ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ, или КРИТИКА КРИТИКИ

Заметка вторая. "Плохо!"

"К Топору зову Русь..."
Н.Г.Чернышевский

Эх, залетные, поскакали по оврагам-буеракам... Критик Виктор Леонидович Топоров заморочен-заворожен Большим стилем (гранд-стилем) советской литературы. Вика отнюдь не одинок: в его славной компании такие разные люди, как писатель Владимир Сорокин, культуролог Борис Гройс, литературовед и философ Игорь Смирнов. Советскую "разрешенную" литературу я на дух не выношу, однако, помню, какое впе-чатление на меня в детстве производили московские сталинские "высотники"-"высотки" (и жутко, и сладко, и сопля из левой ноздри вытекает, и живот от щенячьего восторга пучит).

Все прошло, все пройдет. Лет пятнадцать тому назад член Союза писателей был по петровской Табели о рангах, не слишком модифицированной большевиками, чинов-ником четвертого класса, Действительным статским советником, в армии - генерал-майором, на флоте - контр-адмиралом. Братва, никто не поверит, но и квартиры давали. Были времена былинные, да сгнили. Через всю книгу Топорова шелковой нитью проходит некая метафизическая тоска (сумление и томление души) по тем баснословным временам. Не уверен, что автор это полностью осознает.

Сказанное относится к двум статьям "Слава (так !) и дело. К 70-летию со дня рождения Валентина Пикуля" (июль 1998 г.) и "Юрий Трифонов: другая жизнь" (сентябрь 2000 г.). На Виктора иногда нападает "некая куриная слепота" и взгляд вострый гасит. Помню, как лет тридцать тому назад он с пеной у рта советовал мне прочитать (сходить в театр и посмотреть на киноэкране) какую-то пьесу какого-то Гельмана про то, как работяги на партийном (!!!) собрании отказались от премии. Вся пьеса "Протокол одного заседания" и состояла из презентации данного партийного собрания. Я не шучу. Этого Гельмана недавно по телевизору показывали: демократии нас учит. Сынок у него шустрый, Маратом кличут (хорошее ласковое имя). Верной дорогой идете, това-рищи.

Статья об историческом романисте заканчивается так: "...Валентин Пикуль предстает в сегодняшнем свете здравомыслящим, серьезным и занимательным историческим писателем, - предстает кривым, которого в царстве слепых по всем канонам следует провозгласить королем (С. 319). Витя, не будет Пикуль, Царствие ему Небесное, королем потому, что он варвар, лгун, ксенофоб (историософия Пикуля чудовищна) и малограмотный чудак. Не мы ли с Тобой в годы оные поражались тому, что ему в лом было нанять аспирантика из Пушкинского Дома, который бы за три ночи снял все невероятные фактические ошибки в любом его романе (кроме "Баязета" - ПЕРВЫЙ ис-торический роман Пикуля: все сделано-выделано на совесть). Вика, ну, какая у Пикуля "антисоветскость" (С. 313). Издатель, кинувший Тебя на "бабки" (Ты упоминаешь его фамилию в книге, а я умолчу), в годочки ОНЫЕ служил в Агентстве печати "Новости" (была такая гебистская организация для одурачивания западных лохов; помнишь, какие мистер X газетки издавал в Дании, Новой Зеландии, Канаде и т.д.), многократно приезжал в Питер забирать в Лениздате тома сочинений Пикуля на финской бумаге, с золо-тым обрезом и в кожаном переплете, для членов Политбюро. Думаю, что члены Полютбюро читать или не умели, или не могли (товарищ Соломенцев - покровитель Валерия Петровича - умел), так их жены и аппаратчики читали. А верхнее чутье у них на "антисоветчину" было лучше, чем у пойнтеров. Вика, ни один человек моложе тридцати пяти лет книгу Пикуля никогда в руки не возьмет, ибо НЕИНТЕРЕСНО и ЛЖИВО. Касторка не водка "Флагман", много не выпьешь.

В статье о Трифонове Виктор Леонидович несколько монотонно и занудно курочит крапивное интеллигентское семя. Приведу пару "забойных" цитат: "...трифоновские герои - и им подобные - стали прорабами перестройки - и безнадежно профукали ее. Вот затеяли обновление литературы - и похоронили ее на передел-кинской свалке. Вот разоблачили все, что можно, и все, что нельзя, оставив себе самим лишь самое заветное. И вот, кроме отвращения, способны нынче вызвать только недоумение: интересно все же, почему вы такие поганые?" (С.326). Господ Корниловского и Баранова покорнейше прошу в ладоши не хлопать. "Через большое горнило сомнений его анафема прошла" (заменим у Федора Михайловича слово "осанна"). Виктор Леонидович - не мелкий фраер, а крупный, один из культурнейших (во всех смыслах этого богатого обертонами слова) литераторов нашего поколения. И перед этим: "До-га