ОЧЕНЬ ВЕСЁЛАЯ КНИГА, или ОЧЕНЬ ГРУСТНАЯ КНИГА

04-07-2003

Василий ПригодичСтранный заголовок, - скажет удивленный читатель, - как же так: веселая и гру-стная книга одновременно, мол, не бывает. Читатель, в свободной русской литературе все было, все будет. Да и в "несвободной": официальной и андеграундной - было поч-ти все.

Итак, Юрий Дружников. Суперженщина. Роман. М., Издательский дом "Парад". Серия: Русский авантюрный роман. Экспресс Библиотека. 2003. 208 С. Тираж 1000 экземпляров.

Несколько абзацев об авторе. Юрий Ильич Дружников (род. 1933 г.) - широко известный прозаик как в русской, так и в западной литературной ойкумене, автор многих книг, опубликованных как на Родине (после крушения Красной Империи), так и за ее рубежами (в переводах). Судьба-рок-фатум предуготовили писателю тернистый путь, как и многим другим большим прозаикам: первые публикации, первая слава, членство в Союзе писателей СССР, доносы в газетах, исключение из Союза (министерство литературы), "запрет на профессию", пленительный выбор: дурка или лагерь. В 1987 г. Ю.Дружников эмигрирует.

Еще до странствия на "залетейский брег" писатель публиковался в Сам- и Там-издате, пытался основать независимый театр, независимый Союз писателей, независимое издательство. Времена были полувегетарианскими, но власть жестко пресекала любые попытки дышать сквозь намордник. Помните у Мандельштама: "ворованный воздух".Ю.Дружников - яркий, чрезвычайно интересный и плодовитый автор. Критики совершенно справедливо сопоставляют Дружникова с покойным Довлатовым. Почему? Да потому, что читаешь Довлатова, читаешь Дружникова и... дышится легко. Ну, и извитие словес непомерное, специфическая "выделка", новейшие писательские техноло-гии. Вот такой стиль и ранг... Громко и негромко звучит в книге неизъяснимая "музыка русской речи" (С. 10). Все так, все именно так. Будучи профессиональным историком литературы, я мог бы, читатель, объяснить Тебе, как хитро, умно и изящно "устроена" "Суперженщина", но зачем? Анатомирование убивает любое произведение искусства, да простят меня братья-формалисты-семиотики..

В 1998 г. в Балтиморе вышло в свет Собрание сочинений писателя в шести томах. Через год петербургский "Пушкинский фонд" (заносчиво серьезный и престижный "синклит") издал в двух томах его капитальное "Избранное".

Мировую славу принесла Дружникову книга-исследование "Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова", изданная в Лондоне в 1987 г. Несчастный мальчик, который никогда не состоял в пионерской организации, науськанный матерью, донес на отца, ушедшего из семьи к "другой" женщине, был зарезан энкаведешниками-провокаторами, спроворившими чуть позднее знаменитый расстрельный процесс над родственниками "убиенного отрока". Книга была чрезвычайно высоко оценена, в частности, А.И.Солженицыным. Помню, как в приладожской "пустыни", в деревне Коровкино на рубеже осени-зимы 1987 г. я замирал у приемника: западные "радиоголоса" читали исследование Дружникова ("глушение" именно тогда прекратилось, надеюсь, навечно). Дорогой Юрий Ильич Дружников! Спасибо за книгу. Дорогой Михаил Сергеевич Горбачев! Сердечно благодарю за отмену "глушения". Поблагодарить никогда не поздно... Писатель давно живет в США, профессорствует в Калифорнийском университете, преподавая историю русской литературы (как Набоков и Бродский).

О чем книга? Читатель, да все о том же. Процитирую позднее стихотворение Зинаиды Гиппиус: "Тройная правда - и тройной порог.
Поэты, этому верному верьте:
Ведь только об этом думает Бог.
О человеке,
Любви
И смерти".

Вот и роман Юрия Дружникова об этом, только об этом. Можно сказать так: все писатели и неписатели сочиняют одну Великую Книгу для Небесного Читателя. Автор назвал свой роман "авантюрным". Все так: герои проявляют "неуемное плутовство, как Чичиков из "Мертвых душ", сюжет прихотлив и извилист (есть даже элементы фэнтези, ох, не люблю я это словечко). Не изменю себе: фабулу пересказывать не буду. Скажу одно: в Америку из Москвы приезжает девяностошестилетняя поэтесса Лилия Бурбон (в девичестве - Шапиро), сочинявшая советские детские стишки (вернее, за нее составлял эти рифмованные тексты... молчок, а такая громкая фамилия у нее потому...) и начинается ее бурная... опять молчок. Лилия - ровесница прошлого века, двоюродная племянница Троцкого, ее любовниками были Ленин и Есенин, одним из мужей - "кома
ндарм Бердичевский", в долгие советские годочки она... опять молчок. Ю.Дружников уморительно смешно, едко и остроумно реконструирует-комментирует карьеру советской поэтессы.

Читатель, вспомни детство пионерское. Автор приводит "образчики" продукции детской сочинительницы: "Мы, дети великой советской страны,
Хотим, чтобы не было в мире войны.
Но если на Родину враг нападет,
Нас Сталин великий на бой поведет!".

Ниже Ю.Дружников замечает: "В поздних изданиях Сталина сменил Ленин, потом почему-то Пушкин, а Брежнев, кажется, не удостоился" (С. 30). Писатель хорошо знает московскую литературную кухню и ядовито ее описывает. Свидетельствую: в Питере в те годочки было то же самое: милые (зачастую омерзительные) дамы и корпулентные дяденьки "рубили" отменную капусту на бескрайнем поле "детской литературы" (к примеру, в Детгизе минимальный тираж был - 100 000 экземпляров, т.е. с "ко-лес" платили тройные "потиражные").

Суперженщина Ю.Дружникова, залетая в различные авантюры-аферы, проявля-ет невероятную жизненную цепкость, нелогизированную сметку, бешеную энергию, абсолютную внеморальность, умение найти подход к каждому, легкость перевоплоще-ния, мимикрию... Кого напоминает героиня? Правильно: чистый Чичиков в юбке. Кстати, Лилия Бурбон вызывает у читателя искреннюю симпатию, как и герой "Мертвых душ". Похождения Лилии уморительно смешны и забавны. Она - протагонист книги, остальные персонажи, выписанные смачно и четко, - "голоса из хора". Смешная книга, правда, зачастую это смех "сквозь слезы". Можно вспомнить и "холодный и призрачный, беззвучный и в то же время всеразрушающий смех" Моцарта в финале романа Г.Гессе "Степной волк". Ничего не поделаешь. Как говаривал Маршак: "Каков художник, таково и его искусство". Не убавить, не прибавить.

Мои заметки преимущественно попадают на глаза русских, по разным причинам временно или постоянно проживающих за границей. Уж так сложилось. Есть у меня, разумеется, и "посюсторонний" читатель, но в "умаленно-скукоженном" числе (так напишем). Так вот, почему книга очень грустная? А потому, что она об эмигрантах, о странном, теплом, надышанном, зачастую абсурдистско-гиньольном эмигрантском житье-бытье. Поистине, Новый Свет - извод-вариант Того Света. Много в книге "сердца горестных замет". Процитирую автора: "Недовольство всем на свете есть приметная черта большинства всезнающих русских эмигрантов, чего бы они не видели и не слышали. Даже если все у них в порядке, на вас они - ноль внимание. Оживают, только ко-гда можно пожаловаться, чтобы все вокруг чувствовали себя перед ними виноватыми" (С.40-41); "Человек - это звучит по-разному, в зависимости от его состояния" (С. 135); " Беда всех нас, русских эмигрантов... в том, что в отличие от эмигрантов из многих других стран, нам возвращаться некуда" (С. 150); "Нельзя жить на третьем этаже в двухэтажном доме" (С. 173). Читатель! Цепляет (как теперь принято изъясняться)? То-то.

Все, что хотел сказать о "Суперженщине", я сказал. Теперь несколько фраз о "Супермужчине". Есть такие книги, где рассказчик - полное, частичное, часто паро-дийное "alter ego" автора - является главным героем повествования. Ну, что может прийти в ум робкому "критику"? "Журнал" Печорина-Лермонтова и "Бесы" Достоевского. Повествователь-рассказчик - самый загадочный и симпатичный герой романа: ироничный умница, демиург-кукловод, неимоверный плут-престидижитатор-жонглер-акробат. Мне очень сладко, что он преподает в американском университете курс исто-рии русской поэзии Серебряного века, ибо я пописывал кое-что когда-то по этой про-блематике. Рутинную преподавательскую работу Ю.Дружников узорчато расшивает яркими нитями. Еще цитата (последняя): "Я... осточертел читателю рассказами о своих лекциях и студентах. Эка невидаль: все на свете читают лекции, если не в университете, так на кухне. На кухне лучше тем, что тебе еще и нальют, и дадут закусить" (С. 162). Главное в том, что читатель где-то до середины романа видит мир и мiр сквозь магические очки повествователя, потом пенсне сдувает шквал, и безжалостно проницательный взгляд рассказчика становится твоим... Еще добавлю, что самоирония - редчайший писательский дар, ибо сочинители, как правило, относятся к своей вальяжной персоне с величайшей сервильностью и подобострастностью. Все понимает НАШ автор, но не все говорит, ибо не желает. Еще автор-рассказчик-повествователь очень умен, что так редко, поверьте, в писательской корпорации.

Гм, "авантюрный роман", плутовской, но еще и "сатирический" (причем в щедринском, да, да, регистре). Чего я все сбоку-припеку подкатываюсь... Скажу прямо и ответственно: отменная книга, предназначенная как для "отдохновительного", так и для аналитического чтения. Василий Пригодич и Министерство безопасности рекомендуют всем. Ave, Юрий...

Комментарии

Добавить изображение