РОССИЙСКАЯ ТРАДИЦИЯ И ЕЁ БУДУЩЕЕ

В чисто российской традиции исторический выбор всегда радикален: или - или. К тому же этот процесс у нас отличается, по крайней мере, еще двумя примечательными особенностями:

- во-первых, в состояние выбора мы впадаем с завидной регулярностью, а потому сюжет васнецовской картины “Витязь на распутье” вполне мог бы стать основой нашего чисто национального герба;

- во-вторых, мы выбираем и определяемся там, где другие народы определились уже лет 200 назад, а потому пока мы в очередной раз с шумом решаем для себя как жить, многие другие народы уже оказались далеко впереди нас.

Так вот, господа, вы, конечно, будете смеяться, но Россия вновь стоит пред судьбоносным выбором. Причем мы вновь вернулись к исходной точке, на которой находились даже не в октябре 1993 и не в августе 1991, а лет чуть ли не 100 тому назад.

В чем суть этого выбора?

Чисто “внешне” - это определение пути развития, который обеспечил бы России благоприятную перспективу, конкурентоспособность и процветание. При этом наши официальные идеологи сегодня настойчиво “уточняют”, что этот выбор должен основываться на наших традициях и национальной специфике.

Казалось бы, в этом нет ничего плохого: вполне очевидно, что всякий народ, какие бы радикальные реформы он не затевал, неизбежно должен делать это с учетом именно своей специфики.

Однако все же есть некие моменты, которые заставляют оценивать заявления наших государственных отцов-командиров” по крайней мере, с настороженностью.

Отчего же?

12 декабря 2004 года состоялись два конгресса, которые весьма символически обозначили утраченный для нас День Конституции столкновением, хотя и заочным, двух отечественных традиций – российского фундаментализма и российского же либерализма.

И хотя оба конгресса определили себя как оппозицию нынешнему режиму, надо понимать, что рогозинская “Родина” - лишь зеркальное но “беспортфельное” отражение государственников при власти, а потому и оппозиция Кремлю чисто политическая, но отнюдь не чуждая ему идеологически. А потому, если перефразировать известную поговорку: что у Путина на уме, то у Рогозина на языке: Чтобы не быть битыми и достойно нести историческую миссию России, мы должны понимать, что не можем списывать с зарубежных образцов ни государственные, ни экономические формы нашего существования. Мы отличаемся от традиционных западных демократий своей собственной, исторически и геополитически приемлемой формой национальной демократии”.

И если Рогозин пока об этом говорит и делает лишь в меру своего нынешнего депутатского положения, то нынешняя реальная власть делает это в полной мере практически, хотя вербально Путин выражает эту идею конечно же несколько мягче.

Здесь мы и сталкиваемся со своеобразием очередного исторического выбора, перед которым вновь оказалась Россия: с одной стороны есть “образцы государственных и экономических форм” успешных наций, с другой – “своя собственная исторически и геополитически приемлемая форма национальной демократии”.

Чтобы сделать правильный выбор, нам стоит честно ответить себе на четыре, на мой взгляд, самых существенных вопроса:

Вопрос первый: В чем же своеобразие российской национальной традиции общественного и экономического мироустройства, которое мы должны учитывать, возводя будущее России?

 

Анализ исторического своеобразия нашего общественного развития неизбежно дает нам несколько важных действительно фундаментальных особенностей, составляющих основу российского мироустройства и отличающих нас от западной цивилизации:

а) Опыт реальных демократических начал (если не считать первобытную родоплеменную демократию) у нас был только лишь на северо-западе Руси (Новгород и Псков) и закончился еще при Иване Грозном.

б) Опыт сословного представительства (без которого не может быть опыта учета интересов различных групп общества) у нас закончился при Петре I, а затем еще раз погиб, так и не успев возродиться в начале XX века.

в) Система национального политического устройства практически всегда зиждилась у нас на принципах чистейшей воды авторитарности, называй ее самодержавием, культом личности генсеков либо нын

ешней вертикалью власти.

г) У нас никогда не было и нет сейчас “иммунной защиты” в виде развитого института общественного контроля за действующей властью. У нас всегда существовала перевернутая с ног на голову система, в которой не общество контролирует власть, а власть контролирует общество.

д) Народ российский практически всегда был отстранен от живого и реального опыта самоуправления и государствования. Причем традиция эта была положена еще варягами, а монголо-татарское иго ярлыками на княжение окончательно оформило власть на Руси, как отделенную от самого тела народной жизни. Образно говоря, на Руси всегда носили в кармане кукиш по отношению к власти.

е) Реальная власть со времен того же Петра Великого в России всегда принадлежала чиновничье-бюрократическому аппарату.

ж) Наша экономика практически всегда склонялась к государственному капитализму, причем традиция эта идет от петровских преобразований и до “дела “Юкоса”. Характер же наших основных и преобладающих ресурсов (нефть, уголь, руды металлов газ), предопределял экономический строй как государственно-монополистический (олигархический) капитализм.

з) Наша экономика практически всегда (за исключением непродолжительного периода конца XIX - начала XX века) была закрытой, лишенной возможности живого конкурентного развития.

и) В России никогда не было продуктивных национальных идей. У нас всегда были только доктрины политических властителей и теории духовно-интеллектуальной элиты, влияние которых не проникало вглубь всего общества. Исконная же наша национальная идея была абсолютно адекватно выражена еще Аксаковым: “Русский народ, не имеющий в себе политического элемента, отделил государство от себя, и государствовать не хочет”.

Здесь важно подчеркнуть еще одну достойную примечательность нашего общественного развития. Практически все преобразователи России за исключением Александра II и с некоторой натяжкой (за незначительностью фигуры) Керенского лишь воспроизводили основополагающие российские традиции, только усиливая ту либо иную их составляющую.

И, как это может ни показаться парадоксальным, но даже Петр I, образ которого со школьной скамьи лепился как образ великого “прорубателя окна в Европу”, на самом деле получил прямо противоположный результат.

Покончив с боярством и автономностью церкви, создав вместо представительской и земской структуры бюрократическую машину управления, он вернул нас в классическую азиатчину, восточную деспотию, которую слегка перелицевав, мы выдаем теперь за платье чисто русского покроя, за свое национальное изобретение.

Вопрос второй: Насколько успешными были эти традиции?

Вопрос этот весьма болезненный для сердца каждого по настоящему переживающего за судьбы Отечества россиянина.

С одной стороны, разве можно причислять нас к неуспешным нациям?!

Разве то, чего мы достигли в космосе, в военных прикладных технологиях, в создании мощной мировой державы не есть свидетельство нашего успеха, хотя и в прошлом?

Мы - создатели богатейшей культуры с такими глыбами как Достоевский, Толстой, Пушкин, Чайковский и пр. и пр.

Мы - наследователи примеров нравственных светочей, подобных Сергию Радонежскому, московским святителям Иову, Алексию, советскому великомученику Андрею Сахарову.

С другой стороны, Россия всегда отставала от других наций в обеспечении для своего народа удовлетворения таких основополагающих чаяний как безопасность, стабильный достаток, интеллектуальная, духовная и творческая самореализация, общественная власть, используемая в интересах всего общества. Мы всегда были колоссом на глинных ногах, не способным выдержать конкуренции с передовыми мировыми державами.

На протяжении практически всей истории народ наш в сравнении с западными соседями куда более страдал от нищеты, от произвола и куда менее был защищен от врагов внешних и от внутреннего разбоя. И волновались окраинные народы, и процветало местное воровство, мздоимство и беззаконие.

Качество жизни населения интересовало государство только в той степени, насколько это сопрягалось с державными целями, а цели эти всегда были более значимы, чем реальное благосостояние общества.

Поэтому если и есть нам чем гордиться, то это в основном связано с “державной” составляющей нашего величия и отнюдь не с гуманистической.

Как на уровне государственной политики, так и на уровне общественного сознания мы склонны к схемам общественных отношений, основанным на принципах государственного патернализма, а не свободной гражданской инициативы и предприимчивости.

Вообще мы, россияне - нация трагической судьбы. В этом уже давно привычном определении все наши прошлые, настоящие, будущие боли и страдания приобретают характер какой то безысходной фатальности, которая буквально парализует наше общество. Разительно афористичное “хотели как лучше, а получилось как всегда” предельно точно передает господствующее у нас умонастроение.

Пожалуй, мы единственная великая нация, которая являет миру такую страшную пропасть между своей культурно-исторической потенцией и убожеством реального мира национальной жизни, такое разительное несоответствие между претензиями на общечеловеческое мессианство и беспросветной необустроенностью собственного бытия. От этого порой чувствуешь какую-то совершенно мистическую обреченность. Как будто от всей нашей истории веет могильным холодом.

В основание претензии на “богоизбранность” мы зачастую также кладем свою многострадальность. Однако особый багровый отблеск нашей истории, обильной кровавыми переустройствами и пожарищами безумных бунтов мешает порой рассмотреть и понять главное, что составляет истинный трагизм русской доли: собственно говоря, реальных оснований для свойственных российскому менталитету претензий на мировое духовное и культурное лидерство у нас нет.

И даже те вершины, на которые в подтверждение русского мессианства любят указывать многие русофилы, не ставят нас над цивилизацией, а только приподнимают нашу молодую в сравнении со многими другими народами нацию до высот мировой культуры. И русский гений Достоевского, Чайковского, Репина не более гения Моцарта, Шекспира или Рафаэля.

Вообще гении каждого народа не возвышают его над другими, а приподнимают общий уровень мировой культуры. Как живительная струя родника не парит над рекою, а вливается в нее, делая ее более полноводной.

Для определения вклада нации в мировую цивилизацию реальная оценка общего состояния живого культурного быта народа куда важнее спора о “вершинах”. Вообще, в оценке культурного потенциала наций стоило бы избегать элитных “срезов”. Они далеко не всегда адекватно отражают реальное состояние общества. В этом отношении куда более показательней не “эрмитажи” или “лувры”, а, как метко выразился один остроумный человек, - состояние общественного туалета в обычном провинциальном городке.

А уж тут, если беспристрастно взглянуть на реальное положение вещей, любые теоретические аргументации в пользу нашего национального превосходства абсолютно проигрышны. Все умиленные рассказы о святых старцах, философствующих за сохой мужичках, об особой нравственности русской деревенской жизни и высокойпредназначительности русской интеллигенции на фоне нашей повседневности представляются буквально лубочными и святочными историями.

Даже наши вроде бы общепризнанные главные национальные исторические гордыни подобные освобождению от ига монголо-татар или победе в Великой Отечественной войне содержат в себе либо трагикомичность исхода “стояния на Угре” либо чистую трагедию истекшей кровью страны, брошенной в бойню параноидальным “отцом народов”.

Неужели же не безнравственно мнить себя духовными светочами и подлинными гуманистами и не замечать, что почти все, что нами достигнуто, воздвигнуто на костях собственного народа? Какой еще народ, кроме разве что полпотовской Кампучии во имя будущего счастья уничтожил чуть ли не пятую часть нации и чуть ли не столько же гноил в лагерях?

Я думаю, что нам всем надо понять: все высоты личного духа, будь то Толстой, Достоевский ли, Булгаков, Сахаров и так далее, которыми мы можем гордиться, воздвигнуты не благодаря особой духовности нашего общества, а в противовес его бездуховности. Именно глубина этой бездуховности и порождала могучую волну русского культурного гуманизма, но как всякая волна она так и не смогла всколыхнуть самую толщу народной жизни.

Поэтому для нас было бы куда честнее признать, что мы пока неуспешная нация.

Однако честное признание этого факта не повод для нашей нации впасть в прострацию или брызгать слюной, обвиняя признавших это в не патриотизме. Это повод для того, чтобы все же найти способ сделать свою жизнь более достойной. А для этого стоит задать себе и

Вопрос третий: почему же мы неуспешная нация?

В чисто российской традиции (особенно проповедниками официальной идеологии) объяснять это либо происками врагов (как внешних, так и внутренних) либо отступлением от русской самобытности, отходом от "Русского пути".

Особенно стыдным для нас видится первое объяснение. Давайте взглянем в глаза исторической правде: монголо-татарское иго, на которое "сваливают" средневековый провал нации, - результат разобщенности и самодовольного эгоизма тех, кто предал забвению блестящий опыт раннего единства Киевской Руси. И этот упрек - не "умничанье" потомков, которым, естественно, проще разглядеть ошибки своих предков. Не боль ли погибельности разобщения звучала еще за много лет до нашествия в "Слове о полку Игоревом"?

Взращенному на школьных учебниках истории среднему россиянину зачастую просто неведомо, что Новгородский поход Ивана Грозного по своей собственной державе соизмерим с трагедией нашествия восточных орд.

Горечь и боль последствий 1812 года, Крымской войны 1853 - 56 гг., Великой Отечественной - это ли не плоды нашей же беспечности, не способности никак иначе, кроме как горами своих же трупов, реками своей же крови останавливать врага, отдав ему на поругание прежде половину Отечества?

К тому же историю наших отечественных войн честнее начинать, увы, не с официальных, записанных в учебниках дат. Прежде чем Наполеон вторгся в Россию, был еще 1793 год, когда Екатерина II заключила договор с Англией, Пруссией и Австрией против Франции. Был 1798 год, когда русский флот успешно действовал против французов в Средиземном море, затем было участие еще в целом ряде антифранцузских коалиций, весьма сомнительных с точки зрения российских национальных интересов.

Так стоит ли удивляться тому, что из-за бездарной и недальновидной политики наших цариц и царей, которая строилась больше на амбициях, чем на здравом смысле и национальном интересе, Наполеон решил покончить с российской назойливостью на нашей же территории?

И когда мы говорим о подвиге советского народа в годы Великой Отечественной, стоит заявить и о преступлении советского высшего политического руководства, фактически спровоцировавшего фашистские орды на "дранг нах остен". Именно СССР вскормил монстра по имени Адольф Гитлер, которого вначале пытались использовать и мы в борьбе против Запада, и Запад в борьбе против нас. Но когда Молотов подписывал пакт о "не нападении", а Сталин ставил свой росчерк на карте радела сфер влияния, это именно мы фактически подписывали договор с Гитлером о начале второй мировой войны. Помня о 22 июня 1941 года, нам не надо забывать и то, что вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, с нападения Гитлера на Польшу, ставшего прямым следствием подписания секретного протокола к Советско-Германскому Пакту. Вскормленное с нашей помощью и поощренное нами чудовище оказалось своенравным. И мы же стали его главной жертвой.

Но есть и вторая не менее унизительная сторона объяснений нашей нищеты промыслами внешних врагов. Особенно наглядно мы видим это на примере современной истории. После второй мировой войны Германия, Япония, Южная Корея и целый ряд других стран потеряли не меньше нашего в соразмерной доле довоенного национального потенциала. Мало того, они были унижены поражением и оккупацией.

Однако пока мы упивались быстротой возрождения своего народного хозяйства и захлебывались пропагандистскими речами о преимуществах нашей системы (на самом деле весь секрет успехов заключался в репарациях и каторжном труде пленных и своих гулаговцев) - другие народы "молча" и лишь движением национальной инициативы и умением воспользоваться в своих интересах корыстью победителей, смогли в те же сроки достичь куда большего.

И даже потерпевшие поражение Германия и Япония сегодня успешно конкурируют во многом со своими победителями, в том числе не только с нами, но и с США.

И хотя наивность объяснения бед наших "происками врагов наших" очевидна (в ее основе элементарная историческая необразованность или даже невежество), подобные спекуляции весьма живучи. И сегодня мы нет да нет, слышим оправдания собственной бестолковости то проникновением иностранного капитала (что в цивилизованной экономике давно уже стало нормальным явлением), то заговором, то отравлением нации иностранными "сникерсами".

Даже если бы это было и так, но ведь, в конце концов, достоинство нации также определяется ее способностью противостоять чуждому влиянию! Однако по логике наших ура-патриотов мы этой способности как раз напрочь и лишены, если на протяжении всей своей истории были не в состоянии противостоять козням супостатов. Это же надо так не уважать собственный народ!

Тоже самое относится и ко второй причине, которую обычно связывают с отходом от российских традиций. На самом деле перечисленные выше особенности нашего национального бытия четко прослеживаются на протяжении всей нашей истории. И советская верхушка, декларировавшая “мы старый мир разрушим до основанья а затем…” затем лишь воспроизвела все то, что закладывалось еще Иваном Грозным, Петром Первым и пр. Даже в таких “мелочах” как крепостничество (не стоит забывать, что Никите Хрущеву пришлось в некотором роде проводить повторно освобождение крестьян лишь в 60-е годы XX века), прибирание к рукам церкви и госкапитализм с высочайшим уровнем эксплуатации.

Именно потому мы с полной уверенностью можем сказать, что не конкурентоспособность нашего способа обустройства национального бытия предопределена именно особенностями нашего развития, которыми мы отличаемся от более успешных наций.

В связи с этим стоит задать наконец и вопрос четвертый: Какие именно традиции российского мироустройства воспроизводится сегодня?

Давайте скажем честно: есть много оснований считать, что сегодняшняя наша власть в полной мере воспроизводит в основном именно те традиции, которые предопределили неконкурентоспособность нашей нации:

- Вновь устанавливается приоритет великодержавных целей перед целями гуманистическими, хотя Великая держава должна быть результатом, а не целью развития. И не случайно на том же Всероссийском конгрессе в защиту прав нации и гражданина Рогозин высказал опять же лишь то, что уже определено в качестве целеполагания нашей властью: “Избираемая власть нужна… для восстановления утраченных и завоеванных позиций в мире…”.

- Отказ от выборности губернаторов резко сужает возможности освоения россиянами опыта демократической самоорганизации.

- Дело “Юкоса”, события связанные с приобретением государством “Юганскнефтегаза”, применение системы налогового заложничества (в связи с несовершенством налогового законодательства и пробелами в действовавших на период приватизации законах) все это явные свидетельства, что мы снова все более склоняемся к государственно-монополистическому капитализму.

Не случайно Американский фонд Heritage foundation и Wall Street Journal в своем ежегодном рейтинге экономической свободы причислили Россию к классу "в основном несвободных". Причем Россия с каждым годом отодвигается все ближе к хвосту, ухудшая позиции. Сейчас она по уровню экономической свободы занимает 124 место (из 165). И нас мало должно утешать, что по данным этих же исследований США “вылетели” из первой десятки (на 13-е). Как отмечают авторы исследования,положение России ухудшилось практически по всем рассматриваемым факторам - от торговой политики, которая стала более дискриминационной, и возросших расходов правительства до усиления госвмешательства в экономику, распространения коррупции и высоких темпов инфляции, оцененных в 16% в год. “Права собственности защищаются слабо. В банковском секторе доминируют государственные банки. Инвестиционная политика характеризуется целым рядом формальных и неформальных ограничений, и их применение зачастую целиком зависит от произвола чиновников”, - говорится в докладе о России. В нашей стране правят бал коррупция и бюрократы, считают авторы исследования. “Исследование показывает, что страны с высокой степенью экономической свободы обладают и самым высоким уровнем жизни населения”, - пишет Heritage Foundation. Российское население по-прежнему остается бедным - на уровне развивающихся стран.

- Наша экономика к тому же становится все более закрытой. Ухудшается инвестиционный рейтинг России, вывоз капитала все более приобретает характер бегства;

- В России стремительно вновь приобретают характер фантомности многие основополагающие для ее целостности понятия, такие как федерализм, сила закона и т.д.

- Россия вновь возвращается к состоянию “осадного положения”, так и не сумев наладить нормальные отношения ни с ближайшими соседями, ни с ведущими мировыми сообществами, которые продолжают считать нас слишком непредсказуемыми партнерами.

Возврат к “осадному положения” - реальный негативный фактор для долгосрочной перспективы развития. При этом складывается опасный парадокс: чем хуже состояние дел внутри страны, тем более консолидируется ее население вокруг авторитарной власти, которая как правило связывает ухудшение социально-экономического положения в стране именно с внешними силами, а не с провалами собственной политики.

И перечень тенденций следования традициям российского фундаментализма далеко не ограничивается только перечисленным.

В связи с этим неизбежно задаешься еще одним весьма простым вопросом: если мы множество раз наступали на одни и те же грабли, то неужели останемся столь наивными, чтобы уверовать, что сделав это в очередной раз, попадем наконец в царствие небесное, а не заработаем очередную шишку?

Но почему же тогда мы надеемся на возрождение России, постоянно возвращаясь к традициям, на которых основано наше национальное мироустройство и которые уже не один раз демонстрировали свою несостоятельность в обеспечении основных чаяний человека и конкурентоспособности нации?

Именно потому столь трагично, что Россия по воле нынешних лидеров вынуждена вновь выбирать между фундаментализмом и либеральной линией развития.

Власть уже сделала свой выбор.

Теперь власть хочет, чтобы мы в очередной раз уверовали, что это единственно правильный выбор.

Но чего хотим мы? Обмануться снова или все же получить шанс вырваться из порочного круга несостоятельных традиций организации общественной жизни?

Может мы боимся утратить вместе с ними свою национальную самость? Ведь не случайно часто можно слышать, что если Россия научится работать как Запад, станет не “царевой”, а действительно народной, то она перестанет быть Россией.

Однако и это ложь, которая понятна многим, кто действительно пытается разобраться в закономерностях мирового развития. Принятие базовых цивилизационных ценностей, таких как последовательная демократия, либеральная экономика, открытое гражданское общество не угрожает утратой национального лица, что пытаются внушить нам те, кто стоит у власти.

Это вполне очевидно на примере малых европейских стран, национальные особенности которых не смогли перемолоть никакие интеграционные процессы. Это видно на примере Японии, на примерах “молодых тигров” Юго-восточной Азии, на примере стран бывшей Советской Прибалтики.

Так почему мы россияне должны этого бояться?