, 1 октября, обе стороны совсем озверели. Возле "Баррикадной" демонстранты с разбегу прорывались через строй ОМОНа, омоновцы хватали (сзади локтем за горло) не только за буйное поведение, но даже за грубый разговор. Толпу, скапливающуюся перед станцией, ежеминутно запихивали обратно, грохоча щитами. Трудно было пройти даже местным жителям, которые безуспешно пытались показывать милиции паспорта с пропиской.

По телевизору на той неделе неоднократно показывали учения войск спецназа: как они разбивают лбом стопку кирпичей и бьют друг друга сапогами по физиономиям. В "Аргументах и фактах" напечатали описание конструкции здания Верховного Совета (несколько подземных этажей, бомбоубежища с запасом продовольствия, артезианские скважины, электрогенераторы и подземные ходы на много километров, к метро и к аэропорту.)

Сообщили, что помимо автоматов Калашникова туда успели переправить гранатометы и даже ракеты "земля-земля". В другой статье под названием "Психология толпы" разъяснялось, что большинство людей, находясь в толпе, возглавляемой буйным лидером, теряет контроль над своим поведением. Кроме этого, напечатали статью под названием "Не надо бодаться с милицией" об ответственности за конфликты с правоохранительными органами.

В субботу, 2 октября, по телевизору показали хулиганства на Смоленской площади, где разломали строительную ограду и устроили посреди улицы так называемые "горящие баррикады". В те дни отмечалось "500-летие Арбата", в котором принял участие Ельцин, видимо, решив поиграть со смертью - пообщался со зрителями и участниками в сотне метров от бушующей толпы. Однако праздника по полной программе не получилось: демонстранты разломали для своих баррикад трибуну, выстроенную для представления.

Вечером показали переговоры между представителями Ельцина и Руцкого в резиденции Патриарха. Обсуждали включение электричества в Верховном совете и сдачу (или хотя бы регистрацию) находящегося в нем оружия, а также сроки выборов. Руцкой вроде согласился на выборы, но требовал переизбираться одновременно с Ельциным, а тот настаивал на полугодовом интервале. Потом выступил священник с обещанием от имени Синода анафемы первому пролившему кровь. Также сообщили (в том числе и по "Свободе"), что завтра, 3 октября, намечены новые выступления на Садовом кольце, причем упомянули время и место: Октябрьская площадь - 13:00, Смоленская площадь - 14:00.

В воскресенье, 3 октября, в двухчасовом выпуске новостей сообщили о продолжающихся переговорах и о начинающейся демонстрации. В половине седьмого вечера включил "Свободу". Вместо обычной программы непрерывно сообщали новости: демонстранты со Смоленской прорвали оцепление, объединились с защитниками Верховного Совета и захватили мэрию. (Московские законодательная и исполнительная "ветви власти" поссорились вслед за федеральными, не смогли ужиться в одном здании на Тверской; мэрия заняла несколько этажей в здании бывшего СЭВ рядом с Верховным Советом.) "Несколько десятков тысяч демонстрантов движутся по проспекту Мира в направлении Останкино. По сообщению из оппозиционных источников, Президент улетел из Кремля на вертолете". (Впоследствии выяснилось, что не улетел из Кремля, а наоборот - прилетел.) В семь часов в новостях сообщили, в числе прочего: "В Останкине идет настоящий бой с применением гранатометов... К Останкино приближается вторая волна нападающих... В Москве царствует "закон улицы". На моих глазах толпа растерзала милиционера".

По российскому радио периодически зачитывали указ Ельцина о чрезвычайном положении и об отставке Руцкого с поста вице-президента. (До этого времени Руцкой формально сохранял свою должность), а также последние известия про штурм мэрии и Останкино. В перерывах транслировали классическую музыку. По телевизору была только вторая программа: последние известия, указы, выступления деятелей литературы и искусства из подготовленной наспех студии. В промежутках показывали пейзажи под музыкальное сопровождение. Сообщили, что студия в Останкине частично захвачена и трансляция идет с Шаболовки. (Сразу возникло подозрение, что на Шаболовке восставшим подготовили еще одну ловушку. Потом были сообщения, что на самом деле передача шла из Кремля.) Петербургский канал работал как обычно. Около полуночи выступил мэр Собчак, призвав население к спокойствию, а "силовые структуры" - к решительному отпору.

Всю ночь слушал "Свободу" и "Эхо Москвы" и смотрел телевизор. Выступали политические и культурные деятели. Артистка Ахеджакова сказала: "Какая может быть теперь Конституция, если на улицах убивают!" Прочие выступления были примерно в том же духе и только телеведущие программы "ВиД" заявили, что власти сами разберутся, а нам всем лучше идти спать. По "Эху Москвы" выступила Новодворская и упрекнула Ельцина за то, что она еще весной предлагала создать национальную гвардию и сама собиралась в нее записаться, несмотря на близорукость, но Ельцин ее не послушался.

Были сообщения о баркашовцах, которые ходят по вагонам метро и проверяют у пассажиров документы и об автобусах, наполненных молодыми людьми с дубинами, которые ездят по центру города и на вопрос: "Кого бить собираетесь?", отвечают: "А всех подряд!" Сообщили, что сторонники Ельцина выставили безоружное оцепление вокруг Моссовета и студии "Эха Москвы" и строят баррикады. По "Свободе" передали интервью с Горбачевым, который продолжал настаивать на "нулевом варианте": взаимной отмене указов обеих конфликтующих сторон начиная с 21 сентября и призвал к немедленному выводу из Москвы всех войск.

Освещенных окон в домах было намного больше, чем обычно по ночам. Иногда слышались не то выстрелы, не то взрывы хлопушек, а однажды показалось, что слышу автоматную очередь.

Уснул в ту ночь около четырех, а я проснулся в 8 утра. Погода была совершенно ясная и очень теплая для октября - с утра градусов 10. По радио передали сообщение о вводе войск в Москву и о введении с 11 вечера комендантского часа. Мэр Лужков попросил население воздержаться от прогулок в районе событий, а детей посоветовал вообще не выпускать на улицу. Владельцев автомобилей настоятельно попросили никуда не выезжать даже в случае крайней необходимости. По телевизору в программе для детей показали мультфильм предварительно извинившись "Мы понимаем, что вам сейчас не до мультфильмов, но непонятно, отчего из-за конфликтов между взрослыми должны страдать дети".

В девять утра выступил Ельцин: "Войны мы не хотели, войну нам навязали!" и сказал, что по его приказу танки вышли на огневой рубеж и будут штурмовать Верховный Совет, если сопротивляющиеся не сдадутся.

Обстановка в метро была спокойной, но по радиотрансляции периодически сообщали: "По техническим причинам" закрыта станция Баррикадная и Филевская линия". (Ее участок проходит по мосту напротив Верховного Совета.)

Около 11 часов доехал до Чеховскй. Автомобильное движение по Садовому кольцу было очень редкое, а поворот на Тверскую улицу перегораживала баррикада из строительной арматуры. На баррикаде стояли молодые люди с трехцветным флагом. Через проход по дворам возле кафе "Лакомка" я прошел на Тверскую. На асфальте было огромное количество мусора и следы костров. Возле Моссовета стояла толпа и слушала радиотрансляцию. Некоторые, видимо, провели тут всю ночь - сидели и лежали на поваленных урнах и сдвинутых с места лавочках.

Противоположный конец улицы возле Охотного ряда, по которому двигались редкие автомобили тоже перегораживала баррикада из контейнеровозов, автофургонов и опрокинутых павильонов Кока-колы. Через узкую щель в баррикаде можно было пройти на Манежную площадь. Из гостиницы "Интурист" туда направлялся пеший поток постояльцев, а обслуга несла за ними чемоданы. (Утром сообщили, что Госдепартамент США объявил Москву городом, нежелательным для посещения американскими гражданами.) Возле музея Ленина стояла довольно большая толпа народа, а проход на Красную площадь закрывали контейнеровозы и шеренга молодых людей с трехцветными повязками со св. Георгием и надписью "Дружинник". У некоторых в руках были обрезки железных труб. Со стороны Нового Арбата достаточно явственно доносились автоматные очереди, а иногда более громкие глухие удары. На ясном небе между старым Университетом и "Интуристом" был заметен дым. Многие собравшиеся обсуждали не только политические, но и военные вопросы: из какого оружия ведется стрельба. "А это слышите - танк вдарил".

На Манежной площади довольно долго беседовал с пожилым человеком, с самого начала разговора отрекомендовавшимся коммунистом, не вышедшим из партии и сохранившим партбилет, к чему я отнесся абсолютно невозмутимо. Затем мы весьма вежливо обсуждали возможность реализации коммунистических идей. Я рассказал, что впервые всерьез усомнился, когда проходил в школе Чернышевского. Показалось странным: если общественная собственность действительно настолько эффективна, то отчего же описываемые Чернышевским трудовые коммуны путем естественной конкуренции не вытеснили капиталистический способ производства? Вряд ли можно поверить в то, что все буржуазные предприятия наперекор собственной выгоде, исключительно из идейных побуждений не станут сотрудничать с более выгодным партнером. О репрессиях со стороны царского правительства против подобных форм собственности вроде бы неизвестно. А вот при Советской власти частная собственность и наемный труд были официально запрещены под страхом уголовного наказания и для подавления независимой экономики существовал мощный аппарат ОБХСС и прочий репрессивный аппарат. Так что, говорю, Чернышевский меня тоже, можно сказать, перепахал, но, если так можно выразиться, в обратную сторону. Коммунистом мой собеседник был без каких либо уклонов, в частности, без какой-либо примеси нацизма, и к тому же пламенным атеистом: выразил сожаление о растрате народных денег, затраченных на восстановление Казанской церкви на Красной площади. Разговаривали мы с ним необычайно мирно и любезно, несмотря на явно неподходящую обстановку. Я выразил сожаление: "ну почему вот эти там так не могут?" и указал в сторону, откуда были слышны звуки автоматных очередей, а за куполом старого Университета понимались все более густые видеть клубы дыма. Пришли к консенсусу, что каждому человеку лучше работать в том секторе экономики, в котором ему нравится. ("Мне лично кажется, что поладить с частным хозяином все же легче, чем с целым "трудовым коллективом, но, в принципе, это дело вкуса. На худой конец, если не сумеем ужиться по китайскому принципу "одна страна - две системы", можно сделать две России, Западную и Восточную. Это будет все же лучше, чем устраивать подобные безобразия. А что? Президенты есть, флаги есть, Берлинская стена тоже вроде наметилась...") Расстались мы тоже очень вежливо и даже пожали друг другу руки на прощание.

Стрельба после полудня уже стихла. По Никольской улице дошел до Лубянки. Никольская улица (гораздо более узкая, чем Тверская) была перегорожена не контейнеровозами, а баррикадами из хлама, собранного в окрестных дворах. Сверху стояли молодые люди с трехцветным флагом, полупрозрачным на фоне солнца и ясного неба. Баррикады были вполне классического вида, как будто теперь не конец 20 века, а 19-й или 18-й.

Лубянская площадь была почти пустая. В магазинах, где почти не было покупателей, радио громко сообщало то о начавшихся переговорах, совещаниях региональных руководителей и заседаниях Конституционного суда, то о возобновлении боя.

Вернулся на Манежную площадь, где ко мне подошел человек лет 40 и начал расспрашивать, как пройти к Верховному Совету. Я стал ему подробно объяснять, а он слушал меня, подпрыгивая от нетерпения. Я собирался показать по карте, но он, не дослушав, убежал в указанную мной сторону.

О капитуляции Верховного Совета сообщили около пяти вечера. На улицах началось празднование победы параллельно с оплакиванием. Около Исторического музея сидели компании с гитарами и пели песни, а в десяти метрах стояла грустная и злая толпа, некоторые откровенно рыдали.

На Тверской у Моссовета было сплошное ликование: пели песни, преимущественно на боевые темы ("Красная-красная кровь, через час уже просто земля, через два на ней цветы и трава" и "Кавалергарда век недолог") и торговали значками и флажками. С балкона Моссовета вещало радио, перед домом напротив и слева записывались в дружинники.

Со стороны переулков, перегороженных баррикадами, все еще были слышны автоматные очереди. Я решил, что это не продолжение боя, а праздничный салют в честь успешного штурма. Сел в метро, проехал одну остановку, вышел на Арбатской.

Выстрелы там тоже были слышны, причем гораздо громче, чем на Тверской. На Новом Арбате было много прогуливающейся публики. Перед Министерством обороны стояла шеренга солдат. Кроме них не было никаких представителей власти, за исключением единственного милиционера посреди Арбатской площади, который заворачивал на Бульварное кольцо очень немногочисленные машины, едущие со стороны Кремля, не пропуская их на Новый Арбат.

Было около шести вечера, солнце только что зашло. Новый Арбат был весь красный и желтый от заката и натриевых фонарей. Конца улицы не видно из за дыма. Я прошел около трети километра до книжного магазина и выстрелы стали слышны заметно громче. Шел по правой стороне Нового Арбата, которая мне казалась менее опасной, поскольку Верховный Совет был закрыт рядом высотных домов Постоял под козырьком закрытого книжного магазина и повернул обратно. Впоследствии выяснилось, что от пуль это меня это вряд ли бы спасло: бой у Верховного Совета уже прекратилась, но какие-то снайперы засели на верхних этажах высотного дома на южной стороне Нового Арбата около Садового кольца и вели стрельбу оттуда.

В книжном магазине был отдел антиквариата и старинных икон, а рядом еще несколько ювелирных магазинов, но краж и грабежей не началось, несмотря на полное отсутствие милиции. Граждане мирно прогуливались, некоторые с собаками и даже с детьми.

После этих событий в течение двух недель был комендантский час: сначала с 23 до 6, затем с полуночи до 5. Из Москвы высылали непрописанных жителей, в основном граждан независимых кавказских государств и приезжих из северокавказских республик. Сначала разгоняли сборища у музея Ленина, но потом перестали обращать на них внимания. В очередной раз закрыли передачу Невзорова, хотя через два месяца он снова стал выступать в качестве кандидата в депутаты. Закрыли также газету "День" (утром 4 октября к редакции приехали дружинники с автоматами, а вечером им оказали помощь официальные силовые структуры.) "День" стали издавать в Белоруссии под другим названием. На некоторое время закрыли "Правду", которую вскоре снова разрешили издавать при условии замены главного редактора.

Сторонники Верховного Совета собирались с противоположной от набережной стороны здания. Совета. Дружинниковская улица от стены стадиона до решетки парка была перегорожена железными барьерами, охранявшимися солдатами и опутанными колючей проволокой. Собравшиеся пыталась отрезать куски проволоки на память, несмотря на то, что автоматчики грозились "будем стрелять без предупреждения". На некотором расстоянии от оцепления на земле горели свечи, лежали груды цветов и лозунги вроде "имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен". Стояли несколько сот человек, ругали Ельцина, евреев и Америку и выслушивали рассказы участников и свидетелей событий. На стене стадиона были надписи типа "Ельцин - кровавый палач". Рядом висел лист бумаги, на котором участники событий оставляли автографы и телефоны для последующих контактов, несмотря на то, что стоявший рядом старичок предупреждал, что это провокация КГБ с целью всех выловить и пересажать. Неподалеку на земле сидел пожилой лысый человек в военной форме без погон и плакал, а рядом стоял мальчик, любознательно его разглядывал, выдувая при этом пузыри из резиновой жвачки, а какая-то женщина ругается: его товарищи погибли за твое счастливое будущее, а ты тут пузыри выдуваешь.

Всю первую половину октября была ясная и относительно теплая погода. В первые дни после путча на Новом Арбате от Садового кольца до набережной по вечерам было гулянье любопытной публики. На Садовом кольце перед аркой у метро Смоленская на асфальте можно было заметить горелые пятна и раскрошенное автомобильное стекло. Некоторые деревья вдоль улицы были обгоревшие. В нескольких местах на обочине были сложены большие груды мусора - куски обгоревших досок и мятое железо. Ограду вокруг соседней стройки разломали и пустили на "горящие баррикады". На некоторых щитах с рекламой заграничных товаров написаны антиамериканские лозунги. То и дело встречались военные и милицейские патрули с автоматами. Обгорели два верхних этажа высотного дома на Новом Арбате, где, как сообщалось, вечером 4 октября сидели боевики и снайперы. Других разрушений не заметно, только на нескольких домах вдоль спуска к Москве-реке над окнами была видна копоть от пожара.

Верховный Совет выглядел очень впечатляюще: вся верхняя половина совершенно черная. Нечто вроде полусгнившего зуба. Часы на башне остановились в 10:03 - когда в них попал снаряд. На шпиле первые два или три дня был российский флаг, потом его спустили.

Между мэрией и мостом стояла цепочка солдат в касках и с автоматами, а перед ними и на мосту - толпа зевак. Некоторые столпились кучками и рассуждают, большей частью в нейтральном и даже сочувственном Ельцину тоне, остальные просто наблюдают. Многочисленные фотографы снимали всех желающих по 2 или 3 тысячи рублей (около 2-х долларов) за снимок.

Движение автомобилей разрешили только по Новому Арбату и мосту, а набережная была перекрыта; на ней стояли БТРы, милицейские машины и сгоревшие автобусы. На асфальте мусор и следы танковых гусениц; фонари, когда стемнело, загорелись не все. Милиция запрещала парковать машины, но не препятствует стоять и прогуливаться по мосту и вдоль оцепления. От Верховного Совета то и дело отъезжали крытые грузовики – некоторые утверждали, что до сих пор вывозят трупы. После захода солнца Верховный Совет был полностью без электричества; время от времени его освещали прожекторами. В здании мэрии, где следы пожара были заметны только на одном этаже, электричество уже включили.

Толпа стояла, несколько поредев, часов до 8. Погода теплая, а комендантский час только с 11-ти часов. Под конец остались в основном лишь любители рассуждать на политические темы, что очень напоминало Пушкинскую площадь лета 1989 года.

Источник http://bronetank.ru/category/upravlenie

1993 - 2003