20 ЛЕТ СПУСТЯ

[Юбилей перестройки]

11 марта 2005 года начался отсчет 20-ти летнего юбилея прихода Горбачева к власти, юбилей Перестройки, нового мышления, гласности, демократизации и прочих новаций, которые завершились распадом Советского Союза. Тут есть две даты – вот эта 11 марта и следующая – 23 апреля 1985 года, когда на Пленуме были приняты все вышеназванные идеи про Перестройку, Гласность и демократизацию. Именно тогда, после долгожданной смерти Константина Устиновича Черненко, которого в народе называли по первым буквам ФИО Кучером (посему на телевидении запретили это слово, требуя заменять его на возницу, извозчика, лихача . пр.), смерти, приключившейся 10 марта 1985 года, на следующий день Горбачев на пленуме ЦК был единогласно избран генсеком. За пару дней до кончины на выборах в ВС, руку Черненко выпростали из тулова (кто это делал – осталось за кадром), сжали в ней бюллетень, потом разжали пальцы и опустили его в урну. Журналист опрометчиво спросил, что генсек может сказать о выборах. Тот энфиземно прошелестел “Все хорошо”. Да уж, все шло к лучшему в этом худшем из миров.

Сейчас торжества уже начались. Стали появляться статьи, обзоры и сам лик Михаила Сергеевича на экранах телевизоров.

Засуетились центры социологических опросов (опОросов, как не раз оговаривалась пресса), стали вызнавать мнение народа о юбиляре. Мнение оказалось так себе.

По результатам исследовательского холдинга ROMIR Monitoring, главным последствием политики перестройки, проводимой бывшим лидером СССР Михаилом Горбачевым, стал развал Советского Союза. И почти половина (48%) винит в этом лично Михаила Сергеевича. Половина россиян негативно относятся к реформам Горбачева и считает, что "лучше бы в стране все оставалось, как было до перестройки". Аналогичные цифры дает "Левада-Центр" и др. Раньше было еще хуже: в 1996 году Горбачев на выборах президента России получил 0,6 % голосов, предпоследнее место, ниже оказался только проходимец Брынцалов с его водкой брынцаловкой.

Горбачев знает об этом. Мягко, но немного криво улыбается: во всем виноваты СМИ и лично Ельцин, который все свои промахи и свою вину за развал СССР свалил на него.

Но Горбачев не только обороняется. Он сейчас идет в атаку. Извлекает из загашника нержавеющее боевое оружие 20-летней давности. И разит наповал. Он предлагает похоронить Ленина по-христиански. Как бы забыв, что Путин еще пять лет назад снял этот вопрос во избежание ненужного раскола в обществе (лозунг коммунистов: тело Ленина только через наш труп), которое (общество) и так ощерилось взаимной враждой.

Более того, Мих.Серг. заявил, что в России необходимо вновь провести крупномасштабную кампанию по борьбе с пьянством. Забыв, что самогонный аппарат в России всегда победит и партийный аппарат, и чиновничий. "Мы подходим к катастрофической цифре употребления алкогольных напитков, ведь страна, которая приближается к 18 литров алкоголя на душу населения, сама себя уничтожает" – сказал юбилейный бывший президент всего Союза. Ну, это и 20 лет назад говорилось. Германцы, по словам Ромула Августула (в изложении Дюренматта), приближались к Риму 500 лет, и – ничего. Авось и Россия выдержит бурный поток. Так думает народ.

Но есть и новые дебюты. Как раз в юбилейные дни Горбачев пошел в бой и выступил критиканом. Даже на Путина немного наехал. Путин, де, "проводит совсем не тот курс, о котором заявлял в послании федеральному собранию после избрания на второй срок".

Правда, тут же и отъехал, сказав, что все отступления режима от демократии есть инициатива правительства, силовиков и вообще темных сил в окружении президента. Посему он твердо заявил, что нынешнее правительство РФ должно уйти в отставку. А Путин должен обновить свое окружение. Надо думать – за счет духовидцев из “Горбачев-фонда”.

Но ладно, нужно коснуться истории юбилея всяческих свобод. В связи с таким праздником дискредитации коммунизма, а также пиром духа мировой социал-демократии хотелось бы окинуть взглядом. Оценить пройденное. Напомнить молодым. Освежить старых. Внушить надежды средним. Мысленно пробежать 20 лет назад с тем, чтобы потом устремится вперед.

Умный и тертый человек Федор Бурлацкий (он был в идеологической обслуге при генсеках от Брежнева до Горбачева, а одно время довольно долго возглавлял “Литературную газету”) в своей книге “Русские государи. Эпоха реформации” (с очень трогательной подарочной надписью мне), главу о Горбачеве назвал “Михаил Блаженный” (другие герои – Никита Смелый и Борис Крутой, Брежнева отдельно не имеется, так как он не был реформатором, но он там идет в подраздельчике как Леонид Ленивый, а Андропов – как Юрий Хитроумный).

Ну уж – нет. Горбачев ни в какой мере не был блаженным. Да там, в этом отчаянном террариуме, и не могло быть таких. А был он чрезвычайно опытным и талантливым царедворцем, искушенным политиком византийских властных игр, в которых нужно очень вовремя знать, кого поддержать, кому угодить, кому польстить, а кого утопить. Такой пасьянс из карточек визирей: “этого я повысю, а этого я повесю”. Стать в 49 лет полным членом Политбюро (это среди 70-летних-то зубров!), а в 54 генсеком – это в устоявшееся советское время никому не удавалось. Тут "блаженному" делать нечего. В народе нового генсека назвали Мишка-меченый, а еще – минеральный секретарь да сокин сын.

О нравах четы Горбачевых хорошо пожить его окружение, конечно, знало. Свой парень, умеет и любит славно устроиться, авось и нам даст - так им казалось. Тем более свой, что прошел хорошее сито партийной номенклатуры: руководитель комсомола Ставропольского края, затем партийный начальник городского и краевого уровня. С должности первого секретаря Ставрополья в 1978 году член Политбюро Кулаков приглашает его в секретари ЦК в Москву. Кулакова в то время прочили на место Брежнева и он, по согласованию, с Андроповым уже подбирал для себя кадры. Но почти тогда же что-то в этом замысле сломалось и Кулаков неожиданно ушел на повышение - в мир иной. Есть солидные основания считать, что ему очень в том поспособствовали.

А Горбачев, пригорюнившись на его похоронах, быстро обкатался в цековских коридорах по всем правилам партийной обработки. Быстро стал кандидатом в члены Политбюро (с 1979 г.) и тут же (с 1980) - полным членом Политбюро. В нужных пропорциях славил генсека Брежнева. Не затмевая в этом деле явных царедворцев с их восточной лестью - вроде Алиева, Шеварднадзе, Рашидова (более подхалимских речей, чем у этих нельзя себе представить). То есть - не лез поперек старших. Не в пекло, конечно, а в кресло генсека. Умирающий Андропов пишет нечто вроде политического завещания, в котором советует на царство генсеком избрать Горбачева. Но был еще один старший товарищ - Черненко. Хорошо, подождем, переживем и его. Ждать оставалось недолго. И вот он достиг! И начал, с ударением на втором слоге.

Частушка того времени:

Девки воют, бабы плачут,
Что нам делать, как нам быть?
Михаил умеет начать,
Но не может углубить.

На тему о вознесении Горбачева я уже писал немало, но есть смысл кое-что припомнить. Горбачев своим быстротечным восхождением был обязан тайному решению ЦК срочно влить живую кровь в "геронтологический паноптикум" Политбюро. Операция по переливанию удалась как нельзя лучше. А то ведь череда кремлевских похорон (гонки на лафетах с абонементом на трибуны) уже вызывала неприличные для такого печального случая хихиканья.

Прогуливаясь (во избежание подслушивания) по канадским лужайкам летом 1983 года, Горбачев – еще не генсек, но уже партийный царевич, и его будущий главный идеолог и мотор реформ А.Н. Яковлев ( в то время – посол СССР в Канаде) набросали методы обыгрывания и постепенного "уморения" родного дракоши. Вот несколько слов из меморандума Яковлева Горбачеву, написанных в 1985 году. "Политические выводы марксизма неприемлемы для складывающейся цивилизации, ищущей путь к примирению... Мы уже не имеем права не считаться с последствиями догматического упрямства, бесконечных заклинаний в верности теоретическому наследию марксизма, как не можем забыть и жертвоприношений на его алтарь". А далее он пишет о системе государственного феодализма под названием социализм, о необходимости переходить к рынку и закону стоимости, о частной собственности. Одним словом, знали, с чем имеют дело. И знали, что для прихода к полной власти нужно умаслить старших товарищей.

А вот старшие партийные товарищи не знали, что Горбачев - не просто очередной генсек, который будет царствовать на благо народу и страх врагам. Партийная камарилья вообще-то соглашалась на небольшую регулировку государственной машины. И даже на репрессивные меры. Но, конечно, до определенного уровня. А именно - уровня, который бы не касался их самих. А то вон как Андропов развернулся. Так дело не пойдет. И Горбачев вроде бы (в кулуарных беседах) не проявлял никакой "андроповской кровожадности".

И еще не знали старые товарищи об одном эпизоде из молодости Горбачева. О нем рассказал после прихода к власти Горбачева его бывший сокурсник по МГУ, в последующем видный деятель Пражской весны Зденек Млынарж. В его изложении эпизод выглядел так.

Зимой 1956 года молодой 25-летний Михаил Горбачев приехал с молодежной делегацией в Москву. Там он услышал закрытое письмо Хрущева, разоблачающее "культ личности Сталина" на XX съезде. Письмо его потрясло. Ошеломленный Михаил Горбачев вышел на Ленинские (Воробьевы) горы и примерно на том же месте, что когда-то Герцен с Огаревым, дал клятву посвятить всю жизнь борьбе со сталинизмом. То есть, фактически, с системой.

Меня долго интриговал вопрос об аутентичности рассказа Млынаржа. Несколько раз при встречах с Горбачевым на его лекциях или в клубе “Свободное слово” была возможность, да все как-то затмевали другие вопросы.

28 июня 2002 года в Горбачев-фонде состоялись Горбачевские чтения – 10 лет со дня основания Фонда. Я на эти торжества получил приглашение. Выступления начал Горбачев. Потом выступали его помощник А.Черняев, перестроечный министр иностранных дел А. Бессмертных, идеолог Вадим Медведев, еще один цекист Загладин...

Впечатление возникало тяжелое. Все говорят очень тихо и, несмотря на маленький зальчик и микрофоны около каждого, почти ничего не слышно. Когда голова поворачивается от микрофона - не слышно уже не почти, а совсем. По кусочкам легко восстанавливается целое.

Мы почувствовали необходимость перемен. Что-то надо было делать. Мы еще много не знали. По шагу освобождались от догм. Дали гласность, остановили холодную войну и авантюру в Афганистане, дали свободу Восточной Европе. Такое сопротивление... Хотели реформировать Союз, но он развалился.

Тягостное, мрачное настроение. И все так долго, с такими мучительными повторами: мы хотели как лучше, мы ни в чем не виноваты. Иначе было нельзя, иначе было бы хуже. Уроки перестройки еще не осознаны. Они дают всходы сейчас и будут еще долгие десятилетия... Мир осознает необходимость нового мышления.

То была страшно затянувшаяся панихида, отпевают, отпевают, а тело все никак не выносят. Перестройка была так прекрасна. И вот - безвременно, безвременно... Шел некий давно заученный, как заупокойная служба, ритуал самооправдания: мы в кончине не виновны. Вадим Медведев выдал даже афоризм: перестройка наше прошлое, настоящее и будущее, что является прозрачным парафразом на неувядаемое "Ленин жил, жив и будет жить", только вместо Ленина там маячил Горбачев.

Похоронщикам как бы было самим неудобно: ведь таких чтений и прочих говорений у них в юбилей по два на дню, каково от самих себя слышать одно и то же? Тише всех говорил Загладин - даже еще потаеннее, чем сам Михаил Сергеевич. Тайная вечеря. Заседание масонов. Страшная тайна.

Когда Черняев закончил доклад, секретарь-организатор, симпатичная Ольга Здравомыслова спросила: какие будут вопросы? Все молчали, не в силах стряхнуть наваждение глубокого траура. Качаловская пауза затягивалась, начинала хватать за сердце. Симпатичная Ольга жалобно и искательно улыбнулась. Я не выдержал - сидел в двух метрах от Горбачева, прямо напротив. Ну, ужасно неловко себя чувствовал, - ведь это ж скандал - ни одного вопроса ни Горбачеву, ни Черняеву!

Встал. Представился.
- Михаил Сергеевич, как вы оцениваете выданные 20 миллиардов, полученные сейчас для ликвидации оружия, оставшегося от СССР? Вернее, не это, а способы контроля над расходованием? Одно дело показать построенное, другое - показать отсутствие чего-либо. Вы ведь знаете нашего человека, зачем, скажет он, тратить деньги на уничтожения того, что развалится и исчезнет само собой, если уже не исчезло? Не окажутся ли эти деньги того-с…

Не буду писать о дальнейшем – это, все-таки, частный вопрос. Тем более, что тогда Мих. Серг. заверил всех, что ничего не украдут, и что контроль будет надлежащий. В конце он сказал проникновенно: вот, потратили сотни миллиардов на производство оружия, теперь тратим десятки на уничтожение.

В перерыве я подошел к Михаилу Сергеевичу. Рядом возник телохранитель. Молодец - бдит. Обращаюсь к Горбачеву. Первый вопрос опускаю. Но вот второй….

- Я давно его хотел вам задать вопрос, да все не получалось. Правда ли, что вы, по словам вашего сокурсника Млынаржа - жили с ним в одной комнате общежития МГУ?
- Да.
- Тогда правда ли, что вы, как было написано в его статье в Ле Монд в марте 1985 года, приехав в 1956 году на ХХ съезд и выслушав закрытый доклад Хрущева о культе личности, вышли на Ленинские горы и на том месте, где Герцен и Огарев давали клятву бороться с самодержавием, поклялись точно также бороться со сталинизмом?
- Это Зденек выдумал. Мы просто с ним беседовали на эти темы.

То есть, театрализованной клятвы на Воробьевых горах не было, но разговоры о необходимости кончать со сталинизмом – были.

Однако долгое время Горбачев не видел неразрывной связи между сталинизмом и ленинизмом, между ГУЛАГОМ и принципами коммунизма, между низким уровнем жизни народа и успехами развитого социализма. Все это понимание пришло несколько позже. И не к нему. У него вряд ли оно и сейчас является полным. Правда, сейчас Горбачев говорит о демократическом социализме типа шведского. То есть того самого, который во времена раннего генсекства Горбачева назывался типичным буржуазным строем.

А тогда мир умилился, ах, Горби! Впервые генсек был принят в неформальный клуб мировой элиты. Человек 10-летия (Time), лучший немец, лауреат Нобелевской премии. Но от этого он и пострадал, считает бывший член Политбюро ЦК КПСС и премьер Николай Рыжков: "Горбачева развратила мировая слава, иностранцы. Он искренне поверил в то, что является мессией, спасает мир. У него кружилась голова. И чем сильнее кликушествовал Запад, тем больше ненавидели его в своей стране".

Впрочем, если уж на то пошло, правом открыто ненавидеть вождя, ругать и критиковать его страна была обязана тоже Горбачеву.

Да и не просто ради любви Запада к Горби он старался, а ради получения сумасшедших кредитов – более 100 млрд. долларов (непонятно куда девшихся), которые Россия отдает до сих пор (с процентами). Как прагматичный политик, он вполне бы мог эти деньги получить просто как отступное за воссоединение Германии и вообще за ликвидацию Варшавского договора. А то – побежали из Германии, как летом 1941 года. Даже канцлер Коль был поражен нерассчетливостью “лучшего немца” Горби.

Ладно, о роли Горбачева в гласности сказано много. А вот о роли компьютера? По-моему – ничего. Нужно восполнить.

Гласность приводила к увеличению количества газет. А газетам нужна была информация. В конце 80-х годов главными информационными машинами уже были компьютеры. А не ксероксы и, тем более, пишущие машинки. Их по старинной советской традиции охраняли пуще всего. На праздничные дни машинки (или хотя бы каретки с них) уносили в 1-й отдел, закрывали на засовы и пломбировали. А ксероксы и уносить никуда было не нужно - они и так стояли постоянно под надзором 1-го отдела.

Но не носить же в 1-й отдел компьютеры! Впрочем, их опасность еще не просматривалась бдительными властями из охранительных ведомств. Зато принтеры к ним сразу были усмотрены. Они чем-то напоминают пишущую машинку - тоже печатают. Потому быстро сочинили инструкцию, запрещающую для частных лиц ввоз опасных принтеров. Компьютер, пожалуйста, можно ввести, а вот принтер к нему - нет. Тогда же были запрещены для ввоза и изымались на таможнях беспроводные телефоны (cordless) и вок-ток (walk-talk). Тоже ведь подозрительная вещь. Ходит где-то, смотрит и - говорит, говорит, передает шпионские сведения.

Затем ввели контроль за ввозом видеокассет и дискеток. Да только как это проконтролируешь? Везут и везут. За всем не уследишь. Обычный CD ROM уже тогда нес на себе 600 мегабайт информации - средняя библиотека интеллигента. И потом, не ясно было, что именно выискивать на дискетках. Антисоветскую литературу? Но грань между уже дозволенным и еще запрещенным все время стиралась. Каждый день новые индексы запрещенных книг составлять, что ли?

Ко всем этим дискеткам еще добавились антенны космического телевидения. Умельцы, несмотря на засекречивание технической документации, стали делать антенны-тарелки с декодерами, продавать их по цене подержанных "Жигулей". Антенны устанавливали на балконах и крышах. Сразу появились инструкции КГБ. По улицам ездили патрули и высматривали. И снимали под предлогом "архитектурных излишеств" и помех телевещанию. Или требовали разрешения. А что за разрешение и кто его дает - неведомо. А еще чуть позднее появились лазерные компакт-диски с невообразимой по количеству информацией. Ну, что прикажете делать дорогим органом? Выловить в этом море подрывную информацию практически невозможно. Лучше всего, конечно, запретить все эти информационные новации, а еще лучше - приравнять их к владению оружием. Компьютер к автомату Калашникова, принтер к нему - к миномету. А дискетки и компакт-диски - к гранатам. И давать столько-то лет по соответствующей статье УК. Да, это было бы идеальным решением. Но пойти на него не имелось никакой возможности. Тогда придется, фактически, остановить прогресс. Ведь многие ученые имели компьютер дома и работали на нем. Работали писатели и журналисты. Работали редакции и издательства. Все шире они проникали в финансы и торговлю. Что ж, при каждом ставить ВОХРу? На каком-то этапе власти махнули рукой: "а, пропади оно все пропадом, пусть везут и владеют компьютерами и прочими причиндалами, включая и жуткие принтеры". Это был расцвет гласности.

Контролировать и пресечь информацию огульно и тотально, конечно, можно. Например, взять да и вырубить электроэнергию. Изъять из продажи батарейки и аккумуляторы (это чтобы не работали ноутбуки). Отключить телефонную сеть, чтобы никакого интернета. Но пойти на это не решаться даже самые свирепые тоталитарные вожди. Ибо сие будет означать такой удар по остальным отраслям экономики, науки, технологии, которые отбросят режим сразу в XIX век. А такие режимы любят быть сильными, вооруженными, спесивыми от мощи и гордыми от спесивости.

Получается, компьютер - отличный гарант демократии. Ибо демократию можно определить, как свободу распространения и передачи информации. Всеобщие выборы и многопартийность, например, легко покрываются этим определением, ибо выборы означают распространение информации о программах кандидатов, а голосование - доведение информации до некоего блока управления обществом.

Да, в каком-то смысле слова Советский Союз изнутри разрушил компьютер. Более того, если предположить, что товарищ Сталин все еще жил бы и руководил партией и страной в 1989 году (предположение для уроженца Кавказа не такое уж нелепое - ему было бы 110 лет, горцы живут и побольше), то компьютер точно так же разрушил бы и сталинскую империю. Причем - в любом случае.

Если бы компьютер был объявлен Сталиным антисоветским и контрреволюционным изобретением (ну, примерно как генетика с кибернетикой), то сама Советская армия в два счета превратилась бы без современных систем компьютерного управления, без систем наведения ракет, без связи и хранения огромных массивов информации в нечто похожее на средневековую орду, вооруженную вилами, топорами и дрекольем.

Казалось бы –все в прошлом. Ан- нет. Научный обозреватель Сергей Лесков в статье “Большая щель” в “Известиях” от 17 марта 2005 г. пишет:

“В немецком Ганновере открылась крупнейшая в мире выставка IT-технологий СeBIT… Сегодня лишь 5% наших предприятий используют новые достижения науки, в Западной Европе - 80%. Мировой IT-рынок приближается к 1,5 трлн долл., российский - 8 млрд, жалкие полпроцента. Наше присутствие в Ганновере было более чем скромным и ограничивалось "софтом", достойное "железо" произвести мы не можем. Многие талантливые специалисты в этой области ушли в западные компании. И наши идеи чаще всего пристраиваются на Западе. Пять лет назад, к примеру, компания Степана Пачикова "Параграф", в которую было вложено 3 млн долл., была продана вместе с уникальной программой по распознаванию рукописных текстов за 65 млн.

Есть мнение, что гвоздь в крышку гроба, где похоронен СССР, заколотило наше отставание в информационных технологиях. У СССР была очень медленная экономика, она не успевала за ускоряющимися потоками информации. Стране, где даже ксероксы были на секретном учете, не хватало динамичности. В постиндустриальную эпоху, чего не мог предвидеть мудрый Маркс, знания стали главным ресурсом, который формирует производственные отношения. Но вечный российский парадокс в том, что перестройка обрушила отечественную электронику на дно пропасти. Рекордный рост сектора на 20% в год обеспечивается западными брендами. На плаву остались лишь программисты, имеющие дело с невесомыми мыслями. Важно понять: не означает ли скромное место России в области IT-технологий наше дальнейшее скольжение и растущее отставание от мировых лидеров, с которыми мы хотели бы чувствовать себя на дружественной ноге?

Бурно, под литавры стартовавшая госпрограмма "Электронная Россия", направленная на всеобщую компьютеризацию родного чиновничества, зачахла. По вечным соображениям секретности, которая веригами висит на России, даже электронную почту в министерствах иметь опасно. Американскими чиновниками каждый год выпускается 1,3 трлн документов, ими можно было бы 107 раз оклеить Большой каньон. Но в США лишь 5% документов хранится в бумажном виде. Компьютерная девственность наших ведомств - одна из причин провала административной реформы, которая оказалась погребена под бумажными Эверестами”.

Видите, какую причину отставания называет Лесков снова? По вечным соображениям секретности, которая веригами висит на России”.

Конечно, слова про компьютер - разрушитель империи - это более или менее метафора. В СССР было множество других разрушительных причин. К примеру, нелепая монопольная экономика, которая в отсутствии стимулирующего сталинского террора начинала саморазваливаться. И национальные чувства населения "республик свободных". Опять-таки, при отсутствии террора и непрекращающейся борьбы с "буржуазным национализмом", на местах все большую роль начинали играть движения и "народные фронты" с ярко выраженной национальной окраской.

Никакой Новоогревский процесс, затеянный Горбачевым для спасения целостности страны (союзный договор подписали только 8 республик из 15, а самую непримиримую позицию занял сначала Кравчук, а под этим предлогом - и Ельцин) уже не мог помочь. Слишком долго Горбачев прощался с социализмом, Лениным и идеалами коммунизма. И слишком долго не говорил "здравствуй" компьютеру. За это время и экономика подразвалилась (вплоть до введения карточной системы), и настроение ухудшилось, и рейтинг самого Горбачева упал.

Аппарату понадобилось несколько лет, чтобы усвоить простенькую мысль: зачем бороться за торжество коммунистических идеалов, что давало им место и кресло, а также все связанные с этим радости жизни, когда можно приватизировать все эти радости, юридически переведя их на свое имя и став частными собственниками, капиталистами и банкирами. А как же коммунистические идеалы? А хрен с ними, мы-то давненько сами над ними потешались. О потехе над идеалами много пишет такой знаток, как Михаил Восленский в своей детальной "Номенклатуре".

И вот эта простенькая "буржуазная идея" о своей собственности усваивалась ими года три. А пока она не была усвоена, Горбачев мог бы веревки из них вить. Вот и надо было бы в этот момент произвести радикальные изменения, а в качестве отступного дать партайгеноссе собственность.

Да, нужно было быстро-быстро привилегии, положенные партбонзам разного ранга как принадлежность служебного кресла, превратить в юридическую частную собственность. Именно это и пообещали ново-старые вожди вроде Ельцина или Назарбаева, и именно этого все время боялся Горбачев. Боялся слов "частная собственность", "капитализм", "свободная торговля", "акция", "безработица", "компьютер".

Ясно, что Горбачев вовсе не хотел привести СССР к победе "капиталистического" труда. Да и о социал-демократии он не помышлял. А помышлял он о реформировании заскорузлого социализма с татаро-монгольской задницей и думал о судьбе Дубчека, о социализме с человеческим лицом, на которое и уселась та самая задница. Наверное он в какой-то момент с ужасом понял, что система нереформируема и скрещивание советской управленческой машины с элементами демократии невозможно из-за сопротивления старых, но все еще мощных партструктур, из-за слабости и пассивности общества. Из-за того, что практика неумолимо доказывала: социализм "с человекообразным лицом" невозможен.

Ситуация напоминала чем-то попытку собрать из забетонированной пирамиды ажурное здание. Увы, пирамида неразборна и потому ее можно только разбить копром на куски, а уж из них ничего собрать и вовсе нельзя, только на свалку.

Есть еще нечто, возможно, не очень значительное. Горбачев и его окружение не мыслили категориями отдельного человека. А все больше массами, классами, слоями. В общем-то, это особенность всякого политика, но эти уж слишком много нажимали на свой “целевой гуманизм”.

Два примера. Один – это лично мой. Я был исключен из всех рядов и изгнан с волчьим билетом как раз за год до всех перестроечных новаций. А тут – свежие веяния. Обратился к сыну главного мотора гласности Александру Николаевичу Яковлеву Анатолию работавшему в то время редактором в “Вопросах философии”. Не может ли его отец посодействовать возвращению к профессиональной работе? Тот поговорил. Ответ обескураживал: в моем деле замешан КГБ, и он, член политбюро А.Н. Яковлев, - ничего поделать не может. Шел 1986 год, вроде бы перестройка была в соку.

Ладно, я величина маленькая. Но вот пишет Бурлацкий:

“Яковлев - самая сложная из всех политических фигур эпохи перестройки. Выглядит простовато, а умудрен, как библейский змий, соблазнивший Еву. Он постоянно ввергал в соблазн Горбачева, а сам оставался за кадром, на втором плане. В соблазн гласности без берегов. Низвержения марксизма как главной причины Октября и народных бед. Соблазн национальных суверенитетов, даже когда это грозило русофобией. Лигачев выглядит игроком в городки - как известно, это довольно простая игра, когда партнеры тяжелыми палками сбивают легкие фигурки. Яковлев - это умелый и хитроумный игрок в политический покер. Его эволюция в период перестройки, как и его политические перебежки, - одна из самых характерных страниц этого противоречивого периода.

Он был первым, к кому я обратился еще в начале 1986 году с просьбой о том, чтобы восстановить в партии Карпинского и дать ему хоть какую-нибудь работу. Яковлев охотно принял меня. Посмотрел все документы, долго сокрушался о трудных временах застоя. Поддержал меня, когда я предложил незамедлительно вернуть Андрея Сахарова из ссылки и изменить отношение к диссидентам. Я ушел от него окрыленный.

Но потом я звонил ему целый год и его секретарь даже не соединял меня с ним. Карпинского реабилитировали только после моего похода к Лигачеву. Странно. До сих пор не понимаю, чем это объяснялось". (Русские государи, М.,1996, с.200).

Маленькое пояснение: Лен Карпинский был сотрудником газеты Правда”, исключен в 1967 г. из КПСС за статью против цензуры, причем документы об исключении тогда готовил как раз А.Н. Яковлев – один из ортодоксов агитпропа. Впоследствии Карпинский – главный редактор “Московских новостей”.

А вот строки из книги Владимира Медведева “Человек за спиной” (М.1994, с. 214-215), начальника личной охраны Брежнева, а потом Горбачева:

“Лидер страны привык общаться с народом, а не с людьми. Вообще, а не в частности. Это открытие я сделал для себя в один из дней в Крыму. Горбачев шел с моря и по пути повстречал электриков - сотрудников местного отдела. Он изменился в лице и резко сказал мне:
Если подобное повторится, я покину эту дачу!

Никакого разговора с ними у него не было и быть не могло. Одеты они были аккуратно, он тоже, как все на отдыхе - в шортах и рубашке. Просто они прошли по Его территории - заповедной. Но ведь и шли - по делу, не гуляли. Произойди это при Брежневе, он, не объявлявший себе демократом, спросил бы запросто: "Что случилось, хлопцы?" А ведь это был тот самый "народ". Куда легче быть своим среди иностранцев, чем среди сограждан.

Самым, пожалуй, забитым оказался народ в средней России.

- Ну, что вы хотите мне сказать? - спрашивает высокий гость, выходя из машины. Кто-нибудь из проверенных, подставленных:
- Чтоб войны не было, Михаил Сергеевич.

Анекдот. У него дома пусто, едва концы с концами сводит. Весь мир вокруг него - в достатке, сыт и весел. А у него забота: чтоб войны не было.

Зато когда в Литве рабочий прямо в глаза сказал правду о желании литовского народа государственной независимости, Горбачев оскорбил рабочего недоверием: поет с чужого голоса.

Как же надо не знать свой народ, чтобы все представлять в перевернутом виде: подставного собеседника принимать за истинного и наоборот. … Свой народ распознал его довольно быстро, но как сумел он сохранить международную репутацию, для меня и сейчас - одна из загадок”.

Относящийся с пиететом к Горбачеву его бывший помощник, пресс-секретарь (и публицист) Андрей Грачев в своей отменной книге “Кремлевская хроника” (М.1994) тем не менее пишет:

“Поздно вечером Горбачев вернулся в Москву (после окончания “путча” 22 августа 1991 г. –В.Л.). И совершил свою первую после путча политическую ошибку: вместо того, чтобы с аэродрома поехать к ждавшим его защитникам Белого дома – ради его возвращения они, безоружные, встали против танков – он отправился отдыхать на дачу. Не нашел он дороги к стряхнувшей с себя кошмар возращенного тоталитаризма стране и через два дня: во время пресс-конференции, не успев вздохнуть воздух свободы, которым уже дышали люди, Горбачев повторял доавгустовские слова о “социалистическом выборе” и защищал партию, отступившуюся от него как от предателя”.(с.147).

Нет, не мог человек с повадками бонвивана быть народным вождем. Даже Ельцин годился на эту роль больше – на танк влазил, зажигательные речи в толпу бросал.

А уж лица этих вождей…Вы посмотрите на фото горбачевского политбюро. Это мрак и беспросвет. Даже “народный” Яковлев – нечто похожее на помесь гориллы с бегемотом.

Теперь помечтаем. Представим себе, что Горбачев тайно приготовил доклад о коммунистической системе такого же рода радикальности, каким был доклад Хрущева о "культе личности" в начале 1956 года на ХХ съезде КПСС. Ведь тогда прошло только три года после смерти Сталина и он был в глазах населения еще чем-то вроде Бога. Но Хрущев решился!

Доклад Горбачева где-нибудь весной 1987 года (лучше всего по 1-му каналу телевидения вечерком в субботу) должен был бы включать такие тезисы.

Два года работы в Политбюро и изучение документов показали, что в октябре 1917 года большевиками была сделана роковая ошибка. И даже преступление. Страна свернула с пути демократических преобразований и встала на путь создания жестокой деспотической власти. Поэтому массовые репрессии Сталина (о которых дорогие соотечественники отлично знают) были не случайны, а прямо вырастали из новых принципов государственности, заложенных Лениным. Для нового тоталитарного режима была создана и сама партия и ее главный орган - ЧК-НКВД-КГБ. Экономически такая система совершенно бесперспективна, не говоря уж о ее аморальности и негуманности. Поэтому мы должны резко уйти из этого исторического тупика, распустить партию, легализовать многопартийность, преобразовать КГБ в службы контрразведки и ввести частную собственность.

Все эти тезисы, конечно, с примерами и живыми сценами, с цитатами из экономических и политологических авторитетов. Затем выразить благодарность всем, кто, как говорится, строил и защищал. Сказать, что их жизнь не обессмыслилась этим сногсшибательным открытием (страну-то все-таки строили и защищали), тем более что люди ранее и сами о многом знали или догадывались. Даже в рядах функционеров и репрессивного аппарата. Конечно, превентивно изолировать всех тех функционеров, кто априори мог бы помешать крутому изменению курса. Именно в этих аппаратных играх Горбачеву не было равных.

Но ничего такого генсек не произнес. А говорил о все том же социалистическом выборе, который сделал еще его дедушка (на своего дедушку Горбачев ссылался даже в самом конце своей карьеры). И о том, что пора смелее браться за дело. Что "...для нас главное сейчас - действовать, и действовать энергично и целеустремленно" . И эти заклинания про “надо смелее действовать” он произносил все почти семь лет своего царствования.

Высказывается мнение, что Горбачев избрал единственно верный путь медленного разложения партии, а для камуфляжа и ее усыпления все время использовал партийно-ленинскую лексику. И для тех же целей не проводил никаких решительных реформ. Иначе бы его, де, аппарат обязательно "съел". Увы, проверить это невозможно.

Эх, Михаил Сергеевич! Не решились Вы пойти на всенародные выборы - вот это дало бы Вам новую силу, как Антею, прильнувшему к земле. Ведь все скоропалительные президенты союзных республик были всенародноизбранными и потому имели больший вес, чем вы. Имей вы такой же статус, вы могли бы решиться даже на речь о партии, равную по смелости докладу Хрущева в 1956 году о культе. Да, слишком долго перестройка занималась "не тем", слишком долго злился народ в очередях за водкой и вином и закуской к ним. Слишком долго...

И все-таки - потребовалось большое политическое и аппаратное искусство М.Горбачева и даже доля интриганства, чтобы повалить монстра, заплатив за это цену распада единого государства (а заодно и своей карьеры). Может быть этот распад – справедливая цена (что нельзя ни доказать, ни опровергнуть). Хотя к самому распаду Горбачев не только не имел лично отношения, но делал все, чтобы не стать последним президентом СССР. Однако стал им.

Между прочим, в последнем номере Нового времени Яковлев снова возвращается к зловредным истокам русской неудачи и пишет:

“Не хочу соглашаться с этой мыслью, но постоянно возвращаюсь к ней. Возвращаюсь потому, что понимаю: Россия сошла с магистрального пути развития и отстала на столетие. Ленинско-сталинский марксизм породил русофобскую идеологию, видевшую Россию только в качестве инструмента коммунистического империализма. Большевизм, вооруженный чужеродной для России, но демагогически заманчивой концепцией общественного развития, не только разрушил страну экономически, но и многое сделал для коллективизации души. Животворящая совесть ушла в подполье или постепенно усыхала. Умирающая совесть и есть умирающая нация”.

А в МН от 11 марта 2005 г., в котором последний раз выступила старая команда (Людмила Телень, Мих,Шевелев и др,), уволенная порнотельцом Киселевым, помещена работа Телень – она записала беседу между Горбачевым, А. Яковлевым и Егором Яковлевым перестроечным редактором МН. Беседа довольно скучна, но в ней есть такие примечательные слова Александра Яковлева:

“Я, как старый газетчик, подтверждаю: против перестройки кампания уже началась. Значит, надо объяснить людям очень простые вещи. Например, спросить у них: вы хотите, чтобы вас никуда не выпускали? Хотите стоять за продуктами ночами? Хотите, чтобы полки в магазинах выглядели как скелеты динозавров? Хотите, чтобы вам промывали мозги, чтобы говорить правду можно было бы только на кухнях? Хотите холодной войны? Задайте эти вопросы, а не общие, и тогда люди поймут, что на самом деле значила для всех нас перестройка, начатая Горбачевым. Я, например, объявляю мораторий на критику Горбачева. Сегодня надо забыть обиды, и сделать все, чтобы то, что было начато в 85-м, развивалось”.

Как бы там ни было, но главные основы свободы Михаил Сергеевич Горбачев заложил. Сумеет ли страна воспользоваться ею? В любом случае Михаил Сергеевич Горбачев перед вечностью предстанет в ореоле победителя чудовища.

ПОСЛЕСЛОВИЕ по обсуждению в Гусь Буке

Aнатолий Клесов
Пожалуй, ничего в прошлом не читал столь сжатого и в то же время столь многопланового материала о Горбачеве. … Сейчас я уже не помню, какую цифру назвал помощник (гонораров Горбачева). Помню, что цифра была несуразно велика. То ли сто, то ли двести тысяч долларов.

Валерий Лебедев
За оценку - мерси. Что касается гонораров за выступления Горбачева. По порядку величины ваши сведения правильны. Тогда, после организации "Фонда Горбачева", у него было два больших здания на Ленинградском проспекте у м. "Аэропорт". Раздурхарился. Набрал большой штат. Нечто вроде государства в миниатюре с министрами и завотделами. У всех приличные зарплаты. Мих.Серг. - совсем патерналист. Сам царь и отец солдатам. Маленький Версаль. У них там, в Версале, толклось от 3 до 10 тыс. сановников, аристократов, всяких конюших, постельничьих да виночерпиев. А Луи только и раздает бенефиты, пенсионы и награды. Все в глаза заглядывают и славят.
И у МихСерг похоже. Вот тогда и заломил МихСерг сто тысяч (это - минимум) за публичную лекцию. Ох, много он тогда делал лекций, косил зелень и греб лопатой! По всему миру ездил, но больше в США. То был основной доход. Но не все себе - больше в Фонд.

Потом стало хуже. Часть помещений Фонда начали сдавать иностранным фирмам по диким расценкам, сотни долларов за квадратный метр в месяц.
Держал МихСерг свое государство на Эльбе, свой Ватикан в порядке. Осмелел даже. Начал на Ельцина наезжать и критиковать за отход от заветов демократии. А тот возьми, да забери одно здание. И второе сильно потеснил. И разные службы вроде гаража. И лимузины отнял. Очень тогда был МС недоволен ущемлением свободы, которую принесла перестройка.
А тут заказы на платные лекции по 100 тыс. дол. поубавились. МихСерг ведь уже по третьему кругу поехал, все с той же арией о прекрасной Перестройке и ее душителях. Пришлось устраивать демпинг, снижать расценки как после подвига Стаханова. Дошло дело до 20 тыс. за лекцию. А потом и того меньше.

Перешли на званные обеды с Горбачевым - входной билет участника - от 1000 долларов. Чем ближе к нему, тем дороже. Набьется 100-200 толстосумов - вот и заветная сумма. Сидит миллионер, фразу говорит: "Мистер Горбачефф, я ошен рад видет вас, мои прифет и конгратюлейшнз ту ерз вайф энд рашен пипл"" и в ответ через переводчика: "Очень большой гран мерси спасибо, я тоже рад вас видеть". Поговорили, хватит для мемуара: "Как я виделся и разговаривал с Горбачевым".
Но и обедов становилось меньше. Уже все поговорили, съели, переварили, сидят пишут воспоминания. Чувств много, но денег не хватает. Пришлось многих из Фонда поувольнять. Там теперь только крепкий костяк старой гвардии, которая и не умирает, и не сдается, поскольку никто в плен не берет.
Кстати сказать, МихСерг еще ведь и президент "Зеленого движения". Его штаб-квартира как раз в Бостоне, в Норс-Истерн юниверсити. Домик прикупил для потомства - в пригороде Бостона, в Линне. Так что мы тут соседи, у нас все запросто. Будете проезжать мимо - проезжаете.

Яков Рубенчик
К Вашим статьям, уважаемый Валерий Петрович, интерес у меня всегда особый. Их я обычно глотаю. Но тем не менее…
Ныне абсолютно лживый доклад Хрущева (1955) тогда для всех был откровением. И даже через 30 лет могла ли быть у Горбачева какая - либо иная информация? . В свете появления новых документов, следует ли приписывать Сталину организацию массовых репресий, и не достаточно ли ограничить
круг его истребительной деятельности лишь сторонниками мировой революции, которых он планомерно уничтожил

Валерий Лебедев

Уважаемый Яков Михайлович, за интерес - спасибо.
Доклад Хрущева (1956 не 1955, хотя готовить его начали в 55) - не лживый, а не полный. Он ограничился констатацией истребления партийных кадров (многие были названы), а об остальных (особенно - о крестьянах) было просто сказано: незаконные массовые репрессии советских людей.
Сталин знал о репрессиях, и не просто знал, но был их главным инициатором. Не ради самих по себе, а такова была конструкция общества, она их требовала (см. мою старую статью <a href=http://www.lebed.com/1997/art194.htm> ЭКОНОМИКЕ НУЖЕН ТЕРРОР)</a>. Например - именно он "придумал" расстрелять более 20 тыс. польских офицеров и чиновников в Катыни. Все члены политбюро поставили на этом решении свои подписи. Включая Хрущева. Кроме - Берии. Чуял, каналья, чем рискует.

Знал ли Горбачев больше, чем остальные о происходящем? Несомненно. Он, как генсек, имел право ознакомления с "Особой папкой" политбюро. В которой, в частности, было и решение о Катыни. И хранились прочие расстрельные списки. И решения о квотах на ВМ (расстрелы) и посадках по категориям населения, по областям и районам. И о высылке народов. Все там. И все это Горбачев знал. Между прочим, если о числе лагерников идут споры (тут еще есть трудность - кого считать, например ссыльных, раскулаченных, на поселениях и пр.), то число с ВМ точное и все согласны - около 800 тыс. (сама цифра с точностью до одного). Вдумайтесь - около миллиона расстрелянных!
Это что - все сторонники мировой революции? Да там было огромное число крестьян, которые даже не знали, что это такое.
Но если для Хрущева психологически невозможно было говорить о репрессивной политике партии в силу его собственной причастности, то у Горбачева этих пут не было. Он мог бы. Но - не решился. Даже советскую копию протокола пакта Риббентропа-Молотова при нем "не могли найти". А после него - сразу же обнаружилась.
В общем, не хватило у него духа. А почему? Потому что затрагивало основы сталинского социализма.
Тогда пришлось бы говорить уже не об ошибках да отклонениях в его построении, а как раз о его сути, а главном методе строительства руками крепостных крестьян да зэков. Или совершенно запуганных обывателей. Закон об уголовной ответственности за опоздание на работу от 1940 г. помните? И тогда же - закон, запрещающий увольнение с предприятий под страхом посадки? Вот оно то самое и есть - сердцевина.

Elena Negoda

Валерий Петрович, по-моему, это одна из лучших Ваших статей. И все равно странно - две безупречно логических части - недалекости, отсутствия политического видения, безразличия к судьбам людей, а значит, России с одной стороны и исторических достижений - гласность, перестройка, Берлинская стена с другой - никак нельзя логически совместить

Валерий Лебедев

Дорогая Лена, как всегда - поклон за теплые слова. Сначала по существу:
Человек - существо противоречивое. У него может быть намешано всего. Вспомните рассказ Георгия Жженова "Саночки".
Горбачев не предусмотрел дальних последствий, например, гласности. И никто из них не предусмотрел. Но он чувствовал, что с экономикой нехорошо. Да и не просто чувствовал, а знал. Имел цифры. Как знал и правду о Катыни и др. Одни вещи доводились "до сведения", другие - нет. Ибо они (которые - "нет") начинали подрывать основы, саму суть социализма, либо грозили осложнениями с "братскими странами" (напр., с Польшей).

До Горбачева три раза делались попытки реформировать страну. Последний раз - Косыгиным. Все - впустую. Яковлев решил, что виной тому марксистская идеология, с ее централизованным планированием. И монопратийность. Значит - нужно было ослабить эту идеологию и власть партии. Вот отсюда и гласность: давайте, мол, мы расскажем, что это за штука такая - марксизм. И сталинская партия. Они ослабнут, не смогут нам мешать, а мы под это дело проведем реформы.

То, что это так, я точно увидел в окт. 1988 года, когда на заседании нашего клуба "Свободное слово" сделал доклад на тему о марксизме-ленинизме, о терроре, на котором держалась экономика и пр. (в ряде ранних статей альманаха я воспроизвел тот доклад). Председатель клуба Валентин Толстых ежился, но он тоже кое-что знал и чувствовал, к тому же на время "вышел в туалет". Все ждали: ну, что теперь со мной будет? А - ничего не было. Значит - можно! Впрочем, я ведь тогда был вне рядов, что уж тут сделают? Но... зато уже взяли на кафедру философии в ГИТИС. И - без последствий. Тоже ведь симптом.

Но если мы понимали, что без марксизма-ленинизма и без системообразующего партийного управления не может быть и советского социализма, то Горбачев полагал, что это вполне возможно. Дескать, пусть обновленная партия занимается только воспитанием, а управление экономикой мы децентрализуем и отдадим местным властям - так сказать, вся власть советам. Это не просто моя реконструкция - сам Горбачев именно так объяснял свои действия у нас в клубе. Выдернув из страны скелет, арматуру партийной конструкции (ну там, подбор кадров, ответственность за задания вплоть до "партбилет на стол") Горбачев обрушил всю систему управления. Страна расползлась по естественным "национальным границам" союзных республик.

Ну, и еще хотелось Мих Серг попасть на скрижали истории. Не просто, де, я очередной генсек с закладкой в стену или даже у стены, а Великий Преобразователь! Новый Петр Первый. И прямой наследник Ленина. Вся суть идеологических вывертов перестройки сводилась к тому, чтобы соединить ранний революционный энтузиазм и затем ленинский НЭП напрямую с Горбачевым. А остальных генсеков как бы аннулировать (кроме немного Андропова).
МихСерг подавал себя как непосредственный продолжатель дела именно Ленина, а не, скажем, Хрущева. Сейчас это уже забыто, но это - так. У меня есть работы за его именем, да и статьи того времени.
Ну, а результат известен: полный слом социализма и советской системы. Как следствие - распад советского блока и СССР. Плохо? Да. Зато исчез коммунизм. Вот и судите сами о балансе потерь и достижений.

Анатолий Клесов
Вы (упрощенно, конечно, для наглядности) подаете социальные события (или их причины) как осмысленные ходы ведущих политиков. Прямо как в шахматах. Всё логично. Я сделаю так, произойдет вот это, я отвечу тем, оно вот так изменится.
Есть такая наука - синергетика, которая рассматривает, в частности, то, что из хаоса по каким-то своим закономерностям могут образовываться устойчивые состояния
все решает неустойчивое, колеблющееся меньшинство: чуть оно подастся вправо, победят (одни), чуть влево - (другие)".

Валерий Лебедев

Так ведь, уважаемый АК, действия политиков и есть осмысленные. Не считаете же вы, что политики принимают решения в бессознательном состоянии. Ну, разве что иногда близко к тому. Вот решение о роспуске СССР в Вискулях, набравшись на троих Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали очень в сильно поддатом состоянии. Их из бани под руки выволакивали. Но готовил-то это решение вполне трезвый Гайдар. И они знали, что именно подписывают.

А вот последствия этих осмысленных решений, но не далее второго шага, бывают совершенно не такими, как казалось политикам. Разве Зиновьев, Каменев и Бухарин, когда они поддержали в 1925-26 годах Сталина против Троцкого догадывались, что с ними произойдет всего лишь через 10 лет? А когда поддерживали Сталина, им казалось это очень целесообразным и политически прозорливым. Ну, как же - Троцкий - фанфарон, спесивый вождь, высокомерно относящийся к своим товарищам по партии, он, придя к высшей власти, будет их, вождей второго ранга, обижать и унижать. А Сталин - серая мышка, посредственность, какой-то секретарь (генеральный - хи-хи), возящийся с бумажками и готовящий материалы для вождей, станет в их руках послушной марионеткой. Как же-с. Сейчас.
Кстати сказать, точно такой же просчет допустили Молотов с Кагановичем и Маленковым, назначая в 1953 году на пост 1-го секретаря "серого" Хрущева.
Примеров такого рода - тьма. О чем думал Гитлер, подписывая план Барбаросса? О! Но только не о пуле в рот и завещании сжечь свой труп в воронке из-под снаряда.

Да, в неустойчивые периоды истории, в так называемые точки бифуркации, достаточно небольшого усилия, чтобы равнодействующая социальных процессов пошла туда, а не сюда. Это хорошо известный эффект триггера, когда небольшой сигнал вызывает огромный эффект (например - ток).
Ленин, например, это очень хорошо знал и чувствовал - без всяких там умничаний про триггеры, бифуркации, синергетику и вообще до рождения Ильи Пригожина. Сегодня рано, послезавтра - поздно, значит - завтра. Вот где был точный малый триггерный сигнал. Захватить власть в огромной стране с 7-ти миллионной армией силами батальона завтра. И не где-нибудь, а именно в столице. Завтра! Или - никогда. Как это вычислить? Никак. Это - гениальная интуиция.
Это и есть гениальный политик. Таковым был Ленин. Почти таким - Сталин. Франклин Рузвельт. В меньшей степени - Наполеон. Если бы не так, не кончил бы пленником. А как начинал, как великолепно начинал, как взял власть у Директории: дезертир из Египта, бросивший армию без разрешения, и "Что вы сделали с моей Францией?!". И совсем хреновый политик - бесноватый фюрер.
Как видите, определяется прозорливость политика исключительно успехом. Ну, это именно как в шахматах. Выиграл - гениальный шахматист. Нет - не гениальный. Проиграл все партии - плохой.