НАЕДИНЕ С СОБОЙ

Считается, что время пророков давно прошло. Тех, ветхозаветных, говорящих истово, со значением, иногда темно - но так проникновенно! Как будто они знали слова поэта "Есть речи - значенье темно иль ничтожно, но им без волненья внимать невозможно".

Но нет, время пророков не прошло. И сейчас находятся те, кто не боясь насмешек или упреков в наивности, говорят, обращаясь к неким тайным струнам чужой души, о вечном. Пытаются тронуть их самым возвышенным в ней самой, чтобы они зазвучали в унисон с частицей божественного, которая дарована всем им от сотворения Создателем.
Таков Григор Апоян, который не боится начать свою книжку "Благовест от тебя. Твои вопросы. Твои ответы" такими строками:

"Бог, Бог, Бог, великий Бог, и это все ты, только ты и никто другой. Никто другой. Но ты должен быть достоин самого себя. Это трудно, почти недостижимо. Но только тогда - ты Бог....
А если общение наше лежит целиком в сфере духа, то кто или что может стоять между мной и Им? Какие грамоты могут предъявить толкователи воли Его, чтобы не выглядеть самозванцами? И разве сама воля Его, направленная конкретно на нас, не отрицала бы сокровенную суть Его, не перевела бы Его по сю сторону, сделав одним из нас, со своими страстями и интересами и значит - грехом великим? Как жалок и банален тот мелочный мстительный Бог, которому поклоняются люди и чтят, как всемилостивейшего!"

Это - религия от Апояна. Как ее можно было бы назвать? Субъективно-идеалистическая? Или даже солипсистская религия? Пожалуй. Но имеет ли она право на существование? Вот в таком виде: Бог - это ты сам. Но только тогда ты станешь Им, когда ..... и далее - по тексту всей книжки Апояна. Путь указан. Например, там есть такая максима:

"Каждому в жизни когда-нибудь приходится так или иначе пройти через какое-нибудь страдание. Истинно великие духом выходят из него не озлобленными на весь мир человеконенавистниками, а наоборот, способными сострадать другому человеку истинными гуманистами. Ты должен быть среди них".

Может быть это и не пророчество. Да, пожалуй, не пророчество. Пророки не столько куда-то зовут, сколько обличают. Они обличали распутный Рим - эту вавилонскую блудницу. Фарисеев. Богатеев. Даже власти предержащие. Посему многих из них казнили за непочтение и хулу. Но уж точно обращения Апояна тянут на проповедничество. Они и являются своего рода этико-религиозными проповедями.
В них есть и много других советов в духе психотерапии и сеансов самовнушения.
Ну вот, к примеру:

"Каждому в жизни когда-нибудь приходится так или иначе пройти через какое-нибудь страдание. Истинно великие духом выходят из него не озлобленными на весь мир человеконенавистниками, а наоборот, способными сострадать другому человеку истинными гуманистами. Ты должен быть среди них. Любовь к ближнему, истинный гуманизм в том, что ты, вот, знаешь, как он ненавидит тебя, да и сам он тебе отнюдь не симпатичен, но ты, зная, что без твоего участия пропадать ему, не бросаешь несчастного в заблуждениях его".

Или вот такой совет (надеюсь, не для женщин):

"Неси свое уродство с достоинством, и оно станет красотой, примером для подражания".

Могут сказать, конечно, советовать легко. А вот следовать советам... Посоветуйте сейчас осетинам сострадать убийцам детей в Беслане - на клочки разорвут проповедника-гуманиста. Да, как следовать благостным советам, - это уже была бы тема другой книги. Возможно, она тоже будет написана. А пока вот именно обращения ко внутреннему "Я" и советы, как подняться над самим собой.

Хотелось бы задаться философским вопросом: можно ли начинать философия (или религию, что в данном случае одно и тоже) вот с таких постулатов, как это делает Апоян? Можно. Любая философская система начинается с каких-то постулатов. Декарт тоже ведь начинал с чего-то несомненного, но как бы глубоко индивидуального: "Я мыслю - следовательно я существую". Все можно подвергнуть сомнению - Бога, наличие внешнего мира, истинность знания. Но невозможно сомневаться в том, что вы при этом сами мыслите. Это - несомненная реальность. Или, к примеру, Шопенгауэр полагал, что мир - это воля и представление. И тоже обосновывал эту несомненную для него данность. Или Бергсон - который положил в основание мира (точнее - человека) время и протяженность.

Одним словом, сколько философских систем - столько разных постулатов.
Понять, что такое философия, нельзя не только из учебников, но даже и

из текстов самих творцов философии - если только человек не задается экзистенциальным, жизненно важным для него вопросом: как возможна сама мысль, само сознание, каков должен быть мир, чтобы в нем могла существовать моя мысль, или чтобы в нем могла осуществиться причинная связь, понятая мной, или время, которое я опишу категорией "время"; чтобы в нем могла быть этика, моя нравственность, не обоснованная никакими "социальными необходимостями", прагматическими соображениями и пр.

Да, недостаточно вербального мира, конструкций из понятий и категорий, пусть даже самых возвышенных, но совершенно необходимо личное участие, личное переживание и собственная мысль человека - только тогда все философские категории, использующиеся этим человеком, станут его философией. Мераб Мамардашвили, этот грузинский Сократ, делал замечательное пояснение этому тезису.

"Представим себе, - говорит он, - что мир был бы завершен и к тому же существовала бы некая великая теория, объясняющая нам, что такое любовь, что такое мысль, что такое причина и т.д. .. если бы это было так, то было бы совершенно лишним переживать, например, чувство любви. Но мы же все-таки любим. Несмотря на то, что, казалось бы, все давно известно, все пережито, все испытано. Зачем же еще мои чувства, если все это было и было миллионы раз? Зачем?! Но перевернем вопрос: значит мир не устроен как законченная целостность? И я в своем чувстве уникален, неповторим. Мое чувство не выводится из других чувств. В противном случае не нужно было бы ни моей любви, ни всех этих переживаний - они были бы заместимы предшествующими знаниями о любви... Значит мир устроен как нечто, находящееся в постоянном становлении, в нем всегда найдется мне место...".

Философская этическая религия Апояна как раз наиболее близка Декарту. Апоян исходит из самоочевидности того, что в своем духе человек равен Богу.
И Декарт исходил из самоочевидной достоверности мышления, из знаменитого "cogito ergo sum", и из неоспоримого для него мыслительного акта сомнения он затем восстанавливает и бытие всего мира, который должен быть именно таким, иначе "когито" было бы невозможным. И, более того, без моего акта мышления и мир был бы не таким, в нем не хватало бы именно меня с моей мыслью о мире и, стало быть, мир потерпел бы некий ущерб от этого и стал бы не таким, каким он есть. И кантовские априорные формы созерцания и рассудка - это ведь тоже задание определенной конструкции мира, в котором возможны осознаваемые человеком время, пространство, причинность, аксиомы математики и вообще сама возможность законов науки.

Главное в философских рассуждениях - это проблема сознания. Мыслить о сознании - это и значит философствовать. В мышлении есть некие архетипические образования, (скажем, моральные максимы), которые нельзя истолковать как продолжение собственной логики, умозаключений и вообще собственных дискурсивных, логических способностей. Вот эти образования, эти понятия и нужно принимать как данность. То есть сделать то, что предлагал еще Кант, считая и причинность, и сами законы логики врожденными нашему сознанию.
И как раз это и делает в своей книге Апоян. Он с истовостью библейского пророка или хотя бы новозаветного проповедника верит в то, что человеку врождены высокие порывы духа. Только нужно освободить эти порывы от всяческих пут. Вот есть у человека врожденные залежи нравственных богатств и нужно только призвать открыть их. Открыть для себя - и для других.

И тут Апоян следует за лучшими философскими традициями, за тем же Мамардашвили. Вот кусочек из рассуждения Мамардашвили по поводу отсутствия причины, т.е. отсутствия внутреннего механизма появления совести: "Сознание, по определению, есть моральное явление. Не случайно во многих языках мира "сознание" и "совесть" происходят от одного корня. Ведь моральные феномены означают просто следующую вещь: способность человека руководствоваться причинно ничем не обоснованной мотивацией,... морально то, что бескорыстно, беспричинно. Ведь совесть она - не "почему"? Она, наоборот, "обрубает" цепь причинных аргументов.. Мы говорим: "потому, что испугался"; "потому, что храбрый". Или - "был в хорошем настроении и потому сделал это или не сделал того-то". А когда речь идет о феномене сознания, этическом по своему содержанию, мы говорим не "почему", а "по совести". Это - как бы конечный аргумент. Воплощение такого состояния в мысли и есть философия". 

Между прочим, у всех психологов, даже пишущих с прагматической целью обучить людей правилам общения, можно встретить строки поэтические, которые обращены к исконному и как бы врожденному, высокому моральному (еще не испорченному превратностями жизни) состоянию сознания.

К примеру, Владимир Леви пишет в своего рода учебнике "Искусство Быть Другим":

"Живи подобно потоку и будь потоком - каждую встречу, каждое общение принимай как волну в реке или в море, как шаг в пути, как порыв ветра и каплю дождя, как отрывок длящегося музыкального произведения... Даже если это экзамен, определяющий, как тебе представляется, твою будущность. Даже если решающее свидание с существом любимым".

А уж его книга ""Искусство Быть Собой" - это вообще разговор о тайниках души каждого, которые только нужно открыть.

Возвращаясь в начало книги Апояна, мы видим сходный постулат, похожую моральную максиму, похожую как на философию Мамардашвили, так и на поучения Леви :

"И ежели, таким образом, Бог - это то, что где-то там, внутри, в глубине, то кто, или что может заставить извлечь это, кроме как отзвук, резонанс на нечто такое же острое и такое же больное, такое же щемящее и такое же неутолимое? Значит, в чистом виде это должно быть то, что есть общее в нас, то, что истинно объединяет нас, отцеживает от дикости, в то время как досужие (профессиональные) разговоры о Нем лишь разъединяют нас, носителей этого, ибо корыстолюбивы были и есть те, кто назвали себя проповедниками Его. Ибо чистой вере не нужны толкователи".

Эта идея первичности высокого нравственного наполнения человека проходит у Апояна красной нитью.
Заканчивает он все на той же ноте веры в божественное предназначение человека.

"Бог - это слишком серьезно, это слишком важно, чтобы следовать в этом деле за толпой, за кем-либо. Голос каждого звучит по-своему, но всегда одинаково звучит хор. Общая религия - это хор, не отдавай свой чистый голос безликому звучанью!
Да и то верно, что истинная задача настоящего хора заключается не просто в достижении слаженности, а в том, чтобы в этой слаженности был ясно и чисто слышен голос каждого участника. Так и в религии твоей, вашей религии. Истинное единство может прийти только через индивидуализм. Ибо это единство не по принуждению. То единство, которое мы порой открываем для себя в симфоническом оркестре. Именно оно - поразительное единство - более всего потрясает истинно зрелого человека в игре гигантского, разнородного оркестра. И именно потому что оно столь редко (почти никогда!) встречается в обыденной жизни, о чем лучше всего знают и страдают от этого именно они, зрелые люди.

В обветшавшем мире полагают, что есть вещи важные и второстепенные, значимые персоны и никчемные людишки, но не так в том мире, о котором толкую тебе я, в твоем мире. В нем нет градаций, разделения, ибо во всем и надо всем - только ты; что может раздробить, расчленить тебя, придать какую-то степень важности отдельным проявлениям твоим!
Пусть этот мир немного страшит тебя, как и всякая свобода, но ничто, ничто не сулит тебе такой же незамутненной радости!

.... Ты - сам апостол своего Бога. Не предавай его, как это делают все апостолы. Иисус, конечно, был Богом, но только Богом самого себя, так же как и я, и ты, и всё мы. Каждый из нас должен быть, стать Богом самого себя. Он знал об этом, он пытался объяснить и вам; не случайно всегда отвечал на этот вопрос: "Ты сказал". Да и не был он ведь в единственном числе, много было пророков... Будда... Конфуций... Мухаммед...
Разве ты хочешь быть одним из них? Нет, ты хочешь быть в единственном числе. Ты и есть в единственном числе и уже знаешь об этом. Ты сам свой единственный пророк и путеводная звезда, не бойся одиночества".

Вот тут хочется дополнить: не бойся одиночества, потому что с тобой такая просветленная книга, как "Благовест от тебя" Григора Апояна.