ПОВЕСТКА ДНЯ: РЕАНИМАЦИЯ ПАВЛИКА МОРОЗОВА

23-08-2004

Все возвращается на круги своя. Дума одобрила необходимость развития всероссийского аппарата доносчиков, а фактически двух аппаратов, работающих на МВД и ФСБ. В силовых структурах снова принимаются к рассмотрению и принятию мер анонимные доносы, категорически осужденные после распада СССР. В деревне Герасимовка близ города Тавда на Урале возрождается музей Павлика Морозова.

Деревня Герасимовка сегодня

Предложенный проект создания музея коллективизации с историко-просветительским комплексом нашел поддержку руководства Фонда Сороса, выдержав серьезную конкуренцию: на десять грантов по этой номинации было подано около 300 заявок. Мемориальная комната Павлика Морозова станет частью экспозиции. Часть средств выделена на сбор архивных материалов и фольклорных преданий и воспоминаний, который готовы начать местные школьники и студенты Уральского госуниверситета...

Сегодня молодое поколение не помнит имени пионера-героя, а между тем начиная с тридцатых годов оно гремело по стране. Пионер Павлик донес в ОГПУ на своего отца, сообщив, что тот против советской власти. Враги убили мальчика, и после героической смерти он был назван “Героем-пионером Советского Союза номер 1” — именно так было записано в Книге почета ЦК ВЛКСМ. Лучшие писатели страны — от Бабеля до Михалкова — писали о нем книжки, Эйзенштейн снял о нем фильм (положенный, правда, на полку по причине идеологической невыдержанности). Памятник Павлику хотели возвести даже на Красной площади.

Живущий нынче в США писатель Юрий Дружников еще в 1983 году закончил независимое расследование а затем издал в Лондоне книгу “Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова”, запрещенную в СССР и до сих пор не изданную там полностью. Цель — понять, что скрывается за мифами о Павлике Морозове. Дружников считает, что в этом деле был важен политический аспект: обвинить дедушку, бабушку, дядю и двоюродного брата в убийстве мальчика — это значит вбить клин в родственные отношения, показать, что молодое поколение за советскую власть. Писатель встречался с живыми тогда матерью пионера-героя, его братьями, родными, одноклассниками. Дружниковым было выявлено, что Павлик Морозов пионером не был, в школе к своим тринадцати годам едва выучил буквы, в политике вовсе не смыслил. Ухаживал за скотиной, ходил по ягоды, курил цигарки, играл в очко на подзатыльники. Дружников пришел к выводу, что не родные убили пионера-героя и его брата, а дело это — на счету сотрудников ОГПУ-НКВД. Да и Павлик, сообщая властям сведения о неблагонадежном отце, преследовал отнюдь не политические цели: отец ушел из семьи, обиженный старший сын по наущению матери пытался вернуть его в дом.

Мы попросили писателя Юрия Дружникова, ныне преподающего в Калифорнийском университете, прокомментировать московские новости: возрождение музея Павлика Морозова на деньги Сороса.

Сама идея открыть музей коллективизации — хорошая, — говорит писатель. — Другой вопрос, станет ли этот музей исторически расследовать правду тех лет.

Не думали ли вы обратиться к Соросу с просьбой выделить средства на исследования о Павлике Морозове?

— Никогда! Я начал заниматься этой темой в 1974 году. Однажды в Ростове на совещании писателей и драматургов, где говорилось о воспитании морального облика советских подростков, я задал невинный вопрос: почему памятник Павлику Морозову, предавшему своего отца, стоит в Москве и других городах? Можем ли мы воспитывать честных детей на примере предательства? Мне никто тогда не ответил, но по возвращении в Москву я был приглашен в известное учреждение, где меня попросили больше таких вопросов не задавать. Тогда мне очень захотелось узнать, в чем дело, и я тихо и осторожно стал заниматься расследованием. Объехал 13 городов России, потратил три с половиной года на это исследование и написал книгу. Никаких Соросов и никаких источников финансирования у меня не было, это был чистый энтузиазм — любопытство и желание узнать правду. Когда я закончил книгу, опубликовать ее было нельзя. Она ушла в самиздат, а потом появилась на Западе. В России начался скандал, журнал “Человек и закон” сообщил, что меня скоро вызовут в суд в СССР за то, что я оскорбил честь героя-пионера...

Как вы думаете, почему “Открытое общество” Джорджа Сороса решило культивировать пионера-доносчика?

— Я не думаю, что “Открытое общество культивирует героев-доносчиков, все-таки время изменилось. Сейчас в основном пишут не о том, что Павлик Морозов был доносчиком, а о том, что он просто был героем, который помогал советской власти. Такие обтекаемые формулы. Что касается финансирования проекта с возрождением музея, я думаю, что когда люди подавали заявления на грант Фонда Сороса, они учитывали то обстоятельство, что на мемориал пионера-доносчика денег не дадут, — нужно придумать что-то более весомое. Вот тогда и возникла идея создать музей коллективизации. Под раскрытие правды и выделили деньги. Хотя музей Павлика Морозова действительно восстанавливают, но, надеюсь, он будет в каком-то другом облике. В свою очередь, на месте, в Тавдинском районе, в этой глубокой глубинке, полагают, что таким образом поправят финансовое положение, привлекут туристов, опять начнут возить в Тавду автобусами детей... К тому же Сорос дал всего семь тысяч долларов. Ни в одной стране мира нельзя построить музей на такие деньги. С другой стороны, деньги даны на исследование истории, которое, хочу надеяться, будет отражено в музее.

— Сейчас, в связи с террористической угрозой, все больше говорят о необходимости организации системы осведомителей по примеру западных стран. Что это — возвращение в страну Павлика Морозова?

— Приведу пример из своей американской жизни: в Нью-Йорке на улице на моих глазах большой черный человек подбежал к женщине, сорвал с ее шеи золотую цепочку и бросился бежать. Все вокруг растерялись. Вдруг ниоткуда появился полицейский, который нагнал вора и положил его на капот ближайшей машины. Я все гадал, откуда взялся в нужный момент этот полицейский? Потом мне рассказали, что в Нью-Йорке в окнах сидят люди, такие помощники полиции, которые следят за улицей. Это не добровольцы — они получают определенную сумму за то, что наблюдают в окно за порядком на улице, даже премии за удачную акцию. Если совершено преступление, то следует немедленный звонок ближайшему полицейскому, и вопрос решается положительно.

Так что же? В окнах Нью-Йорка сидят доносчики. Хорошо это или плохо?

Я считаю, что такой аппарат (а он в Америке поддерживается) не имеет никакого отношения к той проблеме доносительства, которую мы обсуждаем. Нужно разделить донос криминальный и донос политический. Печальным символом последнего и является сталинский сынок и символ Лубянки Павлик Морозов. Криминальный же донос необходим в обществе. Дилемма: если я вижу, как бьют женщину, пройти мимо или сообщить органам правопорядка? Такой инструмент доносительства существует, закон в Америке уважается, а полиция служит мне. Я как налогоплательщик плачу им зарплату, чтобы чувствовать себя в безопасности. В университете, где я читаю лекции, ко мне, бывает, иногда во время контрольной подходит девочка и кладет на стол бумажку, где написано: Обратите внимание на студентку в розовой кофточке, она уже полчаса подглядывает к своему соседу, и я этим возмущена”. А вот Павлик Морозов в Америке не понятен. Некуда пойти, чтобы сообщить, что папа в разговоре с мамой высказывался критически о республиканской или демократической партии.

В американской практике доносительство о беспорядке в порядке вещей, хотя в координатах нашей российской морали граничит со стукачеством. Энтузиасты доносить во всех странах имеются, люди, которые любят это дело. В общественном сознании они также подогревают тему, которая сегодня обсуждается в российских СМИ. Итак, восстанавливать аппарат доносчиков или нет? И восстанавливать в каких традициях: цивилизованного общества или — советского образца 37-го года?

Комментарии

Добавить изображение