ИНДИЯ

Ездил я туда три раза, все по делам рабочим, виза так и называлась – “деловая”.

Есть у индийцев лозунг - “единство во многообразии”. Верный лозунг, причем не только к ним, индийцам применительно, но и вообще, ко всему человечеству. Был в Финляндии недавно – так вполне с финнами единство ощутил. Хорошие ребята.

Но к Индии, конечно, это относится прежде всего. Бывал я там в местах гл.обр. связанным с промышленностью, Дели, Мумбай, по Гуджарату немного покатался.

Каждый раз, как готовился, ожидал встречи с чем-то совсем невиданным, непредставимым – понятно – “Афанасий Никитин буги”, ан нет, собственно, делом с теми людьми мы занимаемся одним, так и люди, собственно, понятны, хоть по форме национальны. Лишь вернувшись в последний раз почитал я книжки про Индию, что под руку подвернулись и понял, что очень много там не понимал.

На улицах в Мумбае жизнь не замирает и ночью. Ночью, видимо, некоторые дела только и можно делать. Например, канализацию чинить или водопровод. Днем жарко, да и люди ходят, машины, моторикши. А так - ничего и копают, гл. обр. вручную, и трубы таскают. Мужики полуголые, безо всякой спецодежды. С механизацией у них вообще слабовато дело обстоит. Вот дом строили напротив клуба, где мы однажды в Мумбае жили. Дом немаленький, этажей пятнадцать, но никаких подъемников, кранов - все на себе. Зато народу много и все при деле. Опять же - ни касок на этих строителях, ни спецодежды. Вот еще про спецодежду. Как-то с объекта возвращались, приятель спросил: “Видал гальваника во вьетнамках?” - и я ему: “А босого токаря? Посмеялись.

Применение ручного труда там, где мы привыкли видеть труд машинный, поначалу поражает, потом привыкаешь. На пляже в Мумбае стоят ручные колеса обозрения. Ну, маленькие такие колеса, можно сказать переносные. Кресла поднимаются над землей метров на 6-7. Вокруг трудятся трое молодых парней, прыгают на спицы колеса, повисают, своим весом приводят в движение. Народ катается. Всем нравится.

Раз пляж, то я вспомнил Вольфыча, и хоть на мне не сапоги были в полном смысле этого слова, зашел в воды Индийского океана, сполоснул ботинки. Посмотрел заодно - по песочку народу много ходит, но в воду почти никто не лезет. Грязно, что ли им кажется. Наш индийский друг, показав на густую толпу на пляже, сказал: “It’s a real India”.

Народу, конечно, всюду, где я бывал очень много. И грязновато. Борис Борисыч Гребенщиков сказал как-то про Индию: “Я люблю Индию. Потому что там все чисто”. Я Индию тоже люблю, но Борис Борисыча буквально понимать вообще не рекомендуется, а здесь, с бытовой точки зрения, надо понимать просто наоборот. Пошёл гулять но улице Неру, специально под ногти смотрел, на говно не наступить. Наступил. Про воду из-под крана, это понятно - пить нельзя. Некий спец-инфекционист придумал, как помочь тем, для кого вода даже из-под крана - роскошь. Возьмите, учит спец, выброшенную пластиковую бутылочку, покрасьте ее черным, налейте воды и выставьте на солнышко, до 80 Цельсия дойдет, большинство микробов и помрет, можно пить. Помогает, нет - не знаю. Но в газете опубликовали. Актуально, видимо. Ибо там масса народу живет просто на улице. И воду набирает из канавы. Хотя есть у них программы обеспечения водой – цистерны приходят, воду раздают.

Так вот про людей на улицах. В Мумбае это видно повсюду. На тротуарах, пустырях живут люди. Под тряпкой на четырех жердочках. Утром женщины варят еду. На трёх обломках кирпича стоит кастрюля, под ней огонь. Рядом полу- и просто голые дети. Я когда уже в Москве рассказывал, меня спрашивали: “А рожают они где?” Ну, я такого не видал, но думаю там же, под тряпкой. Тут про многое подумать можно. Вот есть такой громадный резервуар рабочей силы, дисциплинированной, хоть и малоквалифицированной рабочей силы. В Индии эту рабсилу не обучают сильно, используют как есть. Но толк с того, по хозяйственной статистике судя, есть.

Тут сразу приходит в голову аналогия с нашими бомжами. Но бомж – лицо асоциальное. Бомжа что-то тырящего представить себе легко. Бомжа работающего - у меня фантазии не хватает. Описанные выше индийские бомжи работают и на свою жизнь зарабатывают.

Я спрашивал у местных – откуда эти люди. Мне отвечали, что из близлежащих мест, поденщики. Заработок в Мумбае есть всегда. Вопрос, правда, какой. “На рис с масала хватает, на жилье - нет”. Масала - собирательное название приправ, гл. обр. весьма острых. Я подумал, что эти люди собираются в большой город на сезон, но нет, даже в муссонные дожди, когда жить без надежной крыши над головой стало в Мумбае очень неудобно, их количество не уменьшилось.

В прошлом году дожди были очень сильные. Тут тогда Катрину обсуждали – в Мумбае 800 погибших. Я статистику не уточнял, но думаю, что почти все – такие вот уличные жители. Я-то приехал последний раз, когда вода спала и не понимал – как стоящий на берегу моря город может затопить - ну, налили дожди – так оно все по улочкам – и в океан-море. Не Петербург же, где напротив, с моря нагоняет или Нью-Орлинс, который ниже уровня моря лежит. Не понял, но видел, что и народ побогаче пострадал – там стенка обвалилась, у хозяина пригласившей меня фирмы форд залило. Говорит, натурально залило, отправил в ремонт, там страховщики держат, в общем, катались мы по городу на моторикше.

Про этих, уличных. Первая мысль была про касты. С одной стороны, знал, что касты там официально запрещены, даже при переписи населения вопроса такого нет, с другой – а в жизни – как? Ну, не брахманы же они там. Как-то вечером, в хорошем (и дешевом, по нашим понятиям) ресторане спросил об этническом и религиозном составе собравшихся. Присутствовавшие индийцы сказали, вот нас шестеро, принадлежим к четырем этническим и пяти религиозным группам, но все мы индийцы, разницы между нами нет. Я вспомнил цитату (не из Буша ли?) про “самую большую демократию мира” и индийцы со спокойным удовлетворением подтвердили, да, мы демократия и самая большая. Теперь-то, почитав книжек про Индию, я вовсе не уверен, что они так же говорили о своем единстве, если бы среди них был неприкасаемый. Кто в моих сомнениях сомневается – на www.ambedkar.org сходите.

Про неприкасаемых все, конечно, слышали. Этот институт реален и в современной жизни. Вот в кратком пересказе история с упомянутого сайта.

Ехали пятеро неприкасаемых в грузовике, занимались своим делом - собирали трупы коров, сдирали шкуры, трупы закапывали. Кому-то из чистых индусов показалось, что одной корове неприкасаемые помереть помогли. Чистые быстро собрались, неприкасаемых линчевали. Для такого дела прикоснуться к неприкасаемому грехом, видимо, не показалось. Дело было в 2002 году. В наше, собственно, время.

Про неприкасаемых мои коллеги ничего не говорили, я не спрашивал, про мусульман, однако, разговор зашел. Вот к кому индусы относятся плохо. Считают плохими индийцами, подозревают (в случае возможной войны с Пакистаном) в измене. Мусульман в стране процентов 15%. Большинство из них – недавние мусульмане, перешли из низших (неприкасаемых) индуистских каст. Собственно, сведущие люди говорят, что в Индии кастовые различия прослеживаются даже в сикхизме и исламе (вот этого понять совсем не могу – касты в исламе), но неприкасаемый, переходя из индуизма в ислам существенно облегчал свое положение. Не то, что бы он повышал свой статус, но он выходил из системы социальных связей, где его место, говоря в прямом и переносном смысле - у параши.

Д-р Амбедкар, на сайт его имени я ссылался выше, сам неприкасаемый, из касты махаров, боролся за права неприкасаемых, постоянно угрожал лидерам ИНК уводом махаров из индуизма. Низам Хайдарабада, крупнейший мусульманский феодал Индии, обещал ему изрядный грант на переход махаров в ислам. Д-р Амбедкар от гранта отказался, сам склонился к буддизму.

Известно, что каста (слово португальское, по-хинди - джати) вообще родилась из разделения труда. Карл Маркс отметил, что европейский средневековый цех и каста - явления однопорядковые. Ясности с генезисом каждой касты у современных исследователей нет. Существуют касты, сами названия которых указывают на этническое их происхождение: парсы, яваны. С прочими темнее, особенно любопытно, что кастовая структура в каждом регионе своя. Брахманы есть везде, но это исключение – брахман это каста, но и варна тоже. Понятно, что каста связана с каким-то набором работ, выполняемых их членами. Так вот, уборка нечистот закреплена за одной из неприкасаемых каст. В процессе борьбы за эмансипацию неприкасаемых в Индии был принят запрет на вынос нечистот на голове. Ну, правильно. В Индии широко распространена практика переноса грузов на голове, а чужое дерьмо на своей голове нести – унизительно.

Для сторонников республиканцев и других любителей невидимой руки рынка история из эмансипации махаров. Отказались однажды махары от какой-то из работ, типа выноса дерьма – за эту работу с радостью взялась следующая за ними по ритуальному (оно же социальное) положению каста, увеличив, таким образом, доход своих членов.

Я раньше думал, что неприкасаемые - это более-менее единая социальная группа. Но нет, внутри их есть своя иерархия, есть даже не только неприкасаемые, но и неприближаемые, т. е., способные ритуально осквернить приближением, а не прикосновением, и даже - невидимые, т.е. такие, которых ритуально чистый индус не должен видеть! Опять мне отказывает воображение. Страна чудес.

Я впрямую о кастовой принадлежности своих собеседников не спрашивал. Только один сказал сам, что он – парс, я вправду тогда не понимал, что в Индии это более кастовая, чем этническая идентификация. Сейчас подозреваю, что большинство моих собеседников были людьми высококастовыми. Однажды, в Джамнагаре, шт. Гуджарат, вечерком в номере гостиницы, за стаканчиком местного виски сотрудник довольно известной индийской компании сказал, что он - брахман, но нормы поведения, приличествующие своей касте, он соблюдает только дома, а в командировке вполне позволяет себе и мясо и выпивку.

Я поначалу почел вегетарианство за общенациональный обычай, и старался придерживаться его все время своего пребывания в стране, чем вызвал одобрение некоторых своих индийских знакомых (как теперь понимаю - высококастовых). Но нет, эта традиция связана с образом жизни только некоторых каст. И то имеет любопытную историческую подкладку. Когда-то (лет эдак 2500 назад) буддисты критиковали брахманов за дорогостоящие религиозные церемонии, сопровождавшиеся, естественно, забоем жертвенного скота. Брахманы оперативно отреагировали на критику и сменили имидж – ввели в практику вегетарианство и сделали его признаком религиозной чистоты. Низшие касты, особенно неприкасаемые, вполне могли потреблять мясо. Вообще, в Индии вполне можно обойтись без мяса, на себе проверено. Но всё ж калории проще набирать, поедая мясо, что низшие (беднейшие) касты и делают.

Когда каста повышает свой ритуальный статус (такое бывает, есть примеры ухода из варны шудр), то перенимает обычаи высококастовых, в том числе - вегетарианство и запрет замужества вдов.

Кастовая система, похоже, работает до сих пор. Везде, на любой работе, найдется человек, выполняющий свою маленькую роль без слов, абсолютно молчаливо и беспрекословно исполняющий простые распоряжения. Теперь у меня нет сомнений, что такое поведение ритуально (кастово) мотивировано. Такие носят чай, кофе, но и более содержательные работы исполняют – отмотать чего, отрубить. По сравнению с нашими - большой контраст.

От неприкасаемости люди не только в ислам или буддизм бежали. В христианство тоже. Владелец одной из фирм, с которой мы работали носил вполне англозвучащую фамилию, что указывает на христианское вероисповедание. У него в кабинете стояла икона Богоматери с младенцем и изображение слоновоголового бога Ганеши. Мы, по традиции, при знакомстве преподнесли ему матрешек. На другой день местный пантеон пополнился. Между мадонной и Ганеши разместился хоровод румяных деревянных девиц.

Одним из символов Ганеши является свастика. Свастика там знак довольно распространенный. Действительно, говорят, древний знак счастья. Этот знак или слово swastika можно всюду увидеть. Как первый раз увидел - вздрогнул. Потом привык.

Мне по ходу моих дел в Индии приходилось учить персонал нашей технике и некоторым нашим методам. Учились индийцы хорошо, внимательно. В основном это были ребята молодые, недавние выпускники университетов. Они были очень дисциплинированы, внимательны. Начальству говорили “сэр”. В одном месте, этот начальник, по-нашему начальник кранового бюро был не намного старше этих ребят по возрасту. Тогда я посчитал это за чисто служебное проявление лояльности, теперь, начитавшись книжек, думаю, не было ли это проявлением кастовых отношений. Этот парень был, похоже, из высокой касты, может быть, брахман, а его подчиненные – бог знает.

Конечно, на больших стройках индусы применяют технику, естественно, краны, но все равно, обилие ручного труда впечатляет. На стройке, как положено, все ходят в касках. Для женщин есть особые каски – с плоской вершиной. Поставит такая стахановка на голову, т.е. на вершину каски груз какой надо и идет-несет его. Все по традиции и техника безопасности соблюдена. Думаю, так даже удобней.

Вообще следы раскрепощения женщины, кроме упомянутой каски, в Индии встретить трудно. С женщинами сталкивался только в гостинице, на ресепшн. В офисе, на стройке, в лаборатории – моими собеседниками были только мужчины. С другой стороны, здесь есть свои преимущества. Вот, например, в поезде. Там вагоны, вроде наших плацкартных, но кондиционер есть и у каждого места занавеска. Билет купили давно, а места объявляют непосредственно перед посадкой. Зашёл в вагон и понял почему. У молодых (относительно, конечно, они и меня в молодые записали) мужиков места боковые. Места поудобнее заняты людьми пожилыми и женщинами с детьми. Или досмотр в аэропортах. Шмонают там на предмет терроризма серьезно. Но дяденек шмонает дяденька, а тетенек – тетенька. А то в Домодедово однажды…

В последний раз в Мумбае было много времени, я был один, у принимавших меня были проблемы (страховку за форд получать). Ходил я гулять неподалеку. До Santa Cruz Station и даже далее – по другую сторону железной дороги. До Santa Cruz Station тротуары заполнены местными торговцами. Я у них бананы покупал. Вкусные такие, маленькие, кисленькие. Наш индийский знакомый каждый раз, указывая на них, приговаривал: “Это все коррупционеры-конгрессисты организовали. Здесь никто не платит налогов. Только взятки.” Сам он голосует за Бхаратия Джаната Парти. Один уличный торговец выглядел очень экзотично. С бородой, но не мусульманин и не сикх, в тюрбане, в широком желтом халате, он продавал всякую мелочь, достойную блошиного рынка. Я разглядел на тряпке перед ним горстку монет, и в их числе одну непальскую. Заинтересовавшись, я спросил: “Сколько”. Услышав: “Пятьдесят”, я взял ее без торговли и тут же перед мной он высыпал кучу всякой мелочи. Я выбрал горстку и спросил опять. Услышав на этот раз “Двести” я решительно затряс головой и сказал: “Пятьдесят”. Народ заинтересовался. Прохожие стали задерживаться около нас. Продавец ответил: “Сто”. По-английски он говорил еще хуже меня, я переспрашивал. “Пятьдесят или ничего”, - была моя реакция. Действительно, за 100 рупий, что означает рублей 70, такое можно достать и в Москве. У скопившихся прохожих расцветали ослепительные индийские улыбки. Продавец заколебался и что-то забормотал. Стоявший рядом со мной индус воскликнул: “Он согласен, он согласен!” Я не был в этом уверен, но решительно протянул деньги. Продавец не менее решительно взял.

За железной дорогой я увидел вывески ювелирных магазинов и вспомнил о поручении от нашей бухгалтерии. Речь шла о серебре и изумрудах, очень дешевых, по мнению бухгалтерш, в Индии. Посмотрев, я зашел в один ювелирный. При входе стоявший в луже босоногий бой почтительно открыл дверь. Он что-то сказал, я расслышал “сэр”. В магазине я был не только единственным белым, я был единственным покупателем. “Силва энд эмералдс”, - сказал я подошедшей продавщице, мне вытащили из витрины золотые с рубинами серьги. Я повторил. Продавщицы кликнули менеджера. “Сэр?” “Силва энд эмералдс”, - повторил я. Менеджер подозвал одну из продавщиц, дал указания и с широкой улыбкой рекомендовал мне следовать за ней.

Мы вышли из магазина. Я проследовал за продавщицей по каким-то закоулкам, и скоро она ввела меня в магазин с такой же вывеской, как и предыдущий.

“Силва энд эмералдс”. Передо мной витрина, на которой достаточно серебра и изумрудов. Действительно, не дорого. Бухгалтерия осталась довольна.

Позже я зашел еще в один ювелирный, меня привлекли серебряные рупии колониальных времен. “Все по двести”, - сказал продавец. Не мало, но и не много. Я попросил посмотреть. Продавец выкладывал кучки монет по пять, будто боялся, что я сейчас схвачу и убегу. Я выбрал пару Джорджей Пятых, потом еще пару Эдуардов Седьмых. При последовавшем много позднее внимательном рассмотрении Джорджи оказались настоящими, Эдуарды - бесспорными контерфейтами. Гальванические копии одного и того же несколько потертого оригинала. Вспомнил, что именно такие и в Москве видал. Где были мои глаза? Но серебро настоящее.

В последней кучке нашлось кое-что любопытное. Монета чуть поменьше рупии, номинал пять кори, чеканка одного из гуджаратских феодальных владений, одна времен Виктории, другая - Джорджа Пятого. За это он попросил триста, мотивировав длинным предложением, из которого я уловил только “эншэнт”. Я согласился. Не с тем, что “эншэнт”, а что стоит трехсот рупий. “Что еще ?” Да вот, золото. Имитация полусоверенов Виктории. Откровенная подделка. Я не стал указывать на явно варварские изображения королевы и Сент-Джорджа на реверсе, ткнул только в дату 1917 и прибавил: “Куин Виктория хэв бин дэд сикстин йирз бифо”.

Индия и чай. Индийский чай - всем знакомый брэнд. Я сам любитель хорошего чая, собираясь в Индию специально отметил себе, что надо бы приобрести. Даже марки вспомнил, которые в еще СССР иногда можно было встретить. Знакомые индийцы улыбаясь говорили, что все хорошие сорта уходят на экспорт. Действительно, кое-что очень неплохое я взял в дьюти-фри, но и в уличных лавках можно найти вполне приличный чай, если действовать по принципу: чем товар дороже, тем он лучше. Вот чай Тадж-Махал хорош, хоть и гранулированный. Другие сорта в обычном магазине брать рискованно. Я однажды ткнул в красную пачку, спросил: “Это какой”? Говорят насыщенный. Взял, заварил. Цвет - черный, да, но ни вкуса, ни запаха.

Индийцы пьют чай, добавляя молоко, пряности и сахар. Я к тому моменту уже на своем опыте понял, что в Юго-Восточной Азии бесполезно говорить: “хочу чай, горячий чай, без молока и сахара”, - все равно принесут с молоком и сахаром. Про “горячий” вообще молчу. Надо говорить “чайниз ти”, а с молоком и сахаром это “индиан ти”. К индийцам чай завезли из Китая англичане, индийцы отнеслись к напитку с подозрением и решили облагородить его продуктом, получаемым от священного животного. Еще по всей Азии вас лучше поймут, если вы скажете по-русски: “чай”, а не “ти”. Однажды коллега, заговорившись с русскоязычным иранцем обратился к официанту: “Три чая, пожалуйста”. Заказ был исполнен в точности.

Ну, вот, вроде всё написал. Есть кое-что ещё, но уже в этот текст не ложится. Перечитал, чувствую, нет того аромата Индии, который обыкновенно в таких текстах присутствует. Я сам сначала хотел рассказ написать, с главгероем, списанным с себя любимого и прочими обобщениями. Но такая лажа получилась - сам перечитывать не мог, противно. И ещё, я пока книжек и сайтов по сабжу не начитался, я бы более светлый текст про Индию написал, а так: во многия мудрости…